Легкое, непринужденно-поверхностное отношение к жизни стало болезнью нашего времени. Беззаботный и самоугождающий американский "стиль жизни" становится нормой и у нас: повсюду наблюдается отсутствие серьезности, глубины, особенно в среде избалованных, эгоистичных и пустых молодых людей. Ярким проявлением этого духа является насмешливость, которая распространена настолько широко и стала настолько привычной, что уже давно не воспринимается как нечто греховное. Можно сказать, что современный мир тонет в шутливом тоне.
Дух насмешливости проявляет себя в самых разнообразных формах. Сюда можно отнести и дурашливо-развязные высказывания всевозможных ведущих, и изыскания пародистов, и бытовые анекдоты. Смех используется и политическими деятелями, чтобы облегчить принятие себя слушателями, зрителями, избирателями.
О каких бы вещах ни шла речь в разнообразных программах и текстах электронных и печатных СМИ, и не только молодежных, - все непременно сдабривается смешком, ерничаньем. Причем смех этот особый: не добрая улыбка, не умная ирония, не "смех сквозь слезы" и даже не уничтожающий сарказм. Это тупой, безсмысленный смех над тем, что на жаргоне называется "прикольно". Вставить кольцо в пупок - "прикольно". Старушка упала - "прикольно". Кому-то голову размозжили, так что мозги брызнули во все стороны - тоже "прикольно".
"Анекдотический смех", которым смеются перед телевизором, в театрах, на концертах, на пирушках и вечеринках, которым "веселые и находчивые" люди легко осмеивают ближних, смеются над слабостями и над достоинством человеческим, над совестью и над грехами, для увеселения и для забвения печали, без смысла и тщеславно смеша других, все это - симптом болезни духа, греховная страсть.
К сожалению, насмешливость довольно широко распространена ныне и в церковной среде. И даже среди священнослужителей, монахов, воспитанников (как и преподавателей) духовных учебных заведений, а также среди "современных богословов". Последние умудряются использовать смех при изложении православного учения, для лучшего "усвоения" лекционного материала, как, например, диакон А. Кураев.
<...>
Будем поступать, помня слова Господа: "Если мир вас ненавидит, знайте, что Меня прежде вас возненавидел. Если бы вы были от мира, то мир любил бы свое; а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир. Помните слово, которое Я сказал вам: раб не больше господина своего. Если Меня гнали, будут гнать и вас; если слово Мое соблюдали, будут соблюдать и ваше. Но все то делают вам за имя Мое, потому что не знают Пославшего Меня... Сие сказал Я вам, чтобы вы не соблазнились. Изгонят вас из синагог; даже наступает время, когда всякий, убивающий вас, будет думать, что тем служит Богу. Так будут поступать, потому что не познали ни Отца, ни Меня" (Ин. 15, 18-21; 16, 1-3).
Глумление над истиной - черта последних времен. Как говорил западный религиозный философ Кьеркегор (1813-55): "Если бы Христос пришел в наше время, Его бы не предали смерти, а просто высмеяли бы". Было время, когда мученики умирали, свидетельствуя принародно о правде Божией. Нынешняя же идеология унизила и высмеяла человека, чтобы уничтожить истину. Так в советские годы пытались убить смехом религию, выпуская юмористические журналы "Безбожник" и "Антирелигиозник".
Гитлер говорил: "Некоторых я предпочитаю не делать мучениками. Мне довольно выставить их как грубых преступников. Я срываю с них маску благопристойности, и если этого оказывается недостаточно, показываю их перед всеми смешными и ничтожными". За этими декларациями нельзя не услышать голос Ницше, любимого писателя Гитлера, который в своем "Антихристе" так обращается к "богословам", то есть к верующим во Христа: "Неужели вы думаете, что мы дадим вам стать мучениками за вашу ложь?" (здесь говорит сам диавол, представляя истину ложью, а мучеников - преступниками). "Блажены изгнанные правды ради, - утешает нас Господь, - Блаженны вы, когда будут вас гнать и всячески неправедно злословить за Меня".
