ГЛАВА 9. опасный Перевал
В ноябре этого же года, мне еще раз довелось побывать в селе Псху.
Честно говоря, я совершенно не собирался выезжать из Москвы в связи с загруженностью нашей мастерской, взявшей на себя функцию генпроектировщика большого храмового комплекса с соборным храмом в честь св. Василия Великого в Санкт-Петербурге.
Настойчивость Наталии, регулярно звонившей мне, с просьбой поехать в Абхазию, сделала свое дело. Важным аргументом, сломившим мое упрямство, стал предстоящий день её рождения, а также компьютер-ноутбук, купленный по её просьбе в Москве, и загруженный необходимыми программами нашим специалистом. Прежний ноутбук утонул этой весной при переправе её УАЗика через реку Каменная.
И вот я в Сочи. В Адлерском аэропорту меня встречает Владимир и Александр и на своем Лендровере Тойота «Прадо» везут в Абхазию. Владимир, хозяин машины, является сыном благодетельницы из Киева, Натальи Ивановны, которая вот уже два года помогает во славу Божию строить храм. Недавно на её средства были приобретены и установлены колокола для храма в селе Псху.
Рассматривая из кабины автомобиля горные абхазские пейзажи, я вспомнил тот день, когда мне позвонила из Киева Наталья Ивановна и сообщила, что недавно была у старца Ионы в Одесском Успенском монастыре. Прощаясь, батюшка подарил ей цветную копию эскиза Владимирского собора, разработанного мной.
Наталья Ивановна восприняла это как знак того, что надо встретиться со мной и помочь в финансировании будущего строительства этого храма. В связи с тем, что ни адреса, ни моего телефона на этой картинке не оказалось, Наталья Ивановна разыскала меня в Интернете на сайте украинской епархии. Там было указано о моём награждении орденом Почаевской иконы Божьей Матери. Наталья Ивановна искренне считала, что я живу и работаю на Украине. Лишь только связавшись с епархией, она узнала мой московский телефон.
Услышав её рассказ и желание встретиться и помочь в строительстве Владимирского собора, я был несколько обескуражен. Такое случилось у меня впервые. Я сообщил, что через неделю должен быть на Украине в Одессе и рад буду встретиться с нею.
На встречу в Свято-Успенский монастырь мы отправились с Наташей, ожидая, что встретим очередную бизнес-леди, которую временно посетил духовный порыв, основанный на гордыне, ведь сейчас так модно среди бизнесменов, создание фондов, главной целью которых является прославление себя любимых, а не реальная помощь церковным приходам. Подъехав к воротам монастыря, мы встретили совершенно других людей.
Наталья Ивановна, скромная и простая русская женщина с полным отсутствием качеств характерных бизнес-леди. Её сын, Владимир, худощавый, высокий парень и второй сын Ростислав, оказались очень скромными молодыми людьми, хотя и приехали на дорогой иномарке.
Я представил Наташу, как келейницу старца Ионы и его духовное чадо, которая в далекой Абхазии строит храм по благословению батюшки. Я также объяснил что, еще нет готовности в правительстве Москвы возвести Владимирский собор, проект которого получил благословения патриарха. Я рекомендовал им направить свои усилия на помощь храму в Абхазии. Наталья Ивановна с радостью принялась за столь богоугодное дело. И вот теперь её сын, тоже бизнесмен, везёт меня по дорогам Абхазии.
В Сухуми нас встретила Наташа, у которой вкусно отобедав украинским борщем и прочими блюдами, мы были отведены к старице Ольге.
Матушка Ольга долго не отпускала Наташу от себя, как будто что-то предвидя. Мы в это время с ребятами ожидали своего приглашения во дворе её старенького домика. Но вот настал и наш черёд.
Мы вошли в очень скромное жилище схимницы, состоящее из двух помещений, в одном из которых, вдоль стены разместились дрова для печи и пучки сушённых трав, подвешенных под потолком, а в другом, сама печь и две кровати. На одной из них сидела матушка Ольга, глаза которой вот уже несколько лет не видели.
«Где же Сергей?» - спросила старица, от которой исходило сердечное тепло и искренняя радость. Я присел на колени рядом. «А вот и он. Мы давно ждем и молимся за тебя. Как твои дела?» Матушка обняла меня и на протяжении всего разговора не отпускала.
