Против Сомина

Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот это новое; но это было уже в веках, бывших прежде нас.

Еккл. 1,10

В своей предыдущей публикации «Неомонтанизм православных социалистов» автор этих строк попытался увязать религиозные воззрения современных теоретиков «православного социализма» (далее для краткости - ПС) со взглядами древних монтанистов. Это делалось для того, чтобы показать всю опасность их идей. Увы, не сработало, то есть не убедило их главного идеолога Н.В.Сомина и иже с ним, судя по комментариям на форуме РНЛ. Единственное разумное оправдание этого может быть в том, что писалась та заметка кратко, больше намеками. Похоже, требуется более доходчивое изложение, поэтому попробуем еще раз. При этом возникает некая загруженность текста ссылками, за что автор заранее просит прощения у читателей. Честно говоря, делается все это больше для душевного блага неопределившихся еще сторонних наблюдателей спора, чем для самих адептов ПС, коих можно считать почти безнадежными для вразумления.

В первой части будем говорить о древних корнях и исторических аналогах ПС. При этом автору хотелось бы оправдать слова русского богослова 19 в. Иванцова-Платонова, что «изучение древних ересей и расколов имеет для нас не одно историческое значение..., но представляет вместе с тем интерес более живой и близкий нашему времени - научный и даже практический»[1].

Монтанизм жив

Почему монтанизм и зачем залезать так далеко в древность? Чтобы ответить на это, нужно начать с краткой характеристики сути ПС. На первый взгляд ее апологеты предстают этакими благородными мечтателями, которые ратуют за народное счастье и ищут средства против упадка христианских нравов. Для этого опорой служат апелляция к общинному опыту первохристиан и высоким нравственным идеям свт. Иоанна Златоуста. Но потом по мере ознакомления с предлагаемым, возникает понимание, что эта благая дорога ведет не туда, что всего-то предлагается отмена частной собственности на средства производства - вещь, набившая оскомину совсем недавно. Но для этого провозглашается неизбежный разрыв с традицией Церкви и обосновывается правый уклон в церковном нравоучении. Вот что пишет Сомин: «Ныне наша Православная Церковь воистину являет пример, когда левая рука не знает, что делает правая: правой рукой она сеет слово Божие, а левой - через «климентистскую» доктрину, - освящает безблагодатное общество мамонопоклонников. В этой ситуации особая ответственность ложится на церковных лидеров, на священство, на наших прекрасных и добрых батюшек. Хочется их призвать к более внимательному рассмотрению имущественного учения Церкви. И тогда станет ясно, что «климентизм» идет против Евангелия и святых отец. Но он до сих пор проповедуется с церковных амвонов, ему учат студентов Академий и Семинарий, им пронизана вся практика Церкви. Господь долготерпит, но ведь - не до бесконечности же. И боязно становится за всех, ведением или неведением поддерживающих «климентизм»: как бы не оправдалось на них пророчество «Многие же будут первые последними», - пророчество, завершающее эпизод с богатым юношей»[2]. Призыв к коррекции Предания в части «имущественного учения» налицо. Это как минимум раскол. Но, несмотря на то, что догматику Православия адепты ПС не затрагивают, и в вероучительной области за исключением хилиазма у них все традиционно, все же это более чем раскол. Это ересь.

С тем, что это ересь, согласен целый ряд участников форума РНЛ, это важно отметить. Раз это для нас ересь, то надо опознать ее и выявить ее «родословную». При этом необходимо обращение к самим истокам. «Прежде всего древнейшие секты, независимо от частных пунктов вероучения и нравоучения, со стороны общих начал и характера представляют, так сказать, основные типы, первоначальные образцы, по которым стали образовываться позднейшие секты... В самом деле, несмотря на великое множество разных сект, появлявшихся в христианстве... и не перестающих появляться до настоящего времени, все эти секты по существенным чертам их характера и направления нетрудно подвести под несколько основных типов и разрядов; и для всех этих типов сектантства найдутся вполне характерные представители в древнейших сектах первых веков христианства»[3].

