Протоиерей Георгий Городенцев в статье «Почему христианское общение имуществ не есть коммунизм», опубликованной 23.02.2011 на РНЛ, выдвинул против автора статьи и православных социалистов ряд обвинений. Выстраивает он их так: «Легко заметить два основных пункта ложного учения еретиков по этим предметам «исключения среднего»: во-первых, они стремятся доказать, что брак, имущества (собственность) или бегство от гонений - это само по себе зло и грех. Во-вторых, они хотят внушить нам ОБЯЗАТЕЛЬНОСТЬ воздержания от всего этого, т.е. ОБЯЗАТЕЛЬНОСТЬ воздержания от брака, имуществ (собственности) и бегства от гонений». Чуть далее о. Георгий выносит осуждающий вердикт: «...Вы духовные братья всех еретиков, использующих вышеуказанное «исключение среднего». - Затем он продолжает. - Однако перейдем от косвенных признаков последнего к основным. Как я уже сказал, их два. В нашем случае первый - это утверждение, что собственность, имущества, имения, богатство само по себе есть зло. Второй признак - это мнение, что общение имуществ по учению Христа является ОБЯЗАТЕЛЬНЫМ для всех православных христиан и следующий отсюда вывод, что это обобществление можно вводить и насильственно».
Относительно вывода о. Георгия о «насильственном обобществлении» сразу же заметим: это о. Георгий сделал такой вывод, автор же об этом нигде не говорит, и этот вывод вовсе ниоткуда не следует. Но об этом обстоятельнее в конце статьи.
Перейдем к доказательствам о. Георгия и Алексея Есикова (статьи последнего «Против Сомина»).
Аналогия не является доказательством
Поскольку соборного осуждения тех, кто выступал за обязательность для Церкви следовать тому установлению о собственности, что имело место в Новорожденной Церкви, нет, то о. Георгий (как и Алексей Есиков, но о последнем будет сказано ниже) прибег к аналогии для доказательства того, что это осуждение все-таки имело место. В связи с этим нам приходится напомнить протоиерею Георгию слова Михаила Васильевича Ломоносова по поводу аналогий: «...Уподобления не доказывают, а лишь объясняют доказанное». Доказательствами о. Георгий себя утруждать не стал, а сразу же прибег к уподоблениям, то есть аналогиям и именно аналогии выдал за доказательства. Но для того, чтобы пользоваться аналогиями, нужно соблюдать определенные правила, которые давно известны. Заглянем в Логический словарь Н. И. Кондакова (издание1971 года): «Умозаключение по аналогии - это такое умозаключение, в результате которого делается вывод о том, что исследуемый предмет, возможно, имеет еще один признак X, поскольку остальные известные нам признаки этого предмета сходны с признаками другого предмета, обладающего, кроме того, и признаком X. Короче говоря, умозаключение по аналогии - это логический вывод, в результате которого достигается знание о признаках одного предмета на основании знания того, что этот предмет имеет сходство с другими предметами». В статье так же читаем: «Но как бы ни было значительно найденное нами сходство признаков двух вещей, выводы в умозаключениях по аналогии всегда бывают только вероятны». И еще на один момент умозаключений по аналогии обращает внимание Кондаков: «При употреблении аналогии, предупреждал русский логик Л. Рутковский, нужна большая осторожность. «Лучшее средство против погрешностей аналогического умозаключения состоит в проверке основания, на котором оно утверждается. Поэтому нужно наблюдать, существенны ли и в каком количестве представляются сходные признаки между предметами, которые мы сближаем посредством аналогического умозаключения. Чем в большем числе существенных признаков сходны сравниваемые предметы, тем вероятнее их одинаковость и в других отношениях...».
Посмотрим какого рода аналогию выстраивает о. Георгий. Вот что он пишет: «По учению Св.Писания и Св.Предания все дела человеческие по отношению к нравственному закону делятся на три вида: сверхъестественные, естественные и противоестественные. Из них первые - похвальны у Бога и достойны Его награды; за вторые никто не получает награду, но и не подвергается наказанию; творящие же дела третьего рода не только не получат награду, но и будут наказаны. Например, есть три вида дел в отношении естественной способности человека к деторождению: 1) доброе девство или безбрачие, чаще всего достигаемое чрез монашество; 2) брак; 3) блуд. Здесь первое сверхъестественно, второе - естественно, третье - противоестественно. В отношении собственности сверхъестественно отречение от нее ради Христа; естественно иметь собственность без особо пристрастного отношения к ней; противоестественно - сребролюбие и все виды грехов с ним связанные. В отношении гонений на христиан сверхъестественно мученичество за Христа; естественно бегство от гонения ради сохранения веры при немощи человеческой; противоестественно - отпадение от веры. За блуд, сребролюбие, отпадение от христианской веры положено наказание, и если творящие сии дела не покаются, - наказание вечное. За брак, бегство от гонения из-за немощи, обладание имуществом человек не наказуется, но и не получит от Бога награду. За доброе безбрачие, отречение от имущества ради Христа, мученичество - он получает венец, тем более славный, чем больше подвиг, и сподобится Царства Небесного, если до конца в этом подвиге пребудет». Выстроив эти аналогии, о. Георгий далее приводит пример еретиков (гностиков), гнушающихся брака, за что они были осуждены Церковью, и делает вывод, что православный социализм должен быть отвергнут на основе «борьбы с «исключением среднего» (ИС)» : «Все это вышеупомянутое, свойственное еретикам, в избытке имеется и у наших «православных» социалистов...» В конце статьи о. Георгий еще раз накрепко «увязал» православный социализм с еретиками, отвергавшими брак, мясо, вино: «Что брак это грех?! Да, грех для тех, кто обещался Богу жить в чистом девстве или безбрачии, например, монахов. Для которых является грехом и личное обладание имуществами, если дан обет нестяжания; или употребление вина, если ими дан особый обет полного воздержания от него. Но совершенно очевидно, что эти цитаты не относятся к людям, живущим в миру, и не дававшим вышеупомянутые обеты; а если и относятся, то лишь в том смысле, что ненасильственно (т.е. без разрушения семей, экспроприаций, сухих законов и т.п.) зовут и мирян к высшему совершенству. А пытающийся навязать все это насильственно, руководствуясь «исключением среднего», попадает под прещение 51-го Правила святых апостолов: «Аще кто епископ, или пресвитер, или диакон, или вообще из священнаго чина, удаляется от брака, мяса и вина не ради подвига воздержания, но по причине гнушения (т.е. считает это само по себе злом - примеч. о. Георгия), забыв, что вся добра зело, и что Бог, созидая человека, мужа и жену сотворил их, и таким образом хуля клевещет на создание: или да исправится, или да будет извержен из священнаго чина, и отвержен от Церкве. Такожде и мирянин».
