Ниже мы публикуем одну из глав самого крупного сочинения - «Народная Русь» - русского бытописателя, поэта, журналиста, переводчика Аполлона Аполлоновича Коринфского (1868-1937).
Публикация (в сокращении, приближенную к современной орфографии) подготовлена специально для Русской Народной Линии (по первому изданию: Коринфский А.А. Народная Русь: Круглый год сказаний, поверий, обычаев и пословиц русского народа. - М.: Изд. книгопродавца М.В. Клюкина, 1901).
+ + +
XIX.
Светло-Христово-Воскресение
За Страстной неделею идет на светлорусский простор Святая; зовется она также и «Светлою», «Славною», «Великою», «Радостною», «Красною» и «Великоденскою» - слывет за один «Велик-День». Есть места - например, в Черниговской губернии, где называют ее «Гремяцкою». С этою неделею связано в народной Руси немало идущих к нашим дням из неизведанных глубин седой старины обычаев, сказаний, поверий и поговорок, - частью занесенных в печатные сокровищницы, частью же до сих пор скитающихся без призора, без пристанища по свету белому, по людям добрым, памятующим завещанное дедами-прадедами.
«Пресветлое Воскресение праведного солнца - Христа» объединяется в народном воображении с весенним возрождением природы, как бы принимающей участие в радостном праздновании величайшего из евангельских событий, знаменующего светлую победу над тьмою смерти. С этим связан старинный обычай зажигать перед церквами и по холмам костры во время Светлой заутрени; в Белоруссии идут к ней даже с зажженными лучинами. Почти повсеместно в деревнях на Святую ночь жгут по площадям смоляные бочки; уголья от них потом собирают и, отнеся домой, берегут вместе со свечами, с которыми стояли заутреню. Некоторые кладут эти уголья под застрехи крыш, будучи уверены, что предохраняют свой двор от грозы. До сих пор в деревнях, по старому обычаю, после пения «Христос воскресе» стреляют холостыми зарядами из ружей, торжествуя этим победу над нечистой силой и тьмой. Зачерпнутой в роднике в пасхальную ночь воде народное поверье приписывает особенную силу. <...>
Дошло до наших забывчивых дней старинное преданье, гласящее, что красное солнышко, всплывая из-за гор-горы над обновленной воскресением Христа землею, радостно играет-пляшет своими лучами. Эта слава-молва о «солнечных заигрышах» распространена повсеместно во всех уголках славянского мира, некогда жившего одною духовной жизнью с народом русским. В великорусских губерниях раным-рано на первый день Светлого Праздника выходит деревенский люд на пригорки, ребята же малые взлезают на крыши - смотреть-любоваться игрою солнышка красного. Взойдет-заиграет оно на безоблачном небе, - быть, по примете старых людей, красному лету, богатому урожаю и счастливым свадьбам. Деревенская детвора при появлении светила светил земных принимается прыгать, припевая: «Солнышко-ведрышко, выгляни в окошечко! Солнышко, покажись, красное, снарядись! Едут господа-бояре к тебе в гости во двор, на пиры пировать, во столы столовать!» <...> Молодежь - парни да девушки красные - ладят свое: чуть заиграет веселое солнышко, у них - первая песня - «веснянка» готова, а за нею следом пошел и первый хоровод. С первого же дня Светла-Христова-Воскресения отверзаются, по верованию народа, врата райские и остаются отворенными до последнего дня. Счастлив тот, кто умрет о Пасхе, тому - прямая дорога в селения праведных. Потому-то престарелые благочестивые люди, которым не жалко расстаться с земной жизнью, и молят Бога, чтобы привелось им покинуть этом бренный мир во дни Святой недели, а еще лучше - в Светлую заутреню. <...>
С первого дня Светлой недели, по старинному, в большинстве местностей уже забытому преданию, Христос, в сопровождении своих апостолов, ходит по земле вплоть до Вознесения. Одеты небесные странники в нищенское рубище, а потому, - гласит народный сказ, - и невдомек никому: кто они. Ходят они, испытуют людское милосердие, награждают великими и богатыми милостями добрых и карают злых людей.
