Митрополит Зиновий, в схиме Серафим, родился 14 сентября 1896 года в г. Глухове Черниговской губернии (ныне Сумская область) в семье рабочего Иоакима Мажуги. В святом крещении мальчик получил имя Захарии. С самого детства ему пришлось испытать трудности и лишения. В 3 года он лишился отца, а когда Захарии было всего 11 лет, умерла его благочестивая мать Феодосия, воспитавшая в нем веру и любовь к Богу.
В юном возрасте Захария поступил в Глинскую пустынь, где окормлялся у старцев, переняв у них опыт духовного руководства. Монашеский постриг он принял в этой святой обители в начале 1920-х годов, прекрасно осознавая все трудности, с которыми монах мог столкнуться в то время; в июне 1920 года Захария был пострижен в рясофор, а в марте 1921 года - в монашество с именем Зиновий в честь священномученика Зиновия, епископа Егейского. После закрытия Глинской пустыни в 1922 году молодой монах не пожелал оставить выбранного пути, помня слова Священного Писания: «Возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад не благонадежен для Царствия Божиего» (Лк. 9: 62). Он направляет свои стопы на Кавказ, где в Драндском Успенском монастыре близ Сухума был рукоположен во диакона, а позднее, в 1925 году, - во иерея. С 1925 по 1930 годы иеромонах Зиновий служит в Сухуме в храме святителя Николая - до тех пор, пока храм не закрывают. После этого верный служитель Христа перебирается в горы, где основывает монашескую общину. В то время в горах Кавказа, как когда-то в египетской пустыне, был сосредоточен весь цвет старчества. «Укрывшись в расселинах камней, темных пещерах и тесных срубах, вдали от суетных земных попечений, они могли в полной мере ощущать себя сопричастными и близкими Богу»[1]. Тогда там подвизались не только Глинские старцы, но и старцы из Киево-Печерской, Почаевской и других обителей.
В 1936 году в Ростове-на-Дону[2] иеромонах Зиновий был арестован и отправлен в ссылку на Урал на пять лет. Но и в заключении он не оставлял пастырского служения: крестил, исповедовал и отпевал заключенных. Епитрахилью служило полотенце с начертанными углем по углам крестами. Господь даровал Своему подвижнику хорошую память, и он знал многие молитвословия и чинопоследования наизусть.
После освобождения иеромонах Зиновий по Промыслу Божию попал в Иверию, где ему было суждено остаться до конца дней своей земной жизни. Здесь же за кротость и смирение Зиновий удостоился епископского сана[3]. Он стал первым русским архиереем в Грузинской Православной Церкви в XX веке. Владыка окормлял русские приходы в Грузии и Армении.
Владыка Зиновий был высокодуховным старцем. Его душа была озарена благодатью, обильно изливавшейся на всех, притекавших к его духовному окормлению. Господь даровал ему дар прозрения, и старец Зиновий вопрошавшим его открывал волю Божию.
За веру и ревностное пастырское служение Господь даровал старцу Зиновию нечаянную радость: однажды его посетила в келье Сама Пресвятая Богородица. Об этом событии рассказывал протоиерей Александр Чесноков, бывший келейником старца 13 лет. Это произошло в 1972 году. Старец тогда тяжело болел и был прикован к постели. Консилиум врачей предсказал смерть в течение двух дней. Старец лежал на кровати, обратив взор на икону Божией Матери «Целительница», и всецело предался воле Божией. О его выздоровлении молились по всей земле его духовные чада. И вот Пресвятая Владычица явилась к нему в келью и благословила его. Владыка всю жизнь хранил в сердце память об этом чудесном событии, но рассказывал об этом случае только самым близким людям. После посещения Пресвятой Богородицы он неожиданно для всех стал быстро поправляться. «В будущем он пережил всех врачей, входивших в консилиум, давший заключение о его здоровье и предсказавший владыке смерть через два дня. А он после этого еще прожил на земле 13 лет»[4].
К старцу Зиновию приезжали за духовным окормлением тысячи людей не только из Грузии, но и из России и из других стран. Митрополит Иларион (Алфеев), описывая свою первую встречу со старцем, вспоминает следующее: «И вот однажды мне довелось увидеть владыку Зиновия. Мы пришли вместе с моей мамой в храм, где он служил, и увидели очень пожилого человека, маленького роста, со светящимися глазами. Насколько я помню, он был в подряснике голубого цвета. Он пригласил нас в свою келью. Келья была вся увешана иконами. Это был очень скромный домик, скромная комната. И беседовал с нами о духовной жизни... Мне кажется, совершенно особая судьба была у этого человека, потому что он сочетал в себе и святительское служение, и благодать старческого послушания. Его необычайное смирение, его необычайная молитвенность, его какая-то совершенно особая погруженность в себя и вместе с тем открытость по отношению ко всем, кто к нему приходил, - все это было очень поразительно, и все это, я думаю, привлекало к нему людей. Я уверен, что сегодня приснопамятный схимитрополит Серафим - он ведь перед смертью принял схиму - является молитвенником за всех нас перед Престолом Божиим»[5].
