Среди блистательных хирургов поры окончания моего медицинского образования (1941 год) помню Александра Эдуардовича Рауэра (1871-1948) и Сергея Сергеевича Юдина (1891-1954).
+ + +
Руки Юдина я впервые увидела не в операционной - в Третьяковской галерее на известном портрете кисти М.В.Нестерова. Руки творца. Руки мастера. Удивительные руки. Им были подвластны самые сложные, самые смелые, даже, как порой казалось, самые рискованные (а на деле - глубоко и всесторонне продуманные) операции.
Работал Сергей Сергеевич в ?Склифе?. Учебной базой студентов нашего 1-го Московского медицинского института являлись клиники на Девичьем поле, поэтому в студенческие годы мне не пришлось наблюдать, как он оперирует. Однако не раз я встречала Юдина на заседаниях хирургического общества Москвы, где его сообщения вызывали неизменный восторг. Его демонстрации поражали новизной, оригинальностью и мастерством выполнения операций.
Окончив мединститут, я работала сначала на селе, в заоблачных высях Памира, затем хирургом в системе эвакогоспиталей, порожденной войной, а в 1943 году вернулась в Москву.
Николай Николаевич Приоров зачислил меня в свой Институт травматологии и ортопедии (ЦИТО), во время войны, особенно в дни обороны Москвы, фактически ставший фронтовым госпиталем.
В числе создателей ЦИТО был А.Э.Рауэр, которому судьба судила разрешить одну из тяжелейших проблем хирургии - проблему восстановления лица после ранения. Санитары зачастую оставляли таких раненых на поле боя, считая обреченными; медперсонал госпиталей не умел их поить и кормить, так что некоторые умирали не от ран - от истощения; выжившие до конца дней своих носили на лице клеймо уродства, страдая не только физически, но и психически - их не принимали семьи, чуралось общество. Что касается восстановительной хирургии времен первой мировой войны, - она была малоэффективна.
В ЦИТО А.Э.Рауэр организовал первое челюстно-лицевое отделение, на базе которого выросла новая врачебная дисциплина - челюстно-лицевая хирургия. Он же создал кафедру усовершенствования врачей по этой специальности. Пластические операции Рауэра на лице давали невиданные до того результаты - не только функциональные, но и косметические. ?Кудесник? - так с полным правом его прозвали.
А начинал он свою службу - вернее, служение - после окончания Томского университета земским врачом в Восточной Сибири. Участок простирался на 300 верст в окружности: тайга, глухомань, на дорогах хозяйничают грабители. Последние не прочь были поживиться тулупом, теплой шапкой и часами доктора. Но, узнав, что это врач, который ?глаза открывает? (Рауэр оперировал все - даже катаракту), - неизменно отпускали, кланяясь в пояс.
Потом был краткий период усовершенствования в клиниках Санкт-Петербурга, прерванный эпидемией чумы, работа военно-полевым хирургом во время русско-японской войны. На службу в земство Рауэр возвращается только в 1906 году. Маленький уездный городок Мышкин Ярославской губернии. Захудалая больница: хирургии никакой. Александр Эдуардович открывает в уезде новую - со всеми видами хирургической помощи. Одновременно он ведет обширную просветительскую работу. Ярославское земство с большой неохотой отпускает его в Петербург. Рауэр защищает там докторскую диссертацию, после чего по конкурсу занимает место заведующего хирургическим отделением губернской больницы в городе Уфе. Блестяще оперирует во всех областях. Благодарное земство посылает его на стажировку в клиники Европы. Вена, Лозанна, Берлин, Париж. Приезд в Россию совпал с началом первой мировой войны. Александр Эдуардович - начальник и главный хирург подвижного лазарета. С ним вместе стала работать сестрой милосердия жена Ольга Владимировна - сельская учительница. В 1916 году после налета германских самолетов среди смертельно раненных оказывается и она. Панихида в лесу. Похороны на московском Братском кладбище в Аллее сестер милосердия. На ленте венка надпись: ?Жертвам милосердия от города Москвы?.
В 1918 году, в разгар гражданской войны, Александр Эдуардович вернулся в Уфу. Там хозяйничали белые. В их отступавшую на восток армию был мобилизован и хирург уфимской больницы Рауэр. По дороге он обвенчался со второй своей женой - соратницей по фронту и сотрудницей по больнице М.А.Черкасовой. От белых они бежали. М.А.Черкасова - сестра милосердия - с великим трудом пристроила заболевшего сыпным тифом мужа на площадке вагона санитарного поезда и там выходила. Поезд захватили в плен части Красной Армии. В Красноярске Рауэр назначается главным хирургом военного госпиталя на 1500 коек. В 1922 году супругов демобилизовывают и они отправляются в Москву.
