Когда приближались Христовы страдания, евангелисты Матфей и Марк доносят до нас следующий эпизод. Подходят к Иисусу его ученики Иаков и Иоанн, причем после сказанных слов о том, что "Сын Человеческий предан будет первосвященникам и книжникам; и осудят Его на смерть, и предадут Его язычникам; и поругаются над Ним, и будут бить Его, и оплюют Его, и убьют Его; и в третий день воскреснет" (Мк. 10, 33-34). И просят следующее: "Дай нам сесть у Тебя, одному по правую сторону, а другому по левую, в славе Твоей". Тогда Иисус спрашивает: "Не знаете, чего просите. Можете ли пить чашу, которую Я пью, и креститься крещением, которым Я крещусь? Они отвечали: можем. Иисус же сказал им: чашу, которую Я пью, будете пить, и крещением, которым Я крещусь, будете креститься, а дать сесть по правую сторону и по левую - не от Меня зависит, но кому уготовано" (Мк. 10, 37-40). Ученики, очевидно, смогли вместить только последнее слово о будущем воскресении или, точнее, о скором в их представлении приходе Мессии в Его силе и великолепии, тогда как слово о Его страдании, отвержении и Кресте осталось невоспринятым. Он им говорил о крестных муках, они же мечтали о славе... Как и многие из последующих поколений христиан до сего дня, впрочем.
И вот настает момент Тайной вечери, когда Христос предлагает ученикам эту общую Чашу: "Сия чаша есть новый завет в Моей Крови, которая за вас проливается" (Лк. 22, 20). И апостол Павел, рассказывая об этой же Тайной Вечери, добавляет: "Ибо всякий раз, когда вы едите этот хлеб и пьете чашу, - вы смерть Господа возвещаете, пока Он не придет" (1 Кор. 11, 26). А в одной из молитв Литургии Василия Великого добавлено: "смерть Господню возвещаете, воскресение Его исповедуете"... Поэтому - "да испытывает человек себя, и так от хлеба да ест и от чаши да пьет" (1 Кор. 11, 28).
В чем же может состоять это самоиспытание? Прежде всего, наверно, в том, насколько я сам, подходящий к этой чаше, причастен к служению Христову и Его любви, раскрывшейся в страданиях за мир. Насколько я имею часть с Ним. После той самой просьбы братьев Зеведеевых о причастии Его славе в беседе с ними Христос замечает: "Вы знаете, что те, которые считаются начальниками над народами, господствуют над ними, вельможи над ними показывают свою власть; но не так между вами. Но, кто хочет стать великим между вами, пусть будет вам слугой (διακονος); и кто хочет между вами быть первым, пусть будет всем рабом. Ибо и Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему послужили, но чтобы послужить и дать душу Свою как выкуп за многих" (Мк. 10, 42-45). Эти же слова с небольшими изменениями повторяются на Тайной Вечери, когда снова возникает вопрос среди учеников, кто из них больше: "Больший между вами да будет как младший, и начальствующий как служащий (διακονων). Ибо кто больше - возлежащий или служащий? Не возлежащий ли? А Я посреди вас - как служащий (διακονων)" (Лк. 22, 26-27). Итак, жизнь в Церкви как собрании христиан призвана быть общением в служении друг другу. "Друг друга тяготы носите, и так исполните закон Христов" (Гал. 6, 2); "любовью служите друг другу" (Гал. 5, 13). Современная обстановка в храмах такова, что храм чаще всего называется "приходом", а не общиной или братством. Что вполне соответствует сложившейся практике: туда, куда люди приходят, оттуда также могут легко уйти... Приходят с разными намерениями - получить отпущение грехов, подать записочку, поставить свечку, помолиться за родных и близких, причаститься Святых Тайн... Но все как-то больше в отрыве от других приходящих. Хороший священник может объединить, сплотить таких прихожан, хотя и здесь бывает очень непросто: люди приходят к священнику, к нему могут привязываться, а друг друга по-прежнему не замечать. Замыкаться в своих проблемах, искать личного облегчения и утешения, не видя при этом болей и нужд других, приходящих в храм к этому же священнику. Которому не всегда бывает по силам помнить о каждом и помочь каждому. Не говоря уже о том, что, видя краем глаза и услышав краем уха о таинстве Причащения и не вполне прочувствовав его величие, нерегулярные прихожане, нередко именуемые иронично захожанами или прохожанами, видят: что-то батюшка дает - надо пойти и взять... А что взять? Спросишь, не только у таких, но и у причащавшихся уже неоднократно, хотя и редко: а что находится в чаше, которую держит священник, к чему вы подходите? Услышишь: "просвирка", "святая водичка", "кагор", в не самом худшем случае - "очищение"... Не лучше бывает и с теми старыми и больными, которые всю жизнь прожили вне Церкви и веры, и на исходе дней своих, зачастую под уговорами родных, просят священника придти к ним, но не могут уже исповедовать веру свою, не способны прочесть Евангелие - в лучшем случае припомнят наиболее тяжкие грехи, по жизни соделанные, и знают "Отче наш". В общем, причастие воспринимается и многими здоровыми, и больными как некая магическая таблетка, лекарство, приняв которое, думают, что Бог непременно изменит к ним отношение.