Православный психиатр Н. Гурьев действие смеха на то, по поводу чего он возникает, сравнивает с действием перевернутого бинокля на рассматриваемые предметы: они отдаляются и уменьшаются. Все, на что направлен смех, делается менее значащим, и отношение к нему становится более легким. Смех равно умаляет и добро, и зло. Если посмеяться над чем-нибудь хорошим, то оно вроде перестает быть хорошим и трудиться ради его обретения не имеет большого смысла. Если смех обращается на зло, то и оно делается маленьким, безобидным, совсем не страшным, не стоящим не только того, чтобы с ним бороться, но даже и того, чтобы от него отстраняться или просто опасаться.
Что несет в себе смех? Во-первых, смешливый человек, вольно или невольно, резко обедняет себе жизнь, вычеркивая из нее серьезные горести и большие радости, - все мелко, все никчемно, ничто не стоит серьезного отношения. Во-вторых, человек временно облегчает себе жизнь, ибо все мелкое и незначащее воспринимается легче. И, наконец, в-третьих, насмешливый человек, умаляя своей насмешкой окружающее, иллюзорно возвеличивается в собственных глазах.
В соединении со снисходительностью насмешливость образует ту ровную и внешне безобидную черту характера, которую принято называть ироничностью, которая не имеет цели умалить окружающее, а скорее с усмешкой констатировать его малость и незначимость по сравнению с мечтательным несомненным величием ироничного человека.
Слово "ирония" в переводе с греческого означает - притворство. Язвительная, злая, безпощадная ирония называется сарказмом (в пер. с греч. - насмешка). Такой "едкий" смех - не от Бога. Ирония, сарказм, остроты - это пародия на евангельскую соль мудрости. Предел духовной нечистоты смеха - "гомерический хохот", гоготание...
Насмешливость (ироничность, смехотворство, юмор) сопровождается ощущением духовной опустошенности. Человек после приступов смеха делается доступнее для любых отрицательных воздействий, делается легко ранимым. Поэтому давно замечено, что за смехом, особенно у детей, следуют слезы.
Оборотная сторона насмешливости - лукавство и отчужденность. "Шутку, - отмечает архимандрит Рафаил (Карелин), - чаще всего рождает не доброта, а нечто совсем противоположное: превозношение и садизм; унижая человека в шутку, мы под видом добродушной игры доставляем удовольствие своему жестокому сердцу. Поэтому шутка выключает человека из духовной жизни".
Шутка - это создание ложного мира, мира карикатуры, а значит, мира демонического, потому что отец лжи - диавол. Поэтому современная западная (антихристианская) культура, насаждаемая диаволом и его служителями, оправдывает смех. Самым распространенным является, пожалуй, фрейдистское истолкование смеха как "механизма вытеснения болезненных психических комплексов".
"Есть два смеха: светлый и темный, - рассуждает об этом архиепископ Сан-Францисский Иоанн (Шаховской). - Их сейчас же можно различить по улыбке, по глазам смеющегося. В себе его различить можно по сопровождающему духу: если нет легкой радости, тонкого, мягчащего сердце веяния, то смех - несветлый. Если же в груди жестко и сухо, и улыбка кривится, то смех - грязный. Он бывает всегда после анекдота, после какой-нибудь насмешки над гармонией мира. Искривляемая гармония мира искривляет душу человека, и это выражается в искривлении черт лица".
По учению святых отцов, безчинный смех - знак сластолюбивого сердца, души слабой и немужественной; смех рождается от беса блуда, от тщеславия, дерзости и пресыщения; смех расточает собранное в душе добро, удаляет от благодати Господней, убивает память смертную, производит забвение Страшного Суда. Зараженный духом смешливости человек не способен молиться "в духе и истине" (Ин. 4, 23-24), ибо он не может молиться, как говорится, "со всей серьезностью", то есть от всего сердца, молитвой личной, в которой бы он всей своей личностью присутствовал бы. Вот почему человека смеющегося святые отцы считают нерадивым и невнимательным в духовной жизни. Внимание в молитве (т. е. в богообщении) - это присутствие в ней всей своей личностью, и именно "таких поклонников Отец ищет Себе" (Ин. 4, 23).