Я стал рассказывать о том, что после первой встречи с ней и старцем Ионной, их молитвами, происходят постоянные чудеса, связанные с моим служебным ростом в Патриархии. Рассказал и о том, что недавно был отмечен Патриархом орденом Серафима Саровского, а перед приездом в Абхазию вышел указ о назначении меня заведующим кафедры «Архитектуры» в Иоано-Богословском университете. Даже сегодня, только переехав границу Абхазии, мне позвонил член Патриаршего Совета по Культуре, настоятель храма священномученника Папы Римского Климента и сообщил, что меня зачислили в состав Патриаршего Совета по строительству двухсот храмов в Москве.
Матушка спросила: «А у кого ты сейчас работаешь?»
-- Нахожусь на послушании главным архитектором у Управляющего Делами Патриархии, митрополита Варсонофия -- ответил я.
Матушка, улыбнувшись, вспомнив события прошлых лет, сказала: «А ведь
раньше, когда он ещё был простым батюшкой, он часто приходил ко мне за
благословением».
Такой информацией я был потрясен, да… как тесен мир православных. Теперь вот и я пришел за благословением старицы, находясь на службе у её бывшего чада, теперь второго по статусу после Патриарха. Старица поинтересовалась и моей семейной жизнью. О многом я тогда поведал ей и получил мудрые советы и утешение для своей души и сердца.
Жизнеутверждающим, подающим надежду на спасение голосом, матушка
трижды перекрестив, благословила меня.
Также благословение получили Володя с Александром, которых она также тепло приняла.
Мы все стали у иконы, матушка Ольга, горячо, с теплом в голосе, прочитала молитвы и стала крестить нас. «Этот крест от внезапной смерти, этот крест от врагов и лютого зверя, этот крест чтоб дорога была легкой, а этот от милиции и полиции». Старица, совершая над нами крестные знамения, продолжала благословлять нас в защиту от всяких бед и напастей. Она попросила каждого из нас перекрестить и её.
Выйдя из кельи, Наташа рассказала нам о причине своего долгого пребывании у старицы. «Матушка, сегодня, почему-то долго не отпускала от себя. Мне уже стало неудобно за вас, на улице не жарко. А матушка все говорит: «Побудь ещё со мной, Наташенька». Затем она как будто погрузилась сама в себя и просматривая какое-то грядущее, говорила сама с собой. «Так-так, да-да, да, ой-ой…», а затем твердым голосом произнесла: «Все же надо вам ехать, эта поездка будет очень нужной и полезной всем. Я буду молиться за вас».
Да, дорога предстоит видимо не легкая, да вот и дождь моросит. В горах выпадет снег, а это нам совершенно ни к чему, нужно быстрее выезжать.
Действительно шел мелкий дождик, которому я выходя от матушки, не придал значения.
Лишь только в начале второго часа ночи, после загрузки, наш авто-караван, состоящий из трех машин, выдвинулся в путь. Впереди едет УАЗик с бригадой рабочих, ведомый Наташей. Тойота, управляемая Володей, идет следом. Я, трудник Виктор и шестилетняя девочка Евдокия, которую мама попросила отвезти к бабушке на Псху, сидим на заднем сидении. Часть рабочих, разместились в кабине КАМАЗа, идущего за первыми двумя машинами.
Дождь все усиливается, мерно работают дворники, в теплой кабине Лендровера клонит ко сну. Путь предстоит не близкий. Хоть и неоднократно мне доводилось ездить в сторону озера Рица по этой дороге, узнать её ночью, даже с включенными фарами, невозможно. Где-то слева или справа простираются невидимые нашим глазам пропасти и ущелья. Лишь только освещенные крутые стены скал на поворотах и постоянный подъем по извилистому серпантину напоминает, что мы в горах.
Вскоре капли дождя превращаются в снежинки. Наталья тяжело вздыхает. Снег все усиливается, накрывая дорогу белым покровом сантиметров на двадцать. Подъехав к озеру Рица, останавливаемся минут на пять, дожидаясь отставшие машины.
Наш караван ещё некоторое время продолжает движение по асфальтовой дороге, но скоро она заканчивается. Начинается подъем по грунтовой заснеженной дороге.
Лендровер пробуксовывает на крутом подъеме, не в силах ехать дальше. Мы с Виктором выскакиваем из салона и начинаем толкать. Наши усилия тщетны, учитывая, что я обут в летние туфли. Никто не ожидал, что мы так быстро погрузимся в зиму. В легкой куртке и без шапки поначалу холодновато. Но вскоре в раскачку машина все же трогается. Мы бежим за ней, чтобы запрыгнуть в салон на более пологом отрезке дороги.
