В 1967 году после тяжелой аварии на подводной ложке Б-31 мы стали на якорь в Тунисском проливе - похоронить погибших и подремонтироваться. Слева видна Сицилия. Справа - Бизерта, самая северная часть африканского побережья.
- Бизерта - это тунисский порт, куда белые в 1920 году увели наши корабли, - коротко прокомментировал наш замполит.
Естественным продолжением революции была Гражданская война. Империалистическую войну большевики называли бойней, но превратили ее в войну Гражданскую - еще более жестокую, циничную, бессмысленную и кровавую. Под демагогическим лозунгом свободы, равенства, братства было уничтожено около 20 миллионов человек.
Большевики, взяв власть обманом и силой, удерживали ее штыками, так как ни рабочие в своем большинстве, ни крестьянство, ни интеллигенция большевистских вождей не выбирали новую власть не приняли.
Ряды Красной Армии пополняли кто добровольно, кто под дулом нагана. Оно и понятно - революцию нужно защищать.
"Свияжск. Троцкому. Удивлен и встревожен операцией против Казани. Необходимо беспощадное истребление". Ленин. Сентябрь 1918 г.
И еще:
"При сомнительных командирах поставьте комиссаров с револьверами в руках" (Троцкий - Раскольникову).
Вот так нас и истребляли. Всего, как уже говорилось, Гражданская война унесла жизни 20 миллионов наших соотечественников, и тут неуместно делиться на россиян и украинцев. Украина в то время являлась "субъектом Российской империи" и в той же мере претерпела бедствия Гражданской войны и все, что было потом - расказачивание, раскулачивание, уничтожение классово чуждых элементов, коллективизацию. Установление чуждой и непонятной народу новой власти сопровождалось репрессиями, уничтожением веры отцов и национального самосознания, разрушением православных святынь.
В 1920 году главный очаг сопротивления большевизму представлял укрепившийся в Крыму главнокомандующий Русской армией генерал П.Н. Врангель.
С севера через Перекоп на Крым наступали войска Южного фронта.
- "Взять Крым до наступления зимы", - телеграфировал вождь революции в штаб Южного фронта командующему М.В. Фрунзе.
Силы были неравными. Перспектива уничтожения Русской армии и стекшихся в Крым не принявших большевистскую власть соотечественников обрела реальные черты. Нужно было принять срочные меры по эвакуации, иначе всех ждало "беспощадное истребление".
Выбора не оставалось. Эвакуация армии, флота и беженцев производилась из всех портов Крыма: Керчи, Феодосии, Севастополя, Ялты, Евпатории. Для этой цели, кроме военных кораблей и торговых судов, использовалось все, что было способно держаться на воде. Даже плавучие маяки, шлюпки, катера. Неспособные к самостоятельному переходу, как эсминец "Жаркий", брались на буксир. Всего от берегов Крыма в течение чуть более 10 дней отправилось, по словам П.Н. Врангеля 132 вымпела. До спасительного "турецкого берега" дошли не все. Эсминец "Живой" с экипажем и 250 офицерами Донского казачьего полка затонул на подходе к Босфору. Судьба части буксируемых плавсредств оказалась такой же.
С 10 по 20 ноября 1920 года на рейде Царьграда бросили якорь 123 вымпела, пришедшие из портов Крыма. 150 000 человек - украинцев, русских, татар - оказались за пределами разоренной, разграбленной, истекающей кровью Родины.
Крымская эвакуация - это во всех отношениях лучшая страница в истории Черноморского флота и одна из самых трагических страниц в истории Крыма и всей страны. Возникает естественный вопрос: почему эта страница не ставится в заслугу ни Черноморскому флоту, ни городу, откуда производилось управление всей операцией по спасению соотечественников?
Ответа нет. Значит, что-то за этим кроется?
