Не радостно на белом свете жить,
Когда дела такие в нем творятся!
Шекспир
Трудно себе представить разумное существо, которое ненавидело бы Россию больше старины Збигнева. Он безусловный чемпион мира в этом плане. Такое впечатление, что он дал себе зарок не есть и не пить, пока не погибнет Россия. Бжезинский вовсе не политик в обычном смысле слова, он маниакальный ненавистник Земли Русской, каких немного найдешь в истории. Глядя на него, трудно отделаться от мысли, что родился он очень давно, в незапамятные времена и переползает из века в век, из эпохи в эпоху, выполняя одно единственное задание врага рода человеческого - делать все, чтобы уничтожить Россию и искоренить память о ней.
Его уже давно не было видно и слышно. Он предавался безутешному горю в кощеевом замке на высокой скале, смотрел в огромное окно пустыми черными глазницами в сторону востока, озаряемый вспышками молнии. Под пиджаком постукивали друг о друга косточки скелета. Кощей Бжезинский терпеливо ждал своего момента. И вот этот момент настал. Черный вестник черных вестей, черный ворон, мелькнул перед кощеевым взором, каркнув: «Порррра!». Распустив перепончатые крылья черного плаща, Бжезинский бесшумно устремился к месту назначения в Москву, на выездное заседание Мюнхенской конференции.
Нет, Бжезинский совсем не шут гороховый, не мелочь, в нем сосредоточена древняя сила зла. Глядя на этого человека, начинаешь понимать слова Шекспира: «Ад дышит в мир». Похвала Бжезинского равносильна похвале «древнего змия».
На самом деле подлинным двигателем политики является не сиюминутный интерес, а незыблемые константы. Это хорошо понимали такие руководители, как де Голль, Сталин, Черчилль и Рузвельт. Например, для де Голля опорными и неизменными понятиями являлись «суверенитет» и «архетип». В таком же ключе мыслил и Сталин. Отказ политического лидера от своих констант означает только одно - он вынужден будет принять константы другого. Это настолько очевидно, что не нуждается в дополнительных пояснениях. Бжезинский и не скрывает, что его интересует исключительно суверенитет США. Он убежден, что остальные суверенитеты должны подчиниться американскому. Надо признать, что этот атлантический кощей ведет совершенно открытую игру и не маскирует свои истинные намерения. Он сильный враг, его можно даже уважать. Я не знаю, остались ли еще в США люди настолько же преданные американской имперской идее. Вся соль в том ведь и заключается, что при всех словесах о демократии, Бжезинский видит США как мировую империю. Да, по сути это антиимперия, адская империя, антимир. Но противопоставить этой ложной адской империи можно только Империю подлинную, православную по духу. Старина Збигнев очень хорошо понимает это и торопится хвалить наших руководителей за готовность к дополнительным усилиям по демократизации России. Когда я увидел улыбающееся лицо Бжезинского, произносящее похвальные слова в адрес российской демократии, мне стало не по себе. Это была черная радость кощеева. Сегодня многие мои соотечественники и единомышленники убеждены, что восстановление Империи Русских - полная утопия. Но, уверяю вас, Бжезинский так не считает. Он понимает и чувствует Россию по-своему очень глубоко. Не забывайте, что русофобия Бжезинского помножена еще на шляхетский менталитет. Он не совсем американец, он польский американец, точнее польско-американский националист и американо-польский империалист.Самое правильное для любого российского руководителя - это прислушиваться внимательно к советам и рецептам Кощея Бжезинского и делать все наоборот.
Нашим уважаемым руководителям, как гражданин и патриот России, хочу посоветовать внимательно изучить «Дневник писателя» Ф.М.Достоевского, в котором, в частности, написано: «Впрочем, все эти возгласы европейцев наших об увенчании, если уж всю правду сказать, имеют характер, именно как и сказали мы выше, более стадный и механически-успокоительный, чем рассудочный и действительно гражданский, нравственно-гражданский. И потому так набросились все на это новое утешение, что все эти внешние, именно механически-успокоительные утешения всегда легки и приятны и чрезвычайно сподручны: "Нужна-де только европейская формула, и все как раз спасено; приложить ее, взять из готового сундука, и тотчас же Россия станет Европой, а рубль талером". Главное, что приятно в этих механических успокоениях, - это то, что думать совсем не надо, а страдать и смущаться и подавно». ( «Дневник писателя» 1881 г., январь).
Утешает одно, что все затеи старины Збигнева всегда почему-то в последней момент срываются. Мы надеемся, что и в этот раз Кощея Бжезинского вновь постигнет, по словам Зигмунда Фрейда, «крах в момент успеха».
Иерей Александр Шумский, специально для «Русской народной линии»
