Первый председатель Всероссийского национального клуба, действительный статский советник и шталмейстер Высочайшего Двора князь Б.А. Васильчиков родился 19 мая 1860 г. в родовом имении Выбити Старорусского уезда Новгородской губернии. Род Васильчиковых имел долгую и славную историю, происходя от некоего Индриса (во святом крещении Леонтия), который по свидетельству летописца, в начале XIV столетия "выехал из Кесаревой земли (Германии - А.И.) к Черниговскому князю" с трехтысячной дружиною [4, с. 25]. Произошло это событие в 1353 г. А в скором времени, потомство Индриса дало начало многим славным русским аристократическим фамилиям: Толстым, Васильчиковым и Дурново. От праправнука Индриса - Василия Федоровича Васильчика и пошел род Васильчиковых, многие представители которого в XVII в. служили стряпчими, стольниками и воеводами.
Дед Васильчикова - кавалерийский генерал граф Илларион Васильевич (1777-1847), герой Бородина, участвовал в подавлении восстания декабристов в 1825 г., был председателем Государственного совета и Комитета министров, получив от Императора Николая I "за полезную государственную деятельность" княжеский титул (1839). Отец - Александр Илларионович (1818-1881) в 1860-х-1870-х гг. был известным общественным деятелем либерального толка и публицистом. Мать - Евгения Ивановна, происходила из дворянского рода Сенявиных.
В 1881 г. князь Б.А. Васильчиков успешно окончил элитарное Императорское Училище правоведения и был причислен к Министерству юстиции. В том же году молодой князь осиротел и, по свидетельству племянника, унаследовав крупное состояние начал так быстро его проматывать, что его дядя, Сергей Илларионович, обратился к Императору Александру III с просьбой высочайше назначить незадачливому наследнику опекуна, под личным надзором Государя. Войдя в положение, Император внял просьбе С.И. Васильчикова и назначил его опекуном наследства племянника [4, с. 5]. А опекать действительно было что: повзрослев и образумившись, Б.А. Васильчиков вступил во владение свыше 31 тыс. десятин земли в Новгородской, Тамбовской, Воронежской и Ковенской губерниях, а также несколькими винокуренными и сахарными заводами, паровой мельницы.
В возрасте 23-х лет (17 января 1884 г.) князь Васильчиков неожиданно для него самого был заочно избран дворянским собранием предводителем Старорусского дворянства и, следуя принципу: "На службу не напрашивайся, но от службы не отказывайся", приступил к новым для него обязанностям. Судя по откликам современников, да и по собственным признаниям князя, эта должность пришлась ему по душе, он быстро с ней освоился и в 1887 г. был вторично на нее переизбран. В 1890 г. Васильчиков был избран Новгородским губернским предводителем дворянства, находясь в этом статусе до 1902 г., а с 1900 г. совмещал эту должность с назначением Псковским губернатором.
"Барин с головы до пят, привлекавший к себе истинным благородством поступков, общительностью и бесконечным благодушием <…> Баловень судьбы. Неглупый, красивый, обаятельный, богатый и знатный <…>. Двадцати шести лет от роду он уже Новгородский губернский предводитель дворянства. Долго занимал эту должность, пользуясь исключительной любовью всей губернии", - писал о князе член Государственного совета П.П. Менделеев [Цит. по: 3, c. 309].
Будучи губернским предводителем дворянства и губернатором, князь Васильчиков особое внимание уделял нравственному состоянию благородного сословия, отмечая, что дворянство должно "быть оплотом против сокрушающего влияния демократизма", и желать "развития в своей среде сознания чести и чувства долга перед Богом, Царем и родиной" [5, c. 1, 13]. Эти пожелания князя дворянству имели под собой опасения, что в России, в связи с наступлением во всех отраслях государственной жизни разночинцев, в большинстве своем склонных к оппортунизму, началось пугающее размывание аристократического элемента. В итоге, писал Васильчиков в эмиграции, к 1917 г. в стране "не оказалось КЛАССА, способного охранить и защитить здание государственности от организованного натиска революционной демократии, и это здание рухнуло, схоронив под своими обломками все достижения тысячелетнего национального творчества" [4, с. 91].
В 1903 г. князь Васильчиков, после трех лет губернаторства подал в отставку, намереваясь отойти от дел и заняться управлением своими имениями и организаций своего крупного хозяйства. Однако судьба распорядилась иначе. В 1904 г. разразилась Русско-японская война, и князь, движимый патриотическим чувством оказался главноуполномоченным Российского общества Красного Креста (РОКК) в Северо-Восточном тыловом районе, охватывающим Приморскую и Амурскую области. А в 1906 г. Васильчиков был назначен председателем Главного управления РОКК.
