В связи со внезапно обрушившейся на человечество пандемией «нового коронавируса» в мире необычайно возрос интерес к эпидемиологии и микробиологии. Следуя известной пословице «нет худа без добра», следует надеяться, что, помимо прочего, это будет способствовать изучению и переосмыслению богатого научного и литературно-публицистического наследия русских учёных, оставивших многочисленные свидетельства о борьбе с эпидемиями в России в прошлые века.
Одним из таких выдающихся деятелей науки и всесторонне одарённых личностей являлся Николай Фёдорович Высоцкий (1843 – 1922) – учёный-медик, историк, общественный и политический деятель, организатор борьбы с эпидемиями, публицист и коллекционер.
Имя этого неординарного во многих отношениях человека часто «мелькает» в исследованиях по хирургии, эпидемиологии, археологии, этнографии, трудах по истории благотворительности, краеведению, в медицинских справочниках. Н.Ф. Высоцкий известен как организатор и первый руководитель Бактериологического института при Императорском Казанском университете (ИКУ) – одного из первых в своём роде в России, основоположник развития отиатрии в г. Казани, бескорыстный адепт и подвижник «Российского Общества Красного Креста» в Казанской губернии.
В 1956 г. в Казанском государственном медицинском институте, на кафедре «организации здравоохранения с историей медицины», Н.И. Жучковой была защищена диссертация на соискание учёной степени кандидата медицинских наук по теме «Н.Ф. Высоцкий как учёный и деятель общественной медицины в Казани во II половине XIX и начале XX столетий».(1) Однако своего дальнейшего достойного развития исследование его жизни и деятельности в советское время так и не получило, что, по-видимому, не в последнюю очередь было связано с правыми взглядами учёного.
В разное время Н.Ф. Высоцкий являлся руководителем умеренно-монархического «Союза пастырей и церковных старост г. Казани», «группы правых профессоров» ИКУ, правого крыла «Казанского Союза 17 Октября», а затем – «Казанского Русского Избирательного Комитета» и «Казанского Русского Национального Клуба».
Не произошло «прорыва» в отношении изучения научного наследия и заслуженного увековечения памяти учёного и после крушения господства коммунистической идеологии, хотя в увидевшем свет в 2006 г. третьем томе «Татарской энциклопедии» хирурги Н.Ф. Высоцкий и Л.Л. Лёвшин (1842 – 1911) и были названы первыми русскими онкологами, а работа Николая Фёдоровича по выяснению причин возникновения и развития рака нижней губы – «одной из первых работ по онкологии».(2)
Пытаясь по мере своих скромных возможностей воздать должное этому выдающемуся русскому учёному и общественному деятелю, на протяжении многих лет я готовил и издавал статьи о достижениях профессора Н.Ф. Высоцкого в разных областях его деятельности, вскользь касаясь темы его становления как учёного и трудов на поприще земской медицины, непосредственно связанных с борьбой со страшной холерной эпидемией. Думаю, теперь появился повод рассказать об этом подробнее.
«Дом, в котором мы жили, был полон легенд и различных таинственных обитателей…»
Н.Ф. Высоцкий родился 9 ноября 1843 г. в Нижнем Новгороде. Происхождения он был, согласно одному из тогдашних регистрационных «штампов», «из обер-офицерских детей» (3), вероисповедания православного.
При этом современный исследователь из Волгограда А.П. Высоцкий на своём сайте «Wysocki genealogy and family history» приводит сведения о том, что отцом Н.Ф. Высоцкого являлся помещик села Пантелеево Горбатовского уезда Нижегородской губернии Фёдор Сергеевич Высоцкий (1817 – 1880), происходивший из духовного сословия и являвшийся сыном дьякона.
Окончив Нижегородскую духовную семинарию и поработав несколько лет учеником лекаря, Ф.С. Высоцкий поступил в 1836 г. копиистом в Нижегородское губернское правление и дослужился к 1851 г. до чина титулярного советника, представляя собой «тип умного и даровитого подьячего», который «вертел» своим начальством, и «чтобы сделать дело в палате, следовало обратиться к [Ф.С.] Высоцкому».(4)
По сведениям того же исследователя, Ф.С. Высоцкий был женат на дворянке Зиновии Михайловне Скочинской и имел в браке трёх детей – Николая (родился в 1843 г.), Арсения (родился в 1845 г.), Елизавету (родилась в 1846 г.) и Алексея (родился в 1848 г.).(5)
В своих работах Н.Ф. Высоцкий нередко приводил случаи из личной врачебной практики, делился воспоминаниями о своих детских и студенческих годах. Данные эпизоды в известном смысле помогают воссоздать биографию учёного, заметно «оживить» и разнообразить её.
Достаточно любопытными в связи с этим представляются упоминания об укладе жизни семьи Высоцких в Нижнем Новгороде, где прошли юные годы Николая Фёдоровича.
«Мне было 12 – 13 лет, – писал он в “Очерках нашей народной медицины”. – Жил я в доме родителей, в Нижнем Новгороде. Отец мой, занимавший довольно видное место среди губернского чиновничества, считался человеком просвещённым и выдающимся в своей среде, и, хотя открыто подсмеивался над различными видениями, чертями, вед[ь]мами, но в душе верил в них. Матушка моя, женщина глубоко религиозная и добрейшей души, оказывала широкое покровительство и помощь различным убогим, юродивым, странникам, богомольцам, являвшимся обыкновенно, неизвестно откуда и приносящим, кроме разных “святынь”, вроде “щепочек от гроба Господня, слёзок Богородицы, водицы Ерданской (Иорданской)”, ещё множество самых удивительных рассказов о бывших с ними чудесах, видениях, искушениях, слышанных “гласах” и т.п.