Правда, в конце статьи о. Георгий высказывает сожаление: «Жаль, что отцы не добавили к «браку, мясам и вину» еще «имущества и собственность» (не было, видно, в их время явных коммунистов), тогда бы и с нашими «православными» социалистами всем все было абсолютно ясно». И из концовки статьи становится понятным: главное доказательство о. Георгия - это аналогии, которые он выстроил. Но аналогии, как указывалось выше, не могут быть доказательствами. К тому же, применяя их, нужно следовать определенным правилам, проявляя «большую осторожность»: «нужно наблюдать, существенны ли и в каком количестве представляются сходные признаки между предметами, которые мы сближаем посредством аналогического умозаключения». Мы видим, что аналогии, которые предъявил о. Георгий и солидаризирующийся с ним Алексей Есиков, имеют цель не пояснить доказанное, поскольку его просто не существует, а подвести каноническую базу под осуждение сторонников православного социализма. Именно этот порок предъявленных аналогий не позволяет принять их.
Какое доказательство эти аналогии объясняют? Где доказательство того, что Церковь никогда не направляла своих чад на то, чтобы последовать примеру Новорожденной Церкви? Николай Сомин, а также автор статьи приводят из учения святых отцов в ранге учителей Церкви слова о том, что нравственная норма Новорожденной Церкви в отношении имений - это их общение. И эта норма имела место и в церквах, основанных Апостолом Павлом, хотя и прикрытое икономией, то есть наличием у христиан своих домов и имуществ: «Совершите же теперь самое дело, дабы, чего усердно желали, то и исполнено было по достатку. Ибо если есть усердие, то оно принимается смотря по тому, кто что имеет, а не по тому, чего не имеет. Не [требуется], чтобы другим [было] облегчение, а вам тяжесть, но чтобы была равномерность. Ныне ваш избыток в [восполнение] их недостатка; а после их избыток в [восполнение] вашего недостатка, чтобы была равномерность, как написано: кто собрал много, не имел лишнего; и кто мало, не имел недостатка (2Кор.8:11-15)». И такого рода порядок сохранялся, как говорит об это свидетельство Тертуллиана, по крайней мере до конца второго века. Алексей Есиков во второй статье «Против Сомина»[i] упоминает это свидетельство, хотя сразу же предваряет его своей точкой зрения: «Исторические источники подтверждают, что уже достаточно быстро после апостолов общение имуществ свелось к сбору пожертвований на нужды бедных членов церковной общины, без наличия общей кассы. Это указывает Тертуллиан в п. 39 своей «Апологии» (это рубеж 2-3 в.в.): «Если и есть у нас некоторое подобие денежного ящика, то он набирается не из почетных сумм, как бы из сумм религии, взятой на откуп. В наш ящик каждый в первый день месяца или когда хочет и если только может, делает небольшое подаяние. Ибо к этому никто не принуждает, но каждый приносит добровольно. Это есть как бы залог любви. Ибо деньги, собранные в этот ящик, тратятся не на пиры, не на попойки и не на неблагодарные харчевни, но на питание и погребение бедных, на мальчиков и девочек, лишившихся имущества и родителей, и на стариков уже домашних, также на потерпевших кораблекрушение и, если кто-либо находится в рудниках, или на островах, или под стражею, то и он делается воспитанником своего исповедания».
