«России нужно стать собою!..»

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

СМУТНЫЕ ВРЕМЕНА

В истошном крике заполошном,

В ста тысячах визгливых «Я»

Ни прошлое не станет прошлым,

Ни будущим не станет явь.

 

Не верю правде беспощадной

Стихий, что рвут тела плотин.

Не верю правоте площадной

Ни топоров, ни гильотин.

 

России нужно стать собою! -

И нет значительней идей…

И звать не к топору – к собору

Народ с кипящих площадей.

 

И помнить, что собор ближайший –

В Москве, сто раз горевшей,  там,

Где молча Минин и Пожарский

О нас рассказывают нам.

 

ЗАПАД

Снобы с блескучими люстрами фраз,

Как они тянут из темени нас!

 

Но припасли – для любой из Россий –

Свет не слепящий: фитиль, керосин…

 

И прикрутили, Европы на треть,

Русскую правду и русскую смерть.

 

И укоряют теперь, что коптит

Русское время: то совесть, то стыд.

 

Надо бы этот бардак прекратить…

Вплоть до потёмок его прикрутить!

 

Только пугает земных воротил

Русский ответ: керосин - и фитиль…

 

 ОДЕЯЛО

Русь издревле росла как семья:

Укрывали подросшие малых.

А как стали тянуть за края,

Всяк себе, - порвалось одеяло…

Стынет Запад и стынет Восток,

Дует холод, всё ширясь и ширясь.

…То тепло, к лоскутку лоскуток, -

Да, суровыми нитками шилось!

Но сшивалось родное тепло –

Из прорех да закатов кровавых,

Из снегов… И по жилам текло,

Оживало в деревьях и травах.

И хранило и колос, и серп,

Горн кузнечный – и вскинутый молот.

И хватало тепла того всем,

Всем хватало… А выбрали холод!

Не хотели Тарас и Хайям

Рядом с Тютчевым, скажешь, тесниться?

…А оторванным напрочь краям

Будет нитка суровая снится.

Та, что прялась в надёжных стенах,

Выверяла стежки свои точно….

Те, что рвали, в соседских сенях

Бьются насмерть друг с другом -  за клочья.

Что за злоба, скажи, что за страсть,

Что за темень братов обуяла?

…Нитку накруто надобно прясть,

Чтобы наново сшить одеяло.

 

*   *   *

Бабка Мартиниха, бабка Домаха…

Справа к нательным шнурку и кресту -

Плюшка, фуфайка да на смерть  рубаха,

Рядышком хаты, где свёрток к мосту.

 

Вдовьих времён невесёлая доля

Помнит одно только слово: «Одна…».

…Зазеленел огород – и ладони

Тоже зелёные от бурьяна.

 

Крепок корнями паслён переспевший,

Сыплет осот семена на ветру…

Разом вместили размеры их пенсий

Право на отдых и право на труд.

 

Мышь под загнеткой да кот на лежанке –

Всё богатейство… А жизнь, как раю:

   - Хлеба распаришь – ды с чаем, ды с жамкой…

   - Жамка, как глудка, а смочишь в чаю…

 

Мелочь в карман, а карман – на булавку

(«Рублики считаны, кажуть – не лезь!»).

Бабка Мартиниха явится в лавку

И перекрестится – хлебушек есть.

 

По две буханки – и в сумку, и в сетку.

Прежде-то ноша полегче была,

Но не доходит до лавки соседка…

В праздник – и жамок «два полкила»…

 

Жизнь – не в ромашковой пене лужайка,

Ну, а когда – в целом свете одни?

…Сам уже старый, а вспомню их – жалко,

Бабок чужих по-мальчишески жалко,

Мне по России – кровной родни.

 

 *   *   *

Не кивайте на вирус,

Он давно уже в нас.

Со слезами на вынос

И  крестом напоказ.

 

С барской спесью на вырост,

С бурьяном вместо сёл…

Слёз не знающий вирус –

С мира нашего скол.

 

И откуда явились,

Вот такие вот, мы?

Мы, взрастившие вирус

Пострашнее чумы…

 

РАВНИННОЕ

Родник иссох? Не береди

Слепую жажду  гневной лирой.

Нет родника – в себе найди;

Не смог – в себе колодец вырой!

 

Берись немедля за дела!

И – за венцом венец – до края...

