Вызовы эскапистам

1 часть

 

IV. ИНКУБАЦИОННЫЙ ПЕРИОД

 

Для адекватного понимания направленности и содержания процесса трансформации экономики необходимо исходить из того, что человеческая история намеренно мифологизирована.

Одним из инструментов искажения человеческой истории, реальности и искривления пути в будущее стал так называемый «исторический материализм» – специально разработанный социально-политический аналог фейковых «теории Дарвина» и «учения Фрейда», – с его якобы «объективными законами общественного развития», с которыми «не поспоришь». На самом деле общественное развитие является «проектным»[i], а точнее говоря, проектируемым.

Проектирование и реализация проектов общественного развития осуществляется властвующей элитой, что было научно доказано выдающимся американским социологом Ч.Р. Миллзом в его книге «Властвующая элита»[ii]. Методика реализации этого функционала и, параллельно этому, картина распространения нравственного помешательства в бизнес-среде «западного» типа, показаны, в частности, в книгах «Англо-американский истеблишмент» К.Квигли[iii], «Синдикат» Н.Хаггера[iv] и ряде других.

В «поствестфальский период» (со второй половины 17 в.) субъектом проектирования человеческой истории активно пытается выступать глобально оперирующая элита.

В ХIХ в., например, на этом поприще активно подвизался по заказу и на деньги семейства Ротшильдов К.Маркс и иже с ним[v]. После сворачивания «глобализации 1.0», проходившей под прикрытием лозунга «пролетарии всех стран, соединяйтесь!», реализации которой, в частности, помешал И.В. Сталин с его концепцией построения социализма в отдельно взятой стране, пришлось начинать заново: поджигать Вторую Мировую войну и т.д.

Отсюда, кстати, до сих пор сохранилась такая «любовь» к И.В. Сталину[vi] со стороны зарубежных глобализаторов и всех локальных «светлолицых», чьим предкам не удалось в желаемой мере поживиться на посредничестве при попытке превращения России в «вязанку хвороста» (с)[vii] для подпитки «пожара мировой пролетарской революции», т.е. той самой «глобализации 1.0».

Ведь, благодаря И.В. Сталину, не всё захваченное большевиками золото Российской Империи пошло тогда глобализаторам и в интернационалистско-коминтерновские карманы их тогдашних «советских» посредников-пособников (за 10 месяцев 1921 года из Советской России на Запад было вывезено «всего лишь» 375,7 т золота, в чём, кстати, и заключается секрет тогдашней «победы» большевиков над иностранными интервентами и, соответственно, в Гражданской войне: от «интервентов» откупились, а проданные/преданные теми «белые» без ресурсного обеспечения шансов не имели). При этом из вывезенного золота только четверть израсходовали на закупки зерна, паровозов, снаряжения для Красной армии и пр.[viii],остальные средства «растворились неизвестно где», а оставшуюся меньшую часть золотого запаса РИ удалось спасти от «комиссаров в пыльных шлемах» и всё-таки направить на нужды укрепления государственного суверенитета страны.

Кстати, паровозы под предоплаченные «заказы» тогда тоже не были поставлены, так что «Золотой телёнок» И.Ильфа и В.Петрова, этот 2-й том подлинной «экономической теории социализма», был написан авторами на реальном материале (1-й том этого замечательного «учебника», соответственно, – «12 стульев»).

Для нашего времени по заказу «глобализаторов» тематику глобальной «трансформации» обновили, адаптировали и онаучили авторы доклада «Пределы роста», подготовленного для Римского клуба в 1972 году[ix]. В нём наёмные пропагандисты обосновали целевые установки и сформулировали директивы по неуклонному сворачиванию экономической деятельности и экономического роста в мировом масштабе.

Сворачивание экономической деятельности в глобальном масштабе и последующий переход к распределительной экономике – «госкапитализму ленинского» типа»[x] (сегодня получившей название «инклюзивный капитализм») – было предписано осуществлять под видом так называемого «устойчивого развития», которое государственный казначей штата Юта в США Марло Оукс назвал недавно «планом сатаны»[xi].

Сегодня «мечта» банкиров Уолл Стрит, озвученная ещё финансировавшимся ими[xii] В.И. Лениным, о «всеобщем учёте и контроле за производством и распределением продуктов» стала, как никогда, близкой к реализации.

Эта ленинская «мечта» занимательным образом «совпадает» с целевыми установками Линн де Ротшильд, непосредственно связанной с теми же семействами глобальных банкиров, и одного из авторов и активных промоутеров концепции «инклюзивного капитализма»[xiii]. Ничего удивительного в этом, правда, нет: кураторы те же самые.

Только сегодня эта цель получает, наконец, эффективный инструментарий для своей реализации в виде тотальной цифровизации на базе «больших данных» и основанной на ней «токенизации» активов и социального поведения всех участников экономической и общественной жизни.

Главным врагом реализации ленинского плана преобразования общества, осуществлявшегося под глобалистским лозунгом «мировой революции», были не «помещики-капиталисты», а «мелкобуржуазная стихия», т.е. самостоятельные предприниматели, создающие независимые от пропагандировавшегося В.И.Лениным «госкапитализма» источники доходов и общественной добавленной стоимости: «мелкий буржуа, хранящий тысчёнки, враг государственного капитализма, и эти тысчёнки он желает реализовать непременно для себя»[xiv]. Это те, кто в современной терминологии называются мелким/малым/ средним бизнесом и самозанятыми. В США их ещё называют компаниями Main Street в противовес олигархии Wall Street[xv].

В настоящее время такие же подходы продвигают промоутеры «устойчивого развития» на пути к «инклюзивному капитализму»/ «трансгуманизму». К.Шваб, главный до недавнего времени пропагандист «инклюзивного капитализма» и партнёр Линн де Ротшильд, также, как и В.И. Ленин, настаивал на необходимости отказа от частной собственности и частного предпринимательства, а созданный и руководившийся им Всемирный Экономический Форум (ВЭФ), вслед за В.И. Лениным, Л.Д. Троцким и Н.С. Хрущёвым, пошёл дальше, пропагандируя отказ и от личной собственности[xvi].

На современном историческом этапе вновь актуальной стала задача по превращению человеческих масс в не имеющих ничего своего «пролетариев 2.0», обеспеченных, правда, получением «базового дохода», обусловленного, в свою очередь, социальным рейтингом, который, по их планам, станет инструментом регулирования доступа к жизненным ресурсам для подавляющего большинства населения.

Планы «экспертов» ВЭФ предполагали решить эту задачу к 2030 г., когда «всё, что вы считали продуктом, станет услугой» и «люди ничего не будут иметь в собственности и при этом будут счастливы».[xvii]

И пока об отмене или переносе этих планов «на после 2030 г.» не слышно.

Для решения грандиозной задачи глобальной общественной трансформации одной пропаганды недостаточно.

В своё время для решения задачи преобразования общества в соответствии с глобализаторской целью «мировой революции», В.И. Ленин выступал за прямое принуждение по отношению к «имущим классам», т.е. к людям, способным к самоорганизации для создания полезных благ, соответственно, – имеющим ресурсную базу для защиты себя и своих интересов и в силу этого способных их отстаивать.

В качестве ключевого инструмента принуждения и управления В.И. Ленин предполагал использовать единственный на всю страну финансовый центр, который должен был заменить всю банковскую систему[xviii].

Для «упрощения» управляемой системы последователи «вождя мирового пролетариата» уничтожили предпринимательство в России посредством увеличения вынужденных издержек (налогообложение «частников»), «национализации» и так называемой «коллективизации».

Таким образом, тоталитаризм раннесоветского типа, как форма реализации политико-экономической цели[xix] глобалистов, дал полезный опыт для современных проводников «устойчивого развития».

В частности, подтверждено, что для реализации парадигмы «устойчивого развития» ключевую роль в экономиках стран должны играть упраздняющие банковскую систему инструменты, институты и технологии тотального контроля и управления участниками экономической и общественной жизни. Они же должны обеспечить условия для выхода на наднациональный уровень контроля и управления, после чего надобность в национальных подсистемах должна будет отпасть.

Также методически важным является решение вопроса о судьбе предпринимательского среднего класса (не путать с чиновничеством!). В современных условиях этот вопрос стоит в форме вопроса о судьбе рыночного предпринимательства в сфере производства товаров, торговле, логистике, в сфере услуг (так называемый «бизнес Main Street»[xx]), т.е. о судьбе маркетмейкеров.