Участником обороны Москвы А.Э.Рауэр становится в 70 лет. Когда в 1941 году Н.Н.Приоров уехал в эвакуацию в Казань, он остался главным хирургом института, ставшего эвакогоспиталем. Первыми начали поступать в ЦИТО жертвы воздушных налетов на Москву. Потом пошел поток раненых с фронта - враг стоял в непосредственной близости от столицы. В октябре-ноябре ЦИТО развернул до 600 коек. Челюстно-лицевых раненых размещали в подвале. К тому времени Рауэром не только был накоплен более чем 20-летний опыт челюстно-лицевых операций, но и созданы инструкции и методики, опубликованы статьи и книги, в том числе книга ?Пластические операции на лице?, за которую Рауэр и его ученик и соавтор Михельсон впоследствии получили Государственную премию. На обороте одного из групповых снимков благодарные пациенты написали: ?Эскулапу-ваятелю! А.Э.! Примите от нас глубокую искреннюю благодарность за тот бесценный дар, который дает Ваше искусство. Скальпель - Ваша волшебная палочка. Исправляя лица, Вы воскрешаете души. Память о Вас - бессмертна.?
+ + +
В 1943 году я познакомилась с Сергеем Сергеевичем Юдиным.
Однажды Н.Н.Приоров вызвал меня к себе и сказал приблизительно следующее: ?Ты работаешь в самом тяжелом отделении - огнестрельных ранений бедра. Знаешь, как тяжел для твоих больных эфирный масочный наркоз. А вот Юдин - он сейчас с фронта в Москву приехал - обезболивание при помощи льда производит. Пойди, посмотри. Скажи - я прошу показать?.
Да. Капали эфир на маску, руководствуясь в его дозировке лишь опытом и интуицией. На фронте же дефицитен был и эфир. Юдин посылал туда своим ученикам инструкции по обезболиванию холодом, сопровождавшиеся такими по-человечески теплыми строками: ?Я люблю Вас как брат. Я горжусь Вами как отец. Я жду Вас к себе в нашу родную Москву и родную клинику как победителей. 6. IX. 41 г.?.
Хмурым промозглым утром я шла по темной еще Москве (уличного освещения в осадном городе не включали). Окна зашторены, стекла перечеркнуты полосками бумаги, улицы почти безлюдны.
А в ?Склифе? бурлила жизнь! Правда, в тот раз Сергея Сергеевича я не застала. Разговор состоялся с его операционной сестрой М.П.Голиковой, которая кое-что предварительно мне показала и обещала известить, когда можно будет приехать на операцию Юдина.
Восхищение и удивление не покидали меня от начала до конца операции. Руки хирурга творили чудеса. Не произносилось ни слова - слаженность действий помощников была идеальной. Никакой спешки, и при том - быстрота каждого этапа. Если б не окрашивалась алым марля в ране, можно было бы подумать, что кровавого вмешательства вообще не совершалось. Совершалось. Но Юдин умел с невероятной скоростью находить и перевязывать сосуды. Снайперски! М.П.Голикова быстро подавала зажимы, а Юдин столь же быстро завязывал на сосуде три узла - казалось, они каким-то чудом сами соскакивают с его пальцев!
?Тут нужна четкость и быстрота пальцев скрипача и пианиста, верность глазомера и зоркость охотника, способность различать малейшие нюансы цвета и оттенков, как у лучших художников, чувство формы и гармонии тела, как у лучших скульпторов, тщательность кружевниц и вышивальщиц шелком и бисером, мастерство кройки, присущее опытным закройщикам и модельным башмачникам, а главное - уметь завязывать узлы двумя-тремя пальцами вслепую на большой глубине?, - напишет С.С.Юдин в своей книге ?Размышления хирурга?.
+ + +
А.Э.Рауэр ?на большой глубине? не работал. Полем его деятельности - при чисто косметических операциях - была кожа, а конечным этапом - швы с сотнями узлов. И здесь тоже творились чудеса.