Вернувшись в охваченную революцией столицу, Борис Александрович решил включиться в политическую жизнь страны, примкнув к праволиберальному Союзу 17 октября, вслед за одним из его видных деятелей Н.А. Хомяковым (сыном известного славянофила) заявляя, что стал конституционалистом "по Высочайшему повелению", подчиняясь изложенной в царском манифесте воле Государя. "Если бы 16 октября (т.е. за день подписания манифеста о даровании политических свобод и введения народного представительства - А.И.) меня спросили: "Созрел ли Россия для восприятия конституции и своевременно ли дарование ее под натиском революции?", то, вероятно, я на оба вопроса ответил бы отрицательно. Но, раз конституция была дарована, я считал своим верноподданническим долгом содействовать ее водворению…", - отмечал позже Васильчиков [4, с. 193].
Благодаря такой позиции, князь быстро прослыл конституционалистом. Так, к примеру, видный правый государственный деятель В.И. Гурко характеризовал Бориса Александровича следующими словами: "Кн. Б.А. Васильчиков - тип просвещенного барина, русского европейца, был убежденный конституционалист" [8, с. 589]. Не оспаривая в целом этой оценки, все же оговоримся, что она нуждается в определенной корректировке. В частности, Васильчиков пояснял свой "конституционализм" так: "Я тогда (в 1906 г. - А.И.) думал, как и теперь думаю, что самодержавие для России есть наилучшая форма правления, но при одном условии - при наличии САМОДЕРЖЦА" [4, с. 193-194]. Являясь горячим поклонником царствования Императора Александра III, политику которого князь считал образцовой, Васильчиков заявлял, что "полтораста миллионов [подданных] чувствовали себя в те годы за своим Царем как за каменной стеной, и никогда достоинство России и ее мировой престиж не стояли так высоко, как в эти тринадцать лет царствования Царя-Миротворца". "Это были годы, увы! с тех пор не повторявшиеся, полного удовлетворения национальной гордости русских людей, когда Царь свои миролюбивые цели осуществлял не уступками, а подчинением событий своей воле; приемы и цели его политики были понятны и близки русским людям, были просты и несложны, как и проста и несложна идея силы полутораста миллионов людей, объединенных единой волей. <…> В отношении внутренней политики и в особенности с точки зрения либерализма, конечно, царствование Александра III было реакционным, но это была здоровая реакция здорового организма после отравления ядом нигилизма, период накопления национальных сил…" [4, с. 196-197]. "Но нашему поколению, - отмечал далее князь, - выпало на долю пережить период обратного положения, когда самодержавная власть оказалась в руках Монарха, проникнутого самыми великодушными побуждениями и пламенной любовью к своему народу и Родине, изо всех сил пытавшегося править самодержавно, но лишенного дара быть Самодержцем" [4, с. 197]. Государь Николай II был святым человеком, писал в эмиграции Васильчиков, но "для успеха земного царства не достаточно быть праведником на престоле", поскольку в "греховном веке", этого обстоятельства недостаточно для укрепления монархии [4, c. 192].
Довольно быстро князь Васильчиков разочаровался в октябристах, оказавшихся для него слишком либеральными и покинул их ряды, так как не нашел в них, по его собственным словам, "людей правых убеждений". Сам же Борис Васильевич, несмотря на обвинения его со стороны крайне-правых в либерализме, никогда себя к либералам не относил, отмечая, что он всегда считал себя консерватором. Но при этом князь, с 1906 по 1917 гг. являвшийся членом Государственного совета, признавался, что никогда не мог ассимилироваться с группой правых верхней палаты российского парламента и их пониманием консерватизма, который Васильчиков характеризовал такими эпитетами как "казенный", "официальный", "бюрократический". Подлинный же консерватизм, полагал Борис Александрович, должен быть не только охранительным, но и творческим элементом государственного развития и "истинному прогрессу". "В России последних десятилетий не находилось места для того творческого консерватизма <…> [А] казенный консерватизм был всецело поглощен заботой о сохранении существующих форм правления Россией и ограждением этих форм от натиска либеральных идей", - писал князь, предпочитавший рациональное взаимодействие консерватизма с либерализмом их бескомпромиссной борьбе.
Неудивительно, что такие взгляды, столь схожие с политическим мировоззрением председателя Совета министра П.А. Столыпина, привели к тому, что премьер обратил свое внимание на Васильчикова, предложив последнему пост главноуправляющего землеустройством и земледелием, сделав князя своим первым проводником своей аграрной политики. "Однако министром земледелия, - писал его племянник Г.И. Васильчиков, - дядя Боря стал нехотя, из чувство патриотического долга, так как, хотя он и являлся прогрессивным консерватором, уважал Столыпина и сочувствовал его стремлению упразднить горячо отстаиваемую его же собственным отцом А.И. Васильчиковым крестьянскую общину и заменить ее единоличными хозяйствами, он считал, что эта реформа идет слишком далеко и что Россия еще не дозрела до капитализма по западному образцу" [4, с. 6].