"Ничто не делает нас столько сообщниками мира, и живущих в мире, и тех, которые в мире преданы пьянству и блуду, и не удаляет нас столько от сокровищ премудрости и познания тайн Божиих, как смехотворство и дерзновенное парение мыслей", - наставляет преподобный Исаак Сирин. По его словам, "остроумие речей остужает в душе горячность любви ко Христу" ("Слова подвижнические", слово 68). "Если ничто так не согласно со смиренномудрием, как плач, - учит преподобный Иоанн Лествичник, - то, без сомнения, ничто столько не противится ему, как смех" ("Лествица", степень 7). Об этом же говорит преподобный Иоанн Карпафский: "Ничто так не расстраивает обычно доброго настроения, как смех, шутки и празднословие. И опять, ничто так не обновляет обветшавшую душу и не уготовляет к сближению с Богом, как страх Божий, доброе внимание, непрестанное поучение в словесах Божиих, вооружение себя молитвою и взыскание доброплодного делания".
Насмешливость осуждается в Священном Писании. В качестве примера можно привести историю с Хамом, который посмеялся над наготой спящего отца своего, праведного Ноя (Быт. 9, 21-23). Этот грех Хама повлек за собой проклятие для всех его потомков (Быт. 9, 24-25).
Христос ублажает не смеющихся, но плачущих, говоря: "Блаженны плачущие, ибо они утешатся" (Мф. 5, 4). "Горе вам, смеющиеся ныне! ибо восплачете и возрыдаете", - говорит Господь (Лк. 6, 25). Заплачете, потому что увидите, что приложили Богом данную способность радоваться не к тому, к чему можно приложить, но к тому, что достойно муки. "Производители смеха в будущем веке постыдятся и во время веселия восплачут и возрыдают" (святитель Димитрий Ростовский).
Если человек блюдет себя, благоговеет перед тайной жизни, то он будет блюсти как всю свою жизнь, так и свой смех. Даже свою улыбку он соблюдет перед Богом. И все у него будет чисто и ясно.
Предание Церкви говорит о том, что Господь Иисус Христос никогда не смеялся, но в Священном Писании мы находим указание на то, что Он не раз проливал слезы (Ин. 11, 35; Лк. 19, 41).
Главным попечением святых отцов, начертавших для нас путь подражания Христу, был труд покаяния и самоисправления. Поэтому они избегали смеха и прилежали о плаче как о самом существенно необходимом делании. Плакали они не только о себе, о своей душе, которую часто называли "мертвецом", но и обо всем мире, обо всех людях. Поэтому преподобный Антоний Великий, например, вообще не находил места смеху в жизни инока, и когда ученики спросили его: "Можно ли нам когда-нибудь смеяться?" - ответил: "Господь наш осуждает смеющихся, когда говорит: "горе вам смеющимся ныне: яко возрыдаете и восплачете" (Лк. 6, 25). Итак, верному монаху не должно смеяться; нам должно плакать о тех, коими хулится имя Божие, по той причине, что они преступают закон Его, и всю жизнь свою иждивают, погрязая в грехах. Будем рыдать и плакать, непрестанно умоляя Бога, чтобы Он не попустил им ожестеть во грехах и смерть не застала их прежде покаяния".
В мире так много скорби, что христианину трудно безпечно смеяться, забыв о чужой боли. Преподобный Иустин (Попович) в своей исповеди "Лань в потерянном раю" говорит: "Во мне разлита какая-то магнитная сила печали. Она неодолимо притягивает все печальное в мире и слагает в моем сердце. Поэтому я - печальнее всех творений. И в слезах моих боль за каждого... Не смейтесь надо мной, о насмешники! Ужас охватывает меня при мысли, что на этом печальном свете есть существа, которым бывает смешно. О проклятый дар: смеяться в мире, где кипит печаль, бьет ключом боль и свирепствует смерть. Какой окаянный дар!".