Все эти, иногда довольно интимного характера, сообщения делались, не стесняясь присутствием нас, ребят, выслушивались нами, конечно, с глубоким интересом и полным доверием и твёрдо запечатлевались в детской памяти.
Кроме того, и дом, в котором мы жили, был полон легенд и различных таинственных обитателей. Говорили, что он построен на месте древнего кладбища и что под печкой старой кухни лежит могильная плита, а над ней по ночам теплится восковая свечка; что в бане обитает «банный дед», который моется по ночам, хлещет себя веником и стонет от удовольствия, что на вековом вязе, в огороде гнездится “кикимора”, а в новой кухне за плитой приютился дух, повесившейся здесь горничной Луши и т.п.
Благодаря всем этим условиям мы, ребята, были самым обстоятельным образом ознакомлены со всей отечественной чертовщиной, страшно боялись темноты, ложась спать, закутывались с головой в одеяла, видели различные ужасные сны и пр[очее]».(6)
В тех же «Очерках нашей народной медицины» Н.Ф. Высоцкий сообщал о том, что позднее – как-то «в мае месяце, во время гимназических экзаменов», с ним случился единственный в жизни кошмар: его душило некое чудовище, на четырёх длинных лапах, покрытое серой, густой шерстью. «Рассказ мой об этом происшествии, – писал он, – не встретил ни малейших сомнений со стороны родных, пришедших к единодушному заключению, что меня душил домовой, вероятно, вследствие того, что я забыл помолиться на сон грядущий».(7)
Следует предположить, что вся эта «сказочная» атмосфера оказала заметное влияние на Н.Ф. Высоцкого, детское любопытство, наблюдения за «убогими» и детские «страхи» которого в дальнейшем трансформировались в профессиональный интерес и страсть к собирательству уникальных загадочных артефактов.
Известно, что среднее образование Н.Ф. Высоцкий получил в Нижегородской мужской гимназии, где учился с 1853 по 1859 гг. Затем он поступил в ИКУ, который окончил в 1863 г. со степенью лекаря.
К сожалению, личное дело студента Н.Ф. Высоцкого не сохранилось, поэтому о его учёбе в университете можно составить лишь весьма общее представление. С этим знаменитым в своё время высшим учебным заведением Российской Империи оказалась впоследствии связана вся научно-преподавательская и, в значительной степени, общественно-политическая деятельность Николая Фёдоровича.
При этом, из тех же «Очерков нашей народной медицины» следует, что Н.Ф. Высоцкий не только учился в ИКУ, но и в буквальном смысле жил в нём одно время.
«В бытность мою студентом, – вспоминал он, – я с товарищем снимали комнату со столом у университетского писца, имевшего квартиру в главном университетском корпусе. Квартира состояла из трёх комнат – узкой и длинной передней в одно окно, с русской печью; из передней вела дверь в большую комнату в два окна, которая снималась нами; налево от двери, в ней была голландская печка. Вся мебелировка нашей комнаты состояла из стола, помещавшегося в простенке между окнами, двух наших коек и нескольких стульев. Прямо против двери, высоко на стене, висели большие, довольно безобразные часы с гирями.
За кухней находилась третья, полутёмная комната, служившая спальней хозяину и его жене».(8)
Здесь же – в университетских стенах – Н.Ф. Высоцкому «посчастливилось» неоднократно наблюдать проявления одного из достаточно распространённых в России заболеваний – «белой горячки», которой во время запоев страдал его «хозяин» Иван Романович. Затем Н.Ф. Высоцкий, которому приходилось непосредственным образом бороться с последствиями ловли «Романычем» «чертей» и прочей потусторонней «живности», довольно подробно описал это состояние в своём исследовании.
При этом он указал на связь алкогольных галлюцинаций с народными представлениями о бесах и «дьяволах». «Пьяницам, – писал, в частности, Н.Ф. Высоцкий, – бесы «представляются» нередко в своём натуральном виде целыми десятками, лишают их сна, поселяют отвращение к пище, наводят ужас, истощают тело и иногда доводят до самоубийства.
Таким образом объясняет народ припадки запойного бреда или т[ак] н[азываемой] “белой горячки”, наблюдаемой у нас, как известно, весьма нередко».(9)
«Иногда, – подчёркивал он, – бесы являются пьяным в человеческом образе, завлекают в какое-нибудь глухое место - в болото, реку, в лесную трущобу, где они и погибают».(10) В качестве примера Н.Ф. Высоцкий приводил случай, произошедший с одним знакомым ему отставным солдатом, которого «нечистый», явившийся тому в образе старого товарища-сослуживца, в прямом смысле довёл до ледяной проруби. Выйти из этого состояние несчастному пьянице помогло только крестное знамение и чтение молитв, которые привели его в себя. С трудом выбравшись из проруби, отставной солдат чудом добрался до своей квартиры, после чего у него открылась «горячка», а несколько пальцев на руках и ногах оказались отмороженными.