На миг рука Рауэра с вложенным в нее операционной сестрой скальпелем (предварительно им лично отточенным на оселке до остроты бритвы) замирала - и вдруг одним стремительным движением выполняла причудливый разрез. Затем он позволял, постепенно отделяя кожу и удаляя ее ?излишки?, подтянуть и сомкнуть края раны. Дальше - шов. Шил Рауэр только волосом, не оставляющим после удаления следов. Миг - вяжется узел, еще миг - помощник отрезает концы. Я как-то ассистировала Рауэру, когда он оперировал на лице известной актрисы. Мне надлежало ?вязать? узлы с рауэровской быстротой. И я буквально ?бежала? за его рукой, которая, едва вколов иглу с волосом, уже готовилась сделать следующий ?стежок?. Ему было 72 года, мне - 25. Он, спокойно разоблачившись, поправив усы и поблагодарив за помощь, ушел, а я еще долго возилась в предоперационной, снимая мокрый от пота халат и переодеваясь после своего сумасшедшего ?бега?.
+ + +
Год 1948 оказался роковым для С.С.Юдина и последним для А.Э.Рауэра. В этом году почетный доктор Сорбонны, почетный член Британского, Американского, Пражского, Каталонского хирургических обществ, корифей экстренной и военно-полевой хирургии, создатель искусственного пищевода, человек, превративший институт имени Н.В.Склифосовского в хирургическую Мекку для всего мира, - профессор Юдин был арестован и заключен в тюрьму. Пройдя Лубянку, Лефортово, Бутырки, получил инфаркт. В сибирской ссылке ему позволили наконец работать ординатором. И этот ?ординатор? выполнял сложнейшие операции (часто держа таблетку нитроглицерина под языком).
После ареста Юдина в ЦИТО был получен приказ уничтожить все его книги, находившиеся в библиотеке. Уцелела лишь одна (храню ее уже более пятидесяти лет): ?Образы прошлого и силуэты некоторых военно-полевых хирургов?. Это лекция, прочитанная студентам 18 октября 1943 года в осадной Москве:
?Мировой конфликт охватил поистине земной шар. По военным сводкам и телеграммам главных квартир можно заново изучать географию. Мог ли кто поверить несколько лет тому назад, что американские войска будут высаживаться у Солерно, а оттуда наступать на Рим, что английским бомбардировщикам придется сбрасывать четырехтонные бомбы на Авентинский холм, где стоял Капитолий, куда поднимался Август, Помпей и Юлий Цезарь, где через 15 веков после них жили и творили Данте, Петрарка, Леонардо да Винчи, Рафаэль и Микеланджело?
Почти у самого устья Нила были остановлены полчища Роммеля, грозящие лязгом танковых гусениц нарушить тысячелетний покой египетских фараонов. Там, у подножия пирамид, в древнем Каире разместился штаб союзного командования близ величественных колонн храмов Изиды и Озириса, в местах, где Клеопатра пировала с Марком Антонием, откуда Моисей вывел свой народ и повел в землю Ханаанскую. На всей прошлой неделе ежедневно сообщалось, что англо-американская авиация бомбит аэродромы на острове Кос, где обосновалась одна из древнейших в мире медицинских школ, давшая миру Гиппократа?.
Вышеупомянутая книга ?Размышления хирурга?, писавшаяся Сергеем Сергеевичем в тюремной камере на случайных клочках бумаги, увидела свет лишь через 15 лет после смерти автора в 1968 году. Незадолго до ареста он завершил капитальный труд ?Этюды желудочной хирургии?.
+ + +
Почти одновременно с ?Этюдами? Юдина создавал в 1940-х годах свои ?Этюды пластической хирургии? А.Э.Рауэр. Они остались неоконченными: в 1948 году Александр Эдуардович тяжело заболел. Консилиумы врачей не смогли своевременно поставить диагноз. Оперирующий профессор ошибся, приняв обызвествленный после воспаления отросток слепой кишки за раковую опухоль. Такое едва ли случилось бы, находись у операционного стола Сергей Сергеевич Юдин, в июне 1943 года надписавший одну из своих книг: ?Дорогому Александру Эдуардовичу Рауэру - дружеский привет?.
Гроб с телом А.Э.Рауэра по улицам Москвы сопровождал длинный кортеж машин. В некрологе, подписанном Н.Н.Приоровым, говорилось: ?За свою ценную и плодотворную работу Александр Эдуардович был награжден орденами Красного Знамени, Красной Звезды, медалями ?За оборону Москвы?, ?За победу над Германией?, ?За доблестный труд в Великую Отечественную войну?. С уходом от нас Александра Эдуардовича ЦИТО понес огромную утрату. Александр Эдуардович являлся украшением Института.