Анализируя известные «первоначальные образцы», трудно не прейти к выводу, что идеи Сомина это потомки монтанизма. Именно эта ересь среди основных древних течений затрагивала только нравоучение, не касаясь почти вероучения, кроме хилиазма. Именно она была атакой справа на традицию Церкви под ригористическим флагом. А для обоснования такой атаки вводился феномен «нового пророчества». Это все есть и у Сомина, причем его «новым пророчеством» служит уничтожающая критика «климентизма» и «новое» прочтение Евангелия через свт. Иоанна Златоуста.

Таким образом, согласно с общей идеей Иванцова-Платонова, и монтанизм, это достаточно оригинальное течение древности, имеет свое продолжение, поскольку воспроизводится именно его специфика. Монтанизм не считают мертвым наряду со мной, грешным, и более авторитетные для Церкви авторы. Так, крупный богослов русского православного зарубежья архим. Киприан (Керн) в курсе патрологии, разбирая взгляды выдающегося церковного апологета, а позже чистого монтаниста Тертуллиана, пишет: «Монтанизм Тертуллиана - явление очень интересное в истории христианской мысли; замечательное тем более потому, что оно может послужить ярким примером для развития известного направления религиозной психологии. Монтанизм вовсе не есть только эпизод второго и третьего века нашей церковной истории. Прекратив свое существование как таковой, он, однако, не умирал в истории религиозных движений. Отклики его можно найти и значительно позже. Можно говорить, что монтанизм умеет затрагивать очень распространенные настроения религиозной психологии и играть на известных струнах с большим успехом. Благодаря этому он легко находит себе сторонников и последователей»[4].

Поэтому не будем спешить с выводом, что монтанизм совсем уж «ни сном, ни духом» при оценке сути ПС. Хотя бы косвенно он обнаруживает себя уже тем, что Сомин опирается на цитаты монтаниста Тертуллиана, причем именно в нравственном богословии[5]. И при этом не столь важно, в какой период эволюции воззрений последнего (домонтанистический, полумонтанистический или монтанистический) были высказаны эти мысли. Как писал сам их автор, «в поведении или произведении любого лжеучителя до его отпадения от церкви всегда можно усмотреть зародыш его будущего отпадения. Некоторые умственные и нравственные предрасположения приводят его наконец к печальному концу...»[6] К сожалению, эти слова Тертуллиана сбылись на нем самом. Причем его отпадение обозначилось с несогласия в такой мелочи обряда, как непокрытие голов в храме незамужними (не вполне ясно то удивление, которое вызвала эта тема у некоторых читателей предыдущей публикации). Искренне не хотелось бы, чтобы подобное отпадение постигло адептов ПС, тем более, что вопрос они ставят более существенный. Это вопрос об общности имений.

Здесь, как ни странно, тоже есть точки пересечения монтанизма и ПС. Хотя В.В.Болотов и другие историки русской школы не упоминают об этом, некоторые западные церковные историки прямо ассоциируют эту ересь и общность имуществ. Так, маститый католический историк аббат Дюшен (переведенный в России перед революцией) пишет о древнем монтанизме: «В некоторых местностях, совершенно охваченных движением, христианское население покидало свое местожительство. В лихорадочном ожидании последнего дня не могло быть речи об отчизне, семье, земных удобствах. Браки расторгались, соблюдалось общее пользование имуществом (выделено А.Е.) и строжайший аскетизм»[7]. Это, согласитесь, уже много ближе к теме ПС.

Итак, для закрепления повторим все отличительные черты монтанизма: согласие с Церковью в вероучении (часто из-за отсутствия интереса к нему), «новое пророчество» и законническое (буквальное) прочтение Евангелия, практическая направленность учения и нравственный ригоризм, хилиазм и ожидание скорой Парусии, отрицание церковной традиции и противопоставление себя церковному большинству в нравственном плане, своя отдельная иерархия, номизм (строгая регламентация нравственных предписаний). Конкретное несогласие с традицией имелось по известному ряду вопросов, включая, возможно, и тему общности имений. Учитывая это, представляется допустимым назвать взгляды Сомина неомонтанизмом, поскольку уж точно некоторые существенные черты копируются. Но более того, «кроме сходства в общем характере и направлении, позднейшие секты представляют немало сходного с древнейшими и в частных пунктах вероучения и нравоучения»[8]. Взять хотя бы соминский хилиазм.