«Солдата свезли в больницу, – вспоминал Н.Ф. Высоцкий, – где ему отрезали пальцы. Он долго хворал, когда поправился – дал зарок не пить и действительно после того не пил».(11) «Романычу» повезло меньше: после одного из бурных общений с «чертями» он «был отправлен в больницу, где и умер через два дня».(12)
Отношение учёного к проблеме пьянства в России был изложен в моей статье «Из научного наследия профессора Казанского университета Н.Ф. Высоцкого: взгляд на проблему пьянства в России через призму русских народных пословиц и поговорок, личных наблюдений и медицинской практики учёного» (2012 г.).(13)
«Имею честь покорнейше просить … допустить меня к испытанию на степень Доктора Медицины»
20 ноября 1863 г. студент пятого курса Н.Ф. Высоцкий подал прошение на имя исправляющего должность декана медицинского факультета ИКУ А.И. Козлова, в котором писал: «Имею честь покорнейше просить Медицинский факультет допустить меня к испытанию на степень Доктора Медицины».(14) В то же время аналогичное прошение подал однокурсник Николая Фёдоровича – известный впоследствии русский физиолог и писатель И.Г. Навалихин (1842 – 1884).(15)
В конце 1863 г. Н.Ф. Высоцкий, на основании § 18 Высочайше утверждённых 18 декабря 1845 г. «правил испытания врачей, фармацевтов, ветеринаров и проч[их]», был подвергнут экзаменационным испытаниям, на которых показал удовлетворительные знания по целому ряду предметов. Известно также, что 11 января 1864 г. он направил прошение на имя А.И. Козлова, в котором просил его ходатайствовать перед Советом ИКУ об отсрочке до сентября указанного года сдачи «докторских экзаменов из демонстративных предметов – Описательной и Патологической Анатомии и Оперативной Хирургии».(16)
Помимо этих предметов, согласно сохранившимся документам, Н.Ф. Высоцкий сдал экзамены по: «Акушерству, Женским и Детским болезням» (21 декабря 1863 г.), «Десмургии и Ортопедии», «Судебной Медицине, Медицинской Полиции, Эпизоотии и Врачебному Законоведению» (16 декабря 1863 г.), «Фармакогнозии», «Фармакологии и Рецептуре» (11 ноября 1863 г.), «Фармации», «Физиологии и Общей Патологии» (20 ноября 1863 г.), «Частной Патологии и Терапии, Гигиене и Диэтегике» (2 декабря 1863 г.), и другие, прошёл испытание на степень уездного врача.(17)
Согласно официальным записям, по окончании курса обучения в ИКУ, 5 марта 1864 г., 21-летний лекарь Н.Ф. Высоцкий поступил на службу младшим учителем в Казанское земледельческое училище, с годовым жалованьем в 400 рублей.(18) Однако сам Николай Фёдорович в 1870 г. утверждал, что работал там врачом (причём, уже с 1863 г.). Вполне возможно, что он только числился младшим учителем. «Близ Казани, – указывал Н.Ф. Высоцкий, – находится Земледельческое училище ведомства Мин[истерства] госуд[арственных] имуществ. В 1863 г., тотчас по окончании университетского курса, я поступил туда врачом».(19) Так или иначе, проработал он в нём недолго.
В связи с открывшейся через полгода на медицинском факультете ИКУ вакансией ординатора факультетской хирургической клиники (в других источниках – «Хирургического отделения факультетской Клиники»), связанной с добровольным уходом (по причине поступления «в число служащих врачей при Горных заводах» и отъезда из г. Казани) медика-ассистента А.А. Несчастливцева (1833 – 1879) – ставшего в дальнейшем известным в качестве разработчика методов лечения психических заболеваний с помощью электрического тока,(20) 21 августа 1864 г. Н.Ф. Высоцкий обратился на имя исправляющего должность ректора ИКУ Е.Г. Осокина с прошением об определении на эту должность. Прошение было удовлетворено и, по итогам баллотирования, состоявшегося в заседании Совета ИКУ 27 августа 1864 г., Н.Ф. Высоцкий был единогласно избран ординатором клиники.(21)
25 сентября того же года Н.Ф. Высоцкий, согласно избранию Совета ИКУ, приказом по управлению Казанским учебным округом № 30 был перемещён ординатором «факультетской хирургической клиники» ИКУ, с содержанием 600 рублей в год (480 рублей – жалованье и 120 – «столовых»).(22)
В томе I «Известий Казанского Университета» за 1865 г. был опубликован составленный Н.Ф. Высоцким, «под руководством и при указаниях» заведующего «означенным отделением» клиники профессора Л.К.(Ф.) Сутковского, обширный «Отчёт по хирургической факультетской клинике за 1864 – [18]65 академ[ический] год», в котором был описан целый ряд интересных случаев «каменной» болезни, болезни «костей и сочленений», ран, язв, гангрены, новообразований и «гоноройных» болезней.(23)
Одновременно с этим, Н.Ф. Высоцкий активно включился в борьбу с эпидемиями в Казанской губернии, посещавшими её с печальным постоянством.