Вместе с тем, князь горячо поддерживал переселенческую политику Столыпина, полагая, что в переселении крестьян на окраины Российской империи скрывается "естественное стремление славянской расы, в лице передовых ее представителей, Русского народа, на Восток и что единственную преградою этого движения может быть отныне только Великий или Тихий океан" [6, c. 16].
Проработав на министерском посту с 27 июля 1906 г. по 21 мая 1908 г. князь Васильчиков вышел в отставку, не выдержав, по его собственным словам, постоянных вызывающих нападок со стороны оппозиционных фракций Государственной думы. "Высоко во всех отношениях порядочный и неглупый человек, он не был, однако, ни работником, ни истинно государственным человеком, - писал о Васильчикове уже упоминавшийся нами В.И. Гурко. - Это был министр типа времен Николая Павловича - прямой, честный, не склонный ради благ земных угодничать, имевший свой franc parler (обычай говорить откровенно - фр.) и перед восседающими на престоле, но при этом ни с каким делом в подробностях незнакомый - и в полном смысле слова дилетант, а потому руководствующийся здравым смыслом, но совершенно не способный со знанием руководить каким-либо сложным делом. <…> Огромные средства и принадлежащее ему по рождению высокое общественное положение - все это давало ему независимость, которая позволяла ему не идти ни на какие компромиссы и "истину царям" даже без улыбки "говорить"" [8, с. 589]. "В высшей степени порядочный, но не деловой", - такую характеристику дал Васильчикову С.Ю. Витте [7, с. 366]. Да и сам Борис Александрович судил о своем министерском опыте так: "Я считаю, что был в свое время очень хорошим предводителем [дворянства], хорошим губернатором, никуда не годным министром и абсолютно бесполезным членом Государственного совета" [4, c. 204].
Раз уж речь зашла о Госсовете, отметим, что в его состав Васильчиков был введен еще в 1906 г., состоя членом верхней палаты до 1917 г., принадлежа сперва к подгруппе (позже группе) правого центра (т.е. русских националистов), а затем (с 1911) находясь в составе внепартийного объединения, некоторое время являясь его лидером.
С момента зарождения, создаваемого не без протекции П.А. Столыпина Всероссийского национального союза, князь Васильчиков вступил в его ряды, а в 1909 г. стал членом-учредителем Всероссийского национального клуба, на торжественном открытии которого был избран его председателем. Выступая 21 февраля 1910 г. после своего избрания руководителем ВНК Борис Александрович заявил: "Национализм в нашем понимании - это культ России и Русского, и мы посвящаем себя служению этому культу. <…> Мы хотим содействовать тому, чтобы в созвучиях нашей государственной и общественной жизни все громче и громче звучал голос русского национального самосознания, русской национальной гордости". При этом князь охарактеризовал себя как патриота "без оговорок и комментариев" [9, с. 17-18]. Однако уже в марте 1911 г., оставив руководство клубом, князь отошел от ВНС и ВНК, заметно сдвинувшись влево.
В годы Первой мировой войны Б.А. Васильчиков вел себя уже довольно оппозиционно, примкнув в 1915 г. к Прогрессивному блоку. Министр внутренних дел А.Н. Хвостов, человек крайне-правых взглядов, в 1915 г. отмечал, что князь, занимая высокое служебное и придворное положение своими выступлениями "только сгущает неблагоприятную для высоких сфер атмосферу"; Императрица Александра Федоровна также замечала: "Увы, Борис Васильчиков сильно изменился к худшему, как и многие другие" [10, c. 135].
А в декабре 1916 г. вокруг имени князя разразился настоящий скандал. Его супруга, Софья Николаевна, урожденная княжна Мещерская (племянница известного консерватора князя В.П. Мещерского) написала дерзкое письмо Императрице Александре Федоровне, в котором "разоблачала" "темные силы", якобы влиявшие на престол, Г.Е. Распутина и лично Государыню. Как пишет историк С.В. Куликов, "она [С.Н. Васильчикова] "очень мало знала и не очень понимала" Александру Федоровну. Тем не менее С.Н. Васильчикова написала царице письмо, будучи "под свежим впечатлением каких-то разговоров о 'темных силах'". В письме указывалось на то, что Александра Федоровна "своим вмешательством в политические дела России ведет царствующую династию к неминуемой гибели, и что лучшим исходом было бы добровольное удаление Государыни Императрицы из пределов России"" [10, с. 348].
Сама княгиня Васильчикова вспоминала об этом так: "Я села и написала письмо, - никому не сказав ни слова, ни даже мужу. Я знала, что он не станет меня отговаривать, но он захочет все смягчить, а мне казалось, что я должна сказать со всей резкостью, накопившейся во мне. Я так и написала. <…> Я написала про Распутина и про то, что она (Александра Федоровна - А.И.) не должна вмешиваться в государственные дела, так как причиняет вред России" [4, с. 7].