В обращении-приказе (№ 197 от 2 декабря 1920 г.), уже на стамбульском рейде, главнокомандующий Русской армией генерал П.Н. Врангель распорядился:
"Армия остается в окрестностях Царьграда, флот уходит в Бизерту".
Немалую часть эмиграции составили члены семей офицеров и нижних чинов армии и флота, и все они претерпели в равной мере лишения и невзгоды скитальческой жизни вдали от Родины.
Жизнь на чужбине у большинства сложилась плохо. Обычная судьба беженцев. Богу было угодно разбросать наших соотечественников по всему свету. Около 6 000 человек оказались в Тунисе, во французском порту Бизерт.
Градоначальником Севастополя с 1909 по 1913 год был Сергей Карлович Кульстрем. Его жена Мария Аполлоновна волею исторической судьбы Родины оказалась в Бизерте. Она добывала пропитание шитьем и стиркой в домах состоятельных жителей. Сам Сергей Карлович до этих событий не дожил. Он умер в 1913 году в Севастополе. Как говорила, уже будучи в эмиграции, Мария Аполлоновна, ему повезло больше. Вот только, как у нас водится, место захоронения севастопольского градоначальника не сохранилось. А ведь разрушенные, безымянные могилы - это заживо вырванный кусок истории.
Из письма барона Э.А. Фальц-Фейна:
"Кульстрем Сергей Карлович - родной брат моей бабушки... Принимал Царя во время его визита в Севастополь. Мой кузен Александр Владимирович Плотто и его сестра Наталия родились в Севастополе, вместе с русским флотом попали в Бизерт, где жили несколько лет с нашими моряками, разделяя их ужасную судьбу".
Командующий русской эскадрой адмирал М.А. Беренс работал в Бизерте в типографии. Что и говорить о том, каким образом добывали хлеб насущный остальные обитатели Джебель-Кебира и Сфаята - мест поселения беженцев. Однако не хлебом единым жили изгнанники. Ежедневно на кораблях проводилась боевая подготовка. Строго по часам отбивались склянки на подъем и спуск флага. Издавался морской сборник. Эвакуированный морской корпус готовил к выпуску молодых офицеров. Всех объединяли любовь к оставленной Родине и надежда на скорое возвращение. Самым черным днем в жизни колонии стало 29 октября 1924 года, когда на эскадре был навсегда спущен Андреевский флаг.
В Бизерте - сугубо флотской части эмигрантской России - со спуском флага жизнь заметно изменилась к худшему. Люди потеряли веру. С уводом на слом линкора "Георгий Победоносец", где была оборудована корабельная церковь, изгнанники лишились, кроме крыши, еще и душевного приюта. Местом для душевного успокоения стало православное кладбище. Которое быстро "заселялось".
Кто нашел в себе силы и не пал духом, начали искать прибежища по всему миру. Генерал-лейтенант Хрещатицкий оказался в иностранном легионе в Алжире в звании лейтенанта. Выбирать не приходилось.
А родившийся непосредственно на переходе в период эвакуации Николай Николаевич Мишутушкин осел в конце концов в Вануату. Это островное государство на Новых Гебридах. Он там - друг и советник вождя местного племени. В свободное от советов и застольных бесед с вождем время Николай Николаевич пишет пейзажи. Несколько цветных репродукций прислал и мне. В 1996 году мы собирались встретиться на "его родине" в Бизерте. "Если позволит здоровье, обязательно приеду".
Не приехал... Нет больше и писем.
Часть казачьих соединений оказалась на острове Лемнос. Второй родиной для многих стали Чехословакия, Югославия, Франция, Аргентина. Фактически - весь мир.
В Бизерте по инициативе и при непосредственном участии адмирала М.А. Беренса был сооружен православный храм. Он сохранился и поныне и вместе с православным кладбищем является не только свидетелем тех драматический событий, но и живым укором нам - забывшим могилы предков. И не только в Бизерте...