Существование нормального рыночного бизнеса чрезмерно усложняет управляемую систему. Маркетмейкеры в распределительной экономической системе «инклюзивного капитализма» не нужны. Достаточно будет распределительных «платформ», число которых будет сокращаться по мере их аквизиции у создавших их собственников и постановки под контроль локальной элиты, которая после выполнения своей социальной роли будет впоследствии сама реорганизована элитой более высокого порядка.

Также принципиально важным методическим условием глобальной трансформации является закрепление у подавляющего большинства населения состояния, при котором они «скорее умрут, чем будут думать». Это также позволяет существенно упростить управляемую систему. Соответственно, на это должна быть нацелена глобальная система образования, деятельность СМИ и особенно ИИ, который через широкое внедрение «оракулов-подсказчиков» окончательно превратит большинство населения в неспособных думать blockheads (болванов).

Но и на этом не остановятся. «Гуманократия», установление которой в среднесрочной перспективе провозгласил в 2024 г. на Мировом Саммите правительств в Дубае К.Шваб[xxi], предполагает изменение самой биологической и, через это, – духовной природы людей. В отличие от всех предыдущих этапов истории человечества управляемая «низшая» каста людей в силу своего кардинально изменённого сознания не будет даже помышлять о неподчинении управляющим. В настоящее время, как верно отмечает чл.-корр. РАН, член Комиссии по Критической инфраструктуре Совета Безопасности РФ М.В. Ковальчук, для этого впервые в истории человечества появились технические возможности[xxii].

О появлении впервые в истории человечества технических возможностей управлять извне поведением людей и о необходимости широкого использования таких технических возможностей постоянно вещает с видом пророка и злой гомосексуалист Юваль Ной Харари, ведущий советник К. Шваба, профессор Еврейского университета в Иерусалиме[xxiii]. А его единомышленник – консультант Всемирного экономического форума, профессор Оксфорда Антуан Джерузалем прямо заявляет, что современные «революционные технологии» могут стать «совершенным инструментом контроля, с помощью которого безжалостные контролируют слабых», и что «на этот раз контроль будет буквальным»[xxiv].

В этом и будет заключаться сущность «интернета людей» и «венец» тотальной цифровизации.

В свою очередь, цели и задачам построения и функционирования «гуманократии» отвечает формируемая сегодня новая финансовая система – новый монетарный (валютный) мир.

Задачи, содержание, этапы и сроки перехода к «гуманократии» не являются секретом и в целом известны[xxv].

Каким будет мир «гуманократии»? Это будет двухкастовое общество с гарантированной роскошью и достигаемым через клонирование «бессмертием» для высшей касты «транслюдей» и тотальным «цифровым» управлением низшей «служебной» кастой.

На данном же этапе можно констатировать, что процессы, происходящие в российской экономике остаются в немалой степени в контексте пока ещё сохраняющейся траектории глобального мейнстрима[xxvi].

Куда ведёт эта траектория? Какова сущность новой мировой экономической системы, в которую ведут мир глобальные планировщики?

Предположительно, базой этой новой мировой экономической системы будет Новый валютный мир (НВМ). Планируется, что функционирование НВМ будет играть определяющую роль в мировой экономике.

Сущность НВМ определяется его свойствами.

По сохраняющему ещё актуальность замыслу, главным свойством НВМ будет предполагаемое тотальное господство цифровых валют центральных банков (ЦВЦБ). Предполагается, что новая денежная система будет сведена к функционированию либо исключительно ЦВЦБ, либо к полному доминированию ЦВЦБ.

Процесс внедрения ЦВЦБ находится в разных странах на разных стадиях, но неуклонно реализуется под общим чётким методическим руководством. Ориентир – 2030 год. В России ЦВЦБ должна заработать в полную силу с 1 сентября 2026 г.

Главным международно-признанным методическим центром внедрения ЦВЦБ является Банк международных расчетов (БМР)[xxvii].

Использование ЦВЦБ при движении бюджетных средств, связанном с финансированием государственных, региональных и муниципальных расходов представляется, безусловно, необходимым для защиты от рисков нецелевого использования. Использование ЦВЦБ при движении средств, не являющихся бюджетными ресурсами, а также при обслуживании граждан требует уточнения.

Существенным свойством ЦВЦБ может стать их программируемость. Программируемость означает придание с помощью цифровых технологий индивидуальных характеристик для денег каждого конкретного пользователя. В КНР, например, программирование для физлиц уже привязано к системе индивидуальных социальных рейтингов, откуда проистекают права или запреты на использование цифровых денег частными лицами[xxviii].

Основными параметрами программирования являются:

- Конкретный набор товаров и услуг, то есть для человека с «хорошим поведением», предположительно, может открываться возможность покупки всех товаров и услуг, для человека с «плохим поведением» – лишь жизненно необходимых;

- География действия цифровой валюты, то есть, возможно, для человека с «хорошим поведением» – вся страна. Для человека с более низким рейтингом – регион или город, либо вообще ограниченный радиус;

- Срок хранения цифровой валюты, то есть у ЦВЦБ срок жизни может быть ограничен. Она может быть «тающей» валютой, которую нельзя будет инвестировать или накапливать.

- Отмечается, что в перспективе даже дифференцированный подход в отношении держателей ЦВЦБ будет отменен и между людьми наступит «равенство».

Таким образом, по сравнению общеизвестным функциям денег (мера стоимости, средство обращения, средство платежа, средство образования сокровищ, мировые деньги), ЦВЦБ приобретают новое свойство – программируемость, которая делает ЦВЦБ ещё и средством управления. Это то, что можно назвать «интернетом денег».

В РФ активная работа по запуску цифрового рубля ведется с 2020 года. 24 июля 2023 года был подписан Закон о внедрении в России этого нового вида национальной цифровой валюты.

Подсказки о том, как будет работать цифровой рубль, даёт международная практика применения методик БМР. Представители китайского Центробанка[xxix] и Центрального банка Швеции сделали заявления о том, что ЦВЦБ заменит наличные деньги[xxx]. Глава Европейского ЦБ К. Лагард предупредила о росте значения цифрового евро и перспективе сокращения использования наличных денег[xxxi], а ряд центробанков заявили, что после отмены наличных денег будут ликвидированы и безналичные деньги на счетах коммерческих банков[xxxii]. Этой же точки зрения придерживаются и эксперты в Harvard Business Review[xxxiii].

При этом следует учитывать, что разница последствий для экономики между незначительным количеством используемых наличных денег и полным отсутствием наличных денег как результатов широкомасштабного введения ЦВЦБ не является принципиальной[xxxiv].

В отношении же опасений по поводу перспектив контроля за гражданами и их финансами с помощью ЦВЦБ обращает на себя внимание то, что глобальный методический центр трансформации мировой финансовой системы – БМР – прямо указывает, что технология расчетов, ключевым элементом которой является использование ЦВЦБ, дает возможность, формально не нарушая установленных законами запретов на раскрытие конфиденциальной информации о клиентах, их финансовом состоянии и сделках, делиться такой информацией фактически в обход закона: «методы шифрования позволяют финансовым учреждениям конфиденциально обмениваться этими данными друг с другом и за рубежом для обнаружения мошенничества и отмывания денег, сохраняя при этом соответствие с (основанными на законе. – А.Л.) внутренними правилами обработки данных»[xxxv].

Таким образом, БМР допускает раскрытие конфиденциальной информации о клиентах, будучи почему-то уверенным, что такая информация защищена шифрованием, например, от утечек, что в последнее время уверенно опровергается на практике, когда и крупнейшие банки США, ЕС и Швейцарии[xxxvi], и основанные на блокчейне платформы[xxxvii], и даже Финансовая разведка США (FinCen)[xxxviii], имеющие самые современные системы кибербезопасности, допускали масштабные утечки конфиденциальных данных клиентов банков.

Помимо этого, авторитетные российские эксперты утверждают, что обезличенных персональных данных не существует и что «любые обезличенные данные восстанавливаются обратно до личных. Это делается всеми нашими цифровыми гигантами»[xxxix] .

В августе 2025 г. анонсировано, что финансируемый Фондом Билла и Мелинды Гейтс Всемирный банк намеревается в ближайшее время соединить цифровую идентификацию личности (Digital ID) с системами быстрых платежей, создав беспрецедентную архитектуру контроля за людьми с помощью «интернета денег»[xl].