Эту выходку Государь расценил как оскорбление своей августейшей супруги. Узнав о письме, Николай II "побелел от гнева". "К нему, - вспоминала А.А. Вырубова, - было страшно подойти" [Цит. по: 10, с. 348]. В результате, княгиню Васильчикову выслали из Петрограда в имение Выбити, а за ней добровольно последовал и супруг, предварительно сложивший с себя звание члена Государственного совета.
В дни Февральской революции обиженный на Верховную власть князь в одном из интервью выразил свое сочувствие перевороту, посетовав, что он решил порвать "со двором и служебным положением в Г. Совете, в виду того, что он не мог равнодушно выносить установившегося (перед революцией - А.И.) режима" [2, 11 (24) марта]. Позже, правда, князь будет осуждать революцию, отмечая, что главным ее виновником стало масонство. "Пусть эта революция оказалась не той, какой они ее хотели и какой они ее готовили; это не устраняет их умысла, а только доказывает их недальновидность!", - писал Васильчиков. Впрочем, ни одних масонов винил Борис Александрович в разразившейся катастрофе, отмечая, что ее причина была одна - "полный разлад, полное духовное разобщение между Царем и народом и общее, проникшее во все слои - от дворцов до хижин, от законодательной палаты до рядов армии - сознание, что причина ощущаемых бедствий и видимого нестроения кроется в недрах Царскосельского дворца". "В этом было много преувеличений, - оговаривался князь, - много неправды, но была частица правды, и эту частицу революция использовала для своего торжества" [4, с. 192].
В 1918 г. Б.А. Васильчиков был арестован и заключен в Трубецком бастионе Петропавловской крепости. Не желая мириться с выпавшей ему участью политического узника, князь предпринимал попытки освободиться, обращаясь с прошениями к влиятельным большевикам. "Когда я был в тюрьме, - вспоминал Васильчиков, - то одно лицо, близкое к семье Стасовых, обратилось к ней (Е.Д. Стасовой, секретарю ЦК большевистской партии в 1917-1920 гг. - А.И.) с просьбой содействовать облегчению моей участи. По этому поводу последовал следующий разговор: "При старом режиме люди, совершенно не сочувствующие вашим политическим взглядам, не раз заступничеством содействовали облегчению вашей участи; вспомните это и помогите освободить Васильчикова". На что последовал ответ: "Мы, революционеры, на собственном опыте поняли, что с политическими противниками надо обращаться суровее, нежели с нами обращалось царское правительство. Я ничего не сделаю для Васильчикова"" [4, c. 7-8]. Тогда князь обратился к В.И. Ленину с письмом о помиловании, напоминая как в свое время, являясь Псковским губернатором, дал ему разрешение на выезд за границу. Ответа от Ленина Васильчиков не получил, но вскоре был освобожден, получив с супругой разрешение на выезд из страны.
Не став искушать судьбу, Борис Александрович спешно выехал в Финляндию, а оттуда перебрался в Англию. Остаток своих дней первый председатель Всероссийского национального клуба провел во Франции, куда он переехал в 1920 г. Известно, что князь состоял председателем учредительного комитета Свято-Сергиевского подворья и был членом приходского совета церкви прп. Сергия Радонежского на Свято-Сергиевском подворье в Париже. Скончался Б.А. Васильчиков 13 мая 1931 г. в Русском доме в г. Ментоне и был похоронен на кладбище Сент-Женьев-де-Буа под Парижем.
ЛИТЕРАТУРА
1. Афанасьев Н.И. Современники. Альбом биографий. Т.2. СПб., 1910.
2. Беседа с князем Б.А.Васильчиковым // Новое время. 1917. 11 (24) марта.
3. Бородин А.П. Столыпин. Реформы во имя России. М., 2004.
4. Васильчиков Б.[А]. Воспоминания / Сост., предисл., примеч. Г.И. Васильчикова, коммент. Д.А. Белеева. М.-Псков, 2003.
5. Васильчиков Б.А. О воспитании дворянского юношества. [Новгород, 1899].
6. Васильчиков Б.А. Речь главноуправляющего землеустройством и земледелием кн. Б.А.Васильчикова в комиссии Гос. Думы по переселенческому делу. СПб., 1907;
7. Витте С.Ю. Воспоминания. Т. 3. М., 1960.
8. Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого: Правительство и общественность в царствование Николая II в изображения современника / Вступ. Ст. Н.П. Соколова и А.Д. Степанского, публ. и коммент. Н.П. Соколова. М., 2000.
9. Известия Всероссийского национального клуба. 1911. № 1.
