«Во всем мне хочется дойти до самой сути…» Эта строка другого известного поэта как нельзя лучше иллюстрирует работу Глеба Артханова – поэта, переводчика, редактора, архитектора-реставратора. О чем бы ни шла речь – природа во всем своем многообразии, человеческая жизнь с ее встречами и разлуками, обретениями и потерями, философия Востока и Запада, творчество и место художника в мире – в стихах и переводах Глеба Артханова мы находим глубокий, всесторонний анализ содержания и тщательнейшую проработку формы стиха. Стоит заметить, что в наше время, когда поэзия, увы, не занимает заслуженного места в жизни общества, подобная качественная творческая работа встречается нечасто.
Данная статья, в силу своего формата, конечно же, не способна дать полное впечатление о работе писателя, но в рамках ее мы постараемся отметить ряд моментов, которыми характерна поэзия, представленная в данном двухтомнике. Впрочем, прежде чем обратиться непосредственно к литературной части, необходимо сказать несколько слов о самом художнике.
Глеб Артханов родился в Нижнеудинске Иркутской области в семье петербуржца, военного, ветерана и инвалида Великой Отечественной войны. Окончил Минское Суворовское училище, поступил в артиллерийское училище ВДВ. Но военная карьера не могла дать достаточного простора творческим устремлениям автора, и он, уволившись из училища, поступил на факультет архитектуры Белорусского политехнического института, по окончании которого приступил к работе в качестве архитектора-реставратора. В его активе проекты в Петербурге, Москве, Пскове, Царском Селе, Севастополе…всего не перечислить. Параллельно с архитектурной идет и творческая работа. Глеб Артханов – автор нескольких книг стихов, а также переводов с, без малого десятка языков, член союзов писателей России и Беларуси. Он является лауреатом литературных премий, входит в состав редколлегий нескольких журналов.
Несомненно, окружающее влияет на любого художника, как бы он порой и не старался уйти от этого. Мир задает ему вопросы, но и он задает вопросы миру. В связи с этим важно, в каком мире этот художник жил и формировался как личность и творец. По словам самого автора, Суворовское училище дало ему «умение трезво всматриваться в процессы внешней и внутренней действительности…правильно оценивать их…и не пасовать перед препонами, верить своему предназначению». А работа архитектора-реставратора помогла ему понять и использовать пространственные принципы и методы и в литературе. Кроме того, архитектура требует специфического внимания, точности, образности мышления. Все это, на наш взгляд, и дало Глебу Артханову возможность создавать свою «музыку сфер», творить собственные миры, нетривиально взглянуть на всем знакомые, казалось бы, вещи.
«Не свиток пространства, а стяг – развернуты координаты». Это цитата из, пожалуй, наиболее сложного произведения Глеба Артханова. «Молоко Скорпиона» – поистине космогоническая поэма, и флуктуации стихов отправляют нас то в небеса, но на изнанку миров, в сингулярность, в первозданное ничто, из которого рождается мир:
Он – един. И в единстве своем – многолик,
А в своей многоликости – он целокупен.
Сверхдуша и сверхтело, сверхвечность, сверхмиг,
Он – во всех, Он – везде
И всему недоступен.
Цепочка образов, созданных Глебом Артхановым, ведет нас по сложному пути, где мы встречаем героев, достойных кисти Иеронима Босха:
Копошня их презренна во тьме…
Они варят
Трупный жир на осклизлые свечи,
Чтоб молиться ужасной неведомой твари
И хоть этим себя человечить.
Система творения, а скорее, перерождения и возрождения, построенная поэтом, напоминает одновременно «Бхагавадгиту» и «Дао дэ цзин» своей мощью и всеохватностью. Впрочем, очевидно, что человеку не под силу ответить на космогонические вопросы, на это способен лишь Дух. Поэтому в целом, кажется, что финал поэмы открыт:
Мы не знаем – ещё иль не знаем – уже? –
Мы безмолвные чада иль старцы немые? –
Мы ягня от сосцов иль овечки в парше? –
И во тьму или к свету
Мы движемся ныне?
Задавая глобальные вопросы, Глеб Артханов невольно призывает читателя к внутреннему поиску собственного ответа на них, приглашает присоединиться к нему в тяжелом пути к Истине.
Именно этот мучительный поиск Истины, пути к Богу, пониманию Мироздания отражен в центральном произведении первого тома данного издания – «Червячьих песнях». Поиск Бога, очевидно, непрост: восторг сменяется пессимизмом, надежда – отчаянием:
Умная вера грядет
Долей моей претрудной…
Знаю Тебя, Создатель!..
Знаю Тебя, Вседержитель!..
Славлю Тебя, Податель!..
Славлю Тебя, Спаситель!..
И в то же время:
Смертушка за выдуманный грех, –
Пекло уготовано для всех, –
В старости ошибся или смолоду…
Божья непролазная стена!..
