Коммунистические начала совершенно противны русскому быту

Ниже мы публикуем один из фрагментов фундаментального сочинения «Землевладение и земледелие в России и других европейских государствах» выдающегося русского экономиста, общественного деятеля, зачинателя кооперативного движения в России, образцового хозяина, публициста князя Александра Илларионовича Васильчикова (1818-1881).

Публикацию (приближенную к современной орфографии) специально для Русской Народной Линии (по изданию: Васильчиков А., князь. «Землевладение и земледелие в России и других европейских государствах. [В 2-х т.].- Т.II. - СПб.: Тип. М.М. Стасюлевича, 1876. - С. 731-733) подготовил профессор Александр Дмитриевич Каплин. Слова в разрядку заменены жирным шрифтом.

+ + +

Мы должны также объяснить то глубокое, существенное различие, которое отличает наш мірской быт от общин­ных и так называемых коммунистических воззрений, про­являющихся в наше время на Западе, ибо, как известно, противники русского міра, между прочим, приводят и довод, что будто бы наша община есть грубый, но живой зародыш коммунизма, как ее разумеют европейские революционеры, и, с другой стороны, наши народолюбивые юноши тоже мечтают найти в русском міре элементы для излюбленных ими учений об упразднении собственности и хо­зяйства.

В этом отношении те и другие одинаково ошибаются, как и часто случается с людьми крайних мнений, принимающих свои личные опасения и увлечения за всенародные угрозы и стремления.

Наш мірской быт не имеет ничего общего с комму­нистическими стремлениями европейских рабочих, и не представляет никаких элементов для разрушения собствен­ности и семейства; он, напротив, вырос на двух основах: праве поземельной собственности, обусловленной семейным бытом.

Это мы постараемся доказать.

Если не ошибаемся, то суть всех коммунистических учений состоит в том, что доход недвижимых имуществ, и земли в особенности, по справедливости, принадлежит не столько собственнику, сколько лицу, эксплуатирующему имущество, возделывающему землю, и это учение, доведенное до крайних своих афоризмов, приводится окончательно к тому, что не принадлежность имущества, а труд, на него употребленный, основывает право на получение дохода; далее, возводя эту теорию в общий закон человеческих об­ществ, коммунисты отвергают всякое семейное право на владение, заменяют брачный союз сожитием рабочих мужеского и женского пола, двор и общество - казармой и артелью, и, по пресловутому принципу - á chacun selon ses oeuvres, распределяют прибыли и убытки по заработкам, добытым работою сообща.

Общее пользование, общинный труд, вольная ассоциация, дележ продуктов и заработков между членами общества - таковы главные основания новейших коммунистических вымыслов.

Нашему крестьянскому быту эти принципы не только чужды, но и противны по существу.

Наш русский мір имеет в виду не общее владение и пользование, а, напротив, общее право на надел каждого домохозяина отдельным участком земли; обработка сообща и дележ продуктов, хлеба или сена в натуре, при уборке, никогда не были в обычае русского крестьянства и совершенно противны мірскому быту.

Общественные запашки, огульные работы всегда внушают нашим общинникам неодолимое отвращение, и когда подоб­ные меры принимались помещиками или начальством (в удельных имениях и военных поселениях), то они испол­нялись только по принуждению и часто с помощью насильственных средств, военных команд и экзекуций, а при освобождении крестьян были повсеместно отменены.

При нарядах на общественные работы, починки дорог, провод канав и т. п., крестьяне всегда избегают работы сообща, разбивают дорогу или канаву посаженно, по тяглам или душам, и исполняют наряд под личною ответственностью каждого домохозяина. Вообще, коммунистический принцип общественного обязательного труда так противен разгульному нраву русских рабочих, что они, без сомнения, встретили бы проповедников подобных иноземных учений с таким же радушием, с каким принимали сельских начальников и аракчеевских офицеров, выгонявших их, по наряду, на сельские полевые работы.

Существо мірского общинного быта заключается в равном праве на земли всех членов общества пропорционально их рабочим силам; но земля, однажды наделенная, разверстанная, возделывается, пашется, боронится и косится отдельно каждым владельцем. Коренное понятие, из коего выросло русское мірское общество, есть равноправность всех членов общества по земельному владению, рав­ное разверстанию всех полевых угодий между всеми взрос­лыми рабочими, но вовсе не совместное, общинное пользование, о коем мечтают легковерные реформаторы-социалисты, отвергающие право собственности и семейные связи. Русский мір есть, напротив наивысшее, даже несколько преувеличенное подтверждение прав собственности и семейного быта, ибо полагает основанием всякого общества - право на землю всех его членов и ставит одно условие, один срок для получения земельного надела - вступление в брак и в семейную жизнь. Полное тягло слагается из двух рабочих душ мужского и жен­ского пола, совершеннолетнего мужика и замужней бабы, и они, совокупно и одном общем хозяйстве, выражают единицу рабочей силы, первое звено хозяйственного и мірского общественного быта.

Поэтому можно смело утверждать, что мірское землевладение в том виде, в коем оно устроилось в великороссийских губерниях на местах первобытных поселений славянских племен, имеет главною основою рабочую семей­ную силу, полным выражением коей служат не отдель­ные личности, не индивидуальные способности и нужды, а хозяйственный быт мужа с женой, совокупный их труд, скрепленный брачным союзом и потребно­стями, истекающими из супружества, пропитанием детей, прокормлением престарелых родителей. Зе­мельный надел есть не только право, но и обязанность; женатый крестьянин не только может, но и должен держать землю; холостой или вдовый мужик должен оты­скивать невесту, потому что дом, крестьянский двор, без бабы признается неполным, расстроенным хозяйством. Все эти понятия, права и обязанности домохо­зяйства и супружества, равноправности и равнотягости со­единяются в выражении тягло, которое есть основное понятие русского крестьянского землевладения, точно так, как подворный участок (Hufe, Bauernhof, Hake) есть основа гер­манского аграрного строя.