10. Куликов С.В. Бюрократическая элита Российской империи накануне падения старого порядка (1914-1917). Рязань, 2004.
11. Псковские губернаторы. Псков, 2001.
12. Современная Россия в портретах и биографиях выдающихся деятелей. [СПб., 1909].
13. Шилов Д.Н. Государственные деятели Российской империи. Главы высших и центральных учреждений. 1802-1917. Биобиблиографический справочник. СПб., 2002.
Дед Васильчикова - кавалерийский генерал граф Илларион Васильевич (1777-1847), герой Бородина, участвовал в подавлении восстания декабристов в 1825 г., был председателем Государственного совета и Комитета министров, получив от Императора Николая I "за полезную государственную деятельность" княжеский титул (1839). Отец - Александр Илларионович (1818-1881) в 1860-х-1870-х гг. был известным общественным деятелем либерального толка и публицистом. Мать - Евгения Ивановна, происходила из дворянского рода Сенявиных.В 1881 г. князь Б.А. Васильчиков успешно окончил элитарное Императорское Училище правоведения и был причислен к Министерству юстиции. В том же году молодой князь осиротел и, по свидетельству племянника, унаследовав крупное состояние начал так быстро его проматывать, что его дядя, Сергей Илларионович, обратился к Императору Александру III с просьбой высочайше назначить незадачливому наследнику опекуна, под личным надзором Государя. Войдя в положение, Император внял просьбе С.И. Васильчикова и назначил его опекуном наследства племянника [4, с. 5]. А опекать действительно было что: повзрослев и образумившись, Б.А. Васильчиков вступил во владение свыше 31 тыс. десятин земли в Новгородской, Тамбовской, Воронежской и Ковенской губерниях, а также несколькими винокуренными и сахарными заводами, паровой мельницы.
В возрасте 23-х лет (17 января 1884 г.) князь Васильчиков неожиданно для него самого был заочно избран дворянским собранием предводителем Старорусского дворянства и, следуя принципу: "На службу не напрашивайся, но от службы не отказывайся", приступил к новым для него обязанностям. Судя по откликам современников, да и по собственным признаниям князя, эта должность пришлась ему по душе, он быстро с ней освоился и в 1887 г. был вторично на нее переизбран. В 1890 г. Васильчиков был избран Новгородским губернским предводителем дворянства, находясь в этом статусе до 1902 г., а с 1900 г. совмещал эту должность с назначением Псковским губернатором.
"Барин с головы до пят, привлекавший к себе истинным благородством поступков, общительностью и бесконечным благодушием <…> Баловень судьбы. Неглупый, красивый, обаятельный, богатый и знатный <…>. Двадцати шести лет от роду он уже Новгородский губернский предводитель дворянства. Долго занимал эту должность, пользуясь исключительной любовью всей губернии", - писал о князе член Государственного совета П.П. Менделеев [Цит. по: 3, c. 309].
Будучи губернским предводителем дворянства и губернатором, князь Васильчиков особое внимание уделял нравственному состоянию благородного сословия, отмечая, что дворянство должно "быть оплотом против сокрушающего влияния демократизма", и желать "развития в своей среде сознания чести и чувства долга перед Богом, Царем и родиной" [5, c. 1, 13]. Эти пожелания князя дворянству имели под собой опасения, что в России, в связи с наступлением во всех отраслях государственной жизни разночинцев, в большинстве своем склонных к оппортунизму, началось пугающее размывание аристократического элемента. В итоге, писал Васильчиков в эмиграции, к 1917 г. в стране "не оказалось КЛАССА, способного охранить и защитить здание государственности от организованного натиска революционной демократии, и это здание рухнуло, схоронив под своими обломками все достижения тысячелетнего национального творчества" [4, с. 91].
В 1903 г. князь Васильчиков, после трех лет губернаторства подал в отставку, намереваясь отойти от дел и заняться управлением своими имениями и организаций своего крупного хозяйства. Однако судьба распорядилась иначе. В 1904 г. разразилась Русско-японская война, и князь, движимый патриотическим чувством оказался главноуполномоченным Российского общества Красного Креста (РОКК) в Северо-Восточном тыловом районе, охватывающим Приморскую и Амурскую области. А в 1906 г. Васильчиков был назначен председателем Главного управления РОКК.
Вернувшись в охваченную революцией столицу, Борис Александрович решил включиться в политическую жизнь страны, примкнув к праволиберальному Союзу 17 октября, вслед за одним из его видных деятелей Н.А. Хомяковым (сыном известного славянофила) заявляя, что стал конституционалистом "по Высочайшему повелению", подчиняясь изложенной в царском манифесте воле Государя. "Если бы 16 октября (т.е. за день подписания манифеста о даровании политических свобод и введения народного представительства - А.И.) меня спросили: "Созрел ли Россия для восприятия конституции и своевременно ли дарование ее под натиском революции?", то, вероятно, я на оба вопроса ответил бы отрицательно. Но, раз конституция была дарована, я считал своим верноподданническим долгом содействовать ее водворению…", - отмечал позже Васильчиков [4, с. 193].
