Пожалования имений придворным чинам в России XVIII века

Ниже мы публикуем один из фрагментов фундаментального сочинения «Землевладение и земледелие в России и других европейских государствах» выдающегося русского экономиста, общественного деятеля, зачинателя кооперативного движения в России, образцового хозяина, публициста князя Александра Илларионовича Васильчикова (1818-1881)

Публикацию (приближенную к современной орфографии) специально для Русской Народной Линии (по  изданию: Васильчиков А., князь. «Землевладение и земледелие в России и других европейских государствах. [В 2-х т.].-Т.I. - СПб.: Тип. М.М. Стасюлевича, 1876. - С. 443-454) подготовил профессор Александр Дмитриевич Каплин. Слова в разрядку заменены жирным шрифтом. Постраничные авторские примечания заменены концевыми и частично сокращены. Название дано составителем.

+   +   +

Во второй половине XVIII столетия кре­постное владение получило такое развитие, что можно сказать, что крупная, богатая и знатная собственность была почти вся основана в это время и имела общим своим источником всемилостивейшие пожалования.

Этот предмет, пожалования имений придворным чинам XVIII века, мы и должны теперь подробно наследо­вать. Чтобы изложить его с должной последовательностью, мы возвратимся к прежним временам и опишем дей­ствия государей допетровского периода по тому же пред­мету управления. Первые примеры раздачи земель относятся к царствованию Иоанна III, который, отобрав поместья у новгородских посадских людей и мужей, отдал их московским ратным людям; он же около Москвы, пожаловал 28 боярам до 300,000 десятин и наделил поместьями  в разных областях империи  7,000  тяглых людей из своих государевых вотчин московского уезда. В царствование Иоанна IV раздача земель продолжалась, но больше, по-видимому на поместном праве, хотя многие из прибли­женных бояр уже в то «время начинали выпрашивать себе вотчины и в вечное владение.    

До царя Алексея Михайловича, однако, не видно, чтобы поместное сословие усилилось и обогатилось в России; за исключением Строгановых, замечательных богачей не было, и первые сведения о некоторых крупных вотчинах дает нам Котошихин, современник Алексея Михайловича.

Он показывает, что за патриархом считалось 17,000 дворов, за 4 митрополитами 22,000; у некоторых знатнейших бояр, «кто дослужился, есть близко 1700 кре­стьян», а у иных по 1000 и даже 7000 дворов. У самих царей, Михаила Федоровича и Алексея Михайловича, во всех вотчинах считалось 50,000 крестьянских дво­ров, кроме бобылей, и кроме того, 10,743 пашенных зе­мель, на коих собиралось ржи 3900 четвертей, овса до 4,485 четвертей, пшеницы 1,350 четвертей, меду 237 пудов и выкуривалось хлебного вина 3,697 ведер. Все это вместе приносило доходу 200,000 рублей - сумма очень скромная, если сравнить ее с богатствами вельмож XVIII века.

В 1700 году, перед соединением поместий с вотчи­нами, в нынешних великорусских губерниях считалось всего 2981 дворянская фамилия, имевших за собой недвижимые  имения с крестьянскими дворами, и в этих фамилиях было всех лиц мужского и женского пола 15,041.

При Петре Великом землевладельческий элемент начал заметно усиливаться и многим своим ближайшим людям государь роздал населенные имения, причем размер имений определяется уже не по четвертям земли, но по дворам и душам. Но размеры эти были очень скромные так как великий государь был вообще скуп и туг на денежные подарки; сам он жил так просто и бережливо, что до­вольствовался доходами от небольшого имении новгородская воеводства, в коем считалось всея 800 душ, которое он называл своим поместьем, и на свои  частные расходы Петр тратил только доходы этого небольшого имения[1].

Своим любимейшим сподвижникам жаловал он тоже небольшие поместья: Лефорту 160 дворов, Гордону 100, Шеину 350, Голицыну 517, Зотову 40, другому Голицыну 394, четырем боярам: Апраксину, Толстому, Долгорукову, Кантемиру по 400; в конце своего царствования, Петр жа­ловал уже большие вотчины: Шереметеву 1200 душ, духовнику своему Падаржинскому 4000 душ; один только Меньшиков успел в это царствование накопить уже зна­чительное богатство; он имел в остзейских губерниях и в Малороссии до 100,000 крестьян; но неизвестно и очень сомнительно, какими способами приобрел этот отваж­ный сановник свои несметные богатства, царскими ли ми­лостями, или незаконными путями; известно только, что он первый подал пример укрывательства беглых, и что в его малороссийских вотчинах считалось до 35,000 душ бродяг и дезертиров. Такой же пример незаконной по­живы подал и другой сановник, Шафиров, который приобрел в Малороссии до 15,000 крестьян тем же путем, как и Меньшиков, пристанодержательством  беглых; - но этому вельможе не посчастливилось, и в 1723 году все незаконно  нажитые им вотчины были отобраны в казну по приговору суда.

