«Я не сверну с твоих путей, Россия...»

В издательстве «Традиция» вышла первая книга стихов замечательного русского поэта, барда, актёра Геннадия Галкина. Предлагаем читателям подборку стихотворений, опубликованную в №3/2012 журнала «Голос Эпохи».

 

Геннадий родился в 1956 году, а умер в 2005-м. Ему было сорок восемь лет. Друзья и коллеги знали его, как выдающегося русского актера. Он много играл в театре, ему было подвластно все - от Гамлета до шута. В кино почти не снимали. Он не получил широкого признания потому, что так сложилась его актерская судьба, но и в силу своего характера. Он не знал, как распределиться в современном социуме. В определённом смысле он был человеком «не от мира сего». Но и в мире сем он остро воспринимал все события (будь то расстрел Дома Советов, война в Ираке или дети Беслана), он живо откликался на беду любого человека.

Он был поэт. Сочетание удивительной музыкальности, глубокого смысла, манеры исполнения - не стилизованного лубочного, а живого христианского духа - делали творчество Галкина уникальным. Для его друзей и поклонников так и осталось загадкой, почему при жизни для его песенного творчества не нашлось места?!

Иногда он говорил: «Не страшно, что человек смертен, страшно, что смертен внезапно. Страшно умереть вдруг и предстать перед Господом со всеми своими грехами, какой ты есть». Гена умер «вдруг», пытаясь поднять парализованную мать. И только после его гибели стало очевидно: главная тема его творчества - это тема смерти. Как будто он готовился своими песнями «отчитаться перед Всевышним». Вот почему первый его диск назывался «На канун».

Есть у Галкина такая строчка: «С вами останется голос мой тонкий». Хочется, чтобы голос этого доброго, отзывчивого человека, подлинного православного христианина, яркого художника остался с нами как можно дольше.

 

Друзья Геннадия Галкина.

 

***

Я не уйду с твоих путей, Россия,

Пускай над миром занесён топор.

Мы рядом ляжем под стеной босые,

Расстрелянные временем в упор.

 

Я не уйду с твоих могил, Россия -

Свечой потухшей встану на помин.

Сквозь непогоду и дожди косые

Я буду навещать тебя один.

 

Я не уйду от этих стен, Россия,

Где есть приют для нищих и калек.

Где в центре купола бездонная Усия,

Червонным золотом впечатала Свой Лик.

 

Я не уйду, я не уйду, Россия!

За наше упованье во Христе.

За то, что ты мучителей простила

И молча истекаешь на кресте.

 

 

Москва

 

Гул срубленных колоколов гуляет над Москвой.

К изнанке ночи он пришит навечно.

Прокатится малиновой тоской,

И отлетит в распятое заречье.

 

И каждый раз по утренней заре,

Как мертвецы пред  трубным гласом,

Рыдают тени в бывшем алтаре

За развороченным иконостасом.

 

Кому башку снесли, кого под склад:

Набили брюхо мокрою картошкой.

Москвы серебряный оклад

Расплавили на новостроек гроши.

 

Облупленный левкас садов и тишины,

Расколотой доской из древнего ковчега, -

Москва и Ярый Спас теперь разлучены,

Как пленники татарского набега.

 

Во гробе каменном успение Твоё,

Воздушный город - белая столица.

Церквей урезанный паёк

Укроет долгой ночи плащаница.

 

 

Время снов

 

Время снов, время битых зеркал,

Время бликов латунной луны.

И молчанья беззубый оскал

На руинах великой страны.

 

Время тлеет под спудом золы,

Ненасытное пламя тая,

Объедая пространства углы,

Оплавляя надежды края.

 

Только гарь да зола на ветру

Заведёт погребальный обряд.

Даже птиц не услышишь к утру,

Только вороны молча кружат.

 

Где тот князь или скорбный монах,

Что отмолит погибшую Русь?

Но молчанья печать на устах,

А в очах неизбывная грусть.

 

Неужели не примет Отец

Тех, кто продал наследство и пал?

Неужели России конец,

Под мерцанье разбитых зеркал?!

 

 

Белый Колодец

 

Жаром струит над землёй пламя Твоих куполов.

В воздухе веет малиновым звоном.

И раскрывает Господь неба лазурный покров

Над этим лугом прозрачно-зелёным.