А ведь не так должно было бы быть в братской общине, где все суть Тело Христово, а каждый Его член. Члены сообщаются друг с другом ( "страдает ли один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены" - 1 Кор. 12, 26). И в каждом члене течет одна и та же Кровь Христова. И каждый раскрывает свой дар от Бога, обогащая другие члены и обогащаясь от них, в причастии от единой Чаши! А в некоторых случаях и страдая, и душу полагая за немощных членов этого Тела.
Причащаемся ли мы, священнослужители, Святых Тайн недостойно, то есть ничем не лучше в данном смысле, чем остальные, а то и хуже? Разумеется. Поскольку на словах мы можем правильно исповедовать веру, а по состоянию души быть весьма далекими от образа Христа как первого слуги-диакона, не возлежавшего посреди учеников, а служившего им. Но это отнюдь не препятствует нам продолжать причащаться с неизменной частотой и регулярностью. Есть ли, в таком случае, основания для отлучения мирян от такого же регулярного причастия под предлогом их недостоинства? За исключением отдельных случаев людских невежеств, неверия, или подпадания под епитимьи за тяжкие грехи, конечно, нет.
Существуют некоторые благоговейные люди, которые, не ведая Писаний, когда увидят какого-нибудь христианина причащающимся часто, препятствуют ему и упрекают, говоря, что так делать можно только священникам. И если ты хочешь причащаться часто, говорят, тогда становись и ты священником.
Таким людям мы отвечаем не нашими собственными словами, но словами Святых Писаний, священных Соборов и святых и учителей Церкви. Мы говорим, что служение священников состоит в том, чтобы они приносили Божественные Дары и чтобы посредством их, как органов Святого Духа, Его наитием, совершалось освящение этих Даров. А также чтобы они предстательствовали к Богу за народ и исполняли другие священнодействия, которые не может исполнять не посвященный в сан.
Когда же наступает время Приобщения и они собираются причаститься, тогда у священников нет никакого отличия от мирян или монахов, кроме того единственного, что священники преподают [Тайны ], а миряне принимают, а также что священники причащаются в алтаре и непосредственно, без священной лжицы, миряне же и монахи - вне алтаря и посредством священной лжицы (выделено мной - свящ. Ф.).
В том, что это истинно и что в Причащении священники не имеют ни единого отличия от мирян, да будет свидетелем божественный Златоуст, говорящий: "Один Отец нас родил. Все мы одни и те же выстрадали роды". То есть все от одной матери родились - святой Купели. "Одно и то же Питие всем дается". То есть Кровь Господня дана всем: и священникам, и мирянам. "И даже не просто одно и то же [Питие], но и из одной Чаши. Ведь Отец, желая возвести нас к нежной любви, придумал то, чтобы мы все пили из одной Чаши, которая является символом чрезвычайной любви". И в другом месте говорит: "В некоторых вещах священник ничем не отличается от мирянина. Когда, например, следует причащаться Страшных Тайн, все мы удостаиваемся одинаково того же самого, не так, как в Ветхом Завете: одно ел священник, а другое - непосвященный. Закон ведь не позволял народу есть то, что ел священник. Ныне же не так, но всем одно Тело предлагается и Чаша одна". Иными словами, теперь под благодатью Евангелия для всех обретается готовым на Святом Престоле одно и то же Тело Господа и одна и та же Чаша1.