Со дня смерти Петра открывается в России новая эра для царских слуг и придворных чинов: государева служба, милость царя и любовь государыней, власть и на­чальство, командование армией и управление провинциями, - все обращается в средства обогащения и награды сыплются на временщиков и любимцев.

С этого времени собственно и начинается организация крупного землевладения и богатого дворянства в России. В начале XVIII столетия, прежние боярские роды были, по-видимому, в самом «худом» положении[2]. Многие знатнейшие из них поникли окончательно; князья Белосельские, по­томки Рюрика, были послуживцами или держальниками у каких-то дворян Травиных; князья Вяземские до того «захудели», что служили дьяками в имении гг. Вельяминовых; другие знатные и княжеские фамилии до того обнищали, что при Петре I затерялись между однодворцами. Заботы Петра «о поддержании славных и великих домов» посредством введения майоратов и единонаследия не спасли их от разорения. Так как закон этот не был введен в действие, и из боярских родов его времени одни Шере­метевы воспользовались аристократическим преимуществом единонаследия, не по силе закона, а по случайному стече­нию обстоятельств. Потому, что со времен Петра в старшем их роде оставалось всякий раз по одному наслед­нику из каждого поколения.

Но обнищавшее русское дворянство, как феникс, вос­кресло из пепла посредством высочайших пожалований, создавших при преемниках Петра несколько таких колоссальных богатств, каких нет ни в какой другой стране, кроме разве Англии. При Екатерине I пожаловано было Паш­кову в Каргопольском уезде 1210 четвертей пашни и 2400 копен покоса, Тюфякину в Борисоглебском уезде 2278 десятин, Салтыкову 2800 четвертей. При Петре II Долгоруким было пожаловано 40,000 десятин и князю Черкас­скому тоже 40,000. В день коронации Анны Иоанновны пода­рено Капнисту 4000 десятин, князю Голицыну 4000, Тати­щеву 1000 десятин.

Вообще принято было за правило при каждом политическом перевороте, при падении одних временщиков и воз­вышены других, не только конфисковать имения павших, но и награждать, и непременно крестьянами, «деревушками возвысившихся сановников со всеми их клевретами, пособ­никами и соумышленниками. Началось это с восшествия на престол Елизаветы Петровны; прежде всего награждена была так называемая лейб-компания, которая провозгласила новую императрицу; им раздарено было 14,000 крестьян, причем на каждого рядового солдата пришлось 29 душ крепостных. Затем взысканы были милостями императрицы за те же за­слуги два брата Шуваловых. При Елизавете они, сколько из­вестно, не получали больших имений, но за то эксплуатировали с успехом винные откупа, откуп табака, рыбные ловли на Белом море и Олонецкие корабельные рощи; все эти статьи предоставлены были в полное и безотчетное их распоря­жение. В последующее царствование Шуваловым пожало­ваны были и вотчины, одна в 4000 десятин, другая в 20,000, равные заводы, в том числе Гороблагодатский, ко­торый при Екатерине II был выкуплен казной за 686,000 рублей. Третий брат Шувалов Иван Иванович по сви­детельству Бантыш-Каменского, отличался своим бескорыстием и отказался от предложенных ему 6000 душ.

Такие же щедроты посыпались на других любимцев из простого звания: Шубин, простой преображенский солдат из сдаточных получил 200 душ во Владимирской губернии, Бекетов большие вотчины с рыбными ловлями в Астраханской губернии, наконец Разумовский, сын казака Григория  Разума, сделался обладателем таких обширных имений, какими до того времени ни одно частное лицо в России не пользовалось. От государыни он получил до 50,000 душ в Малороссии, потом взял за женой, урож­денной Нарышкиной, 44,000 душ, наконец, приобрел, отчасти, на свои деньги, но большею частью разными оборо­тами и променами с казной, целые города с уездами Ямполь, Батурин, так что во всех его вотчинах считалось 120,000 ревизских душ.

В краткое царствование Петра III пожаловано графу Гудовичу 15,000 душ в старообрядческих слободах Ма­лороссии, камердинеру голштинцу Врессову 1094 души, Кар­повичу 345 дворов в Малороссии и в Ярославской губернии дворцовая Хамецкая волость, состоявшая из 3 сел и 19 деревень.

