Стратегическая задача белорусского мира: деполонизация Гродненщины

30 мая главой белорусского государства был назначен новый градоначальник древнерусского города, основанного Рюриковичами, Гродно – западной столицы Белоруссии. Вместо возглавлявшего город почти 10 лет поляка Мечислава Брониславовича Гоя, назначенного Александром Лукашенко в 2014 году, в разгар прозападного разворота страны в политическом и идеологическом планах, пришел деятельностно православный уроженец Гродненщины Андрей Хмель.

Это побуждает нас критически и одновременно с надеждой взглянуть на важную проблему и вкупе перспективы ее решения – полонизированность (ополяченность) и деполонизацию Гродно и Гродненской области. Последняя является весьма значимой задачей и для белорусского государства, на западных границах которого собирается НАТОвский Вермахт с польской армией в качестве острия, и для всего Русского мира.

История Гродненской области очень сложна и многострадальна, отражается в самом названии ее и ее центра, – изначально называвшегося Городней и позже переименованной на польский манер (как и Минск, Брест, Слоним и некоторые иные). Во время татаро-монгольского нашествия именно Гродненско-Новогрудская земля (Черная Русь) первой подчинилась языческим литовским князьям и стала плацдармом для подчинения ими себе всей Западной Руси в лице Великого княжества Литовского, Русского и Жемайтского. Сама Городня, лежащая на пути из Кракова (позже Варшавы) в Вильно постепенно превратилась в чисто польско-еврейский город Гродно, которым он был до самой антирусско-антихристианской революции 1917 года и, естественно, в составе Польши – до Великой Отечественной войны. Великий враг русского народа (атеист и одновременно покровитель иезуитов, рьяный противник Московской Руси) польско-венгерский король Стефан Баторий сделал Гродно своей столицей, пребывавшей в статусе «третьей столицы Речи Посполитой» до самого ее конца. Даже к началу XX века в Гродно проживало больше поляков, чем белорусов, а евреев – в 2 раза больше, чем тех и других вместе взятых. При этом нельзя не отметить, что до XV века (то есть, треть всей своей истории) Гродно вообще не знал ни католицизма, ни католических костелов, но только одно Православие!

Перенесемся в наше время. Чего не смогла сделать Российская Империя с ее либерализованной элитой, удалось советской эпохе. После распада СССР численность поляков составила порядка ¼ (с постепенным сокращением до 20%), еще ¾ – русские (белорусы и великороссы). Католиков – порядка 35-40%: к полякам еще добавляются окатоличенные в прошлые эпохи белорусы. Характерно, что языком общения является сугубо русский. Примерно такая же этно-конфессиональная пропорция сохраняется для всей Гродненской области, самой малочисленной по населению (1 миллион человек), при этом самой развитой в аграрном плане.

Здесь сконцентрирована львиная доля католического населения страны и особенно польской диаспоры. Закономерно, что именно на нее возлагает особые надежды польская элита и ее старшие «братья-покровители» – Ватикан, Вашингтон-Лондон, в целом иудейско-масонский интернационал и ведомый им Запад. Этот план естественен: максимальная религиозная, идеологическая и культурная экспансия с опорой на местных симпатизаторов для соблазнения местных же православных белорусов и подготовки плацдарма для военной экспансии.

Стоит отметить, что в дореволюционные и даже довоенные времена православно-белорусское население Гродненщины (а оно, благодаря деревне, составляло там большинства) было весьма стойким, хорошо понимающим единоверно-единокровный характер великороссов и постоянную угрозу со стороны поляков и католического Костела (конечно, не всех поголовно), всегда мечтавших о возвращении ко временам Речи Посполитой и католическо-шляхетскому господству над православно-западнорусским «быдлом». Именно Гродненщина подарила Белой Руси и всему Русскому миру историческую научную школу и общественное движение западноруссизма – от профессора Михаила Кояловича до академика Евфимия Карского. Однако советская эпоха принесла не только положительное, но еще больше отрицательного: духовно поврежденный, отошедший от христианской веры народ белорусской Гродненщины сильно подвержен духовно-гуманитарному воздействию соблазнов благополучной Польши как «европейской витрины» (для чего та и создавалась), особенно с учетом русскоязычности местных поляков и лукавой «беларусизации» местного Костела (хотя польский акцент бискупы и ксендзы изжить не могут совсем).

В этих условиях белорусскому государству проводить бы политику мягкой деполонизации Гродненщины (к ее сути мы вернемся), превращения ее в подлинный западно-белорусский бастион. Однако, к сожалению, в «многовекторно»-прозападные 2010-е годы был выбран противоположный, глубоко ошибочный путь – в рамках идеологии «моста между Востоком и Западом, Православием и католицизмом»: превращения Гродненщины, во-первых, в «зону приграничной дружбы» с Польшей, «вратами в Евросоюз», во-вторых, в историко-культурный противовес Восточной Беларуси, «белорусскую Европу» и в целом в средство для идентификационного отличия Белоруссии от России.