В белорусских деревнях принято ходить на Светло-Христово-Воскресение по дворам с особыми «великоденскими» песнями. Ходят, обыкновенно, ночью - целыми толпами; ходящие слывут за «волочебников», а запевало их зовется «починальщиком». В своих песнях, по свидетельству И. М. Снегирева[i] и А. Н. Афанасьева, они прославляют Воскресшего Христа, Богоматерь и святых Юрия и Николу, что коров и коней запасают, Илью-пророка, зажинающего колосистую рожь. Все это они сопровождают припевом «Христос воскресе!». <...>
Есть местности, где ходят в понедельник Святой недели на кладбища - христосоваться со своими покойничками; по большей же части этот обычай соблюдается после Пасхи, на Радоницу. Со вторником в народе связано имя «купалища». В старину существовал обычай обливать в этот день холодной водой тех, кто проспал заутреню. Густинская[ii] летопись рассказывала об этом обычае - как о пережитке древнего язычества, связывая его с обоготворением Матери-Сырой-Земли.
Со Светлой середы начинаются по некоторым местам весенние хороводы, продолжающиеся до Троицына дня - каждый вечер. Разные бывают хороводы, наособицу и зовутся они: великоденскими, радоницкими, никольскими, троицкими, всесвятскими, петровскими, пятницкими, ивановскими, успенскими, семенинскими, капустинскими и покровскими. Светлый праздник начинает-открывает хоровое веселье, Покровом - кончается оно.
В Святую пятницу, именуемую «прошеньем», а также «прошеным днем», в обычае звать тестю с тещею зятя и его родных «на молодое пиво», которое зовется также и «моленым». В Костромской губернии варят его вскладчину, делят между соседями и пьют, приговаривая: «Пиво - не диво и мед - не хвала, а всему голова, что любовь дорога!»
Пасхальная суббота слывет в народе «хороводницею»; в этот день - самый разгар молодого веселья в посельщине-деревенщине. <...>
В воскресенье со Светлой седмицы на Фомину - проводы Пасхи. <...>
Но не только дань своему суеверию отдает в светлые пасхальные дни народная Русь: крепка она своею простодушной верою во Христа, - свято чтят в ней все обряды христианского благочестия. Освятит деревенский люд во храме Божием в Светлую заутреню свои пасхальные яства, похристосуется со священником, своими близкими и всеми, кто бы ему ни встретился, разговеется красным яичком и всем, что Бог пошлет. Но до тех пор не начнут в деревне праздничного пированья-веселья, покуда не обойдет каждого двора церковный причт со крестом и святой водою и не пропоет перед каждой божницею радостных пасхальных песнопений. А потом во всю Святую Неделю ходят, разнося благостную весть о Воскресении Христовом, в каждом приходе от деревни к деревне, богоносцы с крестами, хоругвями и образами.
Всю Светлую неделю льется по всей Святой Руси радостный пасхальный звон: не молкнет с утра до ночи ни одна колокольня, - каждая словно старается перезвонить другую. Находится многое-множество охотников «потрудиться для Бога» у колоколов, - а уж от детворы отбою нет: всякому хочется хоть один раз да потрезвонить в эти Светлые дни. И гудят-перекликаются колокольни.
С утра до позднего вечера разносится по светлорусскому простору, порою и нестройное, но из глубины души льющееся пение: слышат его и поле чистое, и начинающий пробуждаться от зимнего сна лес, и только что сбросившая со своих плеч ледяные оковы река.
Одни богоносцы-певцы сменяют других. «Ходить под Богом» на Святой считается в народе за благочестивый подвиг. Приступают к нему только с благословения священника: не всем и разрешается это дело, а только тем, кто не виновен ни в каких тяжких, вызывающих наложение особого покаяния, грехах. Богоносцы, поднимая иконы, одеваются во все чистое и дают зарок не пить при этом вина, что особенно трудно выполнимо при повсеместно известном хлебосольстве русского народа. Не выдержавший и поддавшийся на угощение, не может уже оставаться богоносцем, а должен передать свою обязанность другому, - на что не приходится долго искать охотников. По преданию, переходящему из уст в уста по селам-деревням, проносившему целую неделю иконы-кресты, вменяется это за седьмую часть дороги в Иерусалим: «Семь Светлых седмиц под Богом походить - в Ерусалим-град не ходить!» - говорят благочестивые люди.
