Ниже мы публикуем записку выдающегося богослова, историка Церкви, проповедника, святителя Иннокентия (Борисова) (1800–1857), которого называли «русским Златоустом».
11 июня 1997 года архиепископ Иннокентий (Борисов) был причислен к лику местночтимых святых Одесской епархии. 30 ноября 2017 года Архиерейский Собор Русской Православной Церкви благословил общецерковное почитание святителя Иннокентия, архиепископа Херсонского и Таврического .
Публикацию, специально для Русской Народной Линии (по изд.: Три политические записки Иннокентия, архиепископа Херсонского и Таврического // Русский архив. 1867. №10. Стб. 1329–1333) подготовил профессор А.Д. Каплин.
В предисловии к публикации в «Русском Архиве» известный русский историк, археолог, археограф П.И. Савваитов отметил: «Предлагаемые записки найдены между разными бумагами покойного архиепископа Иннокентия. Когда, по какому случаю и для кого эти записки были составлены Высокопреосвященным, не знаем; но, во всяком случае, находим их не лишенными своего значения и в настоящее время…».
В нашу публикацию не включены три примечания П.И. Бартенева.
Постраничная сноска с примечанием П.И. Савваитова помещена в текст в квадратных скобках.
+ + +
Взгляд на дипломатические сношения наши с двором Римским
по делам церкви Латинской
Сношения наши с двором Римским представляют весьма странное и едва ли не единственное в истории пап и нашей явление: они начались и развивались вследствие наших успехов и побед; а между тем мы же в них постоянно оставались побежденными, так что можно сказать, чтó теряла Польша против нас, то выигрывал за нее и брал назад с лихвою Рим. Как это случилось, можно видеть из следующих исторических справок и пояснений.
До 1773 года, хотя были у нас по местам латинские костелы, но они не составляли собою никакой самостоятельной иерархии, и ксендзов получали из-за границы, большей частию из Польши. Эти получения и некоторая зависимость их от иноземной иерархии казались, по самому числу их, так неважны, что на них не обращали особенного внимания.
С возвращением под скипетр Российский Белоруссии, взгляд на этот предмет изменился. Латинские костелы в Белоруссии не имели своего епископа и принадлежали по частям к разным смежным епархиям Римско-католическим: Виленской, Луцкой и прочим. Поелику последние оставались под владычеством Польши, то сочтено за опасное для государства, чтобы Белоруссия подлежала зависимости епископов, находящихся вне Империи. Решились просить папу об учреждении нового для Белоруссии и всей России архиепископства в Могилеве. При всей благовидности поступка, в сем случае сделаны две важные ошибки.
а) Самое учреждение нового епископства. Если бы Белоруссии суждено было надолго оставаться одной под скипетром России, то, естественно, правительству надлежало заботиться об освобождении ее из-под ведомства иноземной иерархии с учреждением своей. Но и десятилетний дипломатик мог легко предвидеть, что это положение временное, что вслед за Белоруссией примкнут к России прочие области русские, еще остававшиеся под Польшей, а вместе с ними войдут под Русскую державу и латинские епископы, в них находящиеся, от коих зависели белорусские костелы.
При таком положении, зачем было хлопотать об учреждении нового архиепископства? Почему было не обождать несколько лет? Тогда оставалось бы все, как было прежде, то есть, костелы белорусские под прежними своими епископами, без увеличения числа их. Пусть бы даже (уж если не могли пробыть без собственной иерархии латинской) учредили епископа, но только одного просимого епископа, а не архиепископа с двумя викариями. Зачем было так вдруг возвышать латинство?
Причины его заключались в самохвальстве и, можно сказать, в оппозиции нашей всей тогдашней Европе. Известно, что папа и католичество были тогда не в моде и всюду терпели неудачи, иезуиты были даже гонимы: и вот мы, чтобы показать свое великодушие и какой-то особенный ум, отворили настежь двери иезуитам, а вслед за тем поспешили выпросить себе архиепископа, отдав таким образом, пренеразумно, под влияние Рима всю Белоруссию.
Не явно ли, что папа в сем случае отомстил нам за Польшу и взял, можно сказать, назад то, чтó мы у нее отобрали? Римская иерархия увеличилась целым архиепископством. То, что мы говорили выше, случилось по прошествии не более как пяти лет, то есть, прочие провинции русские возвратились от Польши к нам. Здесь был прекрасный случай исправить ошибку, а именно, при новом разграничении епископств латинских, опершись на то, что мы недавно учредили новое архиепископство, что незначительная часть паствы у латинских наших епископов отошла то к Австрии, то к Пруссии, мы, по праву, могли и должны были сократить число их, по крайней мере их суфраганов; а мы поступили напротив. Кроме того, что не закрыто ни одной епископской кафедры, учреждена еще вновь Минская.
Чем водились мы при сем случае? В булле о Минской, как и о других епархиях, все говорится, что нужен епископ с суфраганами для удобнейшего преподания треб пастве. Но эта паства сравнительно с православными паствами в этой же стране составляет едва пятую часть. Если же [Тут оставлено место для какого-то пропущенного слова – П.С.] такая заботливость о спасении душ, то почему же не приложена она по отношению к православным? Если о ком надлежало попещись, то о них, кои столько страдали под Польшей, ожидали от возврата к России знаков внимания и любви; и между тем для них ничего в этом отношении не сделано. Православных епископов на всю страну западную устроено только три, и ни одному не дано ни одного викария.
Не явно ли после сего, что двор Римский и в сем случае отомстил нам за Польшу, и взял назад себе то, чтó мы возвратили от ней?