Польскому государству была предоставлена большая свобода действия в качестве «троянского коня» – посредством НКО во главе с разными «образовательно-просветительскими» центрами, посредством института «карты поляка», которая ловко подсовывалась и белорусам, посредством активизации трансграничной торговли и трудовой миграции.

Но к этому добавилось и еще более сильные – духовно-гуманитарные технологии. Прежде всего, было задействовано историко-архитектурное наследие: естественно, за века господства польско-католической шляхты по Белой Руси рассыпались ее замки, дворцы и усадьбы, частично дожившие до наших дней с разной степенью сохранности. И большинство – именно в Гродненской области. И именно на них была направлена реставрационная программа «Замки Беларуси» ныне печально знаменитым беглым революционным вождем Павлом Латушко, продвинутым в ту эпоху идеологическими руководителями Владимиром Макеем и Всеволодом Янчевским прямо с поста посла в Польше вместе с его заместителем Тадеушем Стружецким на должность министра культуры. На этом дело не остановилось: запущенная по всей стране стратегия формирования «суверенно-независимой» нерусской идентичности белорусов и Белоруссии (по украинскому сценарию), которая закономерно оказалась польско-униатско-шляхетской, закономерно же нашла на Гродненщине и непосредственно в самом Гродно свою центральную опору.

К этому, наконец, присоединилась и беда на церковном фронте. Именно Гродненская епархия, усилиями своего бывшего архиерея, архиепископа Артемия, оказалась в Белоруссии средоточием западничества, русофобии, полонофильства, обновленчества, либерализма. Под данное мировоззрение епископа были подобраны и выращены соответствующие кадры. Достаточно сказать, что обучаться их епископ принципиально направлял в Варшавскую христианскую академию (экуменическую).

Итог был всем хорошо виден: вестернизация и антирусская (бело-красно-белая) «национализация» национально-исторического сознания белорусов, особенно ярко проявившаяся именно в Гродно, с переходом в революционные либерально-националистические (прозападные) настроения. Последними массово заразилась не только польско-католическая составляющая населения, но и православные белорусы. Причем Церковь (точнее те, кто выступал от ее имени) здесь оказалась не традиционным тушителем опьяняющего пожара, но одним из вдохновителей бело-красно-белого восстания. И, более того, непосредственно ряд священнослужителей, примеривших на себя лавры попа Гапона. В целом, Гродно в тот момент превратился в настоящий «белорусский Львов», чем, на самом деле, отнюдь не является!

Слава Богу, после шторма 2020-го властью многое было осознано и правильно переосмыслено, о чем мы не раз писали. Однако гуманитарно-идеологическая составляющая, отраженная в сознании и сердцах людей, является наиболее тяжелой для исправления, наиболее инертной. Что особенно заметно по самому Гродно. По сути, коренные изменения произошли именно на церковном уровне – в Гродненской епархии, символом которых стало быстрое строительство храма в честь благоверного Александра Невского. Но главное – это, разумеется, кадры. Подавляющее большинство «птенцов гнезда Артемьевского» лишилось своих высоких должностей: либо добровольно эмигрировав (как настоятель Кафедрального собора прот. Г.Рой, сопровождавший визит в Гродно украинского иерарха-раскольника А.Драбинко иер. Н.Гайдук, ушедший в «метавселенную» иер. П.Сергеев, иер. Т.Ноздрин, и главный миссионер епархии, лютый ненавистник Православия Р.Яроцкий), либо отправленных по деревням и должностям рядовых клириков. Вкупе с прочими мерами, всплеском энергичного сотрудничества с государством (чего на дух не переносило прежнее руководство) и храмостроительства (прежде почти замороженного), Гродненская епархия, действительно становится одной из лучших в Русской Православной Церкви, как и обещал митрополит Вениамин, центром духовного и цивилизационного возрождения Белой Руси.

А вот по государственной линии – еще непаханое поле. Начиная, разумеется, с глубокой кадровой ревизии, – разгребая завалы 2010-х. Начиная с нее и опираясь на Православную Церковь, необходимо провести и ту самую деполонизацию (и, соответственно, декатолицизацию) историко-культурного пространства Гродно и Гродненщины.