Помимо введения в оборот и расширения использования ЦВЦБ, в процессе трансформации мировой финансовой системы необходимо внедрение новых инструментов и создание новой финансовой инфраструктуры.

Генеральный менеджер Банка международных расчетов А. Карстенс заявил в своем ключевом выступлении на семинаре «ЦВЦБ и монетарная система будущего», проходившем в Сеуле в ноябре 2023 года[xli], что для создания финансовой системы с использованием цифровых валют центральных банков необходимо широкомасштабное внедрение технологии токенизации.

А. Карстенс поясняет, что «токенизация – это способ записи денег и активов в цифровой форме в программно-управляемом регистре. На практике это означает, что пользователи могут передавать активы напрямую с помощью программных инструкций, а не через посредников, таких как управляющие счетами (то есть коммерческие банки. – А.Л.), которые действуют от имени пользователя»[xlii].

При этом токенизация не ограничивается лишь фиксацией и передачей прав собственности на объекты купли-продажи, а может быть использована для других целей. Уникальные токены могут использоваться в качестве средства отслеживания жизненного цикла продукта и любой услуги для их большей «прозрачности»[xliii].

Как видно из заявлений главы БМР, концепции и методических материалов БМР[xliv] по формированию новой монетарной/ финансовой системы, существенное значение имеют не только сам цифровой «способ записи» денег и активов, возможности их прямой передачи между поставщиками и потребителями и контроля сделок на финансовом рынке под видом «отслеживания жизненного цикла» продукта, но и то, где эти записи будут храниться, кем контролироваться и каким образом использоваться.

«Лучший способ увязать транзакции и операции между рынками и финансовыми услугами – это перенести их на общие программируемые платформы. Это то, что мы назвали единой бухгалтерской книгой. Единая бухгалтерская книга представляла бы собой сеть сетей»[xlv].

Программно-управляемый реестр – «бухгалтерская суперкнига» как необходимый инструмент токенизации – функционирует на основе технологии распределенного реестра (Distributed Ledger Technology, или DLT). DLT – это электронная система баз данных, распределённая между несколькими сетевыми узлами или устройствами. Технология DLT позволяет записывать и хранить информацию в распределенной сети, в которой одни и те же данные хранятся на нескольких серверах и эти узлы взаимосвязаны и взаимодействуют между собой[xlvi].

В контексте токенизации особое внимание привлекает активно распространяемый ложный тезис о якобы отсутствии единого контролирующего органа в DLT. В свете этого обращает на себя внимание то, что очень часто понятия «технология распределенного реестра (DLT)» и «блокчейн» употребляются как синонимы, хотя на самом деле это не так. DLT ‒ это базовая технология распределенных данных, в то время как блокчейн является лишь подвидом DLT.

Главное отличие заключается в одном важном аспекте ‒ децентрализации. Блокчейн обязательно децентрализован в использовании и управлении, в то время как DLT-структуры обязательно распределены, но не обязательно децентрализованы[xlvii].

При этом эксперты БМР подчеркивают, что полная децентрализация цифровых финансов, даже при использовании блокчейна в «чистом» виде, это – иллюзия[xlviii]. Всё будет находиться под контролем тех структур, которые будут на это уполномочены. Что это за структуры?

В свете этого следует обратить внимание на то, что в настоящее время стали говорить о государственно-частном (public-private) характере такой платформы-реестра[xlix]. В процессе глобального развертывания этой «сети сетей» / всемирного реестра токенизированных активов и активностей в ней задействованы те, кто объединялся, например, в проекте Agora: Банк Франции (как представитель европейской финансовой системы), Банк Японии, Банк Кореи (Южной), Банк Мексики, Национальный банк Швейцарии, Банк Англии, Федеральный Резервный банк Нью-Йорка и «большая группа» частных финансовых фирм, созванная Институтом международных финансов (IIF). В эту группу входят такие структуры, как BlackRock, Inc., Circle Internet Financial Ltd., Coinbase, Inc., IBM, PayPal, Rothschild & Co., SWIFT и др.

Характерно, например, что только одна такая «частная финансовая фирма» из этого списка, BlackRock, управляет активами стоимостью 10,65 трлн долларов США[l]. Для сравнения можно напомнить, что финансовые активы РФ, как отмечалось выше, составляют 2,16 трлн. долларов США.

Этот гигант, который вместе с Vanguard Group (контролирует, напомним, активы на 5 трлн. долларов) и State Street (3,6 трлн. долларов), фактически управляет подавляющей частью мировой экономики, и подобные ему компании, входящие в вышеупомянутую группу, олицетворяют собой «частную» сторону «частно-государственного партнерства» по внедрению и управлению глобальным реестром токенизированных активов и токенизированного поведения участников экономических отношений. Такого рода «партнерство» больше похоже на безоговорочное доминирование сверхкорпораций, где «государство» не играет, мягко говоря, самостоятельной роли. При этом, структура собственности сверхкорпораций далеко не всегда прозрачна, хотя, в целом, известно, что BlackRock, Vanguard и State Street перекрёстно владеют частью долей друг друга, но кто владеет остальными долями – вопрос риторический – очень достойные люди.

В процессе формирования и функционирования новой финансовой системы распределенные протоколы токенизированных активов будут находиться под оперативным управлением центральных банков, а «сверху» всё это будет контролироваться «частными фирмами» масштаба BlackRock, Vanguard Group, Rothschild & Co. и т.п., включая их «вотчдогов» на локальных страновых рынках.

В настоящее время речь идет о формировании на основе внедрения ЦВЦБ «нового типа экономики» – «токеновой» экономики[li].

В условиях реализации политики, уже получившей за рубежом характеристику «токенизация всего… вплоть до океанов и звезд»[lii], то есть токенизации всех активов, а также способов и путей их использования, вне зависимости от юрисдикции их нахождения, единый реестр дает возможность доступа тем, кто им управляет, к депозитам, обороту ценных бумаг, кредитам, расчетам и, соответственно, к контролю рыночного поведения участников экономических отношений и управлению этим поведением в страновом и даже в глобальном масштабе.

Что такое «токенизация рыночного поведения», доходчиво было продемонстрировано на Финансовом конгрессе Банка России в 2024 году при обсуждении возможности предсказания смерти человека по его банковскому счету[liii].

Осталось только «оцифровать» поведение и поручить контроль за ним искусственному интеллекту, что, скорее всего, уже сделано. Весьма вероятно, что в будущем ИИ применит данный поведенческий алгоритм к самому докладчику, который с энтузиазмом продвигал данное достижение, но в этом случае «докладывать» ему больше не придётся, слушать и даже слышать его не будут: с обезличенным ИИ-алгоритмом дискутировать безполезно.

В то же время в БМР подчеркивают, что в настоящее время «на пути прогресса» есть и препятствия: основанная на «цифре» система «единого реестра» позволяет «реализовать функциональность, которая сегодня невозможна из-за характеристик денежной системы и ее контроля»[liv], имея в виду ограничения, накладываемые сохраняющимся суверенитетом национальных государств.

Иными словами, необходимая для токенизации и функционирования единого суперреестра технология уже существует. Однако отдельное правовое регулирование в каждой юрисдикции препятствует продвижению мировой финансовой системы в этом направлении. Россия, например, пока воздержалась от подписания Глобального цифрового договора ООН.

Таким образом, существующие суверенные государства мешают светозарным (в переводе на немецкий – люциферным) «силам прогресса»!

«Реальная проблема заключается в разработке законодательной и нормативно-правовой базы, методов управления и коммуникационных протоколов, необходимых для функционирования такой сети сетей… мы должны стремиться к созданию протоколов, которые объединяют или соединяют системы, чтобы сделать их совместимыми… нам необходимо создать цифровую инфраструктуру… трудно представить, что мы сможем унифицировать рынки и транзакции в каждой соответствующей юрисдикции. Но мы должны стремиться к созданию протоколов, которые объединяют или соединяют системы, чтобы сделать их совместимыми» [lv].

На данном этапе не считается, что это произойдет в одночасье и что каждая юрисдикция присоединится к «единой книге учета». Тем не менее создание протоколов, позволяющих интегрировать эти системы, «может помочь» достичь «желаемой цели взаимодействия».

«Токенизация денег и других активов и их включение в «единый реестр учета / объединенную «бухгалтерскую суперкнигу» поможет существующей финансовой системе развиваться в глобальном масштабе, позволяя создать единую двухуровневую денежно-финансовую систему, состоящую из оптовых токенизированных ЦВЦБ и токенизированных депозитов коммерческих банков из разных юрисдикций, а в перспективе – и токенизированных ценных бумаг»[lvi].