С другой стороны, бывают отдельные любители причащаться на каждой службе, чуть ли не ежедневно, независимо от времени года, но при всем этом остаются жесткими и невыдержанными в отношениях с ближними. Таким можно было бы тактично напомнить, ведут ли они соответствующую добродетельную жизнь, возрастают ли духовно, принося плоды веры, и не коснеют ли в одних и тех же страстях из года в год; не становится ли для них Литургия и причащение своеобразными наркотиками, лишь только уводящими на малое время от самих себя и своих внутренних проблем, перед которыми нужно честно встать лицом к лицу и начать их решать, на что у них нет ни доброй воли, ни трезвого анализа. Но в целом, директивно ограничивать прихожан в причащении некими периодами - раз в месяц, в два месяца, в две недели и, тем более, многодневными постами, как это до сих пор сохраняется у единоверцев и старообрядцев (варианты могут быть разные), было бы неправильно. Образ жизни человека и степень его веры в сочетании с дерзновением или благоговением в большинстве случаев уже сами по себе расставляют естественные акценты в данном случае, подвигая одних на частое и регулярное причащение, других на более редкое. Главное, чтобы приходящие в Церковь стремились к общению друг с другом и служению друг другу, а не просто к индивидуальному облегчению, комфорту и освящению, что преобладает в современной приходской практике. Вот только далеко не всегда сможет предложить такие условия обычный городской храм или кафедральный собор... Но в любом случае дошедшая до нас молитва св. Франциска Ассизского дает правильные ориентиры для действия христианина в сутолоке мира сего даже и в отсутствии полноценной жизни в общине:
Господи, сделай меня орудием мира Твоего,
Дабы там, где царит ненависть, я утверждал любовь;
Там, где обиды, я бы нес прощение;
Там, где разногласия - единство;
Там, где сомнения - веру;
Там, где заблуждения - истину;
Там, где отчаяние - надежду;
Там, где мрак, открывал бы Твой свет;
Там, где печаль, приносил бы радость.
О, Господи, дай силы, чтобы я искал
Не столько быть утешенным, сколько утешать;
Не столько быть понятым, сколько понимать;
Не столько быть любимым, сколько любить.
Ибо дающий - получает;
Забывающий себя - себя находит;
И прощающий бывает прощен;
И умирающий воскресает к жизни вечной. Аминь.
1. Преп. Никодим Святогорец, свят. Макарий Коринфский, "Книга душеполезная о непрестанном причащении Святых Христовых Таин"
http://www.russned.ru/stats/1043
И вот настает момент Тайной вечери, когда Христос предлагает ученикам эту общую Чашу: "Сия чаша есть новый завет в Моей Крови, которая за вас проливается" (Лк. 22, 20). И апостол Павел, рассказывая об этой же Тайной Вечери, добавляет: "Ибо всякий раз, когда вы едите этот хлеб и пьете чашу, - вы смерть Господа возвещаете, пока Он не придет" (1 Кор. 11, 26). А в одной из молитв Литургии Василия Великого добавлено: "смерть Господню возвещаете, воскресение Его исповедуете"... Поэтому - "да испытывает человек себя, и так от хлеба да ест и от чаши да пьет" (1 Кор. 11, 28).