«В течение 2 последних недель августа и первой недели сентября я пользовал от холеры более ста человек»
Известно, что летом 1866 г. Н.Ф. Высоцкий находился в качестве «холерного врача» в Спасском уезде и более месяца – с 3 августа по вторую половину сентября – жил в селе Русские Юрткули (Русский Юрткуль), где распространилась холерная эпидемия.(24) В это время ему приходилось существовать на пятьдесятирублёвое «земское жалованье», что, учитывая высокие расходы на проживание и другие необходимые нужды, было делом весьма нелёгким.(25)
В 1894 г. в редактировавшемся Н.Ф. Высоцким сборнике статей «Памяти “Русалки”, броненосца русского флота, погибшего в сентябре 1893 года», была помещена его статья «Из воспоминаний врача о холере 1866 года», написанная хорошим литературным языком и отличающаяся яркими сюжетами, а также тонким «врачебным» юмором.
Данные воспоминания представляются весьма ценными как в автобиографическом отношении, так и в плане изучения холерных эпидемий и «холерных бунтов» в России.
Село Русские Юрткули, куда был направлен местным земством для борьбы с холерой Н.Ф. Высоцкий, находилось в одном из «глухих углов» Спасского уезда, «верстах в 80 от известного торгового села Самарской губернии – Майны». Оттуда и были «завезены» в Русские Юрткули местным «кабатчиком» возбудители холеры – в виде нескольких вёдер «холерной настойки», дополненной кадочкой солёной щучьей икры. Состоявшаяся 1 августа 1866 г. попойка дала старт эпидемии, первой жертвой которой стала жена «кабатчика», скончавшаяся уже к утру следующего дня.
Однако начавшаяся холера не остановила не самого «безутешного супруга», ни жителей деревни, продолжавших предаваться пьянству даже под угрозой неминуемой смерти. Н.Ф. Высоцкому понадобилось немало поистине героических усилий, чтобы прервать эту вакханалию и с помощью «административного ресурса» (в лице местного станового пристава и стражников-казаков, осуществивших прямое физическое и «моральное» воздействие на местных «лидеров мнений» в форме порки розгами и взимания «штрафов») «убедить» крестьян принять лечение, а также уничтожить сам «веселящий» источник заразы.
Н.Ф. Высоцкий приехал в Русские Юрткули 3 августа 1866 г., сразу же столкнувшись с серьёзными проблемами, создавшими непосредственную угрозу для его личной безопасности и самой жизни. Определённо, «холерная практика» в Спасском уезде стала для Николая Фёдоровича «знаковой» во многих отношениях.
Здесь – в Русских Юрткулях – молодой врач впервые столкнулся «лицом к лицу» с жертвой холеры – местным крестьянином Симеоном, мёртвые черты которого навсегда врезались в его память и были затем подробно описаны в вышеозначенной статье. Как вспоминал Н.Ф. Высоцкий, это «был первый холерный труп», который ему довелось видеть вблизи, и он произвёл на него «очень тяжёлое впечатление», почему Николай Фёдорович «и запомнил его так отчётливо». Здесь же к нему пришло первое народное признание его хирургического таланта, о чём он также, с известной долей иронии, писал в статье «Из воспоминаний врача о холере 1866 года».(26)
Прознав, что в деревню приехал лекарь, к нему в большом числе начали приходить местные жители, среди которых, однако, не оказалось ни одного холерного больного. «Между ними, – писал Н.Ф. Высоцкий, – попался старик, лет 60-ти, с раковой язвой на нижней губе. Я предложил вырезать её, больной согласился, и мы с Терентьевым (фельдшером. – И.А.) тотчас же сделали операцию. Рана на губе зажила в несколько дней, и этот пустой случай быстро установил мою репутацию, как хирурга.
Количество приходящих больных возрастало с каждым днём, особенно с различными наружными болезнями. Почти ни одного приёма не обходилось без нескольких небольших операций. В то же время, по слухам, росло в селе и количество заболевающих холерою. Но эти больные ни ко мне не являлись, ни к себе не приглашали.
Это меня и удивляло, и беспокоило».(27)
Основные причины этого «странного» явления, как выяснилось, заключались в многочисленных предубеждениях крестьян, считавших холеру «Божьем насланием», «скорбью», которую невозможно лечить, а также полагавших, что врачи «от помещиков подкуплены – нас морить, халеру пущать». По словам Н.Ф. Высоцкого, предъявленное ему «нелепое обвинение» через несколько дней «облеклось уже в поэтическую форму причитаний, по поводу, якобы, угрожающего всему населению бедствия», которые он услышал от местных баб:
«Отошли наши красные дни,
Закатилось наше светло солнышко,
Приехали лекаря нас несчастных морить».(28)
«Образумить» местных крестьян не помогло ни обращение к местному священнику, собравшему по просьбе Н.Ф. Высоцкого сельский сход, не увещевания исправника, прибывшего в Русские Юрткули после того, как Николай Фёдорович послал в Спасскую уездную земскую управу заявление с просьбой уволить его от должности.
Среди жителей села Русские Юрткули, к тому же, был довольно высок процент староверов. Как объяснил Н.Ф. Высоцкому тамошний священник, народ «к церкви Божией не очень прилежен, – больше раскола придерживается, у себя по избам, да по клетям церковные службы правит».(29)
Самостоятельная попытка «убедить» холерного больного принять лечение чуть было не обернулась для него серьёзным увечьем. Н.Ф. Высоцкий так описывал этот эпизод:
« – Ну, если холерные нейдут ко мне, решил я, так я сам пойду к ним! И вот, в тот же день, услыхав, что недалеко от нас заболел холерою мужик и валяется один в избе, так как вся семья ушла в поле, я приказал Терентьеву захватить нужные лекарства и отправился с ним к больному.