Очевидно, про такие порядки, - замечает далее Алексей Есиков, - нельзя сказать, что «никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее» (Деян. 4, 32), как в иерусалимской общине первохристиан. Заметим, что нечто близкое существует в Церкви и поныне, так что эта Традиция хранится не менее восемнадцати веков. Правда, чуть ниже пылкий в спорах Тертуллиан говорит, что христиане «братья по имуществу, которое» у язычников «почти прекращает братство». «Мы, соединяясь духовно, имеем общее имущество. У нас все нераздельно, кроме жен. В этом только мы не допускаем общения...» Однако, это настолько противоречит выше сказанному им же, что комментаторы полагают здесь сильное преувеличение. В разгаре полемики с язычниками апологет выдает «идеал за факт. Если бы у христиан его времени было общее имущество, то ему, конечно, не пришлось бы писать трактаты против женских украшений и одежд. Изысканное франтовство и роскошь едва ли может иметь место наряду с общением имуществ». Алексей Есиков видит здесь противоречие. Однако противоречия нет: это «некоторое подобие денежного ящика» и есть символ братства по имуществу. По всей видимости, Алексея Есикова и других смущает то, что Тертуллиан говорит о «небольшом подаянии». Разве не могло бы здесь ввести в соблазн кого-то из посторонних то, что подаяния были порою и очень большие? Но дело-то даже не в этом: где, из чего следует, что христиане вместе не вели какие-то дела, в том числе и торговые, что имущество их не было открыто друг для друга? Наоборот, то, что чуть ниже Тертуллиан говорит «мы, соединяясь духовно, имеем общее имущество. У нас все нераздельно, кроме жен» - и указывает именно на это. То есть это не противоречие, а правда жизни: для внешнего мира они живут раздельно, но дела и имущество имеют общие. Конечно, если и в Новорожденной Церкви имел место поступок Анании и Сапфиры, то и спустя более полутора столетий такого рода отступления имели место: кто-то начинал утаивать часть приобретенного, впадать в роскошь. Да, это общение было добровольным делом. Но добровольность не отменяет стремления к совершенству. Разве святость - это не добровольное дело? Но кто отменял обязанность христианина стремиться к ней? Или в наше время эта норма Церкви - устремление к святости - уже отменена и можно быть членом Церкви без такого устремления?
Камнем преткновения здесь, похоже, служит то, что после гонений на Новорожденную Церковь уже нет упоминаний о том, что устроение социальной жизни Церкви происходило по примеру, ей данному. Так давайте зададим себе вопрос, почему не было буквального устроения жизни по этой нравственной норме? Протоиерей Георгий Городенцев и Алексей Есиков утверждают, что главная причина состояла в том, что Церковь не приняла такого рода жительства как норму для всей Церкви. На наш взгляд, причина состояла в том, что это было препятствием для спасения язычников и нужна была икономия в целях домостроительства Божия. Но полемика с противниками православного социализма и необходимость пристальнее взглянуть на этот вопрос, выявила и следующую причину, доселе находящуюся в тени: гонения на христиан, которые развернулись в Римской империи, не позволяли широко и буквально повторять устроение жизни по примеру Новорожденной Церкви. Эту догадку подтверждает и то, что поначалу общежительные монастыри, где это устроение повторялось буквально, устраивались в местах уединенных, отдаленных, в пустынях и скалах. Если бы это устраивалось на виду всех людей, то как бы это упростило поиск христиан для гонителей. И уцелела ли бы тогда Церковь? Вот по этой причине, как нам представляется, буквальное следование устроению Новорожденной Церкви было в укрытых от враждебных глаз мира монастырях, а в миру, среди враждебного языческого окружения, общежитие было скрыто от глаз гонителей формальным наличием личного имущества. В таком случае никакого противоречия в свидетельстве Тертуллиана нет.
Сторонники православного социализма приводят конкретные аргументы в защиту своей точки зрения, выдвигают основательные догадки, но оппоненты не только игнорируют это, но и продолжают выдвигать аналогии вместо доказательств. И ладно бы просто аналогии, но выдвигаются аналогии с судебным уклоном, то есть аналогии канонического права. Осуществляется попытка подвести под сторонников православного социализма «каноническую статью», да еще такую, в которой имеет место обвинение в ереси.
Алексей Есиков в добротном труде «Св. Григорий Чудотворец еп. Неокесарийский и его «Каноническое послание» в современном церковно-правовом применении», где речь идет о «применении 8-го канона Григория Неокесарийского к власовцам и прочим коллаборационистам»[ii], показал неплохое знание канонического права Церкви. Но где, откуда он вынес ту мысль, что применять эти нормы можно без решения вопроса о том, что факт совершения деяния налицо, а в нашем случае без выяснения такого вопроса: было ли в действительности неприятие выбора Новорожденной Церкви как нормы в вопросе отдания предпочтения общей собственности, что без добросовестного выяснения всех обстоятельств дела, всех нюансов предмета, без привлечения мнения святых отцов в ранге учителей Церкви в принципе невозможно. Алексей Есиков обвиняет православных социалистов в монтанизме, усматривая его в «ригоризме» православных социалистов. Но при этом он тщательно избегает упоминания о монастырях, насельников которых тоже, если следовать логике Есикова, можно обвинять в ригоризме. Протоиерей Георгий Городенцев, видя в этом коренной порок всех обвинений против сторонников православного социализма, пытается обвинить их в том, что они будут призывать к насильственному обобществлению. Мы отрицаем такого рода обвинения и ведем речь лишь о необходимости следовать установлению Новорожденной Церкви. И этот призыв есть насилие?