В чем же может состоять это самоиспытание? Прежде всего, наверно, в том, насколько я сам, подходящий к этой чаше, причастен к служению Христову и Его любви, раскрывшейся в страданиях за мир. Насколько я имею часть с Ним. После той самой просьбы братьев Зеведеевых о причастии Его славе в беседе с ними Христос замечает: "Вы знаете, что те, которые считаются начальниками над народами, господствуют над ними, вельможи над ними показывают свою власть; но не так между вами. Но, кто хочет стать великим между вами, пусть будет вам слугой (διακονος); и кто хочет между вами быть первым, пусть будет всем рабом. Ибо и Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему послужили, но чтобы послужить и дать душу Свою как выкуп за многих" (Мк. 10, 42-45). Эти же слова с небольшими изменениями повторяются на Тайной Вечери, когда снова возникает вопрос среди учеников, кто из них больше: "Больший между вами да будет как младший, и начальствующий как служащий (διακονων). Ибо кто больше - возлежащий или служащий? Не возлежащий ли? А Я посреди вас - как служащий (διακονων)" (Лк. 22, 26-27). Итак, жизнь в Церкви как собрании христиан призвана быть общением в служении друг другу. "Друг друга тяготы носите, и так исполните закон Христов" (Гал. 6, 2); "любовью служите друг другу" (Гал. 5, 13). Современная обстановка в храмах такова, что храм чаще всего называется "приходом", а не общиной или братством. Что вполне соответствует сложившейся практике: туда, куда люди приходят, оттуда также могут легко уйти... Приходят с разными намерениями - получить отпущение грехов, подать записочку, поставить свечку, помолиться за родных и близких, причаститься Святых Тайн... Но все как-то больше в отрыве от других приходящих. Хороший священник может объединить, сплотить таких прихожан, хотя и здесь бывает очень непросто: люди приходят к священнику, к нему могут привязываться, а друг друга по-прежнему не замечать. Замыкаться в своих проблемах, искать личного облегчения и утешения, не видя при этом болей и нужд других, приходящих в храм к этому же священнику. Которому не всегда бывает по силам помнить о каждом и помочь каждому. Не говоря уже о том, что, видя краем глаза и услышав краем уха о таинстве Причащения и не вполне прочувствовав его величие, нерегулярные прихожане, нередко именуемые иронично захожанами или прохожанами, видят: что-то батюшка дает - надо пойти и взять... А что взять? Спросишь, не только у таких, но и у причащавшихся уже неоднократно, хотя и редко: а что находится в чаше, которую держит священник, к чему вы подходите? Услышишь: "просвирка", "святая водичка", "кагор", в не самом худшем случае - "очищение"... Не лучше бывает и с теми старыми и больными, которые всю жизнь прожили вне Церкви и веры, и на исходе дней своих, зачастую под уговорами родных, просят священника придти к ним, но не могут уже исповедовать веру свою, не способны прочесть Евангелие - в лучшем случае припомнят наиболее тяжкие грехи, по жизни соделанные, и знают "Отче наш". В общем, причастие воспринимается и многими здоровыми, и больными как некая магическая таблетка, лекарство, приняв которое, думают, что Бог непременно изменит к ним отношение.
А ведь не так должно было бы быть в братской общине, где все суть Тело Христово, а каждый Его член. Члены сообщаются друг с другом ( "страдает ли один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены" - 1 Кор. 12, 26). И в каждом члене течет одна и та же Кровь Христова. И каждый раскрывает свой дар от Бога, обогащая другие члены и обогащаясь от них, в причастии от единой Чаши! А в некоторых случаях и страдая, и душу полагая за немощных членов этого Тела.
Причащаемся ли мы, священнослужители, Святых Тайн недостойно, то есть ничем не лучше в данном смысле, чем остальные, а то и хуже? Разумеется. Поскольку на словах мы можем правильно исповедовать веру, а по состоянию души быть весьма далекими от образа Христа как первого слуги-диакона, не возлежавшего посреди учеников, а служившего им. Но это отнюдь не препятствует нам продолжать причащаться с неизменной частотой и регулярностью. Есть ли, в таком случае, основания для отлучения мирян от такого же регулярного причастия под предлогом их недостоинства? За исключением отдельных случаев людских невежеств, неверия, или подпадания под епитимьи за тяжкие грехи, конечно, нет.
Существуют некоторые благоговейные люди, которые, не ведая Писаний, когда увидят какого-нибудь христианина причащающимся часто, препятствуют ему и упрекают, говоря, что так делать можно только священникам. И если ты хочешь причащаться часто, говорят, тогда становись и ты священником.
Таким людям мы отвечаем не нашими собственными словами, но словами Святых Писаний, священных Соборов и святых и учителей Церкви. Мы говорим, что служение священников состоит в том, чтобы они приносили Божественные Дары и чтобы посредством их, как органов Святого Духа, Его наитием, совершалось освящение этих Даров. А также чтобы они предстательствовали к Богу за народ и исполняли другие священнодействия, которые не может исполнять не посвященный в сан.