Мы нашли больного действительно одного в избе. Он корчился на полу в приступе жестоких судорог, сопровождавшихся мучительной зевотой. Пол вокруг него был улит извержениями, среди них стояло ведро с водой, и валялась какая-то палка.
– Давно ли ты заболел? – обратился я к больному.
– А тебе на што?
– Да я лекарь, пришёл помочь тебе.
– Не надо, уходи!
Больной говорил с трудом, характерным “холерным” голосом.
– Как не надо, чудак, ведь помрёшь! Гляди-ка, как тебя корчит.
Молчание…
Тут меня озарила блестящая идея: помочь больному, несмотря на его нежелание. Я шепнул Терентьеву, чтобы он накапал капель в ложку вина и, воспользовавшись моментом, когда у больного явилась зевота, быстро влил ему лекарство в рот. Результат был совершенно неожиданный: больной мгновенно выплюнул мне в лицо всё лекарство, а затем, собравшись с последними силами, схватил палку и пустил ею в меня. К счастию, я успел отвернуться, палка задела только вскользь по ноге, на которой образовалась довольно значительная ссадина и глубокий кровоподтёк, заставившие меня хромать около недели. Этот случай сразу отбил охоту лечить больных, несмотря на их нежелание».(30)
Юрткульцы, по словам Н.Ф. Высоцкого, «умирали от холеры, но лечиться не хотели». Наконец, после нового заявления Николая Фёдоровича в управу с просьбой об увольнении, дополненной угрозой «в противном случае, уехать из Юрткуль без разрешения», в село явился местный становой пристав с двумя стражниками-казаками, которые сразу взяли «отказников» в оборот: был вновь собран сельский сход, где арестованы несколько человек.
Дальнейшая ситуация развивалась по сценарию, который впоследствии лишь случайно стал известен Н.Ф. Высоцкому. «Арестовав на сходе четырёх наиболее состоятельных домохозяев, – пересказывал он эту историю, – становой велел запереть их до обеда “в тёмную”, а пообедав – высек, – дал каждому по 20-ти розог и приказал: во 1-х, принести себе по 25 рублей, а во 2-х, приглашать меня, немедля, к каждому заболевшему, пригрозив, что, если это последнее приказание не будет исполнено, то он снова вызовет к себе тех же стариков, “всыплет каждому по 40 и возьмёт уже по 50”.
После такого “внушения” становой отпустил стариков с миром, по домам.
Внушение им, очевидно, весьма не понравилось. Уверенность, что становой, в случае ослушания, выполнит в точности всё обещанное, заставила мужиков крепко призадуматься над тем, как поступать дальше.
В этот же день, вечером, они собрали тайный сход за деревней.
Долго рассуждали мужики о том, что делать? – “Звать дохтура к холерным – уморить беспременно, не звать – становой запорет”. Выходило так, что куда не кинь – всё клин!
Наконец, одного из присутствующих осенила такая блестящая мысль:
– Братцы! Да ведь у нас, слышь, Тишка-дурак ей захворал,
– Ну?
– Ну, так вот что: позовём дохтура к нему. Тишка миру какой слуга, чаво он стоит? – Грош вся цена ему. Коли дохтур Тишку вылечит – ладно, хорошо, значит и впрямь он может эвту болезнь лечить, а не вылечит – туда Тишке и дорога, а насчёт дохтура тогда посмотрим…
Такое мудрое решение проклятого вопроса очень понравилось сходу.
– Верно! Это ты Миколай правильно! Ай, спасибо – научил мир… Пущай, ребята, дохтур Тишку лечит, вылечит – хорошо, не вылечит – видно будет… Ступай, Степан, к Петрушке (брату Тишки. – И.А.), скажи: мир, мол, велел к Тишке дохтура позвать. И вот, меня позвали к Тишке.
Таким образом, несчастный идиот сделался, неведомо для меня, тем единственным белым шаром, который мне предстояло вытащить из сотен чёрных. К счастию, я его вытащил, и дело было выиграно. Что было бы, если бы Тишку вылечить не удалось, не знаю, но думаю – хорошего мало!...»(31)
Благодаря благополучному излечению идиота Тишки, брат которого – Пётр – сделался активным добровольным помощником Н.Ф. Высоцкого, у него «вдруг появилась масса больных». «В течение 2 последних недель августа и первой недели сентября, – отмечал он, – я пользовал от холеры более ста человек.
К половине сентября болезнь стала явно ослабевать и к концу его прекратилась».(32)
Немало сил понадобилось и на то, чтобы добиться уничтожения источника распространения холеры – гнилой щучьей икры и «холерной» настойки.
Но даже после ликвидации холерной эпидемии в Русских Юрткулях «приключения» Н.Ф. Высоцкого не прекратились: в довершении ко всему он чуть было не погиб от рук крестьян соседней деревни – Мордовские Юрткули, куда отправился из Русских Юрткулей во второй половине сентября 1866 г., после получения известия о появлении там больных холерой.
Осмотрев по приезду одного из заболевших и рекомендовав ему лечение, Н.Ф. Высоцкий нарвался на толпу народа, которая решила без лишних разговоров отправить лекаря «в куль», «да в воду». Как потом выяснилось, именно таким образом тамошние жители и поступили с его предшественником – земским врачом – весной 1866 г., во время тифозной эпидемии: лекаря бросили в воду, «когда по ней шёл мелкий лёд», он смог выплыть, однако, сильно простудившись, подхватил тиф и через две недели умер.
