Обращают на себя внимание настойчивость и регулярность, с которыми Владимир Путин оповещает общественность о достижениях отечественного оборонно-промышленного комплекса. Ранее глава государства отметился рядом знаковых заявлений о появлении у России "новых ракетных систем, способных преодолевать любую из существующих систем ПРО", а также о постановке на вооружение стратегической авиации высокоточных крылатых ракет увеличенного радиуса действия. Как Верховный главнокомандующий, он лично принял участие в испытании последних, поднявшись в воздух на сверхзвуковом бомбардировщике Ту-160.
При этом только поверхностному взгляду может казаться, будто все упомянутые эпизоды диктуются исключительно соображениями пиара или личного пристрастия российского Президента к тематике "милитари". Всякий, кто постоянно следит за темой армейского строительства и новостями военной сферы, обнаружит здесь тесную, нетривиальную связь. Эффективные силы ядерного сдерживания, высокоточные ракетные системы, надежная противовоздушная и ракетно-космическая оборона - так на сегодняшний день выглядит триада наиболее принципиальных составляющих вооруженных сил страны, претендующей на статус глобального игрока в мире. Баллистические комплексы наземного и подводного базирования обеспечивают необходимый атомный паритет; крылатые же ракеты, в последнее время резко добавившие в своих боевых характеристиках и вплотную приблизившиеся к разряду стратегических систем, существенным образом дополняют их, являясь средством поражения сил противника - авиации, флотов, ракетных соединений - в местах их базирования.
В данном контексте упоминание о неких новых инициативах в области ПВО и КРО представляется далеко не случайным, а замыкающим цепочку соответствующих концептуальных "проговорок", прозвучавших в последнее время в различных аудиториях. В частности, выступая на сборе руководящего состава Вооруженных сил России, Президент особый акцент сделал на следующем: "Сегодня с полной уверенностью можно сказать, что воздушно-космическая оборона является одним из важнейших факторов обеспечения стратегической стабильности". И резюмировал, внося в мировое военно-политическое сообщество очередную интригу: "У нас появились новые наработки в сфере воздушно-космической обороны страны".
"Новые наработки" - это еще не полноценные системы на боевом дежурстве, но, очевидно, и не отдаленные прожекты, наподобие пресловутой американской общенациональной ПРО или группировок бомбардировщиков на околоземной орбите. Недвусмысленный сигнал тем на Западе, кого увлекают картинки очередных бесконтактных войн и кто принимает решения о финансировании грандиозных и сверхдорогих программ гонки вооружений в космосе. Эффективность и того, и другого оказывается заведомо снижена перед лицом средств военно-космического противодействия. Ибо, как известно, ломать - не строить, и очередной виток технологического усложнения, принесший Соединенным Штатам колоссальное превосходство в части оперативно-тактической координации и управления средствами нападения, поставил также и ряд острых проблем. Вся мощь военной машины и изощренная тактика оказываются в полной зависимости от быстродействующих компьютеров, обрабатывающих в режиме real-time огромные массивы данных, сложных систем коммуникации и АСУ. И даже малозначительные прорехи и сбои или тем паче целенаправленное вторжение противника в работу бесчисленных электронных "извилин" способны привести всю эту роскошь и великолепие к плачевному виду. Хваленое "умное оружие" теряет ориентировку и слепнет, возможностей же управлять войсками вручную не остается совсем или почти совсем.
Технократы из Пентагона и НАТО могут сколько угодно упиваться выстраиванием новых технологических цепочек и рисованием стратегий "совершенных войн", однако, один уже вывод из строя системы спутниковой глобальной навигации или взлом компьютерной сети ставит под большой вопрос результаты пусков крылатых ракет и взаимодействия наземных сил с авиацией. Тем более чувствительными для процессоров и программ окажутся последствия таких превентивных акций, как ядерные взрывы, перенесенные в космос.
