Гены не обмануть. Какую бы либеральную демократию или очаг мировой революции ни строили в России, из этого всегда получается могучая империя с централизованной властью. Как бы англичане ни пытались выращивать пшеницу, норманнская кровь зовёт вершить морской разбой в глобальном масштабе. Как бы немцы ни изображали из себя вегетарианцев, людоедская суть их романтизма время от времени проглядывает сквозь грим розовощёкого пацифиста. Вот и французы, как бы они ни старались устроить себе нудную западноевропейскую идиллию, вечно тянутся на баррикады вершить революцию. Только на своём веку мы видели это по множеству самых разных поводов: от забастовок мусорщиков до безумных ковидных ограничений, от недовольства повышением налога на дизель до финала Лиги чемпионов в Париже. Недавние события и очередная неумелая постановка надоевшей пьесы "Свобода на баррикадах" подталкивает нас к интересному выводу о сути Франции в частности и Европы в целом.
Разговор о протестах вокруг пенсионной реформы нельзя вести без упоминания сути французской пенсионной системы. Вообще-то всё это относится и к пенсионным системам в других западноевропейских странах, но французская специфика сделала проблемы пенсий у них особенно выпуклыми. Итак, пенсионный фонд во Франции — в буквальном смысле финансовая пирамида, нехитрая схема Понци, где дурачком неизбежно оказывается тот, кто присоединился последним. Деньги в пенсионный фонд в идеале должны платить молодые и здоровые, только вот с учётом демографического перекоса не в пользу оных (характерного для всех европейских стран, включая Россию) пенсионная нагрузка на плечи юных Франсуа и Валери становится неадекватно высокой. Это вынуждает их бросать работу или уходить в серую зону экономики, где уменьшены или вообще убраны отчисления в пенсионный фонд (а молодёжь справедливо полагает, что их собственные руки до пенсионного фонда не дойдут). Это, разумеется, увеличивает нагрузку на тех, кто всё же остаётся платить отчисления. Добавьте к этому орду смуглых нахлебников, не платящих никаких налогов или отчислений, но жадно сосущих из государственных кубышек, и вы получите прекрасную систему распределения средств в пользу всех вокруг за исключением составляющего основу любой здоровой экономики трудоустроенного и законопослушного человека.
Подлость демографической реальности состоит в том, что с ней не поспоришь: рано или поздно государство вынуждено будет поднимать пенсионный возраст. Мы видели это в России, в Британии, в Италии, в Германии, в Аргентине, в Израиле — страны с регрессирующей демографией поднимают пенсионный возраст во всём мире, а государства, где демографические пирамиды действительно напоминают пирамиды, пользуются радикально иной системой выплат пенсий, к примеру, в Индии и Китае пенсии положены только госслужащим и только по достижении определённого стажа.
Вернёмся во Францию. Эммануэль Макрон чуть ли не с начала своего первого срока пытался привести французские законы, по которым пенсия начиналась с 62 лет, в соответствие с суровой реальностью, где пенсионные фонды просто не могут тянуть накапливающуюся массу пенсионеров за счёт тающей массы работающих людей.
Первые попытки были ещё в 2018 году, но тогда президент Макрон столкнулся с первым большим бунтом эпохи своего правления — движением "жёлтых жилетов". Вообще массовые забастовки в 2019-м были связаны не столько с объявленным повышением пенсионного возраста, сколько с другими важными моментами: ростом налога на топливо, огромными долгами граждан перед государством и прочими вполне стандартными для Европы проблемами. Но упорное желание Макрона повысить пенсионный возраст к концу 2019-го сделало отмену пенсионной реформы ключевым требованием светоотражающих протестующих. Затем последовали два года протестов по другому поводу — не напомните, что тогда происходило, как же оно называлось? В период ковида, когда французские власти были особенно изобретательны в ограничениях — как вам запрет на пользование транспортом для невакцинированных? — проталкивать пенсионную реформу было совершенно не к месту. 2022 год, когда ковид, по выражению журнала The Economist, "исчез", протестовать тоже было не с руки: война на дворе! В 2023-м стало ясно, что для французов война не слишком-то и на дворе: далёкая разборка в Восточной Европе никак не касалась бы Парижа, если бы Макрон не влетел с разбега в эту разборку, потратив на помощь Киеву кучу денег и связав с украинским кризисом (и местом Франции в нём) глобальные проблемы, неизбежность которых стала ясна ещё в 2020 году. Такова затянувшаяся преамбула нынешнего протеста. Этот самый протест, о котором большая пресса услышала только в марте, начался едва ли не в декабре. Тогда всю страну охватила забастовка сотрудников АЗС — напоминаю, что породившие "жёлтых жилетов" проблемы никуда не делись.
В конце декабря к забастовке присоединились ядерщики: с учётом того, что АЭС производят ¾ всей французской энергии, это должно было заставить Париж прислушаться к требованиям. К слову, другим распространённым требованием, помимо отмены повышения пенсионного возраста, стало повышение зарплат работникам сферы энергетики (от заправщиков до ядерщиков) на фоне громадных цен на энергию и, как следствие, сверхприбылей воротил отрасли. На фоне новостей о скорой реформе к протестам присоединились многие другие, и вот уже в середине января профсоюзы кинули клич: спасаем всеобщий выход на пенсию в 62!