На протяжении всего сборника идет эта внутренняя борьба. Не будем углубляться в анализ – читатель сам вынесет свое суждение.
Хочется отметить изобретенную поэтом (и явно любимую Глебом Артхановым) поэтическую форму: его «мёбиусные венки сонетов», знакомые нам по прошлым сборникам стихотворений, прекрасны в своей выверенности и образности, подобны тончайшим деталям архитектурного декора в готическом ли стиле или в стиле модерн[1].
На наш взгляд, однако, внутренний конфликт имеет разрешение, несмотря на явно бунтарские, даже богобоческие моменты: досталось всем: не только Господу, но и «Бхагавадгите», и Карла Маркса можно найти в эпиграфе… Но все же:
Ты очистишь мой грех маловерия,
Благодатно взнесёшь на скалу.
Ибо сердце, из бездны глядящее,
Лишь Твоим воскресает огнём,
Ибо сердце, во тьме премолчащее,
Прорекает лишь в свете Твоём.
Так и вспоминается: «Верую, Господи! помоги моему неверию».[2]
«Струится свет в соцветьях белых лилий…» Любовная лирика Глеба Артханова, представленная в двухтомнике главным образом в разделе «Лики лилейные, снежные Лики», но также и в «Крымской тетради», действительно наполнена светом, нежностью, теплом:
И светлынь в стране бескрайней,
Светлая теплынь.
Никакой на свете яни, –
Инь, куда ни кинь.
Свет, расстеленных покровом
Женственных имён, –
Возрожденьем вечно новым
В желтизне времён.
Даже в стихах печальных, посвященных разлуке, через холод расставания ощущается предвечное тепло, тепло человеческой души:
Если нежное сердце убито
Нещадящей любимой рукой,
Что моим береженьем омыта,
И прожилкой слепит голубой…
Что ж…поэт, как и всякий прозорливец и мудрец, понимает, что и радость, и боль преходящи, главное же – единение душ, единый духовный смысл:
В пареньи обняли друг друга,
В одном рождаясь естестве.
Одна душа на всю округу
Бессмертна, а не смертных две…
«Морской волны графитовая хмурь…» Раздел «Корсунь Берендеева. Крымская тетрадь» знакомит нас с впечатлениями и переживаниями, испытанными поэтом на полуострове. Крым – значительная веха в судьбе Глеба Артханова: здесь он бывал с юных лет, тут жил и отошел к Господу его отец, велись реставрационные работы в Севастополе и Евпатории, был приобретен разного плана личный опыт… Все это отражено в сборнике. Нам лишь хотелось бы обратить внимание читателя на удивительно описанные крымские пейзажи, на ту игру света, которой пронизаны стихотворения, одновременно напоминающие нам полотна Левитана и Моне:
…И вдалеке слегка чернёный кобальт
Окрасит край прерывистым мазком,
И горизонта резкий полу-обод
Зашелестит на языке морском.
Закончится последний день творенья
Лавандовых отрогов и долин,
И засинеет умиротворенье,
И горный зазвенит ультрамарин.
Второй том сборника открывает нам иную сторону творчества Глеба Артханова – работу поэта-переводчика. Как уже было сказано выше, наш автор переводит – и на наш взгляд весьма успешно – с нескольких языков, причем как древних, так и современных, восточных и западных: иврита, санскрита, курдского, вьетнамского, английского, белорусского. Важно отметить, что Глеб Артханов, по известному выражению, не ищет легких путей: не боится браться за сакральные тексты – как, например, Псалтырь из данного сборника, или «Бхагавадгита», вышедшая ранее – или осваивать перевод новых авторских форм, примером чему являются «квантэмы» и «зномы» известного белорусского поэта Алеся Рязанова.
Завершая краткий обзор поэтической работы Глеба Артханова, рискнем повториться – стихи сами расскажут о себе, ведь нарратив многопланов: автор обращается и к Богу, и к читателю, и, конечно же, к себе самому, выводя на свет в различных ситуациях и пластах действительнлсти, и внешней и внутренней, многочисленных разноплановых персонажей – «лирических героев».
Нам остается лишь поблагодарить Глеба Артханова за его непростую работу и пожелать дальнейших творческих успехов. И, разумеется, ждать новых стихов.
Шулин Михаил Борисович, филолог-славист, журналист
Международный литературно-художественный альманах «Петербургские строфы» 2024 г.
[1] В целом модерн явно близок автору. Его стихотворения можно сравнить с работами чешского поэта-модерниста Ф. Шрамека (1877 – 1952). Непохожие по языку, форме и размеру, они, тем не менее, ставят задачей своею глубокое понимание мира, притом авторы находятся на совершенно разных духовных и идейных позициях. Впрочем это, несомненно, достойно более внимательного рассмотрения.
[2] Мк. 9:24.