С одной стороны, подчеркивается, что «концепция единого реестра не означает «один реестр, который будет управлять … всеми», то есть не означает создание единственного реестра, который заменит все другие системы в экономике. В зависимости от потребностей каждой юрисдикции могут сосуществовать несколько реестров, каждый из которых имеет определенный вариант использования»[lvii].

С другой стороны, в самом этом докладе и в более позднем по времени докладе А. Карстенса в Сеуле чётко проводится мысль о необходимости безотлагательного устранения ограничений, накладываемых юрисдикциями суверенных государств.

Такая «двойственность» и сохранение «противоречивости» между утверждениями в рамках одного текста – характерная черта материалов, выпускаемых от имени БМР, можно сказать, их методическая особенность, или даже принцип, которому следуют и те, кто, гласно или негласно, исполняет их методики в других странах. На ум невольно приходит гениально прозорливый Дж. Орвелл с его «двоемыслием».

В целом из практических шагов, осуществляемых под руководством БМР, видно, что под «единой» денежно-финансовой системой, в которой будет зафиксировано и будет контролироваться буквально всё, понимается наднациональная финансовая система.

Таким образом, создание и применение «цифровой инфраструктуры», основанной на токенизации активов, токенизации рыночного поведения всех участников экономической жизни (и граждан, и предпринимательских структур) и едином наднациональном реестре учета и контроля активов и операций (то есть рыночного поведения), – другое важное свойство новой монетарной системы / нового валютного мира, наравне с тотальным внедрением цифровых валют центральных банков.

Еще одно существенное свойство нового валютного мира связано с изменением места, роли финансовых посредников и формы реализации их функционала.

БМР подчёркивается, что наличие банков-корреспондентов при осуществлении расчётов увеличивает операционный риск, риск расчётов в иностранной валюте, а наличие фондовых брокеров, центральных депозитариев ценных бумаг, клиринговых палат и регистраторов удлиняет процесс операций с ценными бумагами, увеличивает затраты и подвергает стороны дополнительным рискам.

Эти риски могут быть «смягчены», а затраты сокращены за счёт объединения токенизированных денег и ценных бумаг на программируемой платформе, позволяющей сократить участие всех этих «посредников», начиная с банков, за счет применения «алгоритмов»[lviii].

Таким образом, переход к всеобъемлющей токеновой экономике остро ставит вопрос о судьбе посредничества в финансовой и банковской сфере. В некоторых случаях вопрос ставится прямо: нужно ли по-прежнему посредничество в финансовой сфере?[lix]. При этом следует понимать, что под становящимся всё более токсичным словом «посредник» в этой системе координат понимаются все те, кто находится «между» взаимодействующими контрагентами, т.е. не только какие-нибудь «агенты», «брокеры» и «консультанты», а, прежде всего, банки.

На начальном этапе обсуждения и внедрения имеющей ключевое значение для токенизации технологии распределенного реестра, ответ на этот вопрос нередко был однозначным: технология распределенного реестра обеспечивает новую технологическую парадигму в работе высокодоступных, защищённых от несанкционированного доступа распределённых баз данных для транзакций без посредников[lx].

А. Карстенс в приведенной выше цитате из выступлении на семинаре в Сеуле допускает характерное «методическое» противоречие буквально в рамках одного положения своего доклада: с одной стороны, он утверждает, что в условиях токенизации «пользователи могут передавать активы напрямую с помощью программных инструкций, а не через посредников» (то есть не через коммерческие банки. – А.Л.), с другой – в качестве пути развития существующей финансово-банковской системы называет внедрение «двухуровневой банковской системы», где центральные банки будут «оптовым звеном», а коммерческие банки, как хранители-пользователи «токенизированных депозитов», сохраняются.

А. Карстенс описывает тенденцию изменения денежно-финансовой системы в её последовательности и полноте и, предположительно, не хочет «волновать» банковско-финансовое сообщество раньше времени. Но, похоже, что одним из результатов реализации этой тенденции будет ликвидация/замещение финансовых посредников, выступающих как третья сторона в финансовых сделках.

В целом же эксперты предполагают, что использование алгоритмов распределённого реестра не устраняет функционал финансового посредничества, но позволяет по-иному реализовывать его «для снижения транзакционных издержек и устранения информационной асимметрии». В частности, считается, что осуществление посреднических операций при решении повторяющихся задач с низкой добавленной стоимостью, например продажа полисов ОСАГО, может быть автоматизировано и реализовано в реестре без участия посредника[lxi].

Таким образом, такие свойства НВМ, как 1) доминирование программируемых ЦВЦБ, 2) токенизация активов и поведения участников экономических отношений, а также 3) существенное ограничение/изменение деятельности «посредников в широком смысле» определяют сущность денежной системы близкого будущего.

Лишь очень малая часть финансовых посредников, непосредственно аффилированная с управляющей кастой, возможно, останется, функционал же других будет постепенно заменяться алгоритмом с соответствующими институциональными сдвигами в финансовой индустрии. Наступает время мегауправления финансовыми отношениями.

В свете этого, с точки зрения практических основ функционирования новой, основанной на мегауправлении, системы денежных отношений, нельзя игнорировать «вопрос о рубильнике».

Энтузиасты с сектантским менталитетом с просветлёнными лицами «визионэров» любят, сверкая глазами, но забыв про «рубильник», порассуждать перед такими же, как они, слушателями, о светлых «перспективах технологий, основанных на блокчейне и big data». А ведь от «рубильника» отрываться нельзя: достаточно «лёгкого движения руки» (с) и вся «нарисованная маслом» картина «нью-васюков» может протухнуть. «Рубильник» ведь влияет не только на доступность Интернета (считается, что этим научились справляться, но пока (на дату написания статьи), без обеспечения гарантий доступа к сайтам большинства коммерческих банков, хотя «списки будут дополняться» – все ли в них попадут?[lxii]), но и электричества.

Вот, например, существует вопрос использования ЦВЦБ в оффлайн-режиме. Ответственные люди видят этот вопрос и, судя по всему, применительно к цифровому рублю считают, что нашли его решение: «для цифрового рубля должен быть предусмотрен офлайн-режим, в котором пользователь сможет совершать основные виды операций, такие как перевод средств другому пользователю или оплата покупки в магазине без доступа к сети Интернет. Для обеспечения возможности использования цифрового рубля в офлайн-режиме необходима разработка специальных технологий»[lxiii].

Без Интернета полагают, что смогут применять, а если будут трудности с электроснабжением – это же тоже «про рубильник»? Как будет обеспечено применение этих жизненно важных «специальных технологий» в территориально-распределённых масштабах страны, например, в «диких степях Забайкалья, где золото роют в горах» (с), сегодня пока публично известно только в общих чертах. Один из вариантов: «сдвиг» остающегося населения к центрам электроснабжения – «формирование системы опорных населенных пунктов» (Стратегия пространственного развития РФ до 2030 г. с прогнозом до 2036 г.[lxiv]), при котором, похоже, почему-то должным образом не оцениваются опасность усиления неравномерности в развитии страны и вытекающие из этого, в свою очередь, очень серьёзные угрозы.

Так или иначе, понятно, что будущее финансового рынка – это неизбежная трансформация. В ней главной функцией финансов и, в частности, страхования, станет социальный контроль и подчинение.

 

V. НЕУЧТЁННЫЙ ФАКТОР

 

В то же время, следует учитывать, что 2024 году, с избранием Д.Трампа президентом США произошли существенные изменения и возникли острые противоречия в рядах самих глобализаторов и, соответственно, в средствах и методах осуществления глобальной трансформации, которые оказывают решающее влияние на содержание происходящих изменений: стоящие за Д.Трампом круги, которых называют «акселераторами», требуют не «устойчивого развития», а резкого ускорения экономического роста.