РЛ ранее уже обращалась к теме воздушно-космической безопасности, когда в мае с.г. Белый дом официально заявил о намерении пересмотреть соглашения о нераспространении гонки вооружений на космос. В материале "США вооружат свои спутники" была дана сжатая оценка выступлению представителя американской администрации С.Макклеллана, сообщившего о вероятном скором изменении космической доктрины в связи с угрозой безопасности американским спутникам. В ответ российское посольство в Вашингтоне организовало пресс-конференцию, на которой старший советник посольства Владимир Ермаков выступил с беспрецедентно резкими заявлениями. По его словам, Россия готова использовать силу (т.е. буквально сбивать над своей территорией спутники США), если в Вашингтоне не откажутся от милитаризации космоса. Теперь данную жесткую линию логически продолжает свежий пассаж Президента о "новых наработках в сфере воздушно-космической обороны" как имеющих первоочередную ценность для безопасности государства.
Вообще, военная самодостаточность, которую раз за разом подтверждают испытания современных боевых систем и соответствующие заявления российских высокопоставленных лиц, становится заметным фактором внешней политики. И хотя российская армия теперь вместе со страной переживает не лучшие времена, сегодняшнее состояние отечественной оборонной доктрины разительно отличается от и растерянности и фактического погрома в войсках, учиненного в правление Ельцина.
Напомним, что в июле 1997 г. Указом президента Б.Ельцина под номером 725 войска ПВО как вид Вооруженных сил и самостоятельная общегосударственная система ПВО и ВКО (воздушно-космической обороны) были ликвидированы. В начале 2001 г. президент В.Путин дал поручение разработать особый план мероприятий по ВКО государства. В форме "Концепции воздушно-космической обороны РФ" Минобороны представило его в 2002 г., дважды обсудив на своих коллегиях и передав в Совет безопасности. 2 октября 2003 г. на совещании руководящего состава Минобороны С.Иванов огласил "доктрину модернизации ВС России". В докладе ПВО отводилась весьма важная роль и, в частности, признавалось: "Войны ведущих государств мира в ХХI веке будут преимущественно воздушными, а основной ударной силой в современных вооруженных конфликтах промышленно развитых государств выступает воздушный, а не наземный компонент". В настоящий момент создание общенациональной воздушно-космической обороны не завершено, по различным причинам этот процесс затягивается. Тем не менее, предприняты такие важные шаги, как введение в эксплуатацию трех станций раннего предупреждения о ракетном нападении, расположенных в Азербайджане (Габали), Таджикистане (Нурек) и Белоруссии (Глянцевичи); создана общая система контроля за воздушным пространством с Арменией и Белоруссией, проводится синхронизация работы систем ПВО с рядом центральноазиатских республик в рамках ОДКБ (Организации договора о коллективной безопасности).
При этом только поверхностному взгляду может казаться, будто все упомянутые эпизоды диктуются исключительно соображениями пиара или личного пристрастия российского Президента к тематике "милитари". Всякий, кто постоянно следит за темой армейского строительства и новостями военной сферы, обнаружит здесь тесную, нетривиальную связь. Эффективные силы ядерного сдерживания, высокоточные ракетные системы, надежная противовоздушная и ракетно-космическая оборона - так на сегодняшний день выглядит триада наиболее принципиальных составляющих вооруженных сил страны, претендующей на статус глобального игрока в мире. Баллистические комплексы наземного и подводного базирования обеспечивают необходимый атомный паритет; крылатые же ракеты, в последнее время резко добавившие в своих боевых характеристиках и вплотную приблизившиеся к разряду стратегических систем, существенным образом дополняют их, являясь средством поражения сил противника - авиации, флотов, ракетных соединений - в местах их базирования.
В данном контексте упоминание о неких новых инициативах в области ПВО и КРО представляется далеко не случайным, а замыкающим цепочку соответствующих концептуальных "проговорок", прозвучавших в последнее время в различных аудиториях. В частности, выступая на сборе руководящего состава Вооруженных сил России, Президент особый акцент сделал на следующем: "Сегодня с полной уверенностью можно сказать, что воздушно-космическая оборона является одним из важнейших факторов обеспечения стратегической стабильности". И резюмировал, внося в мировое военно-политическое сообщество очередную интригу: "У нас появились новые наработки в сфере воздушно-космической обороны страны".
