НАРОДНЫЙ ПРИГОВОР.
Жить хотел, ведь ещё молодой.
Почитал долг и честь за схоластику.
Серп и молот с советской звездой
Променял он на чёрную свастику.
Научился «Зиг хайль!» говорить,
Бить людей сапогом ниже пояса.
За свою полицайскую прыть
Он от немцев похвал удостоился.
А когда наши брали село,
Тех вояк только пятки и видели.
Фрицев прихвостню не повезло -
Всё здесь помнили местные жители.
О прощении слёзно моля,
На коленях выпрашивал милости.
Но качалась над шеей петля,
Словно в знак торжества справедливости.
«Ещё много иуд на Руси, -
Дед закончил суровые прения. -
Вот теперь в ней ты сам повиси!»
И ответом был гул одобрения.
(31 мая 2013 г.)
* * *
От воя «юнкерсов» и бомб
Мы сразу затыкали уши,
О землю в страхе бились лбом,
Моля: «Спасите наши души!..»
Нет,никогда нас не поймёт
Кто не застал в минуты эти
Фашистский авианалёт,
Когда дрожало всё на свете.
Мы с вечным холодком в спине
Сидели в погребах недели
И наблюдали в тишине,
Как наши матери седели...
Зарыл,рыдая,дед Макар
Оторванную внучки ногу....
Вы тот не видели кошмар,
Не знаете? - И слава Богу!
(1 июня 2013 г.)
ПОП.
Душ заблудших он столько встречал,
Что попрали давно Божье слово.
И росла в нём тревога-печаль.
И молился он снова и снова.
Насмотрелся всего он сполна:
Были в церкви не раз стёкла биты.
Но в дома постучалась война...
Ни к чему вспоминать те обиды.
Нам объявлен крестовый поход
На живых и родные погосты.
И поднялся во гневе народ
Под негромкое «Братья и сёстры!»
Нам иного спасения нет. -
Лишь сражаться с врагами жестоко.
Сердцу ближе стал Ветхий Завет
С вечной истиной «око за око».
Сделал храму прощальный он жест
И направился к военкомату,
По пути сняв большой с себя крест,
Чтоб потом не мешал автомату.
(3 июня 2013 г.)
* * *
До наступленья 5 минут.
Устроим фрицам «серенаду». -
Вот-вот орудия начнут
Свою лихую канонаду.
Оглушат сразу хоть кого
Во гневе русские «Катюши».
У Бога даже самого
От залпов их заложит уши.
В аду в котлах не так тепло,
Как будет здесь сейчас,поверьте...
Всё,ваше время истекло.
За упокой молитесь,черти!
(6 июня 2013 г.)
* * *
8 мая 45-го
Пал старший лейтенант от пули.
Его из Шмайсера проклятого
Под Фогельзангом полоснули.
Солдат от боли долго корчился
И повторял: «Всё,песня спета...
Как,братцы,умирать не хочется.
Ведь вот она - уже Победа...»
Альбом семейный держит девушка.
Слезу старуха проглотила:
«А справа - это твой прадедушка.
Полдня бедняге не хватило...»
(7 июня 2013 г.)
СЕМЕЙНАЯ ИСТОРИЯ.
Погиб в концлагере мой дед -
Итог почти трёхлетней драмы.
Смотрю на выцветший портрет:
Такие же глаза у мамы.
Я вижу в ней его черты.
Близки до боли эти лица...
Но некуда нести цветы
Родному праху поклониться.
Она,слезой смочив платок,
Положит мне на плечи руки:
«Какой большой ты стал,сынок!
Отец мой так мечтал о внуке...»
(9 июня 2013 г.)
* * *
«Вот вернусь я из Берлина,
Вставив Гитлеру пистон,-
На тебе женюсь,Марина.» -
Обещал невесте он.
Уж прошло 4 года
После тех победных дней,
Только всё не едет что-то
Он к зазнобушке своей.
Ждёт она назло рассудку
Ваню милого домой.
«Появись хоть на минутку!
Где ты,ясный сокол мой?..»
Мокрая от слёз подушка.
Внуки у подруг давно...
Так и умерла старушка,
Глядя на большак в окно.
(10 июня 2013 г.)
«ПЕРВЫЙ СТИХ».
Он рвался на передовую,
Но получал опять в ответ:
«Пиши в газету фронтовую
Стихи - ведь ты у нас поэт!»
И он, в досаде стиснув зубы,
К штыку приравнивал перо.
А жаждал фрицев видеть трупы
И всё их подлое нутро.
Устал он воевать строкою.
Желанье крепло у него
Своею собственной рукою
Убить хотя бы одного.
И вот крещенье боевое
Он принял вскоре с ППШ,
Среди сугробов под Москвою
Свинцовой рифмою пиша.
Жал на курок остервенело
И уложил десятерых.
Потом сказал: «Другое дело!
Мой первый настоящий стих!»
(10 июня 2013 г.)
ПАМЯТИ МОЕГО ДЕДА ФЁДОРА КИРИЕНКО.
Мой дед погиб под Гомелем в плену,
Упав на землю мёрзлую бессильно.
Оставил молодой вдовой жену
И сиротами доченьку и сына.
И не узнать, где прах его зарыт.
В слезах старушка рассказала внуку,
Как пытками он в лагере был сыт,
Хлебнув нечеловеческую муку.
История до жути коротка:
Попал в «котёл» он со стрелковой ротой...
Есть в Книги Памяти о нём всего строка -
«Солдат, рожденья год девятисотый.»
(18 июня 2013 г., Брест)
БРЕСТСКАЯ КРЕПОСТЬ.
Брест, в 41-м мы году-аду.
И каждый видел гибель не однажды.
«Воды!» - мы шепчем день и ночь в бреду.
Мы изнываем от смертельной жажды.
Слюны бы поддержал нас в горле ком.
Уже мы от безумия в полшаге...
О стены трём засохшим языком
В надежде отыскать хоть признак влаги.
Мы лижем кровь, она на вкус сладка.
Вокруг объято дымом и огнём всё...
На камне чья-то вывела рука:
«Мы умираем, но мы не сдаёмся.»
И, стиснув зубы, через «не могу»
Здесь в этой братской крепости-могиле
Мы ни на грамм не поддались врагу,
Ни капельки ему не уступили!
(18 июня 2013 г., Брест)
ХАТЫНЬ.
Здесь никому не сделали поблажки. -
Согнали всех до одного в сарай.
И офицер кивком своей фуражки
Скомандовал бесстрашно: «Поджигай!»
А было нужно для огня так мало...
И пламя быстро кверху поползло.
Ребёночка к груди прижала мама...
В жестокости границ не знало зло.
На лицах от костра плясали блики,
Что не жалел ни старца, ни мальца.
Но душераздирающие крики
Не трогали карателей сердца.
Горело человеческое мясо.
С паденьем стен умолк последний стон...
Эсесовец довольный рассмеялся,
Оскалив зубы: «Ende. Das war schön!»
И угли ещё долго после стыли
И дотлевал чудовищный погост.
И ветер пепел разносил Хатыни -
Весть миру про славянский холокост.
Тот дым и ныне в памяти клубится...
Покуда существует белый свет,
Прощенья нету извергам-убийцам!
И жертвам их вовек забвенья нет!
(20-21 июня 2013 г.)