Аналогия, поясняющая доказательства сторонников православного социализма
Хотелось бы еще раз призвать противников православного социализма отказаться от обвинительного уклона, от стремления любой ценой «подвести под статью» канонов сторонников православного социализма, и вернуться к поиску контраргументов и обсуждению аргументов сторонников православного социализма. А аргументы эти очень серьезные: учение святых отцов в ранге вселенских учителей святителей Василия Великого и Иоанна Златоуста, и других святых отцов в ранге учителей Церкви[iii]. Многие противники православного социализма ополчились на Сомина за слово климентизм. Это слово принадлежит автору этих строк, а не Сомину. До сих пор считал и считаю общепринятый взгляд по вопросу собственности не святоотеческим, а потому и настаиваю на применении в отношении этого взгляда слова климентизм. Почему? Дело в том, что святоотеческий взгляд на собственность отличается от взгляда на этот вопрос Климента Александрийского. Когда же взгляды Климента Александрийского, который не был канонизирован Церковью, по вопросам собственности ставятся выше или наравне со взглядами на этот вопрос святых отцов Церкви в ранге вселенских учителей, то такое положение дел иначе как климентизмом назвать нельзя: святоотеческий взгляд затмевается взглядом учителя богословия одной из поместных Церквей. Да, миру, многим богатым людям очень приятен взгляд на вопрос о собственности Климента Александрийского, который призывал понимать слова Христа «продай свое имение» прежде всего духовно, и очень не нравятся слова вселенского учителя святителя Василия Великого, сказавшего «собственность есть кража», или призыв другого вселенского учителя святителя Иоанна Златоуста к тому, чтобы организовать такой образ жизни, что имел место в Новорожденной Церкви. Но кто, где, когда обвинял их в ригоризме? И как можно давать слово и прислушиваться к Клименту Александрийскому, не причисленному к лику святых, а святых отцов да еще в ранге вселенских учителей Церкви игнорировать? И как это можно назвать иначе, чем климентизм?
Не Николай Сомин и Вячеслав Макарцев утверждают то, что Новорожденная Церковь отдала предпочтение общей собственности, об этом говорят вселенские учителя Церкви святители Василий Великий и Иоанн Златоуст вместе с другими святыми в ранге учителей Церкви. И к ним, в церковной истории, присоединяется немало богословов. И вот для пояснения уже ими, святыми отцами, доказанного вполне возможно применение аналогии. Вот такого рода аналогию мы и приведем. Она будет касаться брака.
Что такое брак? Вот как читаем об этом в Социальной Концепции Русской Православной Церкви[iv]: «Различие между полами есть особый дар Творца созданным Им людям. «И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их» (Быт. 1. 27). Будучи в равной степени носителями образа Божия и человеческого достоинства, мужчина и женщина созданы для целостного единения друг с другом в любви: «Потому оставит человек отца своего и мать свою, и прилепится к жене своей; и будут два одна плоть» (Быт. 2. 24). Воплощая изначальную волю Господа о творении, благословенный Им супружеский союз становится средством продолжения и умножения человеческого рода: «И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею» (Быт. 1. 28). Особенности полов не сводятся к различиям телесного устроения. Мужчина и женщина являют собой два различных образа существования в едином человечестве. Они нуждаются в общении и взаимном восполнении».
Чуть ниже читаем: «Особая внутренняя близость семьи и Церкви видна уже из того, что в Священном Писании Христос говорит о Себе как о женихе (Мф. 9. 15; 25. 1-13; Лк. 12. 35-36), а Церковь изображается в качестве Его жены и невесты (Еф. 5. 24; Откр. 21. 9)... святитель Иоанн Златоуст именует семью «малой церковью». «Скажу еще и то, - пишет святой отец, - что брак есть таинственное изображение Церкви».
Мы видим, что брак - это единение мужчины и женщины в союзе любви, благословленное Господом для продолжения человеческого рода. Естественно, что отрицание брака, хула на него - это вызов Творцу. И ни о каком пересмотре отношения к браку не может быть и речи. Аналогия здесь напрашивается совершенно иная, нежели та, посредством которой пытаются обвинить сторонников святоотеческого взгляда на собственность. Так вот, есть ли у Церкви что-то общее с такого рода брачным союзом? Конечно. И в выше цитированных словах из Основ Социальной Концепции Русской православной Церкви мы видим, что и Архиерейский Собор РПЦ находит «особую внутреннюю близость семьи и Церкви», то есть уподобление, аналогию. Заметим, не только мы видим эту аналогию, а Архиерейский Собор РПЦ в первую очередь. Имеются и сходные существенные признаки, которые допускают такого рода аналогию.
Во-первых, Церковь - это невеста Христа, «жена Агнца»: «Ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее, как и Господь Церковь, потому что мы члены тела Его, от плоти Его и от костей Его. Посему оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть. Тайна сия велика; я говорю по отношению ко Христу и к Церкви (Еф.5:29-32)». Размышляя над этими словами, святитель Лука (Войно-Ясенеций) восклицает: «Как возвеличивает апостол Павел брачный союз! Может ли быть более высокое уподобление брака, чем уподобление его союзу Христа и Церкви? Это вознесение на недосягаемую высоту святости брачных уз между мужчиной и женщиной. Господь возглавляет Церковь, как голова венчает наше тело, ибо в ней находится мозг, важнейший из всех органов нашего тела. От Христа, как от корня, питаются святыми Божественными соками все члены Церкви, - в Нем жизнь наша, потому и свята Церковь. И в браке от мужа, как от главы, исходит все лучшее, необходимое для процветания семьи».
Во-вторых (другой признак), сама Церковь есть единение любящих сердец, стремящихся к вечной жизни в Брачном Союзе с Богом.