А вот что вспоминает о старце архиепископ Алексий (Фролов): «Владыка умел всегда с искренней радостью встречать приехавшего человека, и я не видел ни одного, кто расставаясь с владыкой, не испытывал грусти. Владыка любил всех. Он очень волновался и беспокоился за уехавших людей и огорчался за тех, кто не давал знать о себе после расставания с ним»[6].
Монах Виталий из Ростова рассказал поразительный случай, свидетельствующий о том, что дивные старцы Зиновий и Виталий (Сидоренко) ясно зрели будущее, и настолько, что говорили о нем как об уже прошедшем и совершившемся: «Только я приехал из Почаева домой - надо срочно ехать в Тбилиси - рыбу везти. Меня тут загрузили, а там уже ждут. Разгрузили, иду к владыке. И тут встречаюсь с отцом Виталием: "О, приехал раб Божий Василий! Берегись, а то будет плохо: враг озлобился на тебя очень". Чего беречься? Как беречься?
Захожу к владыке. Владыка усадил меня с собой обедать: он всегда первым делом усаживал за стол. А кушал он очень скромно: кашечки немного, и не скажешь, что владыка. Ручка у него была тоненькая, худая и желтая, как воск. Он весь как бы светился.
Расспросил меня о детях, о жене, о теще - он всех-всех знал по имени. А потом вдруг говорит: "Ты знаешь, Василий, у нас тут один монах разбился на мотоцикле: сотрясение мозгов, и руку поломал. Шесть месяцев в больнице был. Продай свой мотоцикл, зачем он тебе нужен?"
Я сижу и думаю: та то ж монах, а я мирянин. А сам отвечаю: "Владыка, я же без мотоцикла как без рук: и огурцы, и помидоры, и курочку из села детям надо привезти".
Приехал домой. В селе набрал полные ящики помидор. Еду в Ростов по главной [дороге], а тут передо мной вылетает из второстепенной [дороги] маршрутка - и в лобовую, только люльку успел подставить. Вылетел как мячик. Но не на асфальт, а как будто по воздуху меня что-то перенесло через дорогу и выкинуло на травку, а то б убился.
Сотрясение мозгов, перелом. Шесть месяцев в больнице пролежал...
Вот такие старцы были»[7].
Как мы видим, старцы Зиновий и Виталий в своем благодатном служении восполняли друг друга. И если бы Василий из Ростова сопоставил слова этих благодатных старцев, он бы внимательнее отнесся к сказанному и избежал бы многих неприятностей. Не остались неисполненными и пророческие слова владыки «наш монах», потому что по прошествии времени отец Модест постриг Василия в монашество и нарек именем Виталий.
Старец Зиновий, тогда архимандрит, как член Синода Грузинской Православной Церкви в 1950-е годы однажды был участником встречи предстоятеля Александрийской Церкви, приехавшего с визитом в Грузию. Высокую делегацию сопровождал епископ Пимен (Извеков; впоследствии Патриарх Московский и всея Руси). После литургии в одном из тбилисских храмов делегации выстроились для взаимных приветствий. Внезапно старец Зиновий подошел к предстоятелю Александрийской Церкви и попросил его уступить ему место, причем очень настойчиво. (Позднее владыка вспоминал, что действовал в этот момент не по своей воле и вполне понимал кажущуюся неуместность своего поведения.) Это чрезвычайно всех удивило, но, учитывая обстановку, не стали выяснять причины, а подчинились его требованию. Прошло какое-то время, вдруг из одного из верхних рядов иконостаса выпала икона и упала точно на голову отца Зиновия. Удар был очень сильным, и клобук на пострадавшем был весь разорван. Сам старец Зиновий отделался легким обмороком без каких-либо осложнений. Очевидцами этого события были все присутствовавшие в храме. Возмущение и недовольство гостей архимандритом сменилось искренним уважением и признательностью: все понимали, что благодаря отцу Зиновию удалось избежать больших неприятностей. Никто из присутствовавших не сомневался в чудесности происшедшего. Сам владыка Зиновий говорил после, что Промысл Божий и ангел-хранитель через него обезопасили жизнь главы Александрийской Церкви[8].
