- Игорь Васильевич, когда Вы сами впервые поднялись на Иван Великий?
- Уже более двадцати лет назад, 26 января 1992 года.
- Начало 90-х - непростое время. Сложно было это организовать?
- Практически невозможно.
Во время празднования тысячелетия Крещения Руси, совместно с Издательским отделом Московской Патриархии Общество Церковных звонарей обратилось к директору музея-заповедника «Московский Кремль» Ирине Александровне Родимцевой с просьбой разрешить посещение колокольни, но никакого вразумительного ответа не последовало. Нам сообщили, что лестница на Иване Великом очень плоха, подниматься по ней опасно, так что только один раз в год на колокольню поднимается сотрудник Музеев Московского Кремля и смотрит, все ли там в порядке с колоколами.
Примерно в то же время члены Ассоциации Колокольного Искусства во главе с ныне покойными с Юрием Пухначёвым и Иваном Даниловым, светской советской организации, которая занималась устройством колокольных звонов и изучением колоколов, пытались организовать звоны на колокольне собора Василия Блаженного и хотели, чтобы первый удар прозвучал с Ивана Великого, но и этой организации было отказано в просьбе подняться на кремлевскую колокольню.
Прошло время, Предстоятелем Русской Церкви стал Святейший Патриарх Алексий II.
И вот примерно за полгода то того, как я поднялся на Иван Великий, мне несколько раз виделось во сне, как я поднимаюсь к колоколам Кремля, иду по лестнице и вижу громадные колокола Ивана Великого у себя над головой.
- А ведь до этого Вы эти колокола не видели?
- Еще учась в школе, я любил, бывая на Соборной площади, рассматривать колокола снизу, так что примерно понимал, как они там расположены. Большой Успенский колокол вообще видно очень хорошо. А вот остальные большие колокола - Реут, Семисотный - не видно вообще.
- А как было организовано само посещение? Вы снова обратились с просьбой?
- Нет. Никаких просьб, никаких разговоров не было. Всё свершилось по просьбе Патриарха и указу Президента России. Перед 26 января 1992 года мне позвонил секретарь и пригласил в Патриархию в Чистый переулок. 26-го я прибыл в Патриархию, вошёл в кабинет владыки Арсения, подошёл под благословение. Внутренне я догадывался, что этот вызов в Патриархию связан с Кремлем и со звонами на Иване Великом.
В то время я исполнял послушание старшего звонаря Московского Данилова монастыря, но почему патриарший выбор пал именно на меня, точно сказать не могу. Может быть, ему нравились наши даниловские звоны, - но это только мое предположение.
- А были основания предполагать, что речь идет о Кремле?
- К тому времени уже два года как шли службы в кремлевских соборах. Звонили к службам Кремля на колокольне расположенного рядом собора Василия Блаженного. Звоны проводили мои ученицы, сотрудницы собора-музея Мокроусова Елена и Галина Ляшенко, иногда привлекая и нас.
- Неужели в Кремле слышны колокола Василия Блаженного?
- Не слышны совершенно. Соборная колокольня поставлена с востока, за алтарями приделов храма, и звук её колоколов распространяется преимущественно на восток и в сторону Замоскворечья.
В Патриархии владыка Арсений сказал мне кратко: «Ну, сейчас поедем». Поедем, так поедем. И вот мы садимся в черную «Волгу» - владыка Арсений, отец Матфей Стаднюк (тогдашний секретарь Святейшего Патриарха), аз многогрешный - и через Боровицкие ворота въезжаем в Кремль.
Мне было тогда 33 года, и таким образом я попадал в Кремль впервые. Обычно входишь через Кутафью башню, и тебя охватывает трепет почтения к древности этих стен, к значимости исторических событий, которые совершались в Кремле... И тут мы въезжаем в Кремль, да еще и прямо из Патриархии!
Сотрудники Музеев Московского Кремля были изрядно перепуганы. Они непрестанно повторяли, что в колокола нельзя звонить, потому что их можно разбить. С точки зрения музейного хранителя это абсолютно верно. На старинной скрипке Страдивари ведь тоже нельзя играть, потому что ее можно повредить.
И нашему первому звону предшествовала серьезная подготовка.