В-третьих, Церковь и Христос «двое одна плоть».
В четвертых, Христос, как и муж, есть Глава этого Союза.
Таким образом, мы видим полную аналогию с браком мужа и жены в Союзе Любви Христа и Церкви. И когда мы говорим об отношении к собственности, то мы должны брать предмет исследования в аналогичном отношении. То есть каково отношение к собственности брачного союза, единого тела, в котором «два одна плоть»? У них, мужа и жены, собственность раздельная (в том числе поделенная на собственность руки, ноги, головы, туловища?) или же традиционно в христианском обществе она является общей? Всюду в христианском мире, поскольку муж и жена становятся одним телом, собственность у них общая. Конечно, есть и исключения из этого правила, особенно в наше апостасийное время. Но, заключая брачный союз, христиане, как правило, объединяют свое имущество, которое принадлежит им по праву, и делают его общим. И пользуются им сообща.
А каково должно быть отношение к собственности в том Брачном Союзе, о котором сказал Апостол Павел: «Ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее, как и Господь Церковь, потому что мы члены тела Его, от плоти Его и от костей Его»? Ответ мы находим в Писании, где об отношении к собственности в Новорожденной Церкви говорится так: «Все же верующие были вместе и имели все общее. И продавали имения и всякую собственность, и разделяли всем, смотря по нужде каждого (Деян.2:44,45»; «У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее (Деян.4:32)». То есть, как и в обыкновенном брачном союзе, в Новорожденной Церкви вся собственность была общей.
Святитель Иоанн Златоуст учит: «Если наши блага принадлежат общему Владыке, то они в равной степени составляют достояние и наших сорабов: что принадлежит Владыке, то принадлежит вообще всем... Посмотрите на строительство Божие. Он сотворил некоторые предметы общими для всех, чтобы хотя таким образом устыдить человеческий род: воздух, солнце, воду, землю, небо, море, свет, звезды - разделил между всеми поровну, как будто между братьями... и другое сделал Он общим: бани, города, площади, улицы. И заметь, что касается того, что принадлежит всем, не бывает ни малейшей распри, но все совершается мирно. Если же кто-нибудь покушается отнять что-либо и обратить в свою собственность, - говорит святитель Иоанн Златоуст, - то происходят распри, как будто вследствие того, что сама природа негодует, что в то время, когда Бог отовсюду собирает нас, мы с особым усердием стараемся разъединится между собою, отделиться друг от друга, образуя частные владения, и говорить эти холодные слова: «то твое, а это мое». Тогда возникают споры, тогда огорчения. А где нет ничего подобного, там ни споры, ни распри не возникают. Следовательно, для нас предназначено скорее общее, чем отдельное, владение вещами, и оно более согласно с самой природой...», - заключает святитель.
Мы знаем, что Церковь - тело Христа: «Чаша благословения, которую благословляем, не есть ли приобщение Крови Христовой? Хлеб, который преломляем, не есть ли приобщение Тела Христова? Один хлеб, и мы многие одно тело; ибо все причащаемся от одного хлеба (1Кор.10:16,17)». Толкуя эти слова Апостола Павла, Иоанн Златоуст спрашивает: «... что есть Хлеб?, - и отвечает, - Тело Христово. Кем же становятся причащающиеся? - Телом Христовым. Не многими телами, но одним Телом. Ибо как хлеб объединяется из многих зерен, так что нигде не видно зерен, но все является одним, и не видно их различие в соединении, так и все мы соединяемся во Христе друг с другом». Именно такого рода единение, по словам святителя, подтолкнуло христиан Новорожденной Церкви к общей собственности: «Смотри какой тотчас успех: не в молитвах только общение и не в учении, но и в жизни!», - восклицает он на слова «все у них было общее».
Иоанн Златоуст считал следование этому установлению Новорожденной Церкви и самой эффективной миссионерской политикой Церкви: «И какая бы была благодать! - восклицал Иоанн Златоуст, - Если тогда, когда не было верных, кроме лишь трех и пяти тысяч, когда все по всей Вселенной были врагами веры, когда ниоткуда не ожидали утешения, они столь смело приступили к этому делу, то не тем ли более это возможно теперь, когда, по благодати Божией, везде по Вселенной пребывают верные? И остался ли бы тогда кто язычником? Я, по крайней мере, думаю, никто: таким образом, мы всех склонили бы и привлекли бы к себе. Впрочем, если пойдем этим путем, то уповаю на Бога, будет и это. Только послушайтесь меня, и устроим дела таким порядком; и если Бог продлит жизнь, то, я уверен, мы скоро будем вести такой образ жизни». Православный богослов Феликс Карелин замечает по поводу слова «скоро»: «Ясно, что призыв Златоуста был обращен не только к современникам, но и в Историю. И потому мы не станем укорять его за слово "скоро". Апостолы тоже говорили: "скоро"! Онтологическую близость грядущего события люди религиозного опыта часто склонны были воспринимать как близость хронологическую»[v].