В процессе трансформационного перехода разворачивается борьба, в которой, с одной стороны, выступают «акселераторы» процесса, олицетворяемые Д.Трампом, Х.Милеем (президент Аргентины), триллионером И.Маском (до недавнего времени, сейчас – «его ушли в тень», пока), мультимиллиардерами П. Тилем[lxv] (PayPal, Palantir Technologies, реальный создатель Facebook, гомосексуалист, католик), М. Андриссеном (инвестфонд Andreessen&Horowitz, Coinbase, Instagram, Oculus VR, автор ключевого для понимания стратегии «акселераторов» «Манифеста Технооптимистов»[lxvi]), «криптоцарём» Д.Заксом (PayPal, Uber, Facebook, Airbnb, Reddit, X и SpaceX), Л.Эллисоном (Oracle) и др., к некоторым позициям которых близок и руководитель Банка Международных расчётов А.Карстенс, а с другой – бенефициары старого, чрезмерно забюрократизированного, трансформационного алгоритма, олицетворением которого является остающаяся ещё пока на своих местах брюссельская бюрократия Евросоюза, правительства ряда стран ЕС и их клоны и «вотчдоги» в других странах.

До недавних пор реализация ключевых направлений глобальной трансформации оказалась в значительной степени подчинённой идеологии «вокизма». Д.Трамп и его сторонники, называют тех, кто придерживается этой практики, «вокистами» и «коммунистическими лунатиками», т.е. людьми, у которых отсутствует полноценный контроль сознания за действиями. И это небезосновательно, ведь подчинённость «вокистским» догмам приводит тех, кто их исповедует и реализует, не только к бегству от реальности, но и вводит их в подобие сомнамбулического состояния, в котором они живут, действуют и пытаются влиять на окружающую их действительность.

Название «вокизм» происходит от англ. «wake up!» – «вставай!»: призыв к подъёму масс на «защиту своих прав». По мнению «акселераторов» – этим лозунгом прикрываются те, кто стремится использовать государственные и общественные ресурсы в личных целях. Здесь естественным образом, вспоминается «Интернационал» – коммунистический гимн первой инкарнации глобализаторов, призывавших к вокизму того, кто «заклеймён проклятием», и прикрывавших свои планы фальшивым флагом «мировой пролетарской революции».

То, что наблюдается в настоящее время, это - конфликт между силами, олицетворяющими разные средства достижения цели так называемой «4-й промышленной революции»[lxvii], которая в процессе установления «гуманократии»[lxviii], должна изменить саму человеческую природу, превратив подавляющее большинство людей в управляемых извне биороботов[lxix], а высшую касту – в сверхлюдей.

Символом «технооптимистов-акселераторов» является «Прометей» (которого профаны считают просто персонажем древнегреческой мифологии) – он же якобы «несущий свет людям» Люцифер. Статуя такого же «Прометея», установлена в Рокфеллер-центре в Нью-Йорке[lxx], что вполне определённо указывает на связь окружения Д.Трампа с определённой глобально оперирующей властной группой, которая ещё в 2010 г. опубличила неуклонно исполняющийся в настоящее время план глобальной трансформации[lxxi].

Одним из главных идеологов «технооптимистов» является Кертис Ярвин, весьма близкий к вице-президенту США Дж.Д.Вэнсу (бывшему сотруднику одной из фирм П.Тиля), самому П. Тилю и М. Андриссену[lxxii] и связанный с элитами Кремниевой долины и Вашингтона.

Его идеи вдохновили новую техно-авторитарную элиту США. Его считают «инженером интеллектуального исходного кода для второй администрации Трампа»: «открытый секрет, что каждый в роли разработчика политики (в администрации Д.Трампа – А.Л.) читал Ярвина».

Он предложил «ликвидацию демократии, конституции и конституционного верховенства» и передачу власти в стране «главному исполнительному директору» (кому-то вроде Стиви Джобса или Марка Андриссена), который превратил бы правительство в «сверхприбыльную корпорацию с мощным вооружением». Это предполагает радикальную трансформацию госуправления: от дискредитировавшей себя «демократии» – переход к государству как корпорации, где главой является своего рода CEO, а управление организовано по типу управления корпорацией с использованием цифровых технологий и криптографии.

«Народ – марионетки, нужен разумный диктатор» (с). П. Тиль (ещё в 2009 г.) публично заявил: «я больше не верю, что свобода и демократия совместимы»[lxxiii]. «Акселераторами» допускаются авторитарные меры: VR-изоляция для нежелательных граждан – «гуманная альтернатива геноциду» (в этом «технооптимистам», правда, далеко до «вокистов», реализовавших в 2020-23 гг. массовую изоляцию не только «нежелательных», но едва ли не всех ни в чём не повинных мирных жителей по всему миру, ухитрившись ещё и сделать на этом деньги[lxxiv]).

Судя по ряду признаков, существенную роль в реализации «диктаторского» функционала у «акселераторов» будет играть ИИ через «подсказчиков-оракулов» для политических лидеров, а, возможно, и непосредственно, заменяя их. Уникальные (и, во многом, засекреченные) достижения компании П.Тиля Palantir Technologies на этом направлении, а также «Oracle» Л.Эллисона, делают это вполне возможным.

Но для успешного решения данной задачи «технооптимистам» необходимо преодолеть сопротивление «вышедшей из-под контроля» бюрократии, что делает необходимым демонтаж «административного государства и глобального послевоенного порядка»[lxxv].

«Технологию» бюрократического «удушения» бизнеса с одновременным изъятием бюрократической «ренты», которую глобально оперирующая бюрократия реализует через такие инструменты «глобального послевоенного порядка», как подконтрольные ей аудиторско-консультационные компании из числа «big four», как известные «консультанты по управлению» с их якобы уникальными кадрами и компетенциями, как монополизировавшие финансовую сферу международные рейтинговые агентства, точно описал известный риск-менеджер Н.Талеб: «математик начинает с задачи, а потом придумывает решение; консультант сначала предлагает «решение», а затем придумывает проблему»[lxxvi].

Т.е. с практической точки зрения, для «вокизма» характерно выдвижение придуманного в бюрократических кабинетах, выгодного для бюрократов, «решения», под которое намеренно придумывается «проблема».

В некоторых «авторитетных» кругах подобные практики называют – «сделать обезьяну» (с).

После придумывания, такого рода «проблемы» «вскрываются», затем навязываются системе с помощью пропагандистских кампаний и адмресурса, а следом предлагается их заранее заготовленное «решение» бюрократическими методами, непременно предполагающими дополнительные вынужденные расходы или недополученные налоги у государства, вынужденные, навязанные, издержки у предпринимателей и добропорядочных граждан, а также непосредственное бюрократическое вмешательство в отношения между поставщиками и потребителями.

Из затрат, которые несут государство, предприниматели и граждане на реализацию изобретённых бюрократическими умами «решений», «креативщиками» извлекается административная рента.

Стараниями «вокистов» даже имитация рыночных отношений[lxxvii], уступила место отношениям административного торга по поводу извлечения ими ренты из общества. Качественный сдвиг произошёл на рубеже столетий.

«Решение» придуманной «вокистами» фейковой «проблемы» «Millenium bug» (1997 – март 2000 гг.), привело к значительным вынужденным и неоправданным расходам бизнеса и налогоплательщиков по всему миру (более 300 млрд. долл. США в ценах 2000 г.[lxxviii] т.е. 564 млрд. долл. США в ценах 2025 г.[lxxix]). Можно представить, сколько на этом тогда «заработали» разного рода «лунатические» риск-менеджеры, IT-специалисты, специалисты по «информбезопасности», поставщики «железа» и программного обеспечения, а главное, – их бюрократические «кураторы».

И сегодня, спустя четверть века, «лунатики» протестуют, когда аферу «millenium bug» называют тем, чем она была – аферой.

Активка под названием AH1N1, т.е. Swine flu, он же «свиной грипп» (2009 г.), вызвала стараниями Всемирной организации здравоохранения и «независимых» СМИ настоящую панику во всём мире. То, что летом 2010 г. Парламентская ассамблея Совета Европы (ПАСЕ) приняла документ, доказывающий, что не только никакой пандемии, но даже сколько-нибудь масштабной эпидемии «свиного гриппа» не было и что эксперты ВОЗ, скорее всего, были подкуплены производителями вакцины, осталось фактически незамеченным. Правительства многих стран произвели закупки абсолютно ненужной вакцины на миллиарды евро и «кто-то» их в этом, конечно же, «хорошо проконсультировал».[lxxx]

Одиозное цирковое представление вокруг извержения в марте-апреле 2010 г. исландского вулкана Эйяфьятлайокюль (Eyjafjallajokull) привело к тому, что десятки тысяч авиапассажиров, десятки аэропортов и авиакомпаний и, что особенно характерно, большинство европейских правительств фактически безропотно восприняли и ввели запреты на полёты самолётов (и почему-то вертолётов) из-за якобы опасности, якобы исходящей от распространения вулканического пепла, смирились с многомиллиардным ущербом (по оценкам, – не менее 5 млрд. долларов США в ценах 2010 г.[lxxxi], т.е. не менее 7,4 млрд. долларов США в ценах 2025 г.[lxxxii]).