Достаточно понятна причина оживления неомонтанизма. Многие на форуме РНЛ отмечали, что объективно конструкция ПС слишком востребована в условиях нашего настоящего момента, чтобы «играть на известных струнах с большим успехом». С одной стороны, в Церковь влились большие массы бывших адептов советского атеистического социализма, включая и многих фактически нераскаянных. С другой стороны, в обществе растет авторитет освобожденной от уз госатеизма Церкви, при том, что воцерковленных ее членов катастрофически мало. Ну и сама действительность нашей жизни при всем этом оставляет желать много лучшего. В этих условиях ПС появляется именно как феномен религиозной психологии, в смысле оценки архим. Киприана (Керна). Если дать ему овладеть умами многих неофитов, будет, очевидно, реально большая трагедия. Может оказаться так, что согласие в одних только догматах при сломе части Предания заведет далеко от царского пути, подготовив переиздание тоталитаризма в религиозной упаковке.

Для доказательства пагубности неомонтанизма есть один оригинальный аргумент, который может выглядеть довольно спорным, но все же хочется его изложить. Как известно, среди поместных церквей Востока наиболее сильно была поражена ересью монтанизма Фиатира. Более ста лет город был полностью в руках сектантов. Но Фиатира знакома нам и как одна из семи церквей Апокалипсиса. Более того, именно в обращении к Ангелу Фиатирской церкви в Откровении говорится о лжепророчице (Иезавели), что может соотноситься как раз с монтанизмом. Как известно, «пророчицы» Прискилла и Максимилла наряду с самим Монтаном были главными действующими лицами в первоначальной истории секты. Итак, если не сама «Иезавель» (в предположении, что она могла быть современницей Откровения), то ее близкие преемники могут быть понимаемы как пророчицы монтанистов. Дешифровав таким образом этот символ тайнописи Откровения, можем отнести на счет монтанизма и те слова, которые говорятся в Откр. 2, 20-23 о лжепророчице и ее детях, под которыми можно понимать последователей лжеучения. В частности, Господь открывает будущее: «Вот, я повергаю ее на одр и любодействующих с нею в великую скорбь, если не покаются в делах своих. И детей ее поражу смертью...» Не одной другой церкви Апокалипсиса не сказано столь страшных слов о поражении смертью части общины. Нет ли здесь божественной оценки пагубности лжеучения нравственных ригористов, «вводящих в заблуждение рабов» Божиих?

Кстати говоря, святые отцы отмечали, что уклон вправо от царского среднего пути христиан даже опаснее, чем влево. Прп. Иоанн Кассиан так пишет об этом в контексте аскетической практики: «Итак, всей силой и со всей тщательностью мы должны стараться смирением приобрести себе благой дар рассудительности, которая может сохранить нас невредимыми от чрезмерности с обеих сторон. Ибо, как говорят отцы, крайности с той и другой стороны одинаково вредны... неумеренное воздержание вреднее пресыщения, потому что при содействии раскаяния можно от последнего перейти к правильному рассуждению, а от первого нельзя»[9]. Перенося эту мысль на область нравоучения, можно утверждать, что ригористические критики справа церковного Предания неспособны к покаянию. Пример русских староверов 17 в. или византийских монтанистов 8в., которые шли на самосожжение ради своего ригоризма, действительно это подтверждает (как и то, с какой неуравновешенностью ведутся споры на форуме РНЛ иными адептами ПС). Но оставим пока на время эту тему, имеющую отношение к сущности учения ПС.

Предтечи ПС

Как должно быть известно приверженцам ПС, в мировой истории они не являются, мягко говоря, первопроходцами. Кроме существовавшего еще недавно в России и части Европы (в виде как учения, так и его практической реализации) атеистического социализма с его известными источниками в области теории, в Западной и Центральной Европе в разное время были доктрины и практические социальные течения теистического социализма. Точнее это было бы назвать выходом наружу постоянно существующего некоего тайного религиозного течения. Как пишет акад. И.Р.Шафаревич, «возникает поражающая воображение картина движения, которое длилось полтора тысячелетия вопреки преследованиям господствующей церкви и светских властей»[10]. По этому фундаментальному исследованию социализма, блестяще сделанному Шафаревичем в трудных условиях ограниченного доступа к источникам в СССР, мы можем проследить путь теистического социализма в истории. Удобнее рассматривать хронологию в обратном порядке, т.е. вглубь веков.