Живую память о событиях, которые происходили в те годы в Бизерте, сохранила старейшина русского зарубежья Анастасия Александровна Ширинская-Манштейн. В день восьмидесятилетия спуска флага на кораблях эскадры я прилетел в Бизерту.
На крыльце дома перед открытой дверью на улице Пьера Кюри, где снимает жилье Анастасия Александровна, нас дружелюбно встретила французская болонка по имени Долли. Хозяйке, приболевшей накануне, был предписан постельный режим. Хотя и без того в 93 года кровать - это место, в котором она проводит все свое время. Завидев гостей, Анастасия Александровна оживилась и, несмотря на наши вопросы о здоровье, принялась с увлечением рассказывать, что квартира и ее содержимое, "включая и ее", вместе с православным кладбищем и церковью - это готовый музейный комплекс, фактор русской истории, и его нужно непременно сохранить как дань памяти.
"Вот этим я и живу, - говорила Анастасия Александровна. - Жду, кому передать. Вернее, потому и живу. Без меня тут ничего не останется. Ни церкви, ни могил, ни памяти".
Время приближалось к обеду. Сын Анастасии Александровны Сергей, которому уже за семьдесят, накрыл стол. Всем - по стакану сока и традиционный зеленый чай. Долли - тарелка макарон.
"Наша основная еда - это лекарства, - рассказывала Анастасия Александровна. - Да и много ли нам нужно? Нам с Сергеем - чай, сухари. Долли - макароны. Это ее любимая еда. Основные расходы - оплата аренды, лекарства".
Мы молча внимали каждому слову хозяйки.
"Ну, я вас, наверное, уже замучила своим монологом. Все к столу, - хотя и с трудом, перешла на "бытовуху" Анастасия Александровна. - Сергей, гости с дороги, поставь и им макароны".
Из письма старейшины русского зарубежья А.А. Ширинской-Манштейн:
"А может быть, хоть через 100 лет, в 2024 году, 29 октября в 17 часов 25 минут на Бизертском рейде с русского корабля раздастся команда: на флаг и гюйс..."
Если Крым теперь часть Украины, то вполне уместна такая команда не только с российского, но и с украинского корабля, чтобы поклониться трагическому эпизоду нашей общей истории. Чтобы Украина не была для севастопольцев и крымчан мачехой, необходимо взять под свою опеку и культурно-историческое наследие, в том числе и могилы. Крымский исход, как и Гражданская война, еще не исследованы в достаточной мере ни учтены, ни историками, и тем более - не дана публичная нравственная оценка этому периоду.
Чего и какой ценой мы достигли? Гражданская война и последующие "мероприятия" обошлись в миллионы и миллионы жизней. Стоило ли их убивать ради этих "достижений"? А вот другой вопрос: когда закончилась Гражданская война? В календаре такой даты нет. Или война не закончилась?
В планах культурных мероприятий на 2005 год в тех городах Крыма, откуда производилась эвакуация, 15 ноября - дата Крымского исхода - не упоминается, как, впрочем, не упоминается она ни на Украине, ни в России.
Что это? Короткая память? А может, неуважение к самим себе?
Чтобы вернуть нам память и самоуважение, "Морское собрание" организует историческую конференцию и экспедицию по местам рассеяния соотечественников, цель которой - сбор материалов о местах расселения, личных судьбах беженцев, чтобы полнее осознать трагедию страны и соотечественников, ставших жертвой гражданской распри. И конференция, и экспедиция - это первые шаги, первые мили, которыми обозначится длительный поход Памяти по истории Отечества, это возможность подумать о его судьбах. Характерно, что сейчас этот вопрос актуален как никогда. Страну фактически разрывают на части различные партии и движения. Может, грядущее девяностолетие крымского исхода с его трагическими последствиями станет предупреждением для рвущихся к власти политиков.
Однажды, восемьдесят девять лет назад, это уже было.