Во всех этих случаях бюрократией из общественных ресурсов извлекалась административная рента.

При желании, список подобных «проблем» и их «решений» можно дополнить более близкими по времени «спецмероприятиями».

Аналогичным образом и с той же целью создаются псевдопроблемы «нарушения прав» запрещённого в России ЛГБТ, «опасности углеродных следов», феминизма, пропаганды против рождения детей «как аморального фактора глобального потепления»[lxxxiii], «чайлдфри», борьбы за право на аборты и т.д., и т.п.

Но важнее другое: на это обратили внимание и с этим намерены бороться и борются «акселераторы». Хорошим примером является борьба администрации Д.Трампа с бюрократическим образованием на теле государства США под названием USAID и характерен «аккомпанемент» со стороны всех бесчисленных нахлебников «светлых сил свободы» по всеми миру, которым эта полезная работа сопровождается[lxxxiv].

При этом речь идет не о демонтаже самой идеи «мягкой силы», а о смене формы. Часть сотрудников USAID уже перешли в структуры Palantir (которая стала сегодня одной из самых могущественных разведслужб мира), в проекты Илона Маска (называвшего USAID «преступной организацией» именно потому, что на ней очень многие «вокисты» в разных странах мира паразитировали на ресурсах США), в OpenGov и в другие организации из BigTech-сектора.

Возглавивший ран-офф USAID госсекретарь США М.Рубио заявил, что деятельность по этому направлению должна стать «более осмысленной». Каким образом? Таким, при котором управление глобальными процессами смещается от традиционной дипломатии к манипуляции данными, цифровому контролю и ИИ[lxxxv].

На примере с забюрокраченным USAID видно, что цель у двух элитных глобалистских групп – одна («гуманократия»), но средства – разные и эти средства противоречат друг другу. Точнее говоря, в борьбу между собой вступили те силы, которые воплощают разные средства достижения одной цели.

Прежде доминировавшая вокистская элита – «душит» всех и всё вокруг, раздувая расходы, навязывая вынужденные издержки экономическим агентам, не забывая при этом о пользе лично для себя. Пытающаяся её заменить элита «акселераторов» старается быстро орудовать цифровым «скальпелем» и не собирается на этом наживаться, т.к. и без того богата.

Для иллюстрации: К. Ярвин замечает, что «ты ( в смысле СЕО как глава корпоративно-устроенного государства) не грабишь свой собственный дом», «для Людовика XIV, когда он говорит «Государство – это я», разграбление государства не имеет смысла, потому что всё и так его»[lxxxvi], а вот для представителя старой «элиты», У. фон дер Ляйен, лоббирование закупок вредоносных вакцин у Pfizer за счёт бюджета ЕС по сомнительным ценам оказалось, напротив, – делом «интересненьким».

В контексте «акселерации» для достижения её цели и решения задач надо устранить «бюрократические оковы», создаваемые «административным глубинным государством», т.е. бюрократией в разных странах, которая координирует свои действия в глобальном масштабе (например, между UK, ЕС и США), и препятствует доступу «акселераторов» к необходимым им ресурсам через фейковые нарративы ESG, «климатической повестки» и т.п. Поэтому «акселераторы» борются с гигантскими расходами обюрократившейся глобалистской элиты, и теми высокозатратными для налогоплательщиков и государственных ресурсов инициативами, которые она постоянно выдвигает.

Ограничивающий экономический рост нарастающий груз вынужденных издержек наблюдался в масштабах всего мирового финансового рынка.

Например, принятая в ЕС еще в 2016 году Insurance Distribution Directive (Директива по дистрибьюции страховых продуктов)[lxxxvii] имела явную направленность против малого и среднего страхового посреднического бизнеса, неоправданно увеличивая его вынужденные издержки. Это отмечалось руководством BIPAR (Европейской федерации страховых посредников) до её принятия и ожидаемо привело к деградации производительных сил страхования вследствие сокращения числа страховых посредников в ЕС, особенно физлиц[lxxxviii].

В настоящее время очередь в ЕС дошла и до страховщиков. Европейские профессионалы в сфере страхования в прямом смысле вопиют об этом! Европейская федерация страховщиков и перестраховщиков (Insurance Europe) выпустила 11 июля 2024 года Манифест под названием «Insurance Matters» («Страхование имеет значение»)[lxxxix].

В нем говорится, что «регулирование в ЕС выросло в геометрической прогрессии и… создает неоправданно высокую нормативную нагрузку… на предприятия ЕС, включая страховую отрасль. В 2012 году на уровне ЕС было 12 законодательных актов, влияющих на страховщиков, и скоро их будет около 70. Чрезмерное регулирование приводит к значительным издержкам не только для бизнеса, но и… для потребителей, снижает возможности и способность к инновациям и росту и наносит ущерб глобальной конкурентоспособности…».

Очевидно, что с точки зрения кураторов процесса глобальной трансформации (или их могущественной части) формировавшийся на протяжении последнего десятилетия «бюрократический» путь глобальной трансформации под ником «устойчивого развития» показал свою неэффективность. В том числе и в финансовой сфере.

Для глобальных кураторов, которые управляют и «вокистами», и «акселераторами», главное – это резкое ускорение процессов изменения природы человека через активизацию цифрового и биотехнологического воздействия на массы людей (в частности, через реализацию проекта Stargate, т.е. через массовое внедрение и развитие «интернета людей», что является следующим шагом по сравнению с «интернетом денег», который распространяется через внедрение цифровых валют центральных банков).

Здесь нельзя не заметить, что в основе всех этих попыток внешнего цифрового управления участниками экономической и общественной жизни лежит ошибочная однобокая концепция, исходящая из того, что решения людьми принимаются исключительно на основе «данных».

Соответственно, расчёт строится на то, что контроль и манипуляция «данными» приведут к эффективному внешнему управлению поведением людей.

Однако, ещё Д.Канеман, авторитетный в среде «коммунистических лунатиков» лауреат Нобелевской премии по экономике (2002 г.), специалист по «поведенческой экономике» и, «счастью» (в его «лунатическом» понимании – как устойчивой форме «удовольствия»[xc]) закономерно покончивший недавно жизнь самоубийством (ведь для «лунатика-эскаписта» жизнь в старости без «удовольствий» не имеет смысла)[xci], совершил вполне банальное «открытие» того, что было известно ещё в древние времена, но успешно забыто в 17 в. (Р.Декарт), с которого распространилась механистическая картина мира. Д.Канеман вдруг открыл глаза «эскапистам» на то, что было известно древним и забыто позднее: что поведение людей в существенной степени определяется иррациональными (в «лунатической» трактовке, – «эмоциональными») мотивами, а не только лишь анализом эмпирических данных[xcii].

В силу нравственной неполноценности «эскапистам» заведомо неизвестно что, то, что они называют «эмоциональным/иррациональным» в поведении людей, есть ни что иное как проявление «метафизики» человеческой личности. А, в свою очередь, это «сверхфизическое» начало заложено в человеческую личность Главным Действующим Лицом мировой истории, являющимся, одновременно, Главным Действующим Лицом жизни каждого человека. И, соответственно, если человек сам не откажется от участия Главного Действующего Лица в своей жизни, то никакими, основанными на анализе «big data», инструментами им нельзя будет манипулировать: Главное Действующее Лицо не позволит.

Отсюда и проистекает особенно яростная борьба глобализаторов против истинной Веры на данном историческом этапе (К. Ярвин, в частности, – атеист): единственное «средство» защиты от подчинения человека ИИ – это Вера в Бога и, соответственно, - защита, получаемая от Него по этой вере. Главное Действующее Лицо своих не оставляет и не оставит, несмотря на все потуги «прометея», его слуг и пособников-цифровизаторов.

Тем не менее «акселераторам», которые делают основную ставку на управление и манипулирование «данными» и Главного Действующего Лица по неразумности не опасаются, необходим интенсивный экономический рост, требуются большие инвестиции в технологии и много электроэнергии. Это – необходимые ресурсы, за которые акселераторы вынуждены бороться для реализации своих задач, преодолевая искусственные препятствия, создаваемые бюрократией в виде ESG и тому подобных практик.