Но что значит «деполонизация»?! Отнюдь не то и не такими методами, которые составляли политику тоталитарной «полонизации» (этноцида) II Речи Посполитой в 1921-1939 годах с депортацией и в целом издевательством над белорусами (титульным здесь народом), уничтожением (как с варшавским чудо-собором) или захватом храмов, запретом на получение образования на родном языке, принуждением всех белорусских детей учить наизусть «Катехизис польского ребенка» и в том же духе. Нет, польско-католическое меньшинство должно иметь все права достаточно свободной внутренней религиозной и культурной жизни (лояльной государству и «белорускости» самой страны), более того, польский элемент вполне может присутствовать в культурно-идеологическом пространстве того же Гродно (вплоть до называния улиц).

Но это должен быть элемент, исторически невраждебный самим белорусам, Руси и Православной Церкви! Не тот польско-католический элемент, который либо подавлял и господствовал над православно-белорусским, будучи зачастую еще и предательским (западнорусская ополяченно-окатоличенная шляхта), либо лукаво выдавал себя в рамках идеологий «хлопоманства» и «краевцев» за «национально-белорусский» в бело-красно-белом ключе. В идеале, конечно, на польское и католическое меньшинство должно оказываться продуманное, ненасильственное воздействие русской (белорусской) культуры и православного богословия.

А вот указанный выше враждебный элемент должен искореняться. Например, легче всего это сделать с названиями улиц. Должны ли улицы – притом центральные – Гродно называться в честь Эльжбеты Ожешко, поддерживавшей антинародное и антицерковное польское восстание 1863 года, литературно восхвалявшей участников того восстания и гендерную эмансипацию; в честь упоминавшегося врага Руси и Православия польского короля Стефана Батория; польских революционеров, врагов того же русского православного государства – безбожников масона Тадеуша Костюшко и первого хлопомана Винцента-Кастуся Калиновского, литвиниста Михала Огинского, отца криптопольского «белорусского национализма» и польской версии белорусского наречия («мовы») Франтишка Богушевича, масонов Томаша Зана и Иоахима Лелевеля, международных преступников Валерия Врублевского и Ярослава Домбровского, радзивилловского арендатора Людвика-Владислава Сырокомли; автора оперы-гимна «Страшный двор» в честь польского восстания 1863 г. Станислава Монюшко; монаха-расстриги и воздыхателя о восстании того же Костюшко Владислава Реймонта; апологета в красках «восстания Калиновского» Артура Гротгера?!

Почти все они вообще не имели никакого отношения к истории Гродно. Зато многие имевшие – великоросские и местные белорусские православные заслуженные деятели – губернаторы Петр Аркадьевич Столыпин и, по сути, отец белорусского народа Михаил Муравьев-Виленский, митрополит Иосиф (Семашко) и с ним ряд православных иерархов-просветителей, православных ученых-патриотов Михаил Коялович и Евдоким Романов, деятели Гродненского Софийского православного братства, служащие элитного Гродненского гусарского лейб-гвардии полка (включая прославленного освободителя балканских славян генерала Скобелева).

Или, например, возьмем гродненский Старый Замок в самом центре Гродно. Будучи изначально и много веков русской крепостью, в 2015 году в самый разгар неолитвинизма в гуманитарной политике этот замок был восстановлен именно в формате «Замка Стефана Батория» и, более того, ныне de facto служит музеем Стефана Батория (хотя в нем сохранена значительная часть фундамента древнего православного собора)! В том же духе обстоит дело и с большинством восстановленных польских магнатских замков и шляхетских маёнтков по всей Гродненщине. Что, это значит, что нужно совершенно стереть из памяти всех этих деятелей (многие годы от лжеохранителей звучит демагогический возглас «это всё наша история»)? Нет, просто-напросто нужно отвести им то место в исторической памяти белорусов, которого они заслуживают! Если создается мемориальный комплекс Хатынь, то уж точно не для прославления ее палачей, а наоборот! Памятник оккупации и террора! Вот точно так же и нужно с Баториями, Сигизмундами, Радзивиллами и иже с ними! И прямо в их замках делать экспозиции – для просвещения молодежи и всего народа. А не как сейчас – местами восхищения ими! А для оставшихся частей сооружений можно воспользоваться советским опытом – отвести их для общественных нужд народа: гостиниц, библиотек, больниц, санаториев.

В целом же основой стратегии деполонизации Гродно и Гродненщины как составной части гуманитарной деполонизации (и шире – девестернизации) всей Белоруссии должно стать публичное и часто повторяющее признание, заявление о самой полонизированности исторического самосознания, сферы культуры и в целом гуманитарной сферы. Не нужно этого стесняться и стыдиться! И инициативу здесь должны проявить все: и политическое руководство страны, и чиновники, и ученые и особенно Церковь. Ну и далее следует провозгласить, разработать план и системно осуществить комплексную деполонизацию.

Дмитрий Куницкий, научный сотрудник Института философии НАН, Минск