 

Тихая радость моя, белый узорчатый храм,

Здесь, у реки, ты паришь над землёю.

Как к роднику прикоснусь, к этим прозрачным камням,

И в твоих струях ладони омою.

 

Белый колодец любви! Скольких ты светом поил!

Но никогда не иссякнет прохлада.

Я слушать вечно готов здесь трепет ангельских крыл,

И ничего больше в жизни не надо!

 

Как мне прожить без тебя, здесь, на краю темноты?

Как мне вместить эти светлые своды?

Где проступают из стен тихие лики святых,

Как дуновенье последней свободы.

 

Кончится смерть, кончится тьма, кончится долгая ложь,

И на омытых просторах Вселенной

Ты, как всегда, над землёй, тихо паря поплывёшь,

Лебедем белым, лодьёю нетленной.

 

Жаром играют вдали блики Твоих куполов,

Как же ты долго, Россия, болела,

Но раскрывает Господь неба лазурный покров,

Чтобы согреть Твоё лёгкое тело.

 

 

Прощание славянки

 

Играет стяг над головой,

А душу надрывает грусть:

Мы оставляем за спиной

Родной очаг - Святую Русь.

 

Растаял берег за кормой,

А впереди глухая тьма.

Мы проиграли этот бой

За наши храмы и дома.

 

И на парижских мостовых

Мы будем вспоминать порой

Узоры куполов цветных,

По утру тронутых зарёй.

 

Там вихри тёмные взмели

Тебя на деревянный брус.

Мы на подошвах унесли

Твой горький прах, Святая Русь.

 

Ещё не сломана печать,

И реют над страною вновь

Неутолимая печаль

И пригвождённая любовь.

 

Вернутся блудные сыны,

И снова повлекут нас в храм

Колокола своей страны,

Любовь к отеческим гробам.

 

Прости, родная сторона!

Прости, оболганный народ!

Ты до сих пор ещё больна,

И до сих пор твой заткнут рот.

 

Но сквозь кровавую печать,

Плечей твоих на дыбе хруст,

Я узнаю в твоих очах

Тот тихий свет, Святая Русь.

 

Святая Русь, твой скорбный лик

Запечатлён в твоих сынах.

И всякий русский - твой должник,

И каждый воин твой - монах.

 

В горниле Страшного Суда

Расплавится кровавый бред -

Мы будем вместе навсегда,

Святая Русь - Фаворский Свет.

 

***

Высокий дух совместного терпенья

Нас поднимал над грешною землёй,

Когда кончались города золой

И остывали вечностью мгновенья

 

Сходили ангелы как сёстры милосердья,

На гари дымные рыдать на алтарях.

А ветер, раздувая чёрный прах,

Один оплакивал князей и смердов.

 

Так жили мы, обрученные с горем

И венчанные долгою бедой,

Пока не скрылся Китеж под водой,

Под благовест с окрестных колоколен.

 

И до сих пор на лезвии судьбы,

Когда ласкают бритвой выю,

Тот, кто молился ночью за Россию, -

Услышит дальний звон из-под воды.

 

 

Белый Остров

4 октября 1993 г.

 

Снова ветер, снова ветер

Раздувает пламя над Москвой.

В сердце метит, прямо в сердце метит -

В Белый остров с траурной каймой.

 

Здесь у моста, здесь у моста

Приговор исполнен на заре:

Очень просто, страшно просто,

Жгли тебя, как ведьму на костре.

 

Бледный всадник, Бледный всадник

Собирает жатву у реки.

Чёрный праздник, Чёрный праздник:

В русской крови русские штыки.

 

Кружит пепел, кружит пепел

И стучится в грудь твоих детей.

Огненною плетью, огненною плетью

Вышибали душу из костей.

 

Чёрный остов, чёрный остов -

Город у пожарища притих...

Белый остров - мёртвый остров,

Кто забудет палачей твоих!

 

***

Нас оплаканных встретит восход

На лугах нисходящей тиши.

Над землёю прощальный полёт

На крылах отлетевшей души.

 

Взявшись за руки молча пройдём

В невечернего света лазурь.

Не грусти, старый друг, отдохнём,

И в смятении брови не хмурь.

 

У престола Суда и Любви

Мы преклоним колени свои.