Таким образом, мы видим, что в Новорожденной Церкви, которая была одно тело с Христом, и Главой которой был Христос, все было общее. Как и в природе. И это естественно. Раз Церковь находится в Брачном Союзе с Христом, то все, что принадлежит христианам, становится собственностью и Главы Церкви, то есть Христа. Если в этом Брачном Союзе мы будем убеждать себя в том, что «вот это - мое», а не Христа, то как мы будем оправдываться на Суде? Разве Христос как Жених не заинтересован в том, чтобы ни одна «клеточка» тела не была ущемлена каким-то образом? Разве не властен Он устраивать все так, чтобы никто ни в чем не имел нужды? И это осуществлялось в Новорожденной Церкви не отказом от собственности, не отвержением ее, а передачей своего в общую собственность. А уж Христос через Утешителя посредством диаконов распределял ее таким образом, чтобы имущественное неравенство и нужда ушли из Церкви. Если же у Церкви одна «нога» будет одетой, а другая разутой, одни «клетки» тела питаться, а другие страдать от недостатка питания, если на теле Церкви появляются социальные язвы, а лечения их нет, то не искушаем ли мы Бога таким образом?
Общежительные монастыри не просто стали хранителями этой нормы, но и наглядным свидетельством того, какой желает Бог видеть Церковь в Брачном Союзе, каково должно быть отношение к собственности внутри Церкви - тела Христа.
Протоиерей Георгий Городенцев пытается обвинить православных социалистов в том, что они гнушаются собственностью, отвергают ее. Но разве отдание предпочтения общей собственности - это гнушаться собственностью вообще? Разве общая собственность перестает быть собственностью? Нет, конечно же: она становится принадлежностью всех. Разве слияние собственности жены и мужа в браке уничтожает собственность? Нет, конечно же: она становится их общей собственностью. Гнушаются личной собственностью муж и жена, объединяя ее в общую собственность? Ответ же очевиден, очевидны и ошибки о. Георгия Городенцева: во-первых, он не привел никаких доказательств того, что православный социализм ересь, во-вторых, пытаясь выдать аналогию за доказательство, неверно подобрал ее, подогнав под аналогию церковного права, в-третьих, отдание предпочтения общей собственности он выдает за отказ от собственности вообще.
о. Георгий совершенно верно замечает, что пример монахов общежительных монастырей «зовет и мирян к высшему совершенству». Но в Церкви помимо этого призыва среди мирян действует еще механизм: с правдой и благотворением оказывать помощь нуждающимся, в первую очередь братьям по вере. То есть в Церкви постоянно происходит процесс обобществления, поскольку щедрая милостыня - это, по сути, передача в общую собственность и распределение внутри Церкви по тому правилу, что установлено в Новорожденной Церкви: «И продавали имения и всякую собственность, и разделяли всем, смотря по нужде каждого (Деян.2:45)». Да, Церковь не требует с сегодня на завтра отдать все свое в общую собственность. И причина этого понятна: Бог желает всем спасения, человек не сразу хочет «новое вино», а потому-то здесь и имеет место икономия, поскольку «меха старые». Но это не значит, что отвергается то установление об общей собственности, что имело место в Новорожденной Вселенской Церкви. Оно продолжает действовать, но уже через механизм обильного благотворения с правдою. Христианин всегда призывается помнить, что и нуждающимся братьям принадлежит то, чем он владеет. Когда свое христианин считает принадлежащим братьям своим во Христе, то здесь начинается поворот к «высшему совершенству». Когда такого рода убеждения нет, человек прилепляется к собственности, и уже не распоряжается ею по милости Божией, а захватывает ее, отчуждает от Божией собственности в Браке Христа и Церкви.
Православный социализм исключает насилие
Полгода тому назад в разделе «Круглый стол» сайта «Христианский социализм как русская идея» была выложена реплика автора статьи[vi] по поводу того, как строить православный социализм. Повторим ее в этой статье и несколько уточним вопросы, в ней поднимаемые.
Многие противники православного социализма задают вопрос: «КАК во «вражеском» либерально-капиталистическом окружении, без революционных катаклизмов (весь мир насилья мы разрушим, до основанья, а затем...), строить это здание», то есть здание православного социализма? Николай Владимирович Сомин искренне отвечает: «Не знаю». Автор же этих строк убежден, что на этот вопрос ответила новейшая история России: строить православный социализм в России возможно лишь посредством демократической системы, подобной расстрелянному беззаконником Ельциным Верховному Совету, Съезду Народных Депутатов. Многие, вероятнее всего, с этим не согласятся, но и все же постараемся высказать аргументы на этот счет.
Во-первых, что касается самого принципа демократии, то есть народовластия. По странному стечению обстоятельств (большею частью связанному, на наш взгляд, с цезарепапизмом) у значительной части православных довольно негативное отношение к народовластию. Они считают, что ничего близкого к этому в учении Христа, в Церкви нет: всюду жесткое иерархическое начало и слепое повиновение... Но так ли это на самом деле? Давайте обратимся ко Христу: «Иисус же, подозвав их, сказал: вы знаете, что князья народов господствуют над ними, и вельможи властвуют ими; но между вами да не будет так: а кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою; и кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом; так как Сын Человеческий не [для того] пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих (Матф.20:25-28)». И далее: «А вы не называйтесь учителями, ибо один у вас Учитель - Христос, все же вы - братья; и отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах; и не называйтесь наставниками, ибо один у вас Наставник - Христос. Больший из вас да будет вам слуга: ибо, кто возвышает себя, тот унижен будет, а кто унижает себя, тот возвысится (Матф.23:8-12)». Здесь часто возражают таким образом: это, мол, он сказал лишь апостолам, а потому это лишь к ним и к их приемникам и относится, а не ко всем христианам. Но такого рода возражение легко отводится: здесь, в первой цитате, Христос прямо говорит: «Сын Человеческий не [для того] пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих». Если уж Сам Христос пришел для того, «чтобы послужить» и ставит Себя в пример, то совершенно очевидно, что здесь дается принцип построения общества: «большие» в христианском обществе - это слуги, рабы общества. А все люди в христианском обществе между собою братья. И посмотрите: Христос противопоставляет такую систему той, что существует в миру: «князья народов господствуют над ними, и вельможи властвуют ими».
