Вечера на хуторе близ... Буртаново

- Дед, а дед? Можно я пойду спать на чердак, а то в доме жарко.

- Чего же, иди, если хочешь.

Мишка на лето приехал погостить в деревню к деду. Дом большой старый, теплый, как обычно на русском севере, рубленный из толстых бревен. Зимы длинные, холодные, поэтому окна не большие, форточки маленькие. Лето короткое, но дни случаются жаркие. Спать в доме душно. На чердаке же просторно и прохладно. Бывало, расстелют в ряд матрасы, и вся семья тут спать укладывалась.

Сегодня Мишка на чердаке один. За день с ребятами на реке накупался, уснул быстро. Никогда ночью до того не просыпался, а тут, вдруг, по-малому захотелось, да так сильно, что проснулся. Мишка поднялся, и пошел было к проему в потолке, что бы спуститься по лестнице вниз в кладовку, а оттуда проход дверью в коридор в туалет. Недоходя до спуска несколько шагов, услышал, что навстречу ему снизу по лестнице кто-то поднимается. Остатки сна слетели в один миг. Кто это может быть? Мишка остановился и стал смотреть, кто идет. «Тот» внизу, сделал еще несколько шагов вверх и тоже остановился. Так они стояли некоторое время в нерешительности, не видя друг друга, в трех шагах. Их разделял один поворот. Пауза затянулась. Мишка не выдержал и вернулся на место. Лег на кровать и стал наблюдать, что последует.

«Тот» тоже спустился. Ходит по дощатому полу в кладовке. В полной тишине слышимость превосходная. Ноги у него две, по звуку не человеческие шаги - ступни, а костяные копыта. По громкости стука копыт об пол - не крупнее теленка. Вот, «он» опять начинает подниматься, Мишка в напряжении смотрит. Нет, дошел до середины лестницы и назад. Выше не идёт. Может, кто у него стоит на пути?

Хочется в туалет. Мишка поднялся и прошел к фронтону, выглянул через окно на двор. Кругом тихо. Светло. По времени около четырех утра, но до восхода солнца ещё долго. Справил малую нужду и поставил щепкой на доски заметку. - Это не сон! Утром, покажу этот знак.

Мишка вернулся на место и стал слушать. «Тот» внизу еще несколько раз предпринимал попытки подняться, но всякий раз останавливался. Когда он шагал вверх, Мишка начинал считать ступени: - Раз, два, три,.. десять. Стоп. Вниз.

Вначале был страх, но потом он постепенно сменился любопытством. Хотелось подойти тихонько к проему и заглянуть вниз, но рассудок отклонял это желание. Что бы было, если бы их пути встретились один на один?

Когда «тот» ходил по полу внизу, Мишка ложился, когда шел вверх, приподнимался на локтях и начинал считать ступени, доходил, до десятой и выше ни шагу. Так продолжалось с полчаса. В конце концов, Мишка устал, совсем успокоился и уснул. Проснувшись утром, пересчитал ступени - всего двадцать одна. Кладовая пуста, дверь в коридор закрыта. Следов нет никаких. А главную дверь из дома во двор на ночь дед закрывает изнутри на засов.

Пережитое ночью Мишка рассказал и показал метку. Всё опрыскали святой водой. Бабушка добавила, что однажды, когда оставалась с внучкой дома одна, то ночью тоже кто-то ходил на чердаке. Она вышла из дому, хотела сходить за соседями, да постеснялась их беспокоить.

На следующее лето Миша снова приехал в гости, но уже с отцом.

Ложимся спать, дед кладет под кровать ружьё. - Это ещё зачем?

- Кто-то ночью на чердаке ходит.

И вот однажды дед будит отца. - Слышишь шаги?

- Да. Отец берет фонарь, дед ружье и на чердак. Мишка с ними. Только дед показал голову над проемом, так сразу из двух стволов разом дробью жахнул. Слышно, шифер в крошку, вдребезги. Поднимаемся на чердак, всё осветили фонарем, никого нет. Матица - как узкая дорожка (центральное связующе толстое строганое бревно на потолке) покрыта миллиметровым слоем пыли и на нём как на фотографии отчетливые следы копыт, размером, как у теленка. Всё настолько отчетливо отпечаталось, что видно по краям копыт глубокие бороздки от щетины. Мурашки прошли по коже. Все молча без слов, вернулись в дом. Разговаривать не хотелось.