Владимир СТЕФАНОВСКИЙ, председатель Севастопольского морского собрания
Впервые опубликовано в "Крымском времени", № 127 (2217), 10 ноября 2005 г.
- Бизерта - это тунисский порт, куда белые в 1920 году увели наши корабли, - коротко прокомментировал наш замполит.
Естественным продолжением революции была Гражданская война. Империалистическую войну большевики называли бойней, но превратили ее в войну Гражданскую - еще более жестокую, циничную, бессмысленную и кровавую. Под демагогическим лозунгом свободы, равенства, братства было уничтожено около 20 миллионов человек.
Большевики, взяв власть обманом и силой, удерживали ее штыками, так как ни рабочие в своем большинстве, ни крестьянство, ни интеллигенция большевистских вождей не выбирали новую власть не приняли.
Ряды Красной Армии пополняли кто добровольно, кто под дулом нагана. Оно и понятно - революцию нужно защищать.
"Свияжск. Троцкому. Удивлен и встревожен операцией против Казани. Необходимо беспощадное истребление". Ленин. Сентябрь 1918 г.
И еще:
"При сомнительных командирах поставьте комиссаров с револьверами в руках" (Троцкий - Раскольникову).
Вот так нас и истребляли. Всего, как уже говорилось, Гражданская война унесла жизни 20 миллионов наших соотечественников, и тут неуместно делиться на россиян и украинцев. Украина в то время являлась "субъектом Российской империи" и в той же мере претерпела бедствия Гражданской войны и все, что было потом - расказачивание, раскулачивание, уничтожение классово чуждых элементов, коллективизацию. Установление чуждой и непонятной народу новой власти сопровождалось репрессиями, уничтожением веры отцов и национального самосознания, разрушением православных святынь.
В 1920 году главный очаг сопротивления большевизму представлял укрепившийся в Крыму главнокомандующий Русской армией генерал П.Н. Врангель.
С севера через Перекоп на Крым наступали войска Южного фронта.
- "Взять Крым до наступления зимы", - телеграфировал вождь революции в штаб Южного фронта командующему М.В. Фрунзе.
Силы были неравными. Перспектива уничтожения Русской армии и стекшихся в Крым не принявших большевистскую власть соотечественников обрела реальные черты. Нужно было принять срочные меры по эвакуации, иначе всех ждало "беспощадное истребление".
Выбора не оставалось. Эвакуация армии, флота и беженцев производилась из всех портов Крыма: Керчи, Феодосии, Севастополя, Ялты, Евпатории. Для этой цели, кроме военных кораблей и торговых судов, использовалось все, что было способно держаться на воде. Даже плавучие маяки, шлюпки, катера. Неспособные к самостоятельному переходу, как эсминец "Жаркий", брались на буксир. Всего от берегов Крыма в течение чуть более 10 дней отправилось, по словам П.Н. Врангеля 132 вымпела. До спасительного "турецкого берега" дошли не все. Эсминец "Живой" с экипажем и 250 офицерами Донского казачьего полка затонул на подходе к Босфору. Судьба части буксируемых плавсредств оказалась такой же.
С 10 по 20 ноября 1920 года на рейде Царьграда бросили якорь 123 вымпела, пришедшие из портов Крыма. 150 000 человек - украинцев, русских, татар - оказались за пределами разоренной, разграбленной, истекающей кровью Родины.
Крымская эвакуация - это во всех отношениях лучшая страница в истории Черноморского флота и одна из самых трагических страниц в истории Крыма и всей страны. Возникает естественный вопрос: почему эта страница не ставится в заслугу ни Черноморскому флоту, ни городу, откуда производилось управление всей операцией по спасению соотечественников?
Ответа нет. Значит, что-то за этим кроется?
В обращении-приказе (№ 197 от 2 декабря 1920 г.), уже на стамбульском рейде, главнокомандующий Русской армией генерал П.Н. Врангель распорядился:
"Армия остается в окрестностях Царьграда, флот уходит в Бизерту".