Второй момент. На взгляд автора статьи, совершенно не случайно зарождение в христианском мире различных форм демократии: собрания, коммуны, парламенты, советы... Да, зачатки демократии были и в Древнем мире, но они, как представляется, рухнули под натиском апостасии ветхозаветного времени. И в западной Европе они появляются уже после того, как западные христианские народы впали, по Феликсу Карелину, в евхаристический кризис[vii]. Думается, что демократия была попыткой преодолеть последствия этого кризиса или, по крайней мере, попыткой затормозить этот процесс. И это, пожалуй, естественно в ситуации, когда князья Церкви отстраняются от участия в общественно-политическом процессе или начинают поддерживать одну социальную группу общества. Другое дело, что далее происходил перехват инициативы в демократическом процессе денежных мешков. Но в любом случае мы не можем отвергать тот факт, что новое рождение демократии произошло в христианском мире. Можно говорить о том, что западная демократия - это ущербная соборность. Но отрицать причастность христианства к новому рождению демократии, думается, невозможно. Это же касается и России.
Россия отвергла слепое копирование западной демократии: процесс создания буржуазного парламента в начале позапрошлого века был прерван появлением советов, которые воплотили в себе традиционные формы русской демократии, непосредственно связанные с православным пониманием соборности. Но поскольку от «того, что в мире» не так-то просто освободиться, довольно быстро советы были подмяты «советской монархией» и их демократический потенциал угас. Возрождение произошло в 1990 году, когда были избраны новые высшие законодательные органы власти: Съезд Народных Депутатов и Верховный Совет.
Здесь мы не можем не отметить проблему закона. Закон, его «торжество» - это случайность для христианского общества или закономерность? Представляется, что закономерность, ибо сказано Христом: «Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить. Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни одна иота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все (Матф.5:17,18)». Неверно, на взгляд автора статьи, представлять дело так, что законы государства не имеют никакого отношения к законам религиозным, к заповедям, данным Богом: имеют и самое прямое. Законы государства, большей частью, это попытка общества конкретизировать, сделать видимою волю Всевышнего или ( во времена апостасии) князя мира сего. И именно здесь, в законотворчестве через посредство демократии, на взгляд автора, может быть прорыв в православный социализм. Становясь посредством активного участия мирян ядром законотворческого процесса, Церковь получает реальную возможность всей своей полнотой воздействовать на общество в плане его движения в сторону переустройства мира на христианских началах. Это тот самый путь без революций, без войн, без «великих потрясений», без гулагов и тюремных застенков.
Конечно, не может быть сброшен со счетов и монархический опыт России. Без прочного единовластия в области управления политикой, экономикой, в сфере исполнения законов не может быть крепкого государства. Сегодня Белоруссия, как представляется, наглядно демонстрирует пример, каким образом личность правителя-самодержца (Александра Лукашенко) оказывает влияние на все стороны жизни страны и общества. И здесь, пожалуй, наиболее подходящим для утверждения такой формы правления будет подобие соборной или советской (в зависимости от того, какой будет орган верховной власти) монархии: Федеральное Собрание или Верховный Совет избирает пожизненно на должность главы государства достойного политика. После его смерти (а также достижении им предельно допустимого возраста или в следствии болезни) происходит избрание нового главы государства. При этом, если кандидат на этот пост будет православным и на то будет воля большей части народа, ничто не мешает иерархам Церкви сослужить молебен по этому поводу, который называется чином Священного Коронования Русских Царей: если Церковь венчает лишь те браки, что зарегистрированы гражданскими властями, то почему бы и здесь не поступить аналогичным образом и не сочетать Церковь и властителя узами правды? Думается, что против этого не будут возражать и мусульмане России.
Да, Россия - страна неоднородная в религиозном плане: около 15% ее населения - принадлежат миру ислама, около 10% - старообрядческому миру Белокриницкого согласия и беспоповцам (эти две группы весьма условно можно назвать православными, поскольку они не имеют законного священства, а потому имеют протестантский характер)[viii]. Естественно, если принимать во внимание закономерность, выявленную Феликсом Карелиным[ix] , нужно будет признать, что тяга мусульманского и старообрядческого мира к православному социализму будет незначительной, а вот к миру буржуазному довольно отчетливо выраженной. Да и среди православных очень большой процент тех, кто не приемлет социализм ни в каком виде. Но мы живем в одной стране, у нас одна Родина, а потому не учитывать духовный фундамент ислама и старообрядчества, а также наличие тяготеющих к экономике либерализма православных, не говоря уж о людях, безразличных к религии, мы не можем. Нет здесь ни в какой форме место насилию. Поэтому вопрос никак не может стоять таким образом: насильственное навязывание экономического устройства большинством или активным меньшинством, как это произошло в «лихие девяностые», то есть во времена Либеральной революции, когда была экспроприирована народная собственность и силой навязан капиталистический образ жизни, в результате чего десятки миллионов людей были брошены в нищету. Через законотворческий орган можно и нужно создать условия для развития не только капиталистических предприятий, что уже есть сегодня, но и православных социалистических, используя китайскую формулу: «одна страна - две системы».