"Новые наработки" - это еще не полноценные системы на боевом дежурстве, но, очевидно, и не отдаленные прожекты, наподобие пресловутой американской общенациональной ПРО или группировок бомбардировщиков на околоземной орбите. Недвусмысленный сигнал тем на Западе, кого увлекают картинки очередных бесконтактных войн и кто принимает решения о финансировании грандиозных и сверхдорогих программ гонки вооружений в космосе. Эффективность и того, и другого оказывается заведомо снижена перед лицом средств военно-космического противодействия. Ибо, как известно, ломать - не строить, и очередной виток технологического усложнения, принесший Соединенным Штатам колоссальное превосходство в части оперативно-тактической координации и управления средствами нападения, поставил также и ряд острых проблем. Вся мощь военной машины и изощренная тактика оказываются в полной зависимости от быстродействующих компьютеров, обрабатывающих в режиме real-time огромные массивы данных, сложных систем коммуникации и АСУ. И даже малозначительные прорехи и сбои или тем паче целенаправленное вторжение противника в работу бесчисленных электронных "извилин" способны привести всю эту роскошь и великолепие к плачевному виду. Хваленое "умное оружие" теряет ориентировку и слепнет, возможностей же управлять войсками вручную не остается совсем или почти совсем.
Технократы из Пентагона и НАТО могут сколько угодно упиваться выстраиванием новых технологических цепочек и рисованием стратегий "совершенных войн", однако, один уже вывод из строя системы спутниковой глобальной навигации или взлом компьютерной сети ставит под большой вопрос результаты пусков крылатых ракет и взаимодействия наземных сил с авиацией. Тем более чувствительными для процессоров и программ окажутся последствия таких превентивных акций, как ядерные взрывы, перенесенные в космос.
РЛ ранее уже обращалась к теме воздушно-космической безопасности, когда в мае с.г. Белый дом официально заявил о намерении пересмотреть соглашения о нераспространении гонки вооружений на космос. В материале "США вооружат свои спутники" была дана сжатая оценка выступлению представителя американской администрации С.Макклеллана, сообщившего о вероятном скором изменении космической доктрины в связи с угрозой безопасности американским спутникам. В ответ российское посольство в Вашингтоне организовало пресс-конференцию, на которой старший советник посольства Владимир Ермаков выступил с беспрецедентно резкими заявлениями. По его словам, Россия готова использовать силу (т.е. буквально сбивать над своей территорией спутники США), если в Вашингтоне не откажутся от милитаризации космоса. Теперь данную жесткую линию логически продолжает свежий пассаж Президента о "новых наработках в сфере воздушно-космической обороны" как имеющих первоочередную ценность для безопасности государства.
Вообще, военная самодостаточность, которую раз за разом подтверждают испытания современных боевых систем и соответствующие заявления российских высокопоставленных лиц, становится заметным фактором внешней политики. И хотя российская армия теперь вместе со страной переживает не лучшие времена, сегодняшнее состояние отечественной оборонной доктрины разительно отличается от и растерянности и фактического погрома в войсках, учиненного в правление Ельцина.
Напомним, что в июле 1997 г. Указом президента Б.Ельцина под номером 725 войска ПВО как вид Вооруженных сил и самостоятельная общегосударственная система ПВО и ВКО (воздушно-космической обороны) были ликвидированы. В начале 2001 г. президент В.Путин дал поручение разработать особый план мероприятий по ВКО государства. В форме "Концепции воздушно-космической обороны РФ" Минобороны представило его в 2002 г., дважды обсудив на своих коллегиях и передав в Совет безопасности. 2 октября 2003 г. на совещании руководящего состава Минобороны С.Иванов огласил "доктрину модернизации ВС России". В докладе ПВО отводилась весьма важная роль и, в частности, признавалось: "Войны ведущих государств мира в ХХI веке будут преимущественно воздушными, а основной ударной силой в современных вооруженных конфликтах промышленно развитых государств выступает воздушный, а не наземный компонент". В настоящий момент создание общенациональной воздушно-космической обороны не завершено, по различным причинам этот процесс затягивается. Тем не менее, предприняты такие важные шаги, как введение в эксплуатацию трех станций раннего предупреждения о ракетном нападении, расположенных в Азербайджане (Габали), Таджикистане (Нурек) и Белоруссии (Глянцевичи); создана общая система контроля за воздушным пространством с Арменией и Белоруссией, проводится синхронизация работы систем ПВО с рядом центральноазиатских республик в рамках ОДКБ (Организации договора о коллективной безопасности).