Дух насмешливости проявляет себя в самых разнообразных формах. Сюда можно отнести и дурашливо-развязные высказывания всевозможных ведущих, и изыскания пародистов, и бытовые анекдоты. Смех используется и политическими деятелями, чтобы облегчить принятие себя слушателями, зрителями, избирателями.
О каких бы вещах ни шла речь в разнообразных программах и текстах электронных и печатных СМИ, и не только молодежных, - все непременно сдабривается смешком, ерничаньем. Причем смех этот особый: не добрая улыбка, не умная ирония, не "смех сквозь слезы" и даже не уничтожающий сарказм. Это тупой, безсмысленный смех над тем, что на жаргоне называется "прикольно". Вставить кольцо в пупок - "прикольно". Старушка упала - "прикольно". Кому-то голову размозжили, так что мозги брызнули во все стороны - тоже "прикольно".
"Анекдотический смех", которым смеются перед телевизором, в театрах, на концертах, на пирушках и вечеринках, которым "веселые и находчивые" люди легко осмеивают ближних, смеются над слабостями и над достоинством человеческим, над совестью и над грехами, для увеселения и для забвения печали, без смысла и тщеславно смеша других, все это - симптом болезни духа, греховная страсть.
К сожалению, насмешливость довольно широко распространена ныне и в церковной среде. И даже среди священнослужителей, монахов, воспитанников (как и преподавателей) духовных учебных заведений, а также среди "современных богословов". Последние умудряются использовать смех при изложении православного учения, для лучшего "усвоения" лекционного материала, как, например, диакон А. Кураев.
<...>
Будем поступать, помня слова Господа: "Если мир вас ненавидит, знайте, что Меня прежде вас возненавидел. Если бы вы были от мира, то мир любил бы свое; а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир. Помните слово, которое Я сказал вам: раб не больше господина своего. Если Меня гнали, будут гнать и вас; если слово Мое соблюдали, будут соблюдать и ваше. Но все то делают вам за имя Мое, потому что не знают Пославшего Меня... Сие сказал Я вам, чтобы вы не соблазнились. Изгонят вас из синагог; даже наступает время, когда всякий, убивающий вас, будет думать, что тем служит Богу. Так будут поступать, потому что не познали ни Отца, ни Меня" (Ин. 15, 18-21; 16, 1-3).
Глумление над истиной - черта последних времен. Как говорил западный религиозный философ Кьеркегор (1813-55): "Если бы Христос пришел в наше время, Его бы не предали смерти, а просто высмеяли бы". Было время, когда мученики умирали, свидетельствуя принародно о правде Божией. Нынешняя же идеология унизила и высмеяла человека, чтобы уничтожить истину. Так в советские годы пытались убить смехом религию, выпуская юмористические журналы "Безбожник" и "Антирелигиозник".
Гитлер говорил: "Некоторых я предпочитаю не делать мучениками. Мне довольно выставить их как грубых преступников. Я срываю с них маску благопристойности, и если этого оказывается недостаточно, показываю их перед всеми смешными и ничтожными". За этими декларациями нельзя не услышать голос Ницше, любимого писателя Гитлера, который в своем "Антихристе" так обращается к "богословам", то есть к верующим во Христа: "Неужели вы думаете, что мы дадим вам стать мучениками за вашу ложь?" (здесь говорит сам диавол, представляя истину ложью, а мучеников - преступниками). "Блажены изгнанные правды ради, - утешает нас Господь, - Блаженны вы, когда будут вас гнать и всячески неправедно злословить за Меня".