Немалую часть эмиграции составили члены семей офицеров и нижних чинов армии и флота, и все они претерпели в равной мере лишения и невзгоды скитальческой жизни вдали от Родины.
Жизнь на чужбине у большинства сложилась плохо. Обычная судьба беженцев. Богу было угодно разбросать наших соотечественников по всему свету. Около 6 000 человек оказались в Тунисе, во французском порту Бизерт.
Градоначальником Севастополя с 1909 по 1913 год был Сергей Карлович Кульстрем. Его жена Мария Аполлоновна волею исторической судьбы Родины оказалась в Бизерте. Она добывала пропитание шитьем и стиркой в домах состоятельных жителей. Сам Сергей Карлович до этих событий не дожил. Он умер в 1913 году в Севастополе. Как говорила, уже будучи в эмиграции, Мария Аполлоновна, ему повезло больше. Вот только, как у нас водится, место захоронения севастопольского градоначальника не сохранилось. А ведь разрушенные, безымянные могилы - это заживо вырванный кусок истории.
Из письма барона Э.А. Фальц-Фейна:
"Кульстрем Сергей Карлович - родной брат моей бабушки... Принимал Царя во время его визита в Севастополь. Мой кузен Александр Владимирович Плотто и его сестра Наталия родились в Севастополе, вместе с русским флотом попали в Бизерт, где жили несколько лет с нашими моряками, разделяя их ужасную судьбу".
Командующий русской эскадрой адмирал М.А. Беренс работал в Бизерте в типографии. Что и говорить о том, каким образом добывали хлеб насущный остальные обитатели Джебель-Кебира и Сфаята - мест поселения беженцев. Однако не хлебом единым жили изгнанники. Ежедневно на кораблях проводилась боевая подготовка. Строго по часам отбивались склянки на подъем и спуск флага. Издавался морской сборник. Эвакуированный морской корпус готовил к выпуску молодых офицеров. Всех объединяли любовь к оставленной Родине и надежда на скорое возвращение. Самым черным днем в жизни колонии стало 29 октября 1924 года, когда на эскадре был навсегда спущен Андреевский флаг.
В Бизерте - сугубо флотской части эмигрантской России - со спуском флага жизнь заметно изменилась к худшему. Люди потеряли веру. С уводом на слом линкора "Георгий Победоносец", где была оборудована корабельная церковь, изгнанники лишились, кроме крыши, еще и душевного приюта. Местом для душевного успокоения стало православное кладбище. Которое быстро "заселялось".
Кто нашел в себе силы и не пал духом, начали искать прибежища по всему миру. Генерал-лейтенант Хрещатицкий оказался в иностранном легионе в Алжире в звании лейтенанта. Выбирать не приходилось.
А родившийся непосредственно на переходе в период эвакуации Николай Николаевич Мишутушкин осел в конце концов в Вануату. Это островное государство на Новых Гебридах. Он там - друг и советник вождя местного племени. В свободное от советов и застольных бесед с вождем время Николай Николаевич пишет пейзажи. Несколько цветных репродукций прислал и мне. В 1996 году мы собирались встретиться на "его родине" в Бизерте. "Если позволит здоровье, обязательно приеду".
Не приехал... Нет больше и писем.
Часть казачьих соединений оказалась на острове Лемнос. Второй родиной для многих стали Чехословакия, Югославия, Франция, Аргентина. Фактически - весь мир.
В Бизерте по инициативе и при непосредственном участии адмирала М.А. Беренса был сооружен православный храм. Он сохранился и поныне и вместе с православным кладбищем является не только свидетелем тех драматический событий, но и живым укором нам - забывшим могилы предков. И не только в Бизерте...
Живую память о событиях, которые происходили в те годы в Бизерте, сохранила старейшина русского зарубежья Анастасия Александровна Ширинская-Манштейн. В день восьмидесятилетия спуска флага на кораблях эскадры я прилетел в Бизерту.