Тогда начать следует со средневековых западноевропейских христианских течений. Это секты анабаптистов 16-17 в.в. в Германии, Швейцарии, Англии. Табориты 15 в., амальрикане и «свободные духи» 13-14 в.в., далее катары 11-13 в.в. Их предшественниками были болгарские богомилы 10 в., тем предшествовали павликиане 4-9 в.в. Таким образом, мы приходим к временам, когда монтанизм определенно имел силу (напомню, он был запрещен в Византии лишь в 8 в.). Шафаревич указывает, что «очень схематично можно разделить все средневековые ереси на три группы: 1) «манихейские» ереси - катары, альбигойцы и петробрузиане (с XI по XIV век), 2) «пантеистические» ереси: амальрикане, ортлибарии, братья и сестры свободного духа, адамиты, апостольские братья и примыкавшие к ним группы беггардов и бегинок (с XII по XV) и 3) ереси, задолго до Реформации, развивавшие идеи, близкие к протестантизму, вальденсы, анабаптисты, моравские братья (с XII по XVII)»[11].

При этом важно отметить: «то, что внешне особенно, создает впечатление пестроты сект, - многообразие их названий, - не может считаться доказательством их разрозненности»[12]. Кого заинтересовали эти взаимные зависимости, отсылаю к цитируемой работе Шафаревича. Нам же важнее указать, что как раз третья группа в вышеприведенной классификации и может определенно соотноситься как с монтанизмом первых веков, так и с системой взглядов ПС. Так, современник писал об анабаптистах 16 в.: «многие и тяжкие заблуждения у них общие с древними сектами новоциан, катаров, с Авксентием и Пелагием»[13]. (А новациане, они же катары (т.е. чистые) по самоназванию, смешались с монтанистами: «во Фригии произошло слияние монтанизма с новатианством»[14].) И другой очевидец 16 в., католический кардинал Гозий, указывал: «еще вреднее секта анабаптистов, коего рода были и вальденские братья, еще недавно, как известно, практиковавшие второе крещение. И не вчера или позавчера возросла эта ересь, но существовала уже во времена Августина»[15]. (А, как известно, именно Августин успешно боролся на Западе с современным ему монтанианским тертуллианизмом). Описав генетическую связь монтанизма с анабаптистами, перейдем к описанию существенных черт этого движения в сравнении с ПС.

Сразу надо отметить главное - это явно социалистические идеи внутри христианства. Их воззрения разнились внутри единой парадигмы: «Некоторые считали себя святыми и чистыми. У них все было общим... Другие только в той степени имеют общность, чтобы не допускать нужды друг друга... Среди них появилась секта, которая хотела и жен, как все имущество, сделать общим»[16] (заметим, это цитируются слова очевидца - хрониста 16 в.). Другой современник швейцарских анабаптистов пишет: «Так, они серьезно говорят, что никто не должен иметь собственности, и все имение и добро должно быть общим, так как человек не может быть одновременно христианином и богатым»[17]. В Чехии изгнанные протестантами анабаптисты соединились с богемскими братьями и на практике осуществили создание «больших общин, построенных на их коллективистских принципах. Была введена общность имущества»[18]. Далее у Шафаревича можно найти подробное описание жизни общины, характерное предельным номизмом. Нечто подобное было осуществлено и в городе Мюнстере. «Все должны были отдать свою собственность под надзор назначенных для этого диаконов»[19]. Подобные примеры можно перечислять и далее. Как пишет Шафаревич, «ссылка на апостольскую общину в Иерусалиме как на образец общежития, построенного на принципах общности»[20], была стандартной для христианских социалистических движений средневековья. Здесь снова мы обнаруживаем нечто подобное воззрениям ПС.