Нас покроет Архангел крылом -

Не грусти, старый друг, отдохнём.

 

Осиянны нетленным лучом,

На пороге у Царских ворот

Мы прижмёмся друг к другу плечом.

Всё пройдёт, старый друг, всё пройдёт!

 

***

Тьма - это только затменье,

Тень на источнике дня.

Но не уловишь движенье

Вечно живого Огня.

 

Там, за периметром ночи,

Света терновый венец.

Радостно пробует кочет

Утренней песни резец.

 

Шире и шире сиянье, -

Ночи часы сочтены, -

Близится час воздаянья

Для фаворитов луны.

 

***

Незачем тебе являться

В этот мир обугленного сна,

Где в кругу забытых декораций

Царствует латунная луна.

 

Там играют тени до рассвета,

Увлекая за седьмой порог.

Там забвеньем награждает Лета

Всех, кто в этой жизни изнемог.

 

Не спеши юдоль тоски и скорби

Оттолкнуть слабеющей рукой.

В наших снах мы встретимся не скоро,

Разделённые глухой рекой.

 

За обводом вечного покоя

Твоя тень растаяла к утру...

А печать, что выжжена тоскою,

Я заботами с лица сотру.

 

***

С вами останется голос мой тонкий

В тихом кружении матовой плёнки.

Здесь, на границе движенья и звука,

К вам возвращаться смертельная мука.

 

Кто не забудет, - в молитве помянет.

Ваша растерянность мрамором станет.

Давят на сердце тяжёлые плиты.

Общим спасением будем мы слиты.

 

Наши награды, а ваши потери

Наглухо делят тяжёлые двери.

Плач переходит в воскресное пенье,

Вам - расставанье, нам - обретенье.

 

***

Когда расправит крылья ветер

Над тёмным омутом земным,

Мы сквозь разорванные сети

На встречу с Богом полетим.

 

Всё выше, выше от печалей,

Всё дальше, дальше от забот...

И перед строгими очами

Мы тихо встанем у ворот.

 

Забыты давние потери,

Мы сами в списке всех утрат.

За эти огненные двери

Ни всех пропустят, говорят.

 

Мы так давно не отдыхали,

Но терпеливо подождём,

Когда последние печали

Растают с огненным дождём.

 

***

Не странно ли, что яд не горек,

А только нёбо холодит.

Не странно ли, что в давнем горе,

Ты не один, ты не один.

 

Всегда в последнем помраченьи

На грани быть или не быть

Событий горькое значенье,

Как исцеленье будешь пить.

 

И не минует эта чаша

Того, кто выбрал скорбный путь.

А пригубив уже не страшно

За гребень жизни заглянуть.

 

За всё расплатишься собой:

За то, кем был и кем не стал,

Когда прокатится отбой,

Как эхо в лабиринте скал.

 

Трубы серебряная нить

Распустит набранную вязь.

И некого уже винить

За то, что жизнь не удалась.

 

Неспешно сломана печать,

Заветный крошится сургуч.

И надо что-то отвечать

На нестерпимо яркий луч.

 

Мне душу рассекает свет,

Принесшего не мир, но меч.

Но лишь молчание в ответ

И немотой сковало речь.

 

***

И снова побег за границу отсроченных дум -

Во тьму, где томится к отточенным граням влеченье;

Где жаркие всполохи золотом писанных рунн

Рождает из ритма и снов золотое сеченье.

 

Сеченье глаголов для спиц в колесе Бытия,

Для долгой езды из тенет вавилонского плена.

Под вечным проклятьем исхода, распада и тлена,

Пока не причалит к созвездию Овна ладья.

 

 

Оптина пустынь

 

Я нашёл тот утерянный рай,

Где смыкается Небо с землёй.

Где к заутрене светлой Святой Николай

Умывается тёплой росой.

 

Я нашёл тот источник живой,

Где окладом бревенчатый сруб,

Где ключом пробивается вечный покой,

Преломляясь в воды изумруд.

 

Я нашёл тот заброшенный скит,

Где как птицы парят чернецы,

Где земля отдыхает под шёпот молитв,

И с началами сшиты концы.

 

Я нашёл тот отеческий кров,

Где укрылась молчальница Русь,

Где под сенью прозрачной дубовых шатров

Я до ризы Господней коснусь.