Вообще с этого времени главным предметом стяжания царедворцев были малороссийские  вотчины, и, прежде чем перейти к царствованию Екатерины, которая порешила участь этого края, раздарив его своим любимцам, мы хотим бросить взгляд  на положение Малороссии в эту эпо­ху, в половине XVIII столетия, заимствуя эти сведения из сочинений Карновича «Замечательные богатства в России».

-------------

«При старинном военно-республиканском устройстве Малороссии», пишет Карнович, в ней не могло состав­ляться такого рода значительных богатств, так как они нарушали бы казацкое равенство. Но когда казаки подда­лись Польше, то короли польские стали жаловать польской шляхте поместья на Украйне. Поляки, впрочем, не охотно селились в заднепровской Украйне,  так как им трудно было ужиться с казачеством, не терпевшим среди себя аристократических элементов. По изгнании, при Богдане Хмельницком, поляков из Малороссии, там установился своего рода поместный порядок, а именно: состоявшие на действительной службе чины малороссийского или запорожского войска пользовались так называемыми ранговыми поместьями. Особенно значительны были эти поместья у полковников, так что даже генеральные войсковые стар­шины поступали очень охотно в полковничьи чины, как на более доходные места. Гетманам малороссийским были также предназначены на уряд ранговые местности, кото­рые увеличивались все более, так что под конец суще­ствовали гетманского управления гетман по своей долж­ности был всегда самым богатым человеком во всей Ма­лороссии.

«Гетманам, по присоединении Малороссии к России, было предоставлено право жаловать поместья. Но размеры жалуемых поместий были чрезвычайно ограничены и давались обыкновенно только для поддержания хозяйства, так что вообще богатых помещиков в Малороссии, в силу гетманских пожалований, не было, что составляло противопо­ложность с Великою Россиею, где почти все значительные поместные богатства составились вследствие царских пожалований. Тем не менее, многие из малороссов покупали себе обширные земли, заводили стада, табуны и мельницы, так что, в конце ХVII столетия, вследствие этого явилось несколько богатых людей в Малороссии, как-то: Апостолы, Кочубеи, Искры, Скоропадские, Мазепа, Полуботки, Лизогубы и Капнисты. Один из Полуботков был на столько богат, что, как видно из сведений, сообщаемых в «Сбор­нике Русского Исторического Общества» в Малороссии, после его ареста, было захвачено 200,000 ефимок - сумма, равняющаяся такому же числу нынешних серебряных рублей; а в Петербурге было у него отобрано 4000 червонных. Кроме того, он имел значительные поместья, ко­торые по пресечении, в конце прошлого столетия, мужского поколения рода Полуботков, перешли по женскому ко­лену к Милорадовичам и Стороженкам.

«Первым самым богатым помещиком в Малороссии из великоруссов был князь Александр Данилович Меншиков, которому гетман Скоропадский после полтавской победы отдал во владение Поченский уезд. Князь Меншиков стал распоряжаться со своими соседями самовластно, и отнимал у малороссийских чинов пожалованные им прежде деревни и слободы. По жалобам малороссиян Петр Великий прекратил такую расправу Меншикова, а в 1723 г. по делу Девьера у него была взята часть малороссийских имений; тем не менее, владения его в Малороссии, отнятые у него при ссылке, были обширны.

«Пример князя Меншикова проложил дорогу и дру­гим великорусским вельможам к поземельному владению в Малороссии; конфискованные  у Меншикова владения были розданы в разное время генералу графу Вейсбаху, фельд­маршалу графу Миниху, генерал-аншефу Бирону, брату временщика, действительному тайному советнику Неплюеву и некоторым другим. Самым богатым лицом из малороссиян был гетман граф Кирилл Григорьевич Разумовский. В это же время, вследствие необыкновенного возвышения Разумовских, сделались богачами и некоторые их родственники, как-то: Будлянский и Оболонский, имевшие до 8000 душ.

--------------

Таково было положение Малороссии, когда взошла на престол Великая Екатерина, великая устроительница, но еще большая расточительница русских земель. С самого первого дня ее воцарения роздано было тоже большей частью из малороссийских волостей 17,200 душ 26 дворянским фамилиям. Замечательно, что в списке пожалованных значится большая часть тех дворянских родов, которые в последующие царствования приобрели известность на государственной службе. Когда этот длинный список пожалованных местечек и слобод дошел до фельдмар­шала Румянцова, управлявшего в то время Малороссиею, то он позволил себе в своем всеподданнейшем докладе упомянуть, что в гетманских статьях нигде не написано, чтобы можно было отдавать города или местечки в частное владение. И что о деревнях и мельницах также сказано в тех же статьях, что они жалуются только за заслуги и войсковыми начальствами. На доклад Румянцева Екате­рина отвечала, что города и села эти пусты (?!) и что в политических и коммерческих видах лучше заводить но­вые (sic!)... и продолжала дарить, в видах политики и коммерции.