Богоносцев ожидают в каждой хате с нетерпением. Еще накануне прихода их в деревню везде уже приготовлены ведра и кадки со всяким житом. В них ставят жданые гости принесенную ими святыню, освящая этим будущий урожай. Освященное зерно сберегается для посева и высевается прежде всякого другого. За немалый грех почитается в народе каким-либо образом осквернить и просто даже рассыпать зря это зерно-жито, но еще более тяжким - не принять богоносцев. Благодать Божия, по верованию деревенского богомольного люда, навсегда удаляется из такого дома. Для крестьянской детворы приход богоносцев в деревню является целым событием. Еще загодя выбегают ребята за околицу и дожидаются: как только покажутся кресты и хоругви, один из них, по выпавшему жребию, бежит оповещать деревню о приближении «Божьих гостей», а все остальные стремглав несутся навстречу идущим, чтобы, присоединясь к ним, принять этим участие в богоугодном подвиге старших. Во многих местах приглашают богоносцев в поле, где они - всем «миром» - с пением обходят озимые всходы. В какой деревне придется заночевать богоносцам, для той считается это особенно счастливым предзнаменованием, охраняющим ее от пожара на более или менее продолжительное время. Потому-то везде и просят их об этом. Но не всегда соглашаются они, потому что священником, отпускающим с ними святые иконы, дается строгий наказ лучше ночевать в поле, чем в такой деревне, где в это время идет пьяный праздничный разгул. Среди же богоносцев найдутся всякий раз несколько известных во всей округе своею благочестивой жизнью людей, для которых слово отца духовного является непреложным законом.
К богоносцам иногда присоединяются убогие слепцы - калики-перехожие, разносящие из конца в конец свои песенные сказы. И во всякое другое время радушно встречает этих птиц Божиих народ-пахарь, всегда они - желанные гости деревенской глуши. А на Светло-Христово-Воскресение радуется - не нарадуется им посельщина-деревенщина, умиляющаяся при одном их виде. Идут они за богоносцами; споют те один ирмос, - только успеют кончить, а уж «слепенькие» (как зовет калик сердобольный сельский люд) затягивают свой сказ. «Велия радость в мире явися», - начинается один из этих сказов: «Христос бо воскресе, смерть же умертвися, сущий во гробех живот восприяша, егда возлеже жизнь во гробе наша. Смертнии Христом все мы оживлéни, на путь небесный благо наставлéни. Мы должни бехом: Христос заплатил есть, егда за род наш кровь Свою пролил есть. Неясыть птенцы своя оживляет, егда свою кровь на них изливает: Христос подобне, за нас умерщвленных, кровь источил есть от ран Си спасенных. Тако ожихом: вред наш исцелися, плоть Христа Бога егда подъявися. Врачество дивное Дивный содевает: врач, да мы живем, за ны умирает. Умерл бо: но днесь от гроба воскресе и нас с Собою из ада вознесе. В том долженствуем Христа величати, преподобными гласы Его прославляти. Воспойте убо и вы песнь Христови, и пении вечно будите готовы: зде долголетно, та же и во веки, в небесной стране с ангельскими лики»...
(Продолжение следует)
[i] Иван Михайлович Снегирев - известный русский народовед и знаток древностей, бывший профессором Московского университета. Он родился в 1793-м, скончался в 1868-м году. Кроме других произведений (более мелких) ему принадлежат: «Русские простонародные праздники и суеверные обряды» (I, II, III, IV выпуски. М.), «Памятники московской древности», «Русские в своих пословицах», «Русские народные пословицы», «Памятники древних художников». Заключения, выводимые им из тех или других обычаев, не всегда правильны; но сведения, которыми он обогащает науку о русском народе, до сих пор не утратили своей ценности.
[ii] Густинская летопись - велась в Густинском Свято-Троицком монастыре Прилуцкого у. Полтавской губ., основанном в 1600-м году на земле князей Вишневецких и пользовавшемся вниманием московских царей. В 1675-м году здесь был посвящен во иеромонахи св. Димитрий Ростовский. В 1799-м году монастырь был закрыт, но в 1843-м возобновлен.
2 часть