Этот случай приводит в своих воспоминаниях епископ Брянский и Севский Феофилакт (Моисеев). Кратко об этом также упоминает и отец Георгий Пильгуев, клирик тбилисского храма святого князя Александра Невского. Из его воспоминаний можно уточнить, что это произошло в Сионском храме на праздник Успения Божией Матери[9].
За два года до кончины владыка Зиновий принял схиму с именем Серафим в честь преподобного Серафима Саровского. Предсказав день своей кончины, он собрал у себя всех живших в Грузии монахов закрытой в то время Глинской пустыни.
Почил старец 8 марта 1985 года, в день памяти священномученика Поликарпа, епископа Смирнского. Отпевание, согласно воле почившего, было совершено по монашескому чину. Старец был погребен в тбилисском храме святого князя Александра Невского.
Схимитрополит Серафим был награжден орденами святой Нины 1-й и 2-й степени (Грузинская Православная Церковь), святого Владимира 1-й степени (Русская Православная Церковь), апостола Марка 2-й степени (Александрийская Православная Церковь), святых Кирилла и Мефодия 2-й степени (Православная Церковь Чешских земель и Словакии).
Великий старец Зиновий, митрополит Тетрицкаройский, выходец из знаменитой своим старческим деланием Глинской пустыни, занимает в истории православного монашества нового времени и Православной Церкви особое место. В его лице удивительным образом сочетались святость личной жизни, любовь к людям, любовь к просвещению, умение привлечь и духовно воспитать многочисленный сонм учеников, святительское окормление паствы. Старец Зиновий стал живым связующим звеном между дореволюционным старчеством и старчеством конца XX века. Глинские старцы поддерживали связь с обителью преподобного Сергия. Келейник владыки Зиновия (ныне протоиерей Александр Чесноков) вспоминает: «Владыка Зиновий при посещении столицы и лавры считал своим долгом повидаться с отцом Кириллом (Павловым). В свою очередь архимандрит Кирилл, приезжая на Кавказ и в Закавказье, бывал у владыки Зиновия в городе Тбилиси. Моменты их встреч, бесед запечатлены на многочисленных фотоснимках, хранившихся у владыки Зиновия и у отца Кирилла».
Основой подвижнической жизни старцев является всеобъемлющая любовь к Богу и ближним, служение и милосердие. Богу посвящена вся жизнь старцев без остатка, а ради ближних старец неустанно просит в своих молитвах Господа.
25 марта 2009 года Священный Синод Украинской Православной Церкви прославил в лике святых схимитрополита Серафима (Мажуга), причтя его к Собору преподобных отцов Глинских (память 9/22 сентября).
8 марта 2010 года, в 25-летнюю годовщину преставления старца Зиновия, в схиме Серафима, пройдут торжества в Глинской пустыни и в Грузии, в местах, где старец нес свое пастырское служение.
_____________________________________________
[1] Воспоминания о почаевском старце архимандрите Ахилле, в схиме Феодосии (Орлове). Киев, 2006. С. 107.
[2] В это время иеромонах Зиновий служил в Софийской церкви Ростова-на-Дону.
[3] Хиротония в епископа Орепанованского была в 1956 году, в 1960 году владыка Зиновий - епископ Тетрицкаройский. С 1972 года - митрополит.
[4] Чесноков Александр, протоиерей. Великий старец-святитель митрополит Тетрицкаройский Зиновий // Православный голос Кубани. 1995. № 7 (55). С. 5.
[5] Иларион (Алфеев), митрополит. Воспоминания о митрополите Зиновии и о том тяжелом времени, в которое жил владыка (Сергиев Посад, 2009). Аудиозапись из архива протоиерея Александра Чеснокова.
[6] Алексий (Фролов), архимандрит. Воспоминание о пребывании в Тбилиси у владыки Зиновия // Чесноков Александр, священник. Глинская пустынь и пастырское служение ее иноков. Дисс. кандидата богословия. Загорск, 1990. Т. 2: Приложение. С. 136. Машинопись.
[7] Карагодин В. Архимандрит Модест. Человек, который умел любить. Ростов, 2008. С. 85-86.
[8] Феофилакт (Моисеев), игумен. Из воспоминаний о владыке Зиновии, митрополите Тетрицкаройском // Чесноков Александр, священник. Глинская пустынь и пастырское служение ее иноков. Т. 2: Приложение. С. 143-144.
[9] Пильгуев Георгий, протоиерей. Воспоминания о Глинской пустыни и об их отцах // Там же. С. 68.