Православный психиатр Н. Гурьев действие смеха на то, по поводу чего он возникает, сравнивает с действием перевернутого бинокля на рассматриваемые предметы: они отдаляются и уменьшаются. Все, на что направлен смех, делается менее значащим, и отношение к нему становится более легким. Смех равно умаляет и добро, и зло. Если посмеяться над чем-нибудь хорошим, то оно вроде перестает быть хорошим и трудиться ради его обретения не имеет большого смысла. Если смех обращается на зло, то и оно делается маленьким, безобидным, совсем не страшным, не стоящим не только того, чтобы с ним бороться, но даже и того, чтобы от него отстраняться или просто опасаться.
Что несет в себе смех? Во-первых, смешливый человек, вольно или невольно, резко обедняет себе жизнь, вычеркивая из нее серьезные горести и большие радости, - все мелко, все никчемно, ничто не стоит серьезного отношения. Во-вторых, человек временно облегчает себе жизнь, ибо все мелкое и незначащее воспринимается легче. И, наконец, в-третьих, насмешливый человек, умаляя своей насмешкой окружающее, иллюзорно возвеличивается в собственных глазах.
В соединении со снисходительностью насмешливость образует ту ровную и внешне безобидную черту характера, которую принято называть ироничностью, которая не имеет цели умалить окружающее, а скорее с усмешкой констатировать его малость и незначимость по сравнению с мечтательным несомненным величием ироничного человека.
Слово "ирония" в переводе с греческого означает - притворство. Язвительная, злая, безпощадная ирония называется сарказмом (в пер. с греч. - насмешка). Такой "едкий" смех - не от Бога. Ирония, сарказм, остроты - это пародия на евангельскую соль мудрости. Предел духовной нечистоты смеха - "гомерический хохот", гоготание...
Насмешливость (ироничность, смехотворство, юмор) сопровождается ощущением духовной опустошенности. Человек после приступов смеха делается доступнее для любых отрицательных воздействий, делается легко ранимым. Поэтому давно замечено, что за смехом, особенно у детей, следуют слезы.
Оборотная сторона насмешливости - лукавство и отчужденность. "Шутку, - отмечает архимандрит Рафаил (Карелин), - чаще всего рождает не доброта, а нечто совсем противоположное: превозношение и садизм; унижая человека в шутку, мы под видом добродушной игры доставляем удовольствие своему жестокому сердцу. Поэтому шутка выключает человека из духовной жизни".
Шутка - это создание ложного мира, мира карикатуры, а значит, мира демонического, потому что отец лжи - диавол. Поэтому современная западная (антихристианская) культура, насаждаемая диаволом и его служителями, оправдывает смех. Самым распространенным является, пожалуй, фрейдистское истолкование смеха как "механизма вытеснения болезненных психических комплексов".
"Есть два смеха: светлый и темный, - рассуждает об этом архиепископ Сан-Францисский Иоанн (Шаховской). - Их сейчас же можно различить по улыбке, по глазам смеющегося. В себе его различить можно по сопровождающему духу: если нет легкой радости, тонкого, мягчащего сердце веяния, то смех - несветлый. Если же в груди жестко и сухо, и улыбка кривится, то смех - грязный. Он бывает всегда после анекдота, после какой-нибудь насмешки над гармонией мира. Искривляемая гармония мира искривляет душу человека, и это выражается в искривлении черт лица".
По учению святых отцов, безчинный смех - знак сластолюбивого сердца, души слабой и немужественной; смех рождается от беса блуда, от тщеславия, дерзости и пресыщения; смех расточает собранное в душе добро, удаляет от благодати Господней, убивает память смертную, производит забвение Страшного Суда. Зараженный духом смешливости человек не способен молиться "в духе и истине" (Ин. 4, 23-24), ибо он не может молиться, как говорится, "со всей серьезностью", то есть от всего сердца, молитвой личной, в которой бы он всей своей личностью присутствовал бы. Вот почему человека смеющегося святые отцы считают нерадивым и невнимательным в духовной жизни. Внимание в молитве (т. е. в богообщении) - это присутствие в ней всей своей личностью, и именно "таких поклонников Отец ищет Себе" (Ин. 4, 23).
