Книга «Эпоха мертворождённых» вышла в 2008 году, сейчас это произведение справедливо называют романом-предвидением. С истории его создания мы и начали разговор с Глебом Бобровым, главой Союза писателей Луганской Народной Республики.
– Если вспоминать, как возник замысел, чего в вашем пророчестве было больше – мистики или прагматичного анализа? Вы искали «эффектный ход», старались предотвратить катастрофу? Как вообще формировалась идея романа?
– Тема романа о нынешней гражданской войне на Украине возникла поздней осенью 2004 года в ходе оранжевого майдана. В те дни я выполнял обязанности координатора работы общественных приёмных в луганском избирательном штабе Виктора Януковича, где имел прекрасную возможность воочию наблюдать убийственную эффективность западных технологий манипуляций социумом на фоне полной политической импотенции действующей власти Украины.
Спусковым крючком творческого замысла можно назвать момент, когда регионалов прогибали на новый, самоубийственный для них «третий тур». И вот в один из вечеров к нам в штаб спустился заместитель губернатора и поставил вопрос ребром, дескать, а не пора ли раздать оружие народу. Увидев меня, он вдруг спросил: «Бобров, ты же у нас «афганец», воевал – что бы ты сейчас делал на нашем месте?» Я, думая, что разговариваю с готовым на поступок человеком, честно ответил: «Перекрыл бы железнодорожные и автомобильные магистрали гружёными машинами и вагонами, выгнал самосвалы на взлётку, поставил блокпосты на стратегических развязках и объявил частичную мобилизацию среди офицеров, «афганцев», лояльных сотрудников силовых структур и добровольцев…»
Высокопоставленный товарищ опешил: «Зачем?»
Объясняю: «Нужно перекрыть трассы, чтобы не дать возможность перекинуть сюда ОМОН из Киева и западных областей. Плюс мобилизация таких мужиков позволит сформировать костяк будущего ополчения…»
Он немножко завис, потом выдохнул, посмотрел на меня с каким-то удивлённым сожалением и ответил: «Ты, Бобров, это… вот не надо, да?!» И вышел из кабинета, не попрощавшись.
Следом ушла в политический компост и Партия регионов, а идея срыва цветной революции в полноценную гражданскую войну осталась в голове в виде намётков замысла. Потом, летом 14-го, кстати, ополчение именно так и действовало – начав с блокпостов, перекрытия дорог и не позволив кинуть сюда карательные подразделения, а отставники армии и полиции вместе с «афганцами» сформировали основу армии Донбасса.
После тех событий семя будущего романа запало в душу в качестве идеи, но для начала писательской работы не хватало несущей конструкции. И я чётко помню момент, когда я её нащупал. Это случилось летом 2006-го, я ехал в залитой солнцем маршрутке и рассеянно рассматривал кусты увядающих роз на разделителе, когда меня буквально осенило: полевой командир даёт показания следственным органам и делится своими воспоминаниями о войне. Всё, формат был найден…
Однако для начала работы одной конструкции мало – мои знания по целому ряду дисциплин, обязательных для полевого командира уровня батальона, не соответствовали поставленной самому себе задаче. И я сел за учебники. Да, за два с половиной года моего афганского прошлого я успел получить и опробовать на практике специальности стрелка-гранатомётчика, снайпера и санинструктора. Видел и в целом понимал, как работает взвод и ротная тактическая группа в составе батальона или, наоборот, в отрыве от основных сил. Однако минно-взрывное дело, связь, взаимодействие с артиллерией, бронегруппами и авиацией, штабное планирование, управление подразделениями и ещё целый ряд вопросов пришлось срочно навёрстывать, благо интернет даёт массу возможностей для быстрого обучения.
К осени я, наделав массу закладок и шпаргалок, начал планирование произведения, а к зиме сел за работу.
С самого начала роман, что называется, «повёл меня за руку», притом так, что я уставал физически и выгорал эмоционально, практически не выныривая из текста, – днём работал в кабинете, потом писал дома, перед сном делал наброски от руки, ночью мне снились пылающие дома Луганска. Погружение оказалось настолько сильным, что 22 апреля 2007 года со мной случился инфаркт. 21 день в реанимации, полтора месяца в больнице, потихоньку начал ходить по 100–200 метров... В июне я продолжил работу, дав себе клятвенное обещание «не рвать сердце и душу». Да и технически всё стало значительно проще, ибо до этого книга была продумана в голове до последних строк – оставалось записать. К концу августа, после последних редактур, я выложил полный текст в Сеть.