Благодаря такой позиции, князь быстро прослыл конституционалистом. Так, к примеру, видный правый государственный деятель В.И. Гурко характеризовал Бориса Александровича следующими словами: "Кн. Б.А. Васильчиков - тип просвещенного барина, русского европейца, был убежденный конституционалист" [8, с. 589]. Не оспаривая в целом этой оценки, все же оговоримся, что она нуждается в определенной корректировке. В частности, Васильчиков пояснял свой "конституционализм" так: "Я тогда (в 1906 г. - А.И.) думал, как и теперь думаю, что самодержавие для России есть наилучшая форма правления, но при одном условии - при наличии САМОДЕРЖЦА" [4, с. 193-194]. Являясь горячим поклонником царствования Императора Александра III, политику которого князь считал образцовой, Васильчиков заявлял, что "полтораста миллионов [подданных] чувствовали себя в те годы за своим Царем как за каменной стеной, и никогда достоинство России и ее мировой престиж не стояли так высоко, как в эти тринадцать лет царствования Царя-Миротворца". "Это были годы, увы! с тех пор не повторявшиеся, полного удовлетворения национальной гордости русских людей, когда Царь свои миролюбивые цели осуществлял не уступками, а подчинением событий своей воле; приемы и цели его политики были понятны и близки русским людям, были просты и несложны, как и проста и несложна идея силы полутораста миллионов людей, объединенных единой волей. <…> В отношении внутренней политики и в особенности с точки зрения либерализма, конечно, царствование Александра III было реакционным, но это была здоровая реакция здорового организма после отравления ядом нигилизма, период накопления национальных сил…" [4, с. 196-197]. "Но нашему поколению, - отмечал далее князь, - выпало на долю пережить период обратного положения, когда самодержавная власть оказалась в руках Монарха, проникнутого самыми великодушными побуждениями и пламенной любовью к своему народу и Родине, изо всех сил пытавшегося править самодержавно, но лишенного дара быть Самодержцем" [4, с. 197]. Государь Николай II был святым человеком, писал в эмиграции Васильчиков, но "для успеха земного царства не достаточно быть праведником на престоле", поскольку в "греховном веке", этого обстоятельства недостаточно для укрепления монархии [4, c. 192].
Довольно быстро князь Васильчиков разочаровался в октябристах, оказавшихся для него слишком либеральными и покинул их ряды, так как не нашел в них, по его собственным словам, "людей правых убеждений". Сам же Борис Васильевич, несмотря на обвинения его со стороны крайне-правых в либерализме, никогда себя к либералам не относил, отмечая, что он всегда считал себя консерватором. Но при этом князь, с 1906 по 1917 гг. являвшийся членом Государственного совета, признавался, что никогда не мог ассимилироваться с группой правых верхней палаты российского парламента и их пониманием консерватизма, который Васильчиков характеризовал такими эпитетами как "казенный", "официальный", "бюрократический". Подлинный же консерватизм, полагал Борис Александрович, должен быть не только охранительным, но и творческим элементом государственного развития и "истинному прогрессу". "В России последних десятилетий не находилось места для того творческого консерватизма <…> [А] казенный консерватизм был всецело поглощен заботой о сохранении существующих форм правления Россией и ограждением этих форм от натиска либеральных идей", - писал князь, предпочитавший рациональное взаимодействие консерватизма с либерализмом их бескомпромиссной борьбе.
Неудивительно, что такие взгляды, столь схожие с политическим мировоззрением председателя Совета министра П.А. Столыпина, привели к тому, что премьер обратил свое внимание на Васильчикова, предложив последнему пост главноуправляющего землеустройством и земледелием, сделав князя своим первым проводником своей аграрной политики. "Однако министром земледелия, - писал его племянник Г.И. Васильчиков, - дядя Боря стал нехотя, из чувство патриотического долга, так как, хотя он и являлся прогрессивным консерватором, уважал Столыпина и сочувствовал его стремлению упразднить горячо отстаиваемую его же собственным отцом А.И. Васильчиковым крестьянскую общину и заменить ее единоличными хозяйствами, он считал, что эта реформа идет слишком далеко и что Россия еще не дозрела до капитализма по западному образцу" [4, с. 6].
Вместе с тем, князь горячо поддерживал переселенческую политику Столыпина, полагая, что в переселении крестьян на окраины Российской империи скрывается "естественное стремление славянской расы, в лице передовых ее представителей, Русского народа, на Восток и что единственную преградою этого движения может быть отныне только Великий или Тихий океан" [6, c. 16].