Вскоре ситуация повторяется. Наших сил недостаточно. Наташа пересаживается за руль, а мы с Владимиром и Виктором выталкиваем машину и бежим за ней вслед по неосвещенной дороге. Такие же манёвры выполняют и ребята, следующие за нами на УАЗике. Лишь только КАМАЗ гордо и неторопливо покоряет все препятствия на нашем пути. Через некоторое время от подобных манёвров я согреваюсь.
Мне вспоминается мой первый армейский марш-бросок, когда, будучи ещё новобранцем, покорял по-пластунски колхозное поле, покрытое коровьим навозом, прикрытым припорошенных снегом. Жаловаться было некому. Сзади шли сержанты и подгоняли нас, яко скот, военными ремнями с медными бляхами.
Теперь ситуация несколько иная. Подгоняют нас уже не сержанты, а простой страх и желание выжить. Заскакивая очередной раз в салон, читаю про себя Иисусову молитву.
Наташа говорит: «Кто в горах не побывал, тот Богу не молился»- так сказал монах Исакий, когда мы также ехали через перевал на КАМАЗе в снег, долго копали, много молились, а когда машина юзом шла в пропасть, то мы криком кричали «Господи помоги, Господи помилуй».Здесь очень хорошо идет молитва. Давайте читать Иисусову молитву нараспев, вслух, по очереди. В начале мужские голоса, а затем женские».
И вот мы, как во время крестного хода, поем Иисусову молитву. Это благотворно действует, едем без проблем довольно долго. Наташа «утешает» нас: «Это ещё хорошая дорога, а вот дальше…».
Она просит Владимира остановить машину у деревянной беседки в виде грибка. Здесь нам предстоит немного отдохнуть и подкрепиться. Она достает термос с ароматным травяным чаем и лаваш с сыром. Шофер КАМАЗа Игорь, выносит полуторалитровую бутылку домашнего вина.
Наташа торжественным голосом объявляет: «Сегодня у нас есть именинник. У нашего киевлянина Александра - день рождения». Поздравляем его, чокаясь пластиковыми стаканами с вином и угощаясь лавашом с сыром, передавая его по кругу.
Свет фар, в лучах которого мы расположились, не отражая ни одного объекта, кроме нас, теряется в глубине ночи. Мы где-то возле перевала, под нами пропасть. Лишь крупные снежинки сплошной пеленой, кружась, ложатся на землю и наши одежды. Холодно. Расходимся по машинам и выключив двигатели, погружаемся в кратковременный полуторачасовой сон. Скоро рассвет.
Просыпаюсь очарованный сказочной картиной. На моих глазах происходит преображение гор. Снежные вершины отражают предрассветный багрянец ещё не взошедшего солнца, затем при первых его лучах, цвет вершин меняется на ярко-оранжевый. Вскоре заснеженные скалы облачаются в золотые одежды. Их ослепительное сияние заставляет прищурить глаза. В машине холодно.
Но вот солнце освещает и нашу машину, просыпаются и все находящиеся в ней. Выходим из салона на хрустящий полуметровый снег. Морозно, зато воздух необыкновенно чист и прозрачен. Подходят к нам и ребята из других машин. Игорь улыбается и прищурив глаза говорит: «Надо было ехать раньше, до дождя в городе, а теперь не знаю, видимо придется копать снег, не дай Бог намело на дороге снежные элеваторы».
После небольшого завтрака состоящего из вина и лаваша, чай выпит ещё вчера, двигаемся в путь.
Наташа садится за руль УАЗа. Александр, освободившись от шоферских обязанностей, пересаживается в нашу машину. Колону возглавляет КАМАЗ Игоря, прокладывающий нам дорогу. Глубина снежного покрова увеличилась, это видно по срезаемому днищем КАМАЗа, сугробу. Александр, несколько смущенно говорит Владимиру, ведущему Тойоту: «Да, на скольких авторалли мы с тобой не участвовали, но такого не видели. Наш внедорожник здесь, словно коза на льду. Даже Наташин УАЗик гораздо лучше ведет себя в этих условиях. Японцы не могли предусмотреть в своих тестах для машин, таких препятствий».