Николая Фёдоровича спасли только оказавшийся при нём случайно револьвер и быстрая реакция ямщика, вывезшего его из деревни, после чего он направился «в сельцо О.» – в имение «своего доброго приятеля М.П.Э.». «По полученным мною вскоре сведениям, – заключал Н.Ф. Высоцкий, – больной, в Мордовских Юрткулях, поправился. Дальше оставаться на земской службе мне было нельзя, я подал просьбу об увольнении и уехал в Казань».(33)
Полученный молодым земским лекарем практический опыт борьбы с эпидемией холеры и общения с простым народом произвёл на него неизгладимые впечатления и оказал заметное влияние на дальнейшую врачебную и научную деятельность Н.Ф. Высоцкого.
«Со времени появления холеры в России она посетила нашу губернию 13 раз и унесла с лишком 700 тысяч человек»
Профилактика и борьба с холерой, наравне с другими опасными эпидемическими заболеваниями, стали одной из основных забот Николая Фёдоровича, о чём, в частности, я писал в своей статье «Предпосылки и основные этапы создания Бактериологического института при Императорском Казанском университете» (2018 г.).(34)
При этом Н.Ф. Высоцкий достаточно подробно (в том числе с обширными ссылками на известный труд А.Н. Афанасьева «Поэтические воззрения славян на природу») описал предрассудки, обычаи и магические обряды, практиковавшиеся русскими крестьянами для «борьбы» с эпидемиями (среди которых наиболее был распространён знаменитый ритуал «опахивания», где языческое прошлое тесно переплелось с народной православной традицией и почитанием «особых» святых). Весьма показательно, что последний быстро распространился и на холеру – эпидемиологическое заболевание, с которым Россия серьёзно столкнулась только в XIX в.
Одновременно Н.Ф. Высоцкий указывал на то, что распространению холерной и других эпидемий, помимо повсеместного загрязнения «почвы, вод, жилищ, различными нечистотами и отбросами», вопиющей медицинской безграмотности, религиозных предрассудков и агрессивного фанатизма толпы, способствует откровенное пренебрежение многих людей нормами эпидемиологической безопасности (в том числе тем, что сейчас принято называть «самоизоляцией»).
О последнем обстоятельстве он упоминал, в частности, в своей публичной лекции «В виду возможности появления холеры. Что сделано у нас, в Казани, для её предупреждения и что следует сделать?», с которой выступил 21 марта 1893 г. в г. Казани. Лекция (позднее опубликованная) включала в себя следующие разделы: «1) Причины развития и распространения холерных эпидемий в Европе. 2) Краткий перечень холерных эпидемий в Казанской губ[ернии]. 3) Санитарное состояние Казани (почва, вода, жилища) и его недостатки. 4) Способ устранения этих недостатков. Роль общества в борьбе с холерой».
Проанализировав положительный европейский опыт борьбы с холерой, Николай Фёдорович, со свойственной ему иронией, отметил: «Можно сказать, что в Европе холерные палочки культивируются только искусственно, вроде ананасов в наших оранжереях, и если, тем не менее, оне всё же развивают своё гибельное действие, то единственно лишь потому, что мы сами создаём все, необходимые для их жизни и размножения, условия».(35)
При этом он указал, в частности, на то, что: «Со времени появления холеры в России она посетила нашу губернию 13 раз и унесла с лишком 700 тысяч человек. Из этих 13 эпидемий лучше других исследованы, в статистическом отношении, семь, а именно: эпидемии 1847, 48, 53, 54, 66, 71 и 92-го годов.
Если мы посмотрим на отношение смертных случаев к количеству заболеваний, во время этих эпидемий, то увидим следующее: на 100 заболевших умерло: в 1847 г. – 60 человек, в [18]48 г. – 41 человек, в [18]53 г. – 31 человек, в [18]54 г. – 25 человек, в [18]66 г. – 43 человека, в [18]71 г. – 43 человека и в 1892 г. – 45 человек. Итак, в четырёх из семи эпидемий смертность была почти одинакова – 40 с лишком человек на 100 заболевших, в одной – значительно превышала эту смертность и в двух – была значительно ниже её. Очевидно – на эту смертность не оказывали никакого заметного влияния наши терапевтические попытки».(36)
В немалой степени стремительному распространению и высокой смертности от холеры способствовали отсутствие у населения элементарных санитарных знаний, дисциплины и низкая социальная ответственность большинства людей.
«Холера, – популярно разъяснял Н.Ф. Высоцкий, – как известно, представляет несколько степеней, весьма различных по своей опасности. Наименее опасным представляется холерный понос, которым, во время эпидемии, с различной силой, поражается большинство населения. Понос этот излечивается очень легко, нередко проходит даже сам собою, при соблюдении лишь надлежащей диеты и покоя. Но так как холерный понос безболезнен и мало беспокоит больных, то на него редко кто обращает надлежащее внимание. Заболевшие продолжают свои обычные занятия, посещают родных, знакомых, различные общественные собрания и увеселительные места, едят и пьют, как обыкновенно. Виноват! пьют более обыкновенного, так как различные спиртные напитки, особенно коньяк, перцовка, красное вино, баклановская настойка и проч[ее], считаются вернейшими противупоносными средствами.