Проработав на министерском посту с 27 июля 1906 г. по 21 мая 1908 г. князь Васильчиков вышел в отставку, не выдержав, по его собственным словам, постоянных вызывающих нападок со стороны оппозиционных фракций Государственной думы. "Высоко во всех отношениях порядочный и неглупый человек, он не был, однако, ни работником, ни истинно государственным человеком, - писал о Васильчикове уже упоминавшийся нами В.И. Гурко. - Это был министр типа времен Николая Павловича - прямой, честный, не склонный ради благ земных угодничать, имевший свой franc parler (обычай говорить откровенно - фр.) и перед восседающими на престоле, но при этом ни с каким делом в подробностях незнакомый - и в полном смысле слова дилетант, а потому руководствующийся здравым смыслом, но совершенно не способный со знанием руководить каким-либо сложным делом. <…> Огромные средства и принадлежащее ему по рождению высокое общественное положение - все это давало ему независимость, которая позволяла ему не идти ни на какие компромиссы и "истину царям" даже без улыбки "говорить"" [8, с. 589]. "В высшей степени порядочный, но не деловой", - такую характеристику дал Васильчикову С.Ю. Витте [7, с. 366]. Да и сам Борис Александрович судил о своем министерском опыте так: "Я считаю, что был в свое время очень хорошим предводителем [дворянства], хорошим губернатором, никуда не годным министром и абсолютно бесполезным членом Государственного совета" [4, c. 204].
Раз уж речь зашла о Госсовете, отметим, что в его состав Васильчиков был введен еще в 1906 г., состоя членом верхней палаты до 1917 г., принадлежа сперва к подгруппе (позже группе) правого центра (т.е. русских националистов), а затем (с 1911) находясь в составе внепартийного объединения, некоторое время являясь его лидером.
С момента зарождения, создаваемого не без протекции П.А. Столыпина Всероссийского национального союза, князь Васильчиков вступил в его ряды, а в 1909 г. стал членом-учредителем Всероссийского национального клуба, на торжественном открытии которого был избран его председателем. Выступая 21 февраля 1910 г. после своего избрания руководителем ВНК Борис Александрович заявил: "Национализм в нашем понимании - это культ России и Русского, и мы посвящаем себя служению этому культу. <…> Мы хотим содействовать тому, чтобы в созвучиях нашей государственной и общественной жизни все громче и громче звучал голос русского национального самосознания, русской национальной гордости". При этом князь охарактеризовал себя как патриота "без оговорок и комментариев" [9, с. 17-18]. Однако уже в марте 1911 г., оставив руководство клубом, князь отошел от ВНС и ВНК, заметно сдвинувшись влево.
В годы Первой мировой войны Б.А. Васильчиков вел себя уже довольно оппозиционно, примкнув в 1915 г. к Прогрессивному блоку. Министр внутренних дел А.Н. Хвостов, человек крайне-правых взглядов, в 1915 г. отмечал, что князь, занимая высокое служебное и придворное положение своими выступлениями "только сгущает неблагоприятную для высоких сфер атмосферу"; Императрица Александра Федоровна также замечала: "Увы, Борис Васильчиков сильно изменился к худшему, как и многие другие" [10, c. 135].
А в декабре 1916 г. вокруг имени князя разразился настоящий скандал. Его супруга, Софья Николаевна, урожденная княжна Мещерская (племянница известного консерватора князя В.П. Мещерского) написала дерзкое письмо Императрице Александре Федоровне, в котором "разоблачала" "темные силы", якобы влиявшие на престол, Г.Е. Распутина и лично Государыню. Как пишет историк С.В. Куликов, "она [С.Н. Васильчикова] "очень мало знала и не очень понимала" Александру Федоровну. Тем не менее С.Н. Васильчикова написала царице письмо, будучи "под свежим впечатлением каких-то разговоров о 'темных силах'". В письме указывалось на то, что Александра Федоровна "своим вмешательством в политические дела России ведет царствующую династию к неминуемой гибели, и что лучшим исходом было бы добровольное удаление Государыни Императрицы из пределов России"" [10, с. 348].
Сама княгиня Васильчикова вспоминала об этом так: "Я села и написала письмо, - никому не сказав ни слова, ни даже мужу. Я знала, что он не станет меня отговаривать, но он захочет все смягчить, а мне казалось, что я должна сказать со всей резкостью, накопившейся во мне. Я так и написала. <…> Я написала про Распутина и про то, что она (Александра Федоровна - А.И.) не должна вмешиваться в государственные дела, так как причиняет вред России" [4, с. 7].
Эту выходку Государь расценил как оскорбление своей августейшей супруги. Узнав о письме, Николай II "побелел от гнева". "К нему, - вспоминала А.А. Вырубова, - было страшно подойти" [Цит. по: 10, с. 348]. В результате, княгиню Васильчикову выслали из Петрограда в имение Выбити, а за ней добровольно последовал и супруг, предварительно сложивший с себя звание члена Государственного совета.