Когда же наступает время Приобщения и они собираются причаститься, тогда у священников нет никакого отличия от мирян или монахов, кроме того единственного, что священники преподают [Тайны ], а миряне принимают, а также что священники причащаются в алтаре и непосредственно, без священной лжицы, миряне же и монахи - вне алтаря и посредством священной лжицы (выделено мной - свящ. Ф.).
В том, что это истинно и что в Причащении священники не имеют ни единого отличия от мирян, да будет свидетелем божественный Златоуст, говорящий: "Один Отец нас родил. Все мы одни и те же выстрадали роды". То есть все от одной матери родились - святой Купели. "Одно и то же Питие всем дается". То есть Кровь Господня дана всем: и священникам, и мирянам. "И даже не просто одно и то же [Питие], но и из одной Чаши. Ведь Отец, желая возвести нас к нежной любви, придумал то, чтобы мы все пили из одной Чаши, которая является символом чрезвычайной любви". И в другом месте говорит: "В некоторых вещах священник ничем не отличается от мирянина. Когда, например, следует причащаться Страшных Тайн, все мы удостаиваемся одинаково того же самого, не так, как в Ветхом Завете: одно ел священник, а другое - непосвященный. Закон ведь не позволял народу есть то, что ел священник. Ныне же не так, но всем одно Тело предлагается и Чаша одна". Иными словами, теперь под благодатью Евангелия для всех обретается готовым на Святом Престоле одно и то же Тело Господа и одна и та же Чаша1.
С другой стороны, бывают отдельные любители причащаться на каждой службе, чуть ли не ежедневно, независимо от времени года, но при всем этом остаются жесткими и невыдержанными в отношениях с ближними. Таким можно было бы тактично напомнить, ведут ли они соответствующую добродетельную жизнь, возрастают ли духовно, принося плоды веры, и не коснеют ли в одних и тех же страстях из года в год; не становится ли для них Литургия и причащение своеобразными наркотиками, лишь только уводящими на малое время от самих себя и своих внутренних проблем, перед которыми нужно честно встать лицом к лицу и начать их решать, на что у них нет ни доброй воли, ни трезвого анализа. Но в целом, директивно ограничивать прихожан в причащении некими периодами - раз в месяц, в два месяца, в две недели и, тем более, многодневными постами, как это до сих пор сохраняется у единоверцев и старообрядцев (варианты могут быть разные), было бы неправильно. Образ жизни человека и степень его веры в сочетании с дерзновением или благоговением в большинстве случаев уже сами по себе расставляют естественные акценты в данном случае, подвигая одних на частое и регулярное причащение, других на более редкое. Главное, чтобы приходящие в Церковь стремились к общению друг с другом и служению друг другу, а не просто к индивидуальному облегчению, комфорту и освящению, что преобладает в современной приходской практике. Вот только далеко не всегда сможет предложить такие условия обычный городской храм или кафедральный собор... Но в любом случае дошедшая до нас молитва св. Франциска Ассизского дает правильные ориентиры для действия христианина в сутолоке мира сего даже и в отсутствии полноценной жизни в общине:
Господи, сделай меня орудием мира Твоего,
Дабы там, где царит ненависть, я утверждал любовь;
Там, где обиды, я бы нес прощение;
Там, где разногласия - единство;
Там, где сомнения - веру;
Там, где заблуждения - истину;
Там, где отчаяние - надежду;
Там, где мрак, открывал бы Твой свет;
Там, где печаль, приносил бы радость.
О, Господи, дай силы, чтобы я искал
Не столько быть утешенным, сколько утешать;
Не столько быть понятым, сколько понимать;
Не столько быть любимым, сколько любить.
Ибо дающий - получает;
Забывающий себя - себя находит;
И прощающий бывает прощен;
И умирающий воскресает к жизни вечной. Аминь.
1. Преп. Никодим Святогорец, свят. Макарий Коринфский, "Книга душеполезная о непрестанном причащении Святых Христовых Таин"
http://www.russned.ru/stats/1043