Под влиянием такого режима, у больного, нередко развивается настоящий холерный приступ, приносящий с собой уже громадную опасность для жизни. В самом деле, в то время как холерные поносы, захваченные вовремя, дают почти сплошь быстрые выздоровления, вполне развитая холера уносит почти половину всех заболевших.
Но этого мало. Человек, имеющий холерный понос, кроме того, что подвергается сам большой опасности, подвергает ей и других, разнося с своими извержениями заразное вещество холеры. Можно даже утверждать, что именно люди, поражённые этой легчайшею формою холеры, являются главными виновниками распространения её, в эпидемической форме. И если бы все, страдающие холерными поносами, обращали на них надлежащее внимание и своевременно прибегали к врачебной помощи, то несомненно – холера у нас никогда не достигала бы очень широкого распространения. К сожалению, публика остаётся глуха ко всем внушениям врачей и обращается к ним, обыкновенно лишь тогда, когда болезнь достигает такой степени развития, что все усилия помочь больному часто оказываются бесполезными».(37)
При этом профессор Н.Ф. Высоцкий постоянно подчёркивал необходимость и высокую эффективность карантинных мер в случае возникновения эпидемий, отмечая в изданном в 1879 г. исследовании «Чума при Алексее Михайловиче 1654 – 1655» – со ссылкой на книгу известного русского юриста, славянофила В.Н. Лешкова (1810 – 1881) «Русский народ и государство. История русского общественного права до XVIII в.» (1858 г.), – что «попытки удержать распространение зараз на Руси начались 2 столетиями ранее, чем во Франции – родине карантинов».(38)
Причём, «отечественные карантины» нередко включали в себя ограничительные и самоограничительные меры в отношении религиозной деятельности Русской церкви и духовенства (зафиксированные, в том числе, в письменных источниках), что заметно усиливало общий положительный антиэпидемический эффект.
«Так в XVI веке, – указывал профессор Н.Ф. Высоцкий, – по свидетельству Деммара, против чумы были употребляемы во Франции лишь следующие меры, предписанные правительством: дома, в которых были и жили заражённые, означались большими белыми крестами, как могилы, для того, чтобы ни туда, ни оттуда не было ходу и сообщения в течении 40 дней, что и подало повод назвать все подобные меры – отделение живых и заживо погребённых – карантинами (quarantaines). После выздоровления, бывший в заразе, должен был, под страхом штрафа, ходить с белой тростью в руках для предупреждения сообщения с ним здоровых лиц. Итак, во Франции применялось в это время лишь оцепление домов или внутренний карантин.
Между тем, уже в начале XVI столетия у нас в России применялись против заразы все те карантинные меры, которые и доселе считаются лучшими и практикуются во всём свете. В летописях под 1510 – [15]19 гг. встречается драгоценное указание на эти меры какого-то Филофея. В послании к дьяку Мунехину этот Филофей говорит: “вы ныне пути заграждаете, домы печатлеете, попом запрещаете к болящим приходити, мертвых телеса из града далече измещете”.
Подобные же энергические меры принимались и в позднейших эпидемиях ещё задолго до чумы Алексея Михайловича.
Во время чумы 1552 г. 16 Октября “был клич в Новгороде о Псковичех, о гостех, чтобы все они ехали вон, часа того из Новгорода, с товаром с каким ни буди. А поймают гостя – Псковича на завтрее с товаром; ино его выведши за город сжечи с товаром. И бысть застава на Псковской дороге, чтоб гости с товаром не ездили во Псков, ни из Пскова в Новгород”.
29 октября 1572 г. в Новгороде, при появлении новой чумной эпидемии, велено: не погребать в городе у церквей таких умерших, у которых на теле “окажется знамя смертоносное, а выносить вон за город, да поставить заставу на улицах и сторожей: в которой улице умрет человек знаменен и те дворы запирать и кормить тех людей улицей (т.е. с улицы); и отцем духовным покаевати тех людей знаменных не велели, бояр не доложа”. В противном случае “тех священников велено жещи с теми людьми больными. И месяца ноября 4-го спрашивали про мор, и сказали, мору нет нигде”».(39)
Ряд практических рекомендаций профессора Н.Ф. Высоцкого в отношении борьбы с холерой и другими эпидемическими заболеваниями были в дальнейшем учтены властями. Однако изменить инерционное мышление большинства населения оказалось значительно сложнее, чем принять меры по улучшению санитарного состояния городских территорий или организовать общественно-благотворительную помощь. Следует отметить, что, к сожалению, это не потеряло своей актуальности и по сей день…
Алексеев Игорь Евгеньевич, кандидат исторических наук (г. Казань)
Иллюстрации:
- Николай Фёдорович Высоцкий (1843 – 1922) (фото 2-й половины XIX в.).
- И.А. Владимиров (1869 – 1947). «Происшествие у холерного барака» (рисунок).
Сноски:
(1) См.: Жучкова Н.И. Н.Ф. Высоцкий как учёный и деятель общественной медицины в Казани во II половине XIX и начале XX столетий: Автореферат диссертации на соискание степени кандидата медицинских наук. – Казань, 1956. – 13, (2) с.
(2) См.: Михайлов М.К., Амиров Н.Х., Богоявленский В.Ф., Анохин В.А., Салихов И.А., Исхакова Р.Г. КАЗАНСКАЯ МЕДИЦИНСКАЯ НАУЧНАЯ ШКОЛА// // Татарская энциклопедия: В 5 т./ Гл. ред. М.Х. Хасанов, ответ. ред. Г.С. Сабирзянов. – Казань: Институт Татарской энциклопедии АН РТ, 2006. – Т. 3: К – Л. – С. 51.