В другое лето.

Ночи в июне длинные светлые, жарко, заснешь не сразу, бывало, лежишь час, два, сон не идет. Бабушка: - «Слышу, идет кто-то. Да так быстро, как к себе домой, и ничто не помеха. Что, разве наружную дверь дед забыл запереть? Но в комнату-то дверь закрыта изнутри на кованый железный крючок.

Смотрю, на дверь, крючок сам подскакивает вверх, дверь раскрывается и входит «он». Ростом со среднего человека, на копытах, шерсть длинная рыжая. Берет с комода мой гребень, подходит к столу и начинает из себя вшей вычесывать. Вычесывает и ручкой гребня на белой скатерти их давит. Они лопаются и оставляют на скатерти темные пятна».

Бабка вскрикнула. Вскочил, включили свет. Никого. Только гребень и скатерть со стола исчезли. А старый деревянный строганый стол на сквозь окрасился в красный цвет. Потом Мишка резал эти доски ножом, они были пропитаны цветом на всю глубину.

Дед, видя такое дело, стол разобрал, вынес на двор, и хотел, было сжечь на дрова.

На другое утро проснувшись, обнаружили, что стол стоит собранный на прежнем месте. После такого события, дед оставил попытки борьбы. Пусть себе стоит.

Потом приметили, что со столом стали происходить невероятные вещи, что на нем оставляли на ночь, то пропадало или обнаруживалось в самых не вероятных местах. Как-то Мишка пришел поздно, не включая свет, разделся, а рубаху бросил на стол. Так на другой день её нашли в дровяном сарае на поленнице.

В феврале случилось, все собрались и сидели в большой комнате. Миша же пошёл за чем-то в пустую комнату деда. Открыв дверь, неожиданно вспугнул большую прозрачную черную птицу. Она вспорхнула, пролетела по всей комнате по направлению к окну, ударилась в занавешенные шторы, прошла насквозь через закрытое на зиму окно, две рамы, два стекла, и исчезла. Некоторое время, занавески ещё колыхались от удара. Это произошло незадолго перед смертью деда, которая случилась неожиданно для всех. Большей частью она всегда неожиданна.

Миша вырос, выучился, уехал служить. Через годы, стариков не стало. Дом стоял некоторое время пустой. Не понятно от чего, но, будучи бесхозным, он сгорел. Соседи говорили, что потом, долго ночами со стороны дома на пожарище слышали плач и всхлипы.

Около сорок лет спустя, Миша поехал к другу детства и проездом заглянул в деревню. Прошел на место дома, «свежим взглядом» ещё раз всё лучше рассмотреть. За домом, метров триста луг, в конце маленькая речка, а сразу за ней почти вертикально высокий песчаный берег, на верху лесок. Деревья, там, как, оказалось, росли на старом погосте. Получалось, что дом деда был к нему ближний. Имело ли это, какое значение или нет, не известно. Ребята в своё время в ту сторону никогда гулять не ходили, а снизу наверх не видно. Речушка маленькая пустая и не интересная. Все шли в другую сторону. На рыбалку - на большую реку, за земляникой - на вырубку, на высокий угор, за грибами, брусникой, черникой - в сосновый бор.

По какому принципу «они» выбирают себе место жительства, сказать трудно. Даже предположить не возможно, так же, как нельзя понять, почему-то или иное место выбрали себе люди. Вроде бы ничего примечательного, а живут. Всякий человек, или почти каждый, где территория жительства его и «их» пересекается, имеет личный опыт встреч.

Выше сказанное - повествование очевидцев, некоторые из них здравы и сегодня.

Media vita sumus in morte (Посреди жизни умираем).

В середине жизни мы уже близки к смерти, и о делах земных думать - время.