В Кремле мы с музейными работниками и сотрудниками Военно-инженерной академии им. Дзержинского (сейчас она носит имя Петра Великого) поднялись на колокольню и осмотрели все колокола, даже ударили в них ладошкой по одному разу. Специалисты из военной академии были привлечены, потому что с Музеями Московского Кремля у них существовали давние деловые связи: преподаватели и слушатели Академии проверяли состояние бронзы Царь-колокола и проводили реставрацию внешней поверхности кремлёвского великана. Ведь раньше к 1 мая Царь колокол красили в красивый чёрный цвет, чтобы колокол выглядел нарядно в день солидарности трудящихся. Красили так старательно, что на его поверхности оказался слой краски в несколько миллиметров толщиной! «Дзержинцы» тщательно и с любовью реставрировали колокол, и теперь мы можем любоваться серебряным цветом его старинной бронзы. И к кому как не к ним нужно было обратиться, чтобы проверить состояние колоколов и на главной кремлевской колокольне. Также с нами были специалисты из Института динамики геосфер при Академии наук, которые должны были проверить, как звон повлияет на колокольню, не будут ли колебания, возникшие в результате звона, способствовать ее разрушению (они же проверяли, насколько колокольня подвержена влияниям ветра).
Конечно, поднявшись на колокольню и увидев вблизи эти замечательные колокола, которые еще с детства меня так привлекали, я был в полном восторге от такого счастья!
- Владыка Арсений тоже поднимался? Как он отреагировал?
- Владыка поднимался. О его чувствах мне сложно сказать, но кажется, что у нас был один и тот же эмоциональный подъем.
Потом мы спустились с колокольни и в Успенском соборе провели первое небольшое совещание. Мне представлялись разные варианты развития событий - например, исследовать один из больших колоколов столпа или звонницы и ударить в него на Пасху, но я предложил в Праздник Светлого Христова Воскресения совершить праздничный трезвон в несколько колоколов и для этого выбрал пять колоколов 2-го яруса Ивановского столпа. Три из них уже висели наверху - Немчин 150-170 пудов веса, Корсунский и Безымянный колокол XVI века, Ляпуновский колокол конца XVII века (к ним нужно было только подобрать языки, впрочем, языки во множестве хранились в музейных фондах). Еще два колокола среднего веса мы взяли из тех, что стояли на постаментах у Благовещенского собора, и на руках подняли наверх.
- Языки были сняты у всех колоколов?
- Не у всех: у некоторых больших они были закованы в цепи, некое подобие ножных кандалов.
Вообще два последних звона после октябрьского переворота Иван Великий звонил на Пасху и на Успение 1918 года. Тогда по просьбе Патриарха Тихона советская власть открыла кремлевские соборы, а вход на службу осуществлялся, как и сейчас, по приглашениям, которые накалывались на штык часового. С тех пор звонить в колокола было запрещено. Полагали, что навсегда.
Есть легенда, что в 50-е или 60-е годы, кто-то из солдат поднялся на верх и ударил в один из больших колоколов. Очевидно, руководство Кремля приняло решение накрепко приковать языки колоколов, чтобы даже если человек и поднимется на колокольню, он не смог бы позвонить. Возможно, это было правильно: раз службы нет, нечего и в колокола звонить.
- Работы по подготовке пасхального звона 1992 года начались сразу же после посещения колокольни?
- После нашего осмотра я был просто вне себя от переполнявших меня чувств и первым делом побежал в храм преподобного Сергия в Крапивниках, чтобы поделиться тем, что со мной только что было, с моим дорогим другом и сподвижником по Данилову монастырю Николаем Гермогеновичем Байковым. Прибежал и сказал ему: «Дед, ты знаешь, где я сейчас был?». Потом он на разные лады, как умел, рассказывал об этой нашей с ним встрече.
А потом началась подготовка к звонам. Специалисты из Военно-инженерной Академии вели себя довольно сдержанно, не раз замечали, что, вообще-то, они атеисты. Ученые из Академии наук также общались довольно сухо, больше говорили об измерениях, о том, что надо тщательно проверить, как звон отразится на состоянии колокольни. Их также волновала трещина, которая появилась в колокольне после взрыва в 1812 году: не будет ли она развиваться, когда мы зазвоним и по колокольне пойдут колебания?
В пасхальную ночь, 26 апреля 1992 года, мы вошли в Кремль в 22 часа с минутами. Внизу у колокольни стоял автобус с телевизионщиками, на колокольню была направлена камера. В автобусе на экране шла трансляция из Богоявленского собора, возле которого также стояли камеры.
Сценарий пасхальной трансляции предполагал следующее: начало крестному ходу подаст благовест Ивана Великого, затем эстафету примет большой колокол Богоявленского собора, и общий звон двух колоколен ознаменует выход крестного хода.
Все было готово. Обычно Кремль на Пасху не подсвечивался, но в ту ночь включили все прожектора, и было светло как днем. Наверху не было никаких ограждений, так что, если поскользнуться на полу (а он был достаточно скользкий, никаких ковриков, как теперь, постелено не было), то можно было просто скатиться к краю и упасть вниз, поэтому ремнями безопасности меня привязали к поручню, ограждающему выход на второй этаж. Поручень этот был сделан еще при Николае I или Александре II. Думаю, он был не слишком надежен и, если бы я поскользнулся, то полетел бы вниз вместе со мной.