После первой щедрой раздачи, о которой мы выше упо­мянули, в рядах высшего дворянства пробудилось такое неодолимое чувство любостяжания, что за всякую службу и услугу требовалась непременно награда крепостными людь­ми - «деревушками».

Во главе просителей шли люди случайные, которым жаловались, не в пример другим, целые уезды: Орловы с 1762 по 1783 год получили 45,000 крестьян от импе­ратрицы в дар; Зубов два уезда, Россиенский и Шавельский, с 13,000 ревизских душ; Потемкин 37,000; Васильчиков 7000[3]; Завадовский 9800; Корсаков 4000; Ермолов 6000; Зорич 14,000.

Кроме этих первостатейных счастливцев были и другие, второстепенные любимцы, которые награждались столь же щедро: генерал-прокурор князь Вяземский приобрел 23,000 душ.  Светлейший князь Безбородко в конце царствования Екатерины имел 16,000 душ, соляные озера в Крыму, рыбные ловли на Каспийском море, и при Павле получил еще упраздненный город Дмитров Орловской губернии, с 12,000 душами; Чичагову пожаловано 3800; князю Салтыкову и Остерману но 6000; Румянцеву 5000; принцу Нассаускому 3000; Репнину 5000; Маркову 3700; Тутолмину 3000; Трощинскому 1.700; доктору Ротерсону 1600; Сакену 200.

Всего в царствование Екатерины роздано частным лицам 800,000 ревизских душ.

Наконец, при Павле Петровиче, система пожалований имений удержалась во всей своей силе. По записке, состав­ленной князем Куракиным, роздано при восшествии на престол 105 лицам 82,330 крестьян; при Павле начали также раздаваться обширные ненаселенные степи низовых губерний. Безбородко в придачу к своим громадным вотчинам получил 30,000 десятин в Воронежской губернии и 6000 душ на выбор (sic!) из казенных селений Тамбовской губернии, для переселения их на пожало­ванные земли. Камердинер государя, граф Кутайсов,  по­лучил в Моршанском уезде 24,606 десятин, в Курляндии 36,000 десятин, в Тамбовской губернии 5000 душ и рыбные ловли на Волге, приносившие дохода 500,000 рублей. Князю Куракину пожалованы в день коронования 4300 душ, по­том 20,000 десятин. В 1800 году роздано разным мелким чиновникам в Саратовской губернии 213,000 десятин.

Не забывались при этом и второстепенные секретари и письмоводители вельмож; по протекции Безбородко, его секретарь Трощинский получил 1700 душ; Бакунин 1474; князь Потемкин выпросил своему майордому и се­кретарю Попову 1800 душ; Безбородко - почт-директору Судиенко 597 душ, Милорадовичу 418 душ. Гатчинские пол­ковники были особенно взысканы щедротами монарха: Текутьеву пожаловано 4292 души в Тамбовской губернии и 15,000 десятин, Аракчееву Грузинская вотчина, в 4000 душ.

-----------------

Мы заключаем царствованием Павла эти скорбные листы расхищения народного богатства и закрепощения русских крестьян. Современник Екатерины, историк князь Щербатов, описывая эти бесстыдства, между прочим, повествует, что все эти знатные хищники, выстроив дворцы на наво­рованные деньги, имели обычай звать на новоселья свою дер­жавную покровительницу. И надписывали на триумфальных воротах своих домов библейские изречения, в роде: «твоя от твоих тебе приносимая», или чувствительные заявления: «щедротами Екатерины», забывая припомнить, пишет Щербатов, «и разорением России».

Другой свидетель конца екатерининского века и начала XIX, Державин описывает: «как близкие к государю люди, вскоре по вступлении на престол Павла Петровича, выпро­сили себе у него великое количество на выбор лучших  казенных земель, и для удовлетворения их правитель­ство отбирало у казенных крестьян все лишние земли сверх 8 десятин на душу»; эти новые владельцы часто распродавали отобранные у крестьян угодья тем же крестьянам по высоким ценам, от 300 до 500 рублей за десятину, и «когда эти хищники,- продолжает Державин - набили свои карманы, то исходатайствовали, будто бы из жалости к крестьянам, чтобы всех наделить 15 десяти­нами на душу; - тогда пошло притеснение владельцев, у которых начали отнимать не только примерные, но и писцовые земли».