В дни Февральской революции обиженный на Верховную власть князь в одном из интервью выразил свое сочувствие перевороту, посетовав, что он решил порвать "со двором и служебным положением в Г. Совете, в виду того, что он не мог равнодушно выносить установившегося (перед революцией - А.И.) режима" [2, 11 (24) марта]. Позже, правда, князь будет осуждать революцию, отмечая, что главным ее виновником стало масонство. "Пусть эта революция оказалась не той, какой они ее хотели и какой они ее готовили; это не устраняет их умысла, а только доказывает их недальновидность!", - писал Васильчиков. Впрочем, ни одних масонов винил Борис Александрович в разразившейся катастрофе, отмечая, что ее причина была одна - "полный разлад, полное духовное разобщение между Царем и народом и общее, проникшее во все слои - от дворцов до хижин, от законодательной палаты до рядов армии - сознание, что причина ощущаемых бедствий и видимого нестроения кроется в недрах Царскосельского дворца". "В этом было много преувеличений, - оговаривался князь, - много неправды, но была частица правды, и эту частицу революция использовала для своего торжества" [4, с. 192].
В 1918 г. Б.А. Васильчиков был арестован и заключен в Трубецком бастионе Петропавловской крепости. Не желая мириться с выпавшей ему участью политического узника, князь предпринимал попытки освободиться, обращаясь с прошениями к влиятельным большевикам. "Когда я был в тюрьме, - вспоминал Васильчиков, - то одно лицо, близкое к семье Стасовых, обратилось к ней (Е.Д. Стасовой, секретарю ЦК большевистской партии в 1917-1920 гг. - А.И.) с просьбой содействовать облегчению моей участи. По этому поводу последовал следующий разговор: "При старом режиме люди, совершенно не сочувствующие вашим политическим взглядам, не раз заступничеством содействовали облегчению вашей участи; вспомните это и помогите освободить Васильчикова". На что последовал ответ: "Мы, революционеры, на собственном опыте поняли, что с политическими противниками надо обращаться суровее, нежели с нами обращалось царское правительство. Я ничего не сделаю для Васильчикова"" [4, c. 7-8]. Тогда князь обратился к В.И. Ленину с письмом о помиловании, напоминая как в свое время, являясь Псковским губернатором, дал ему разрешение на выезд за границу. Ответа от Ленина Васильчиков не получил, но вскоре был освобожден, получив с супругой разрешение на выезд из страны.
Не став искушать судьбу, Борис Александрович спешно выехал в Финляндию, а оттуда перебрался в Англию. Остаток своих дней первый председатель Всероссийского национального клуба провел во Франции, куда он переехал в 1920 г. Известно, что князь состоял председателем учредительного комитета Свято-Сергиевского подворья и был членом приходского совета церкви прп. Сергия Радонежского на Свято-Сергиевском подворье в Париже. Скончался Б.А. Васильчиков 13 мая 1931 г. в Русском доме в г. Ментоне и был похоронен на кладбище Сент-Женьев-де-Буа под Парижем.
ЛИТЕРАТУРА
1. Афанасьев Н.И. Современники. Альбом биографий. Т.2. СПб., 1910.
2. Беседа с князем Б.А.Васильчиковым // Новое время. 1917. 11 (24) марта.
3. Бородин А.П. Столыпин. Реформы во имя России. М., 2004.
4. Васильчиков Б.[А]. Воспоминания / Сост., предисл., примеч. Г.И. Васильчикова, коммент. Д.А. Белеева. М.-Псков, 2003.
5. Васильчиков Б.А. О воспитании дворянского юношества. [Новгород, 1899].
6. Васильчиков Б.А. Речь главноуправляющего землеустройством и земледелием кн. Б.А.Васильчикова в комиссии Гос. Думы по переселенческому делу. СПб., 1907;
7. Витте С.Ю. Воспоминания. Т. 3. М., 1960.
8. Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого: Правительство и общественность в царствование Николая II в изображения современника / Вступ. Ст. Н.П. Соколова и А.Д. Степанского, публ. и коммент. Н.П. Соколова. М., 2000.
9. Известия Всероссийского национального клуба. 1911. № 1.
10. Куликов С.В. Бюрократическая элита Российской империи накануне падения старого порядка (1914-1917). Рязань, 2004.
11. Псковские губернаторы. Псков, 2001.
12. Современная Россия в портретах и биографиях выдающихся деятелей. [СПб., 1909].
13. Шилов Д.Н. Государственные деятели Российской империи. Главы высших и центральных учреждений. 1802-1917. Биобиблиографический справочник. СПб., 2002.