В заявлениях главы BlackRock Л. Финка, который, в отличие от множества плохо знающих реальность эскапистов, ещё в 2023 г. перестал употреблять аббревиатуру ESG из-за её политизированной «токсичности» и связанных с этим репутационных издержек,[xciii] содержатся вполне конкретные намёки на политическую обусловленность бюрократического давления, имеющего целью принудить инвестфонд инвестировать в ESG и «климатические» проекты.

Другой глобальный инвестиционный лидер, Vanguard, был членом инициативы Net Zero Asset Managers (NZAM), созданной с целью добиться нулевого уровня выбросов парниковых газов к 2050 году. В 2022 году он покинул NZAM в связи с нежеланием участвовать в инвестициях ESG. Крупнейший инвестор JP Morgan и третий по величине после BlackRock и Vanguard мировой инвестор State Street (управляет активами на 3,6 трлн. долларов США) вышли[xciv] из «климатической инициативы» Climate Action 100+ в начале 2024 года. BlackRock понизил уровень своего участия в Climate Action 100+ [xcv].

В начале сентября 2023 г. BlackRock объявила о том, что закрывает два публичных инвестиционных ESG-фонда. Ранее в том же году State Street закрыла три фонда, Columbia Threadneedle (в управлении $608 млрд) и Janus Henderson ($251 млрд) – по одному. Компания Hartford Funds (в управлении $923 млрд) поступила по-другому: вместо того, чтобы закрыть фонд Hartford Schroders Sustainable Core Bond (активы на сумму $195 млрд), она решила убрать слово «устойчивый» из его названия и изменить основную инвестиционную стратегию[xcvi].

В феврале 2024 г. BlackRock уволил 600 сотрудников своего блока ESG и устойчивого развития[xcvii].

И если поначалу глобальные «вокисты» и их пропаганда пытались через подконтрольную им Deloitte показать, что не стоит воспринимать эти изменения всерьёз[xcviii] и продолжали наращивать расходы на «продвижение и маркетинг» (т.е. на пропаганду) «климатической повестки» и ESG, невзирая на широкомасштабный выход из них мирового бизнеса[xcix], то после судебных исков 11 штатов США к трём крупнейшим инвестфондам[c] ситуация стала более определённой.

В частности, в своих отчётах перед акционерами и обращениях к ним в 2024[ci] и 2025[cii] гг., BlackRock не только указывает на «длинный перечень несоответствий и противоречий», сопровождающий ESG-инвестирование (2024 г.), но, более того, даже ставит вопрос шире: о недостаточной обоснованности сделанных ранее инвестфондом шагов в сторону «инклюзивного капитализма» (который включает в себя ESG, «климатическую повестку» и прочие «ЛГБТ»), создавших «неоправданные юридические и репутационные риски» для компании в целом (2025 г.).

Даже Р. Гейтс, один из наиболее активных промоутеров «климатической повестки» и ESG, который исправно платит 9 млн. долларов США в качестве ежегодной компенсации за свой «углеродный след», также сменил риторику[ciii]. Сейчас он говорит, что деньги на ESG-цели ограничены и ни одна страна с умеренным климатом не станет в ближайшем будущем непригодной для жизни.

Заметно снижаются и расходы на ESG и у российского бизнеса, который смещает акценты на корпоративную социальную ответственность[civ].

Из всего этого должно быть понятным, что сегодня всерьёз рассуждать про «устойчивое развитие» и ESG «климатические сдвиги», как минимум, «неприлично», не говоря уже о преподавании, конференциях, диссертациях и т.п. на эти темы.

Хотя, безусловно, есть у нас те, кто по давней привычке черпает «актуальную» информацию о том, что происходит в «эскапистском междусобойчике» «цивилизованном мире» из «забытых газет времён очаковских и покоренья Крыма» стабильно неактуальных докладов Sigma – этого проверенного рупора «вокистской» пропаганды. Но тут уж лучшее, что можно сделать – это посочувствовать таким «продвинутым экспертам», ведь для них невозможно поменять источник «вдохновения» и информации, т.к. при отсутствии способностей к самостоятельному исследованию приходится пользоваться внешними «методичками». А тем, кто интересуется реальностью – быть осторожнее с этой душной неактуальностью.

Проекты «устойчивого развития», «климатической повестки», «борьбы с углеродным следом», расширение практик абортов/ ESG / ЛГБТ/ БДСМ и тому подобной «защиты прав» противоречат подходам «акселераторов» и не поддерживаются ими.

Не поддерживается «акселераторами» и проекты тотальной принудительной вакцинации и цифровых валют центральных банков: в июле т.г. Палата представителей Конгресса США приняла законопроект, запрещающий в стране создание и выпуск цифрового доллара. Политики полагают, что такой продукт нарушает неприкосновенность частной жизни простых американцев[cv]. В развитие этого продвигается законопроект, предотвращающий возможности Федеральной резервной системы выпускать какую-либо цифровую валюту или актив и ограничивает Федрезерв в предоставлении финансовых продуктов или услуг непосредственно физическим лицам[cvi].

Ещё до прихода к власти администрации Д.Трампа подобные законы были приняты в целом ряде штатов.

При этом следует понимать, что часть глобальной элиты, отодвигаемая в данный момент от властных рычагов в США, в некоторых других странах (например, в Аргентине) и в глобально значимых международных структурах оказывает активное сопротивление «акселераторам» и не желает терять ту ресурсную базу и административную ренту, которую ей пока ещё обеспечивает бюрократизированный путь трансформации экономики и общества. И, в частности, в США по принимаемым Палатой представителей законопроектам по ЦВЦБ предстоит ещё борьба в Сенате.

Кроме того, и в находящимся под контролем брюссельской «вокистской» бюрократии ЕС срочно активизировалась работа по внедрению цифрового евро. Европейский ЦБ объявил о планах запуска этой цифровой валюты к 2028-30 гг., будучи неспособным внятно объяснить, зачем нужна её розничная форма, и, традиционно для «тех, кто скорее умрёт, чем будет думать», обвиняя в «теории заговора» тех, кто задаёт адекватные вопросы на этот счёт[cvii].

Думается, что в среднесрочной перспективе противостояние между «акселераторами» и бюрократами-«вокистами» будет нарастать.

Дело в том, что поскольку глобальное бюрократическое «творчество» не поддерживается на данном этапе контролируемым «акселераторами» государством США, это означает, что бюрократические инициативы (типа новой «пандемии», замещающей миграции и др.) «не сработают» в необходимой мере в глобальном масштабе, а это губительно для бюрократизированной формы трансформации.

В свете этого, следует отметить, что главный «фронтмен» глобальной бюрократии, Клаус Шваб, который на протяжении 50 лет руководил процессами глобальной трансформации в её бюрократизированной форме, был недавно, вскоре после остро-критического «антивокистского» и встреченного овациями участников, выступления президента Аргентины Х.Милея на Давосском форуме ВЭФ в январе 2025 г.[cviii], со скандалом сокрушительно смещён вместе со своей командой с поста президента главного глобального координирующего центра трансформации – Всемирного Экономического Форума.

В то же время, и в самой администрации Д.Трампа «предусмотрительно» заложена «мина»: влиятельную позицию занимает представитель другой, «вокистской», части глобалистской элиты: финансовый блок и, соответственно, финансирование политики администрации, контролируется выходцем из структур Дж. Сороса (клан Ротшильдов), министром финансов, легализованным гомосексуалистом С. Бессентом.

Его острый конфликт с бывшим руководителем структуры администрации Д.Трампа под названием D.O.G.E. ставленником глобалистской группировки «дожей», т.е. так называемой «чёрной аристократии», И.Маском, пытавшимся ограничить бюджетные расходы правительства на бюрократические цели, привёл к скандальной отставке И. Маска.

Такая неоднородность управленческой структуры глобального экономического лидера приводит и будет приводить к непоследовательности, противоречивости и снижению эффективности действий, осуществляемых администрацией Д.Трампа.

Д. Трамп раскачивается, как маятник, между противоречащими друг другу заявлениями и действиями, и это будет продолжаться и в дальнейшем, пока он на практике ни сделает однозначный выбор: либо в пользу технооптимистов», либо он и его планы будут поглощены бюрократической трясиной «вокистов».

Об этом же предупреждает и К.Ярвин, который считает, что реализация планов новой техноэлиты США невозможна без полномасштабного автократического захвата и что в противном случае возможен откат[cix].