Ссылаясь на эти отзывы, можно положительно заклю­чить, что всемилостивейшее обращение вольных казенных крестьян в крепостных сделалось во второй половине XVIII столетия главным способом обогащения в России. Заме­чательно, что лучшие люди из дворянства, действительно служившие царице и отечеству на поле брани и в советах, как-то: Репнин, Панин, Суворов были награждены меньше всех; и даже отказывались от наград: Репнин отказался от 3000 душ, пожалованных ему Екатериной; Панин, получив 4000 десятин в Белоруссии, уступил их трем своим секретарям; настоящий русский герой, Су­воров получил всего во всю свою жизнь один денежный подарок в 30,000 рублей и 4000 душ в Новгородской губернии.

Но таких бескорыстных служителей было немного, ка­зенные крестьяне и казенные земли разбирались нарасхват. По сведениям, которые мы могли собрать, и которые, раз­умеется, далеко не полны, в течении XVIII века приобретено было высочайшими  пожалованиями, до восшествия на престол Екатерины II, 389,195 душ, при  Екатерине около 800,000 душ и в царствование Павла 114,896 душ, приблизи­тельно 1.304,000 душ. Если принять в соображение, что народонаселение России в половине XVIII столетия было в 19 милл. жителей, а в 1858 г.- в 74 милл., то мы можем вывести пропорцию, какое число душ соответствовало в 1858 году этому вышеприведенному числу пожалованных крестьян, и выходит оно ровно 5.078,000 ревизских душ, т.е., что без малого половина крепостных людей происходят из источника всемилостивейшего по­жалования.

Из прежних княжеских и боярских родов очень немногие сохранили до XVIII столетия свою самостоятельность: Шереметевы, слывшие богачами, уже со времен Иоанна Грозного, Нарышкины, пожалованные царем Алексеем Михайловичем вотчинами с 88,000 крестьян, Салтыковы, Бу­турлины, Щербатовы и др.; к ним примкнули при Петре и после Петра несколько фамилий из торгового сословия, удалые промышленники Строгановы, Демидовы, нажившие свои состояния собственными трудами, - и только. Остальное знатное дворянство России по имущественным сво­им правам исходит большею частью в прямой линии от временщиков и людей случайных XVIII века, и все замечательные дворянские богатства нашего вре­мени проистекают из пожалований Елизаветы, Екатерины и Павла.

 

---

[1] В начале царствования Петра денежные и поместные оклады дво­рян были еще очень не велики: боярам и окольничим 200 рублей, столь­нику 100, стряпчему 80, а при верстании  поместьями против денежного жалованья полагалось за 1 рубль 5 четвертей в поле, а в двух по стольку же; всего 15 четвертей пашни (7 1/2 десятин). Боярский поместный оклад равнялся, поэтому 1500 десятинам, стольничий - 750 десятинам; с 1682 по 1711 год роздано было Петром 213 дворянам - 43,655 дворов и 838,960 десятин, на одного приходится 205 дворов в 1591 десятина.

 

[2] Юридически многие права крепостного владения не были вовсе определены даже и в позднейшее время, напр. вопрос о том - кто может владеть крепостными людьми?  В 1615 году запрещено было боярским людям брать служилые кабалы на вольных людей; несмотря на это в продолжении XVII и в начале XVIII века крепостные часто владели таковыми же крепостными людьми; в ссудных делах мы находим несколько исков помещичьих крестьян о крепостных своих жонках и девках; государствен­ные крестьяне подавали жалобы о побеге своих крепостных. Первая ревизия не разрешила вопроса: в 1730 году, московская губернская канцелярия доносит сенату, что многие боярские люди накупили и набрали в заклад лю­дей и крестьян. Из одного указа 1737 года видно, что ярославским купцам  дозволено было владеть крепостными и отдавать их за себя в рекруты. Инструкция ревизорам 1730 года позволяет писать крепостных за рядовыми солдатами и приказными. Закон 1746 года дозволяет отдавать приемышей и крепость попам, церковникам, купцам и разночинцам. При 2-й ревизии ока­залось в Нижнем-Новгороде у посадских людей 127 дворовых. Городу Смо­ленску разрешено было (1746 года) покупать людей без земли. <...>

[3] Автор этого сочинения считает себя вправе здесь заметить, что он не принадлежит к числу наследников своего счастливого однофамильца <...>