Служба в Афганистане
Результат ошеломил. Буквально через месяц роман разобрали по всем библиотекам рунета, а к концу года он набрал первый миллион просмотров в Сети. В это время мне написали из «Эксмо» и спросили: как так получилось, что новый роман в свободном доступе, а они узнают об этом из третьих рук? Предпечатная подготовка побила, наверное, некий рекорд скорости, и в марте 2008 года первый тираж «Эпохи мертворождённых» вышел в московском издательстве «Яуза/Эксмо». На протяжении полутора десятилетий роман неоднократно переиздавался – последние тиражи (8–11-й) вышли в санкт-петербургском издательском доме «Питер».
О том, что роман написан как предупреждение, причём максимально натуралистичное и жёсткое, было прямо заявлено в аннотации. Но, как видим, не помогло – жернова истории неумолимы, и то, что предначертано, обязательно сбудется. Текущий конфликт, как оказалось, с лихвой превзошёл жёсткий натурализм и, как писали критики, «сгущённые краски романа Боброва».
– Как вы полагаете, был ли у Украины исторический шанс построить независимое государство или в принципе такая перспектива изначально была ложной? Когда наступила пресловутая «точка невозврата» и на чьей она, по-вашему, совести, какого политика, какой политической силы?
– Точкой невозврата стало провозглашение Акта независимости Украины от 24 августа 1991 года, в результате чего исконная часть России стала самостоятельным государством. Дальше можно цитировать слова Писания о том, что всякое царство, разделившееся само в себе опустеет, и всякий дом, разделившийся в себе, не устоит. Соответственно, без шансов.
И тут проблема даже не в том, что Украина и та часть русского народа, на чью долю выпал крест проживать на этих проклятых Богом землях, не имели опыта самостоятельной государственности. И даже не в избрании единственной рабочей идеологией для своего государственного новообразования украинского интегрального национализма (пещерная и абсолютно людоедская в своей экзистенциональной сути идеологическая модель, вполне естественно и закономерно выродившаяся на своём излёте в классический фашизм). Главная проблема в том, что для своего существования Украина была обязана, опершись на внешнего врага, пойти в крестовый поход против своей матери – против России. Ведь нет другого оправдания независимого существования собственной страны и собственного народа, кроме как братоубийственная гражданская война с опорой на внешние силы, на врагов России. Такой внешний враг России, как всегда, нашёлся быстро – остальное мы видим в новостях.
Извечным русским вопросом «кто виноват?» можно задаваться бесконечно. Тут и либеральная русская интеллигенция, всю свою историю подобострастно заглядывающая в рот Западу и вдумчиво вылизывавшая задницу всем политическим украинцам, начиная с Тараса Шевченко, когда ещё понятия «украинец» в природе не существовало. И большевики, заложившие под Россию бомбу национального сепаратизма, настругав полтора десятка национальных республик, не говоря уже о насильственной украинизации исконно русских земель или прямой передаче их вместе с населением в состав УССР. Да и все мы, так или иначе пытавшиеся встроиться в новую реальность вместо того, чтобы спасать свой общий дом.
– Стало общим местом суждение, что в политике постсоветской России на украинском направлении было совершено немало ошибок. Как виделась вам из Луганска эта ситуация явного нежелания российской власти, особенно в 90-е, вовлекаться в «украинскую проблематику»?
– Давайте будем честны хотя бы сами с собой. Могла ли Россия что-то реально сделать в тех условиях? Честный ответ – нет. Мы и сегодня катастрофически уступаем коллективному Западу и экономически, и в военном аспекте, не говоря уже о пресловутой «мягкой силе». Именно поэтому мы непрерывно лавируем и закрываем глаза на очередные пересечения «красных линий». Потому что единственная альтернатива нашей «игры вдолгую» – прямое военное столкновение с задействованием тактического, а потом неминуемо и стратегического ядерного оружия. Рвущие задницы на британский флаг диванные патриоты готовы жить, изредка выбираясь из подвалов в ОЗК, противогазе и со счётчиком Гейгера на груди? Думаю, что нет. Вот именно поэтому мы и лавируем…
– Когда в 2014 году Крым вошёл в состав России, а Донбасс оказался в статусе непризнанных республик, нередко можно было услышать, что крымчане «более пророссийские». Отчасти это подтверждалось социологией, хотя её достоверность – вопрос дискуссионный… Насколько, по вашим наблюдениям, Донбасс был ориентирован на Россию – культурно, исторически, экономически?