Звонить было сложно, потому что не было ни одной тренировки. Мы просто настелили деревянный пол, подвели педаль, какие-то колокола я привязал к перилам, чтобы можно было их задействовать - и все. А ученые разместили приборы, чтобы фиксировать колебания колокольни во время звона.
И вот когда дали мне дали сигнал начинать, над площадью впервые после 1918 года запел прекрасный голос колокола 1550-го года.
Конечно, всех охватило чувство полного восторга. Потом я немного потрезвонил, мне дали сигнал прекращать, и я спустился вниз. В общей сложности первый звон продолжался минут 5-6.
Но что началось после звона! Объятия со всеми учеными, слезы у всех на глазах... Из сумок специалисты, которые прежде были такими серьезными и сдержанными, достали освящённые пасхальные яйца, куличи, напитки... Мы все поднялись на третий ярус, провозгласили «Христос воскресе!». Честно сказать, я не ожидал, что будет такая искренняя, такая теплая и сердечная реакция!
Единственное, в ту ночь на пасхальную службу мы, конечно, не попали.
- А что показали приборы?
- Колебания по колокольне пошли, но они не превышали колебаний от сильных порывов ветра.
- Как Вы «осваивали» Иван Великий потом?
- Первый звон я совершал один, а вскоре в один из следующих звонов взял с собой Николая Гермогеновича Байкова. Со свойственной ему основательностью, осмотрев большие колокола второго яруса, он недовольно произнес, показывая на колокол Немчин: «Васильич! Какой-то колокол... маленький». А просто в Даниловом монастыре, где мы с ним звонили раньше, был колокол большего размера.
А через некоторое время я взял с собой Костю Мишуровского. Со временем сложилась целая плеяда замечательных звонарей, которые звонят на Иване Великом.
- Когда начались регулярные звоны?
- На Пасху 1992 года. С этого момента мы стали отзванивать каждое богослужение, которое совершалось в соборах Московского Кремля.
Вслед за колоколами второго яруса, учёные исследовали и допустили к звонам колокола третьего яруса столпа. Затем стали звонить в Семисотный или Великопостный колокол, в Реут, и, наконец, на Пасху 1993 года впервые зазвучал Большой Успенский колокол. В ту пасхальную ночь погибли звонари Оптиной пустыни. Вечная им память! Без сомнения они предстоят и молят за нас, звонарей, Спасителя!
- На кого Вы ориентировались, начиная Кремлевские звоны?
- Ростов Великий. По количеству колоколов, качеству и строгости архитектуры Иван Великий ближе всего к звоннице Ростова Великого. Конечно, многим знакомы красивые звоны Троице-Сергиевой лавры - веселые, затейливые трели. Они очень подходят для барочной лаврской колокольни, но не сочетаются со строгой архитектурой соборной площади. Здесь звоны должны быть в стиле Ростова Великого: без быстрого ритма и без излишеств.
- Когда звонили колокола на всех ярусах?
- Звоны с участием всех колоколов у нас были до последней реставрации, а потом реставраторы попросили убрать на первом ярусе помост, и вот уже три года мы не можем его восстановить.
- Как пришла в голову идея синхронизировать звон на разных ярусах? До революции ведь звонари звонили хаотично.
- Да, хотя были люди, которые подавали сигнал, когда начинать и когда заканчивать звон. Сигнальщик выходили к Чудову монастырю и оттуда махал платочком. Начинать звон можно по ясачному колокольчику, который висел у алтарей Успенского собора (там до сих пор остался кронштейн), а вот момент окончания звона нужно было показывать обязательно.
Пока не начались звоны в храме Христа Спасителя, на Пасху мы звонили в Кремле. А потом эти звоны потеряли смысл: для чего звонить там, где не совершается служба, если все равно есть звон в кафедральном соборе, который слышно в центре города повсюду?
Но еще когда на Пасху мы приходили в Кремль, то пробовали звонить как раньше - на всех ярусах одновременно и кто во что горазд. Само по себе это не отвратительно, потому что звучание колоколов превосходное. Если взять несколько хороших оперных певцов - басов, теноров баритонов - и все они одновременно начнут брать разные ноты в произвольном порядке, это будет красиво, потому что у них красивые голоса. Но стройного пения не получится. Так и у нас не получилось стройного звона. И мы подумали: если я стою на южном крыльце Успенского собора и показываю начало и конец звона, и меня видят звонари на всех ярусах, то почему бы мне не показывать рукой ритм, чтобы все колокола звонили в едином ритме? Эта идея пришла к нам довольно быстро, и уже с 1993 года Иван Великий стал звонить синхронно.