Момент окончательного выбора пути финишного отрезка «глобализации 2.0» неуклонно приближается. Вполне вероятно, что таким моментом может стать убийство политического активиста Ч.Кирка 10 сентября 2025 г., тесно связанного с кругами, финансирующими Д.Трампа и имеющими тесные партнёрские отношения с группой миллиардеров-«технооптимистов».

Несмотря на сопротивление и провокации глобальной бюрократии, «технооптимисты» не собираются отказываться от своих планов и, как представляется, будущее в этой борьбе – за ними, т.к. они олицетворяют действие новых производительных сил человечества.

В свете этого ещё более возрастает значение понимания общей тенденции, подчиняющей себе противоречивые «факты» поступков политиков, включая Д. Трампа, которые так любят без практической пользы комментировать всевозможные «эксперты» и «аналитики».

Так или иначе, но сущность современного этапа глобальной трансформации, который распространится на, как минимум, среднесрочную перспективу, заключается в акселерации преобразования мировой экономической системы путём изменения его средств и методов.

Как уже было показано выше, администрация Д.Трампа в США, пытается проложить свой путь в будущее с учётом национальных интересов США (MAGA), что являет собой пример альтернативы тому пути (но не конечной цели), по которому старается вести человечество глобалистская бюрократия.

Реализация же Россией её исторического предназначения требует отстраивания не только от старых средств глобальной трансформации, но и от самой цели «гуманократии».

Если России удастся вырваться из мутного потока, несущего мир в «гуманократию», то сохранится шанс на самостоятельное развитие отечественной банковско-финансовой сферы в интересах всего общества. Это не может предполагать интеграции в новый глобальный порядок, но делает необходимым существование параллельно с ним.

В настоящее время представляется необходимым обеспечить синхронизацию развития финансового рынка РФ с перспективной тенденцией, с основными процессами глобальной трансформации мировой экономики при одновременном обеспечении технологического и экономического суверенитета и достижении цели суверенного пути развития. Только такой подход способен обеспечить сосуществование нашей страны с формирующейся новой глобальной системой на приемлемых условиях.

Для нашей страны представляется перспективным не «каскадировать» теряющие актуальность практики «устойчивого развития»/ торможения мировой экономики/ «отрицательного роста», а обратить пристальное внимание на изменения средств глобальной трансформации, происходящие в масштабе мировой экономики, и синхронизировать усилия именно с этими изменениями.

В течение ближайших лет глобальные противоречия будут обостряться. Тем не менее, очевидно, что, к какой бы форме не пришёл мировой финансовый рынок в результате происходящей борьбы, старая система финансовых отношений будет существенным образом переформатирована.

 

VI. РЕЦЕПТ ЛЕЧЕНИЯ

 

Вследствие активизации «акселераторов» с их стремлением оздоровить процессы, происходящие в мировой экономике, в развитии клинической картины её болезни может наступить сдвиг, после которого возможны изменения в динамике и «маршруте» процесса. В медицине такой перелом называют «кризисом».

Представляется, что на современном этапе именно реализация подходов «акселераторов» формирует основной каркас «образа будущего» мировой экономики и финансов, которому, вполне возможно, придётся соответствовать, с которым придётся синхронизироваться, параллельно с которым придётся существовать.

Это может серьёзно повлиять на будущее финансов во всех странах и должно учитываться собственниками бизнеса и теми, кто способен к принятию адекватных решений.

Императивом нового, «акселераторского», типа глобальной трансформации является экономический рост. Глобальные «акселераторы» верно подчёркивают, что любая стагнация, пусть и маскируемая под «устойчивое развитие» или «сбалансированный рост», ведёт экономическую систему вместо трансформации к загниванию и разрушению.

В свете такого подхода, трансформация финансового рынка – не самоцель. Постоянное подчёркивание роста прибыльности российского банковского сектора в условиях недостаточного развития секторов современных технологий есть ни что иное как постоянное акцентирование внимания на отсутствии в экономике работающего на экономический рост трансмиссионного механизма. Трансформация финансового рынка должна быть средством обеспечения трансформации экономики через вывод на траекторию ускоренного роста высокотехнологичных отраслей, что соответствует «акселерационному» тренду. При этом эффективность этого средства в решающей степени зависит от преобразования технико-технологической базы экономики, которому финансовая сфера должны служить.

Ни одно из актуальных направлений развития финансового рынка, включая цифровизацию, развитие платежной инфраструктуры, трансформацию системы внешнеторговых платежей и расчетов, обеспечение финансовой стабильности и др. невозможно без применения современных информационно-коммуникационных технологий. И эти технологии должны быть отечественными, по крайней мере, в их критически важной части.

В условиях гарантированно ограниченного импорта применение таких технологий и решение задач развития финансового рынка невозможно без создания суверенного сектора ИКТ, что, в свою очередь, требует ускоренного роста секторов ИКТ создания робототехники и ускоренного роста в связанных отраслях.

«Акселерация» трансформации отечественной экономики и общества предполагает создание приоритетных условий и стимулов для ускоренного экономического роста в сфере информационно-коммуникационных технологий (ИКТ) и в смежных отраслях, обеспечивающих ИКТ основным капиталом и ресурсами. Акселерация предполагает также устранение бюрократических преград, истощающих ресурсы, необходимые для трансформации, и тормозящих её.

Синхронизация процессов трансформации российской экономики и финансовой сферы с корректировкой глобальной тенденции предполагает постановку и решение задач, которые должны её обеспечить.

В свете этого, представляется, что приоритетным направлением развития финансового рынка в нашей стране должно стать создание и совершенствование финансовых условий для ускоренного развития суверенной сферы ИКТ и связанных с ней отраслей.

Для этого необходимо:

1.         Изменить базовую парадигму финансовой политики.

Декларирование необходимости создания условий для усиления роли финансового рынка в финансировании трансформации экономики при сохранении курса на «устойчивое развитие» означает сохранение курса на нерост, в то время как современная экономика нуждается в ускоренном росте.

От концептуального подхода, при котором экономический рост не является императивом, а подавление инфляции через подавление спроса рассматривается как единственное средство обеспечения близкого к стагнации анемичного роста экономики (так называемый «сбалансированный» рост), необходимо перейти к финансовой политике, имеющей в качестве императива обеспечение экономического роста, создание условий для наращивания товарного предложения и, прежде всего, для роста сферы ИКТ и осуществления соответствующих структурных сдвигов в экономике (инвестиции в создание основного капитала, робототехники, развития электроэнергетики, станкостроения, машиностроения, добывающих отраслей и т.д.).

Параллельно такая политика позволит за счёт наращивания предложения товаров решить задачу снижения инфляции, которая в нашей стране имеет немонетарную природу (т.е. мало зависит от якобы избыточного спроса), а является инфляцией издержек, чрезмерных из-за высокой стоимости денег и низкой производительности не обновляемого из-за недоступности кредита и инвестиций основного капитала.

2.         Реабилитировать страхование как один из ключевых элементов инфраструктуры привлечения инвестиций в реальный сектор экономики и важное условие экономического роста на основе высоких технологий

К настоящему моменту страхование через диспропорциональное развитие ИСЖ и НСЖ стало в значительной степени «антиростным» инструментом подавления платёжеспособного спроса на товары и неспекулятивные услуги и вместо инструмента трансмиссионного механизма превратилось в средство связывания якобы «излишних» денег населения и недопущения их перетока в реальный товаропроизводящий сектор экономики.

Расширение доходной базы реального, т.е. не связанного с финансовыми спекуляциями под видом «инвестиций», страхования, напрямую зависит от синхронизации с глобальным трендом, который олицетворяется «акселераторами», т.е. от разворота экономической и финансовой политики в сторону поддержки экономического роста, локомотивом которого должны стать реальные инвестиции в технологии, в сегмент ИКТ, создания робототехники и отраслей ресурсного обеспечения этих инвестиций.

Комплексная защита инвестиционного процесса от рисков должна стать важной частью политики создания финансовых условий для экономического роста нового качества.

При этом, доходная база отечественного страхования должна быть освобождена от искусственных ограничений, связанных с запретом на включение в состав затрат потребителей страховых услуг расходов по целому ряду видов страхования, включая затраты на страхование кибер-рисков (что особенно неприемлемо для развития сферы ИКТ).

 

Алексей Юрьевич Лайков, член Редакционного совета журнала «Управление риском», профессор ВГИКа им. С.А. Герасимова, член Союза кинематографистов РФ, кандидат экономических наук

 

(Продолжение следует)