Характерно противопоставление сектантами себя большинству верующих на основе иного понимания христианства: «В основе учения анабаптистов лежало... представление об отпадении католической церкви от истинного учения Христа, которое совершилось во времена императора Константина. Сектанты считали себя непосредственными продолжателями христианства времен апостолов и в связи с этим отрицали всю «традицию» католической церкви, то есть все стороны ее учения и организации, не заложенные в Евангелиях»[21]. Иными словами, отрицалось католическое предание. Не правда ли, что-то напоминающее сентенции современных авторов, пишущих о том, что к началу 20 века «в богословской науке за 1500 лет со дня смерти Златоуста произошли события, приведшие к изменению общепринятой точки зрения на имущественную этику»[22]. Даже временные реперы момента «отступления» близки, не говоря уже о принципиально одинаковом подходе к отрицанию церковной традиции. Это противопоставление базировалось но новом, буквальном прочтении Евангелия. Здесь отличие анабаптизма от ПС лишь в широте охвата критики. Про анабаптистов читаем: «Вообще в их учении большую роль играло противопоставление «истинных христиан» - «миру» или «ложным христианам», которое в переломные моменты переходило в воинственные призывы к «истреблению безбожников»[23]. Слава Богу, последнего (т.е. воинственных призывов) пока в сочинениях православных социалистов не усматривается. Хотя, учитывая, что их адептами являются преимущественно нераскаянные коммунисты, то это дело, думается, во многом наживное, не приведи Господь. Но само противопоставление «собственников», сторонников «климентизма», и новых «истинных» христиан, очевидно, присутствует в ПС.

Далее, анабаптисты исповедовали хилиазм, не считая его ересью, в сочетании со скорой Парусией. И еще одно подобие, Очень часто большая роль отводилась снам и откровениям как способу постижения божественной истины. Это хорошо видно на примере известного проповедника Томаса Мюнцера. Он говорил: «Это истинно апостолический, патриархальный и пророческий дух - ждать видений и доверяться им»[24]. Но при этом требуется различение этих видений. «Поэтому должен встать новый Даниил и изложить вам откровения и он должен идти впереди, во главе»[25]. А вещал он уже знакомое нам: «согласно требованиям христианской любви, никто не должен возвышаться над другим, каждый человек должен быть свободен, и должна быть общность всех имуществ (выделено А.Е.)»[26]. Чем не предтеча ПС?

Итак, завершим свой краткий экскурс в историю описанием отличительных свойств анабаптизма как религиозного учения внутри западного христианства:

· Неявное согласие в догматах, практическая направленность

· Сильнейшее отрицание нравоучительной традиции

· Непризнание авторитета церковной иерархии

· Буквальное толкование Евангелия

· Возвещение новых откровений

· Противопоставление большинству христиан в этическом плане

· Хилиазм и близкая Парусия

· Непризнание личной собственности и часто следующее за ним отрицание семьи

· Апелляция к опыту первой общины христиан Иерусалима

· Номизм

Как видим, все это хорошо коррелирует как со взглядами православных социалистов современности, так и с древними учениями монтанистов, новациан, катаров и т.д. При этом, очевидно, надо учитывать, что каждая новая ересь не только повторяет нечто уже известное, но и неизбежно привносит нечто новое: «Всякая позднейшая секта несомненно представляет что-либо новое своеобразное: идеи сект древних, переходя в позднейшие, много видоизменяются под влиянием новых исторических и национальных условий и в сочетании с другими идеями, привходящими в позднейшие секты из новых исторических и национальных источников»[27].

Итак, ПС есть неомонтанизм как «потомок» древнейшей ереси монтанизма, а также «близкий родственник» средневекового анабаптизма. Но как оригинальное учение ПС мог появиться только после марксизма-ленинизма как «нового исторического и национального источника».

В области общественно-религиозной практики анабаптистов выделяются прежде всего всеобщность и принудительность (насилие) как отличительные особенности воплощения учения в жизнь. Это тоже надо взять на заметку как адептам, так и критикам ПС. Так, например, «анабаптисты захватили большинство в городском совете Мюнстера, а после этого и полностью подчинили себе город. Все, несогласившиеся принять второе крещение, были изгнаны из Мюнстера - а предварительно ограблены. После этого в городе было обобществлено имущество - все должны были отдать свою собственность под надзор назначенных для этого диаконов»[28].

Далее во 2 части последует разбор религиозной сущности учения ПС, если Бог даст.