"Ничто не делает нас столько сообщниками мира, и живущих в мире, и тех, которые в мире преданы пьянству и блуду, и не удаляет нас столько от сокровищ премудрости и познания тайн Божиих, как смехотворство и дерзновенное парение мыслей", - наставляет преподобный Исаак Сирин. По его словам, "остроумие речей остужает в душе горячность любви ко Христу" ("Слова подвижнические", слово 68). "Если ничто так не согласно со смиренномудрием, как плач, - учит преподобный Иоанн Лествичник, - то, без сомнения, ничто столько не противится ему, как смех" ("Лествица", степень 7). Об этом же говорит преподобный Иоанн Карпафский: "Ничто так не расстраивает обычно доброго настроения, как смех, шутки и празднословие. И опять, ничто так не обновляет обветшавшую душу и не уготовляет к сближению с Богом, как страх Божий, доброе внимание, непрестанное поучение в словесах Божиих, вооружение себя молитвою и взыскание доброплодного делания".
Насмешливость осуждается в Священном Писании. В качестве примера можно привести историю с Хамом, который посмеялся над наготой спящего отца своего, праведного Ноя (Быт. 9, 21-23). Этот грех Хама повлек за собой проклятие для всех его потомков (Быт. 9, 24-25).
Христос ублажает не смеющихся, но плачущих, говоря: "Блаженны плачущие, ибо они утешатся" (Мф. 5, 4). "Горе вам, смеющиеся ныне! ибо восплачете и возрыдаете", - говорит Господь (Лк. 6, 25). Заплачете, потому что увидите, что приложили Богом данную способность радоваться не к тому, к чему можно приложить, но к тому, что достойно муки. "Производители смеха в будущем веке постыдятся и во время веселия восплачут и возрыдают" (святитель Димитрий Ростовский).
Если человек блюдет себя, благоговеет перед тайной жизни, то он будет блюсти как всю свою жизнь, так и свой смех. Даже свою улыбку он соблюдет перед Богом. И все у него будет чисто и ясно.
Предание Церкви говорит о том, что Господь Иисус Христос никогда не смеялся, но в Священном Писании мы находим указание на то, что Он не раз проливал слезы (Ин. 11, 35; Лк. 19, 41).
Главным попечением святых отцов, начертавших для нас путь подражания Христу, был труд покаяния и самоисправления. Поэтому они избегали смеха и прилежали о плаче как о самом существенно необходимом делании. Плакали они не только о себе, о своей душе, которую часто называли "мертвецом", но и обо всем мире, обо всех людях. Поэтому преподобный Антоний Великий, например, вообще не находил места смеху в жизни инока, и когда ученики спросили его: "Можно ли нам когда-нибудь смеяться?" - ответил: "Господь наш осуждает смеющихся, когда говорит: "горе вам смеющимся ныне: яко возрыдаете и восплачете" (Лк. 6, 25). Итак, верному монаху не должно смеяться; нам должно плакать о тех, коими хулится имя Божие, по той причине, что они преступают закон Его, и всю жизнь свою иждивают, погрязая в грехах. Будем рыдать и плакать, непрестанно умоляя Бога, чтобы Он не попустил им ожестеть во грехах и смерть не застала их прежде покаяния".
В мире так много скорби, что христианину трудно безпечно смеяться, забыв о чужой боли. Преподобный Иустин (Попович) в своей исповеди "Лань в потерянном раю" говорит: "Во мне разлита какая-то магнитная сила печали. Она неодолимо притягивает все печальное в мире и слагает в моем сердце. Поэтому я - печальнее всех творений. И в слезах моих боль за каждого... Не смейтесь надо мной, о насмешники! Ужас охватывает меня при мысли, что на этом печальном свете есть существа, которым бывает смешно. О проклятый дар: смеяться в мире, где кипит печаль, бьет ключом боль и свирепствует смерть. Какой окаянный дар!".