(3) См.: Государственный архив Республики Татарстан (ГА РТ). Ф. 977. Оп. «Совет». Д. 4730. Л. 18 об.
(4) См.: [Высоцкий А.П.] Религиозный вопрос // Wysocki genealogy and family history [Электрон. ресурс]. – Режим доступа: http://wysocki.nsknet.ru/razdely-sajta/religioznyj-vopros
(5) Там же.
(6) Высоцкий Н.Ф. Очерки нашей народной медицины. Выпуск I-й. (С рисунками). – Москва: Печатня А.И. Снегирёвой, 1911. – С. 72.
(7) См.: Там же. – С. 73.
(8) Там же. – С. 46.
(9) Там же. – С. 45.
(10) Там же. – С. 49.
(11) Там же. – С. 51.
(12) См.: Там же. – С. 49.
(13) См.: Алексеев И.Е. Из научного наследия профессора Казанского университета Н.Ф. Высоцкого: взгляд на проблему пьянства в России через призму русских народных пословиц и поговорок, личных наблюдений и медицинской практики учёного // Третьи традиционные чтения: Материалы научно-практических чтений, посвящённых казанскому трезвенническому движению (11 сентября 2012 г.) / Эйфория (г. Казань). – 2012. – № 1 (123). – С. 10 – 18.; Алексеев И. Из научного наследия профессора Казанского университета Н.Ф. Высоцкого (Взгляд на проблему пьянства в России через призму русских народных пословиц и поговорок, личных наблюдений и медицинской практики учёного) // Информационно-аналитическая служба «Русская народная линия» (25 сентября 2012 г.) [Электрон. ресурс]
(14) ГА РТ. Ф. 977. Оп. «Медицинский факультет». Д. 860. Л. 12.
(15) См.: Там же. Л. 13.
(16) См.: Там же. Д. 835. Л. 46.
(17) См.: Там же. Л.л. 25 – 26, 42, 43 об. – 44.
(18) См.: ГА РТ. Ф. 977. Оп. «Совет». Д. 4730. Л.л. 18 об – 19.
(19) Протокол заседания Общества врачей г. Казани 19 Мая 1870 г. № 5// Протоколы Общества врачей г. Казани. 1870. – Казань: Типография Императорского Казанского Университета («в университетской типографии»), 1870. – С. 53.
(20) См.: ГА РТ. Ф. 977. Оп. «Совет». Д. 4730. Л. 1.
(21) См.: Там же. Л.л. 4, 9 – 10.
(22) См.: Там же. Л.л. 18 об – 19.
(23) [Высоцкий Н.Ф.] Отчёт по хирургической факультетской клинике за 1864 – 65 акад. год// Известия Казанского Университета. – Казань: Типография Императорского Казанского Университета («В университетской типографии»),1865. – Т. I. – С. (483) – (529).
(24) См.: Протокол заседания Общества врачей г. Казани 19 Мая 1870 г. № 5. – С. 51 – 52.
(25) См.: Высоцкий Н.Ф. Из воспоминаний врача о холере 1866 года// Памяти «Русалки», броненосца русского флота, погибшего в сентябре 1893 года. Сборник статей профессоров Императорского Казанского Университета. Под редакцией заслуженного профессора Н.Ф. Высоцкого. – Казань: Типография Товарищества Печёнкина и Кº, 1894. – С. 11.
(26) Там же. – С. 9.
(27) Там же. – С. 12.
(28) Там же. – С. 25.
(29) См.: Там же. – С. 15.
(30) Там же. – С. 14 – 15.
(31) Там же. – С. 29 – 30.
(32) Там же. – С. 28.
(33) Там же. – С. 42.
(34) См.: Алексеев И.Е. Предпосылки и основные этапы создания Бактериологического института при Императорском Казанском университете // Развитие регионоведческих исследований в Российской Федерации: особенности и основные направления: сборник статей Всероссийской научно-практической конференции (г. Казань, 7 декабря 2018 г.) / Институт татарской энциклопедии и регионоведения АН РТ / Отв. ред.: Р.В. Шайдуллин, Л.М. Айнутдинова. – Казань: Издательство Академии наук РТ, 2018. – С. 213 – 237.; Алексеев И. «Первее всего и с чувством безграничной благодарности должны мы указать, что идея эта удостоилась Всемилостивейшего одобрения Возлюбленного Монарха нашего Государя Императора Николая Александровича...» (Предпосылки и основные этапы создания Бактериологического института при Императорском Казанском университете...) // Информационно-аналитическая служба «Русская народная линия» (5 февраля 2019 г.) [Электрон. ресурс].
(35) [Высоцкий Н.Ф.] В виду возможности нового появления холеры. Что сделано у нас, в Казани, для её предупреждения и что следует сделать? Публичная лекция, читанная Профессором Университета Н.Ф. Высоцким, 21 марта 1893 г. – Казань: Типография Товарищества Печёнкина и Кº, 1893. – С. 17.
(36) Там же. – С. 6 – 7.
(37) Там же. – С. 7 – 8.
(38) См.: Высоцкий Н.Ф. Чума при Алексее Михайловиче 1654 – 1655 (с картой). – Казань: Типография Императорского Университета, 1879. – С. 13.
(39) Там же. – С. 14.