– Социология давно превратилась из науки в политический инструмент: кто заказал – того и социология. Донбасс всегда жил, думал и ощущал себя частью России. Именно на этом его всегда «разводили на пальцах» политические напёрсточники. Реально пророссийских партий не существовало, пророссийские симулякры сознательно маргинализировались, болтались в зоне статистической погрешности, и людям приходилось выбирать между откровенными националистами, деклассированными коммунистами и условно пророссийской партией власти – Партией регионов. Голосовали за меньшее из зол – за «бело-голубых» регионалов. За годы после распада Союза Западу удалось оказать весьма существенное влияние на целое поколение, ибо они забрали под себя образование и культуру. Последствия, несмотря ни на какие победы, мы будем ощущать ещё очень долго. В России, кстати, то же самое – это наша общая беда.
Что касается русской дихотомии «Крым – Донбасс», то единственной причиной тому, что всё случилось в 2014 году именно так, я вижу Черноморский флот и его военно-морские базы. В Крыму и на Донбассе живут одинаково русские люди.
– Нередко в экспертном сообществе звучит мысль, что Россия недооценила способность украинской стороны к сопротивлению. Вы, как человек с военным опытом, можете представить, что подобная недооценка возможна?
– Давайте начнём с азов. Запад последовательно и целенаправленно работает на уничтожение России как независимого государства и геополитического игрока. Они очень последовательны и системны в этом вопросе. Нас ненавидели при Иване Грозном, при Романовых, в советскую эпоху, ненавидят и в нынешнее время. Объединённые силы Европы вторгались на наши земли при Петре I, в Крымскую войну, первую Отечественную 1812 года. Потом была коллективная интервенция в Гражданскую, следом Великая Отечественная. Потом случился развал Союза, в чём Запад сыграл ключевую роль. Следом НАТО продвинулась к самым нашим границам, и с 2014 года Запад ведёт гибридную прокси-войну против России. Украина здесь пешка и пушечное мясо.
Что касается способности к сопротивлению, то есть «не щадя живота своего», то тут достаточно понять простую вещь, что русские России сражаются с обманутыми русскими Украины. У нас в крови «биться насмерть». Именно поэтому идёт прокси-война, где Запад категорически не хочет сойтись с нами лицом к лицу и, цитируя нашего Верховного главнокомандующего, «просто сдохнуть».
2014 год. Раненые украинские десантники, взятые в плен в ходе боя за город Шахтёрск
Андрей Стенин / РИА Новости
– Для многих россиян по-прежнему и Украина, и новые регионы, вошедшие в состав России, – terra incognita. Наверняка и вам приходилось сталкиваться с теми, кто вообще не понимает, «что мы там делаем»… Какие аргументы привести, чтобы стало понятно, зачем России Донбасс, Херсон, Запорожье?..
– Мягкая сила – традиционно слабое место российской политики. При царе это привело к трём революциям и развалу Российской империи. При советской власти – к крушению СССР. Сейчас в российском обществе масса «нетвойняшек» и людей, принципиально не желающих понимать и принимать, что это не мы начали «революцию гидности» в 2014-м. Не мы начали войну в Донбассе. И на СВО пошли лишь потому, что в противном случае СВО начали бы наши «западные партнёры» в выгодных для себя и в катастрофических для нас условиях. Если бы не СВО, то «бахмутская мясорубка» сейчас разворачивалась бы в Донецкой и Луганской агломерациях и потери измерялись бы не десятками тысяч, а миллионами жизней.