19 января протест собрал суммарно около полутора миллионов французов, в последний день первого месяца года к забастовке присоединился общественный транспорт, в феврале число протестующих стабильно росло, а в начале марта к общенациональной забастовке присоединились мусорщики. Пресса сообщала о том, что улицы и бульвары Парижа оказались завалены горами мусора, но забастовка здесь ни при чём: последний раз, когда Париж не был погребён под тоннами отходов, он назывался Лютецией. Тогда же, 7 марта, в день голосования в Сенате, на французские улицы в Париже, Марселе, Лионе и прочих Тулузах и Страсбургах вышло около трёх миллионов человек с требованиями ни за что не допустить принятия ненавистной реформы. Сенат, ничтоже сумняшеся и поспорив для виду пару часов, реформу принял. Французы принялись за беспорядки, а поддерживавшие протестующих газеты принялись уповать на голосование в Национальном собрании — нижней палате французского парламента.
Следует держать в уме тот факт, что впервые за четверть века французский парламент неподконтролен президенту: прошлым июнем на выборах победила партия Макрона "Возрождение", но сделала это так нерешительно, что не получила абсолютного парламентского большинства. Вместе с этим неожиданно много мест получила левая коалиция с партией "Непокорённая Франция" Жан-Люка Меланшона. Главный французский левый всеми силами создавал видимость поддержки протестующих, обещал не допустить принятия реформы и вообще разгромить идею Макрона в парламенте. На пару с "Непокорённой Францией" выступила группа депутатов от правоцентристской партии "Республиканцы" — они, неожиданно объединившись с идеологическими соперниками, принялись изо всех сил представлять Макрона главным врагом французского народа и тоже пообещали задушить реформу. Получилось бы у них или нет, мы уже не узнаем: 16 марта мсье Макрон вспомнил, что Пятая республика вообще-то имеет президентский характер и воспользовался статьёй 49.3 Конституции для принятия реформы без согласия Национального собрания. Самым интересным в связи с этим представляется тот факт, что пресса рисует инициатором срочного принятия реформы не самого Макрона, а премьер-министра страны Элизабет Борн. Своего рода схема "президент хороший, министры плохие". Схема становится тем более ясной, если вспомнить, что Борн была назначена одной из ответственных за поражение макронистов на выборах прошлым летом и даже пыталась уйти в отставку, но Макрон её не принял, оставив непопулярную премьершу до более удобного случая.
Сам же Макрон попытается как можно сильнее сгладить углы конкретно для себя — лояльные СМИ не перестают уточнять, что вообще-то изначально законопроект предполагал повышение пенсионного возраста до 65 лет, но лишь благодаря чуткому заступничеству президента Макрона, этого настоящего "Л’Ами дю пёпль", удалось сбить эту цифру до 64 (но это пока не точно). С чего бы отбывающему свой второй срок Макрону так трястись за собственный рейтинг? С того, что Макрон смертен, а макронизм — нет. Под крыльями этого галльского петушка крепнет настоящий брюссельский ястреб Брюно Лё Мэр, которого уже сейчас прочат в фавориты выборов 2027 года. Ныне занимающий пост министра финансов Франции, Лё Мэр уже сейчас ведёт свою предвыборную кампанию: пресса неустанно напоминает о том, что именно Брюно в одиночку создал французскую ядерную энергетику (на деле — рядом стоял), телепублицисты рисуют его спасителем Европы и даже главный французский писатель Мишель Уэльбек непрозрачно включил агитацию за Лё Мэра в свой последний роман "Уничтожить". Разумеется, будущему президенту Пятой республики ни к чему социальная нестабильность, так что Элизабет Борн бросят под поезд общественного недовольства, реформу примут с аттракционом невиданного великодушия от Макрона, а товарищу Лё Мэру никто не помешает стать товарищем Лё Президентом.
А что же французы? Последние пару недель в российской публицистике, как либеральной, так и патриотической, часто можно встретить мнение, что французы — большие молодцы. Они, дескать, отстаивают такое незыблемое человеческое право, как выход на пенсию в 62 года, а все остальные (на этом месте наши моральные камертоны многозначительно поднимают бровь в нашу сторону) молча терпят.
Но посмотрите на то, сколько массовых протестов пережила Пятая республика в последние годы и на то, к чему эти протесты привели. Способы организации общественного недовольства (профсоюзы и пресса) намекают на то, что ежегодный балаган на улицах французских городов является дополнительным элементом устойчивости системы управления Франции. Показательный и грубый жест президента, нарочно протащившего максимально непопулярный проект мимо враждебного парламента, оказался проигнорирован протестующими, но стал отличной иллюстрацией тезиса о балагане как об основе политической стабильности во Франции.
Протесты лишь укрепляют структуру политической власти, отданной на аутсорс. Французы побунтуют, побарагозят, попозируют в образе Демуленов и Дантонов, Тьеров и Ламартинов, сожгут пару машин, побьют пару "космонавтов", получат пару тумаков и с чувством выполненного долга разойдутся по домам, чтоб через четыре года выбрать своим президентом очередного брюссельского клона Макрона.