Какие ошибки были допущены при строительстве советского социализма и социализма православного (имеется в виду опыт создания Николаем Николаевичем Неплюевым Крестовоздвиженского Трудового Братства[x])? Первая и роковая - это насильственное насаждение новых форм экономической жизни. В Трудовом Братстве Неплюева это выразилось в том, что братчики большей частью набирались из выпускников Неплюевской школы, с детства оторванных от своих родителей, то есть не по своей воле попавших в школу. Неудивительно, что Трудовое Братство Неплюева через какое-то время постиг кризис: многие братчики захотели вернуться в мир.
Вторая ошибка заключалась в том, что ни социалистические предприятия, ни трудовые братства по типу неплюевского не мыслились как единый организм. Они всегда ориентировались в первую очередь на выгоду для себя. И это неудивительно, потому что не был решен главный вопрос, какой прибыли искать в первую очередь, а что должно прилагаться: приумножения любви или приумножения богатства? Совершенно очевидно, что в советском социалистическом обществе, отвергнувшем Христа, такого рода вопрос не мог быть решен в принципе: лишь православию доступны пути его решения. Если искать приумножения любви, к которой богатство лишь прилагается , то только Евхаристия ориентирует нас на такое экономическое устройство, при котором мы становимся единым телом, поскольку причащаемся мы от одного Тела и одной Крови Христа Владыки. Если же искать в первую очередь приумножения богатства, то нечего изобретать велосипед: протестанты полтысячи лет тому назад изобрели капитализм, который делает это очень эффективно и главным действующим лицом такого экономического устройства является «экономический атом», то есть индивидуум. Но при этом в обществе катастрофически снижается уровень любви, потому что зависимость здесь очень жесткая: «Чем больше у тебя богатства, тем меньше в тебе любви», - учит святитель Василий Великий. Только лишь когда богатство становится не «моим», а «нашим», оно не является препятствием для возрастания любви, но, наоборот, способствует ее возрастанию.
Сегодня не может быть и речи о насильственном насаждении любого социализма, тем более православного. Беда протоиерея Георгия Городенцева заключается в том, что он, проживая на Украине, не знает политических реалий современного российского общества. Даже Коммунистическая партия Российской Федерации не допускает в принципе насилие при строительстве социализма. Она рассматривает это как очень длительный процесс убеждения и воспитания, и ведет речь, в основном, лишь об усилении роли государства в экономической жизни общества. В таком ключе КПРФ говорит о национализации стратегических отраслей экономики, природных богатств. Этот инструмент, к слову, в кризисных ситуациях активно используют и западные страны. Но КПРФ и речи не ведет о массовой экспроприации, наоборот, в Программе этой партии[xi] четко указано: «создать условия для развития малого и среднего предпринимательства». И это не дешевая демагогия: среди членов КПРФ не мало предпринимателей. И если даже КПРФ не планирует никаких актов насилия в отношении предпринимателей, то как можно подозревать в этом православных социалистов: они гораздо глубже коммунистов понимают, что насилием на Земле нельзя насадить ничего доброго.
Но православные социалисты понимают и то, что лишь посредством действующего православного социализма только и возможна сегодня проповедь христианства (православного, естественно) в мире. К этому когда-то призывал верующих святитель Иоанн Златоуст. Люди далеко не так наивны, как это порою видится: только лишь плоды жизни во Христе, видимые в общественном и социальном устройстве, могут их убедить последовать за Христом. Что для них прекрасные слова, если они видят и знают, что Россия является поставщиком живых тел для борделей Европы и Азии, что в ней миллионы нищих, роящихся в помойках, бездомных, ночующих в теплотрассах, что расхождение между доходами самых бедных и самых богатых самое большое в мире, что алкоголизм стал национальным бедствием...
Всякие попытки обвинить православных социалистов в том, что они когда-то придут к неизбежности применять насилие, не имеют под собой никаких оснований, потому что создание Православного Всероссийского Трудового Братства мыслится ими как дело сугубо добровольное. Православный социализм - это желание части православных, с благословения священноначалия Церкви, организовать социально-экономическую жизнь по примеру Новорожденной Церкви и общежительных монастырей на фундаменте общей собственности, не отказываясь при этом от брака, вина и мяса и не разрушая семью.
I. Против Сомина http://ruskline.ru/analitika/2011/02/25/protiv_somina/
II. Св. Григорий Чудотворец еп. Неокесарийский и его «Каноническое послание» в современном церковно-правовом применении
III. Смотрите статьи Н. Сомина на РНЛ, а также статью В. Макарцева «Иерусалимская община или Новорожденная Церковь?»
IV. Основы социальной концепции Русской Православной Церкви
V. Ф. В. Карелин Теологический Манифест
VI. Дополнение к диалогу Николай Сомин - Борис Марушко
VII. Дополнение к диалогу Николай Сомин - Борис Марушко
VIII. Смотрите статью автора «По следам трех коней Апокалипсиса»
IX. Ф. В. Карелин Теологический Манифест
X. Н.Н. Неплюев
XI. Программа КПРФ