- После первого звона был восторг?
- Полный! Вся громадная свеча колокольни зазвучала слаженно! Это было так красиво, так по-великорусски, по-православному...
- Те, кто приходит в Кремль на богослужение, всегда нормально воспринимали то, что Вы стоите на крылечке и дирижируете?
- Обычно все, особенно присмотревшись, понимают, что происходит. Бывает, проходя мимо, здороваются, как со старым знакомым, хотя я их впервые вижу...
Когда я подходил в алтаре к митрополиту Ювеналию, он спросил: «А что это за фигуру Вы там исполняли?». А Святейший Патриарх Алексий II заметил: «Я видел, как Вы там дирижировали».
Он вообще разбирался в звонах, знал, сколько весят колокола и языки колоколов собора Александра Невского в Таллинне.
А еще, когда очистили Таллинн от фашистов, тогда ещё иподиакон будущий Святейший Патриарх расписался на стене между двумя колокольнями собора: «А.М. Ридигер». Колокольни там соединены крытой галереей, он готовил собор к службе и вот на радостях оставил там свою подпись.
- А поднимался на Иван Великий?
- Нет, ни разу. Но, уезжая из Кремля, всегда оставлял окошко машины приоткрытым, чтобы звон был хорошо слышен.
- А Патриарх Кирилл поднимался?
- Пока тоже нет.
- Кто сегодня становится звонарями Московского Кремля?
- Во-первых, абы кого, что называется, «с улицы», мы стараемся туда не приглашать, потому что люди бывают разные и, кстати, очень по-разному реагируют на звон и вообще ведут себя на колокольне.
У нас был случай, когда двое, причем один - мой бывший ученик, попросили взять наверх каких-то своих знакомых и проявили там некий момент самостоятельности. Им было сказано не выходить на комендантскую сторону, а они пошли гулять по балкону. В принципе, ничего страшного не случилось, но ведь могла возникнуть и какая-то более серьезная ситуация. Поэтому если кто-то из наших гостей проявляет непослушание, мы его больше не берем, потому что Кремль - это Кремль.
Человек, который хочет здесь звонить, должен быть православным, верующим, церковным и послушным. Сказали тебе, стой здесь и делай вот это, - стой и делай.
В Московском Кремле звонят люди из коллектива звонарей, который участвует в богослужениях в Храме Христа Спасителя. Естественно, к нам в храм приходят разные люди, и сначала мы присматриваемся к человеку, потому что, повторяю, на звон люди порой реагируют очень неожиданным образом.
Когда отливали колокола для Храма Христа Спасителя, я пригласил литейщиков на Иван Великий, чтобы они посмотрели и послушали, что такое большие колокола. Им ведь предстояло отлить колокол весом в 30 тонн, хотя самый большой колокол, который они отливали раньше, весил всего 2 тонны, и нужно было, чтобы у них появилось представление о больших колоколах.
И вот когда ударил Большой Успенский колокол, один из бывших с нами молодых людей схватился за голову и побежал.
Так что, когда речь идет о кремлевских звонах, важно, чтобы люди были проверенные, чтобы на них можно было положиться и точно знать: раз есть служба, будет обеспечен и звон, и никаких ЧП на колокольне не случится. У нас даже девиз был, что смерть не является оправданием для неявки на кремлевский звон. Это звучит несколько жестко, но принцип именно такой.
- Сколько человек нужно, чтобы обеспечить полноценный звон на Литургии?
- Минимум трое.
- А чтобы звонили колокола на всех ярусах?
- Шестнадцать. По два на Реут и на Семисотный (звонить в него можно и одному, но, когда стоишь под колоколом, не видно и не слышно, что происходит вокруг, и кто-то должен дать сигнал, когда начинать и заканчивать звон). На Большой Успенский - восемь. На первый ярус - один человек. И еще два на второй ярус. Для третьего яруса, когда он задействован, остаточно одного человека.
- Большой Успенский колокол - самый тяжелый из всех - сейчас звонит редко?
- На Успенском колоколе нужно отрегулировать язык, чтобы для звона требовалось не 6-8 человек, а двое. Пока это не сделано, я стараюсь не звонить в оба края. Мы стараемся что-то для этого предпринять, написали письмо с просьбой создать попечительский совет или фонд для реставрации колокольни. Все-таки уже 20 лет прошло с момента начала регулярных звонов. Автомобиль и тот раз в месяц отвозят на техосмотр, а тут - главная колокольня, которая два десятилетия не требовала никаких дополнительных затрат. Нужно приводить ее в порядок, восстанавливать утраченные колокола, реставрировать то, что есть сейчас. Можно сказать, восстанавливать в том виде, в котором она была в 1913-1914 годах.http://www.taday.ru/text/1541398.html