Грубо говоря, сейчас идёт третья мировая, а для России очередная отечественная война. Но объяснить этого гражданам власть не хочет и не может – слишком многое придётся менять, слишком много будет затронуто интересов и слишком многие не готовы своими интересами поступиться. Например, раз уж наш разговор идёт на страницах главной литературной газеты России, мы не можем отодвинуть либеральную, антиобщественную страту от кинематографа, театра, литературы и других направлений искусства. В целом же упорно не хотим работать с гражданским обществом, насаждая вместо живых движений и сил мертворождённые симулякры. Цена всего этого может оказаться неподъёмной, но не проложил ещё Боженька такой реки, куда Россия не могла бы вступить дважды.
– У вас остались друзья, знакомые на Украине? Как складываются отношения?
– Кому-то моя позиция может показаться радикальной, но из-под бомбёжек, из Донбасса ситуация выглядит так: оставшиеся на Украине люди из моей прошлой жизни для меня умерли. Они сознательно выбрали сторону врага. Это их выбор, я вынужден с этим считаться, но и они пусть считаются с моим выбором. Никому не звоню, ни с кем не переписываюсь, если доводится пересекаться – не выхожу за рамки служебной необходимости. Это уровень личностных отношений. Государственный подход должен быть иным: виновные наказаны, враги изолированы, остальные денацифицированы и встроены в новую реальность. Что и происходит сегодня на освобождённых территориях: открытые враги выехали, недовольные сидят на попе ровно, а основная масса людей учится, работает, получает пенсии, социальную помощь и спокойно живёт себе в сложившихся условиях.
– Ваша позиция, какой статус должен быть у украинского языка в новых регионах? Не секрет, что в сельской местности украинский, хотя и в его пророссийской версии, достаточно распространён. Как найти верный баланс и, что называется, не уподобляться украинским властям, уничтожающим всякие следы советской, русской культуры?
– Политическое украинство – опасное заболевание, надо его лечить. Этническая самоидентификация – зона личной свободы человека, и вмешиваться туда нельзя ни в коем случае. Разговаривает человек на украинском – да хоть на суахили, его право. Хочет изучать в школе мову, крымско-татарский, иврит, греческий, английский, китайский – пусть изучает. Но это должен быть выбор гражданина, а не навязанная властями программа, как в УССР или на нынешней Украине. Я убеждён, что украинство без искусственной поддержки нежизнеспособно в принципе. Это именно что язык села и не более того, суржик, один из диалектов русского. Главное – не заигрывать с ним и не пытаться из ложной политкорректности гальванизировать кадавра.
2008 год. На форуме в Донецке вопросы «Русского Донбасса» обсуждают
(справа налево): Олесь Бузина, Максим Калашников, Глеб Бобров, Фёдор Березин
– Давайте попробуем воспользоваться вашими провидческими качествами, военным опытом, да и вообще писательским даром, который нередко позволяет предвидеть будущее. Как видится вам развитие событий, скажем, в пространстве года, пятилетки, десятилетия?
– На десятилетия заглядывать сейчас нельзя по той простой причине, что точка фазового перехода этого конфликта ещё не пройдена. Мы прямо сейчас, в условиях захлёбывающегося на наших глазах украинского «контрнаступу», находимся в историческом моменте критической неустойчивости системы, где, судя по всему, вот-вот начнётся процесс перестраивания текущей мировой парадигмы в новую реальность.
Запад проиграть на поле украинской битвы не хочет категорически, ибо поражение может полностью обрушить нынешнее западноцентричное мироустройство во главе с США. Для нас проигрыш означает уничтожение России как государства и русских как этноса – с нами сделают то, что Гитлер делал с евреями. В принципе Запад уже давно ничего не скрывает, но россияне этого понимать не хотят принципиально – сказываются десятилетия работы западной мягкой силы. Соответственно, ставки непрерывно повышаются. Думаю, точкой бифуркации станет открытое вооружённое вмешательство части стран НАТО в украинский конфликт на стороне ВСУ с, надо полагать, последующим обменом ядерными ударами. Если опираться на мой роман, то я напомню, что в «Эпохе мертворождённых» со стороны коллективного Запада за Украину сражались части СОР – «силы оперативного развёртывания», сформированные из военнослужащих стран «младоевропейцев»: поляков как основы и воинских контингентов чехов, словаков, румын и прибалтийских государств в качестве пушечного мяса.
От того, чем и как закончится этот переход в новое качество, и будет зависеть будущее.
Беседу вёл
Олег Пухнавцев