На крыльце дома перед открытой дверью на улице Пьера Кюри, где снимает жилье Анастасия Александровна, нас дружелюбно встретила французская болонка по имени Долли. Хозяйке, приболевшей накануне, был предписан постельный режим. Хотя и без того в 93 года кровать - это место, в котором она проводит все свое время. Завидев гостей, Анастасия Александровна оживилась и, несмотря на наши вопросы о здоровье, принялась с увлечением рассказывать, что квартира и ее содержимое, "включая и ее", вместе с православным кладбищем и церковью - это готовый музейный комплекс, фактор русской истории, и его нужно непременно сохранить как дань памяти.
"Вот этим я и живу, - говорила Анастасия Александровна. - Жду, кому передать. Вернее, потому и живу. Без меня тут ничего не останется. Ни церкви, ни могил, ни памяти".
Время приближалось к обеду. Сын Анастасии Александровны Сергей, которому уже за семьдесят, накрыл стол. Всем - по стакану сока и традиционный зеленый чай. Долли - тарелка макарон.
"Наша основная еда - это лекарства, - рассказывала Анастасия Александровна. - Да и много ли нам нужно? Нам с Сергеем - чай, сухари. Долли - макароны. Это ее любимая еда. Основные расходы - оплата аренды, лекарства".
Мы молча внимали каждому слову хозяйки.
"Ну, я вас, наверное, уже замучила своим монологом. Все к столу, - хотя и с трудом, перешла на "бытовуху" Анастасия Александровна. - Сергей, гости с дороги, поставь и им макароны".
Из письма старейшины русского зарубежья А.А. Ширинской-Манштейн:
"А может быть, хоть через 100 лет, в 2024 году, 29 октября в 17 часов 25 минут на Бизертском рейде с русского корабля раздастся команда: на флаг и гюйс..."
Если Крым теперь часть Украины, то вполне уместна такая команда не только с российского, но и с украинского корабля, чтобы поклониться трагическому эпизоду нашей общей истории. Чтобы Украина не была для севастопольцев и крымчан мачехой, необходимо взять под свою опеку и культурно-историческое наследие, в том числе и могилы. Крымский исход, как и Гражданская война, еще не исследованы в достаточной мере ни учтены, ни историками, и тем более - не дана публичная нравственная оценка этому периоду.
Чего и какой ценой мы достигли? Гражданская война и последующие "мероприятия" обошлись в миллионы и миллионы жизней. Стоило ли их убивать ради этих "достижений"? А вот другой вопрос: когда закончилась Гражданская война? В календаре такой даты нет. Или война не закончилась?
В планах культурных мероприятий на 2005 год в тех городах Крыма, откуда производилась эвакуация, 15 ноября - дата Крымского исхода - не упоминается, как, впрочем, не упоминается она ни на Украине, ни в России.
Что это? Короткая память? А может, неуважение к самим себе?
Чтобы вернуть нам память и самоуважение, "Морское собрание" организует историческую конференцию и экспедицию по местам рассеяния соотечественников, цель которой - сбор материалов о местах расселения, личных судьбах беженцев, чтобы полнее осознать трагедию страны и соотечественников, ставших жертвой гражданской распри. И конференция, и экспедиция - это первые шаги, первые мили, которыми обозначится длительный поход Памяти по истории Отечества, это возможность подумать о его судьбах. Характерно, что сейчас этот вопрос актуален как никогда. Страну фактически разрывают на части различные партии и движения. Может, грядущее девяностолетие крымского исхода с его трагическими последствиями станет предупреждением для рвущихся к власти политиков.
Однажды, восемьдесят девять лет назад, это уже было.
Владимир СТЕФАНОВСКИЙ, председатель Севастопольского морского собрания
Впервые опубликовано в "Крымском времени", № 127 (2217), 10 ноября 2005 г.