И ты поймёшь, как тяжела –

В тебе самом – земля сырая…

 

 МИСТРАЛЬ

Их, крутящихся пылью под бурею,

Размело на двунадесять стран…

Но мистраль, в окна бившийся к Бунину,

Был полынью воронежской пьян.

 

И палило ли сердце, сквозило ли -

Строки слепо светлели лицом

Рядом с теми худыми лозинами,

Что остались  в снегах под Ельцом.

 

  ОТТЕПЕЛЬ

Лёд займётся от луж

И затухнет не скоро…

Оттепель после стуж.

Выгорают озёра.

 

Травы склизкие там

В ил забились по-жабьи.

Выжигает метан

Рыбьи нежные жабры.

 

И глубины, и мель,

Как неслышимый ропот,

Густо выбелит бель,

Щучий выстелит опад.

 

В горле стала комком

Жалость – слюни да сопли.

Обречённым мальком

Пульс мой бьётся – до сотни.

 

Может, так

                           и народ

Белью выпадет, былью?

Совести кислород

Выжигается  гнилью!

 

Будто чувствуя куш,

Вороньё раскричалось…

Оттепель после стуж –

От площадных кликуш –

Тем же самым кончалась.

 

ЛАВОЧКА

Нет, мужние-то есть

В притихшем нашем доме,

Но взять хоть наш подъезд  -

Всё больше вдовы, вдовы…

Их на тепло скупы

Апрели все, июли.

И некому супы

Варить в большой кастрюле.

То старость, то тоска

Знобят, судьбы касаясь.

Их лавочка пока

Вечерняя спасает.

Нет счастья на земле –

Да, говорят, и выше…

Но – угольки в золе:

   - А Витя мой…

     - А Миша…

Знакомые уже,

Длинны рассказы эти…

Ведь дома нет мужей,

Что к старости – как дети.

А у тебя вот - есть,

Давно обузой ставший.

И некогда присесть

С товарками, уставшей

От жизни-маеты,

Заботы ли, досады.

…Вот я уйду  - и ты

На лавочку присядешь.

И – угольки сбирёшь…

…И те реченья ваши

Подхватит листьев дрожь:

   - А Миша мой…

   - А Саша…

 

АВГУСТ

Заката спеет волчье лыко,

И зорок тьмы вороний глаз…

Летит над кручей метелика,

Летит над плёсом метелика -

Наверное, в последний раз.

 

Перехитрив судьбу скупую,

У плена выскользнув из рук,

Играет жизнь она - вслепую,

Свою играет жизнь  вслепую

Сутулым сумеркам излук.

 

Ни слов, ни наших нот не знает,

Ни озарений, ни потерь,

Но ведь и наше всё играет…

Всё, подобрав на слух, играет –

И листопады, и метель!

 

И так понятна эта речь нам

Своей мелодией простой,

Как юность в платье подвенечном…

Как юность в платье подвенечном, -

С летящей по ветру фатой!

 

Метла, метлица, метелица,

Теченья мотыльковый тальк…

Наверно, это плёсу снится,

И мне, наверно, это снится -

Но так светло и хрупко снится,

Так больно, милосердно так…

 

 *   *   *

Пора, когда вода светлеет,

Кувшинки, выстилая дно,

Тоской зелёною болеют

По лету; но ушло оно.

 

Никто не рад его уходу,

Вот разве только мысль одна:

Что это высветило воду –

И ту, утекшую, - до дна…

 

 *   *   *

Ноябрь, да не рад я такому прибытку! –

Зачем подарил мне гусиную нитку?

Лишь сердцу докука, ни славы, ни денег:

Гусиная нитка, куда её денешь?

Она и не знает о прихотях женских -

И нижет лишь тучи, всё тучи, не жемчуг!

Дрожит паутина над стынущим садом,

А эта – лишь тянешься, тянешься взглядом…

И что ей, сквозящей, земная потреба?

Её не отнимешь и взглядом у неба!

Ёе не отнимешь, её  не разделишь;

А если отнимешь, куда её вденешь?

Ведь нет у заботы, мне очи слезящей,

Иголки такой же – знобящей, сквозящей!

На русском просторе, на русской дороге

Хоть жизнь положи, ни в копёшке, ни в стоге

Иголки не сыщешь такой ни единой.

…Ну, разве что – слева, вот тут, за грудиной…