 

Я нашёл, а потом потерял.

А во след тихо ангел трубит.

Остывает мерцание битых зеркал,

Когда молится розовый скит.

 

 

Медовый спас

 

За бахромою дней,

За тканью суеты

Я обретаю вновь

Небесные черты.

 

Прочь роговицу с глаз

Под брением Твоим!

Ведёт Медовый Спас

К селениям иным.

 

Здесь боль, а там покой.

Здесь смерть, а там кутья.

Меня возьмёт с собой

Небесный Судия.

 

Он проведёт рекой,

Стопами через плёс,

Где ангел золотой

Свою трубу вознёс.

 

Неслышимый для всех

Он звал меня сюда,

Где растворяет грех

Хрустальная вода.

 

Ведёт Медовый Спас,

И образ жизни прост:

Здесь на молитве вяз,

А сосны держат пост.

 

Сквозь покаянный строй

Пройду я по кустам

И брошусь с головой

В зелёный Силоам.

 

А утром, сбросив сон,

Я буду вновь не я,

Когда услышу звон

Основы Бытия.

 

 

Шамордино

 

Мне не справиться с этой тоской

По дубравам, хранящим покой,

По росистым лугам,

Где малиновый храм,

Приголубит отцовской рукой.

 

Мне не справится с сном золотым:

С тихим лесом, где ладана дым

Источают стволы

Вместо горькой смолы

И встречают поклоном земным.

 

Время лопнет прозрачной струной,

Когда колокол бьёт надо мной.

Чёрных мантий разлёт,

В сотах липовый мёд,

И монахинь заоблачный строй.

 

Новой встречи с тобой не дождусь,

Сладким мёдом звенящая Русь,

Невечерней зари

Мне лучи подари.

На нетленный твой образ молюсь.

 

Тихим светом коснись моих глаз,

В покаянный заутрени час:

Невечерний тот свет, -

Это Господа след,

Что оставил нам Яблочный Спас.

 

 

Молитва

 

Не напрасно, Боже, не напрасно

Я узнал Твоих следов свеченье,

И по ним бреду я, спотыкаясь,

И не в силах за Тобой угнаться.

 

Не напрасно, Боже, не напрасно,

Ты в удел мне приготовил землю,

Где увижусь с мёртвыми друзьями,

Без которых мир давно не весел.

 

Потерпи, Владыко, потерпи же!

Не вмени мне немощи в измену:

Что мои грехи перед Тобою -

Горсть песка перед бездонным морем.

 

Потерпи, Владыко, потерпи же.

Одари меня Своим терпеньем,

Чтобы вынес здешние мытарства

И не предал дар Тобой зажжённый.

 

Я исправлюсь, Боже, я исправлюсь.

Только дай серебряные крылья,

Чтоб взлетел я в вышние покои,

Чтоб душа Тобою любовалась!

 

Я исправлюсь, Боже, я исправлюсь,

Только дай мне огненные струны,

Чтобы петь в лазоревом раздолье

Во хмелю веселья и свободы.

 

***

Утихает душа под покровом молитв, -

Распрямляется луч голубой.

Над полями бесславно проигранных битв

Растекается вечный покой.

 

Тишина и услада и синяя мгла

Опускаются с тёмных небес.

Отпускает тревоги тупая игла,

Под струящийся в даль благовест.

 

Слышу голос, зовущий на радостный пир,

Вижу белый хитон Жениха.

Всех, кто брошен, поруган, бездомен и сир

Осеняет двуперстьем рука.

 

Так глухою порою пылает огонь

Для забывших дневные пути.

И гвоздями пробитую слышу ладонь

На своей окаянной груди.

 

Воздушное имя сжигает дотла

Сухое и ломкое время.

И бешенный конь, закусив удила,

Не вышибет ногу из стремя.

 

Воздушное имя - и пал Вавилон,

Исполнилась страхом блудница.

Летит и пылает на весь небосклон

Не здешним огнём колесница.

 

Воздушное имя искрится во мне

Я чувствую странное жженье,

Как будто играет чуть слышно на дне

Закваска, чтоб вызвать броженье.

 

Воздушное имя как огненный столп

Ведёт по синайской пустыне.

И камень отвален, а брошенный гроб

Становится Храмом отныне!