Я из разговора понимаю, что Володя с Александром являются многократными участниками авторалли по бездорожью и даже завоевывали четвертое и другие места в соревнованиях. Владимир продолжает: «Я уверен, что победитель последнего ралли «Бездорожье», тут он называет фамилию, оценив ситуацию, вернулся бы назад». Я, подумав о том, что вряд ли легковая машина смогла бы вернутся назад, говорю: «В нашем ралли иные правила и проигравший выбывает на всегда, возможно даже из жизни». Ребята соглашаются со мной.
На крутом подъеме машина пробуксовывает и её начинает тянуть назад, а это значит в пропасть, так как мы только что совершили поворот, а прямая, по которой повело машину, ведет на дно глубокого ущелья.
Мы все, за исключением шофера выскакиваем и удерживаем машину, затем в раскачку, пытаемся вытолкнуть ее. После нескольких мучительных минут машина трогается. Становится жарко. Мы, чтобы не останавливать ползущую, но все же в гору машину, идем, а иногда и бежим следом за ней. Часто падаем, сердце учащенно бьется, дышим не носом, а глотаем воздух ртом, но все же с надеждой смотрим на впереди идущую машину. Ноги промокли, штаны по колени также мокры, но холода не чувствуется. На пологом участке заскакиваем в салон. Наш отдых длится недолго, все повторяется снова и снова.
Вот и сам перевал, до него кажется рукой подать, всего лишь метров триста, нужно совершить всего два поворота, но машина снова буксует и медленно скользит вниз. Наши попытки толкнуть машину обречены, мы лишь только останавливаем её движение вниз.
Владимир глушит машину. УАЗик, ехавший впереди нас, также застыл на крутом подъеме, хотя КАМАЗ уже скрылся за поворотом. Бежим толкать машину Натальи, но даже восемь человек из двух машин не смогли ни чего сделать, лишь только ухудшили положение, так как машину увело скольжением к краю пропасти.
Бежим за поворот искать КАМАЗ. Игорь, почувствовав что-то неладное, осторожно спускается задним ходом. Не дай Господь, чтобы его повело вниз, об этом страшно и думать. Но вот совершив задний крутой поворот, машина останавливается рядом с УАЗиком. Игорь, оценивая ситуацию, надевает стальной трос. Предыдущий капроновый трос был порван ещё вчера, да и лебедка с тросом, закреплённая на Наташиной машине, сломалась сегодня.
КАМАЗ начинает медленно двигаться вверх, трос натягивается. УАЗик благополучно, удаляясь от края пропасти, движется за грузовиком начинающим делать крутой поворот градусов на девяносто влево. Середина троса медленно приближается при повороте к краю пропасти. Машину тащит туда же. Даже вывернутый Натальей руль вправо не спасает от неминуемого. Мы в ужасе начинаем орать во все горло, чтобы остановить КАМАЗ. И только когда переднее левое колесо коснулось края пропасти, машина стала. Игорь вовремя остановил грузовик.
Наташа позже вспоминала: «Когда машину потащило к краю обрыва, я начала выруливать в противоположную сторону. Это оказалось бесполезным делом, машину тянуло за тросом. Начала давить на клаксон, сигнал не работает, он ещё несколько дней назад сломался. Выпрыгнуть уже поздно, дверь с моей стороны над пропастью. Слава Богу, думаю, что погибну одна, в машине кроме меня никого. Дай Бог, чтобы трос не потянул за собой КАМАЗ, ведь он под крутым уклоном на накатанной, почти ледяной горке. Но, скорее всего, оборвется трос и УАЗик полетит в пропасть. Я погибну, это ладно, но кто же будет достраивать храм? При этой мысли машина остановилась над обрывом. Значит, Господь решил, что я ещё нужна».
Игорь, остановив машину, подходит к Наталье, застывшей у руля. Он тогда не знал, что сигнал УАЗика неисправен, да и с противоположной стороны поворота край дороги просто сливался с заснеженным обрывом. Мы также собираемся у машины, пытаясь оттолкнуть её от края пропасти. Игорь принимает новое решение. Подъехав к УАЗику, он цепляет его на очень короткий трос и благополучно вытаскивает машину на пологую часть дороги. Такая же операция производится и с Тойотой.
Наш караван перестраивается. Внедорожник едет первым, за ним УАЗ и КАМАЗ. Когда до перевала остается несколько метров крутого подъема, Тойота буксует и начинает скользить вниз. Снова толкаем враскачку. Подходят ребята с Наташиной машины и наши совместные усилия дают результат. Бежим за машиной.
Наташин УАЗик, наехавший на скользкий участок дороги, оставленный после нас, начинает тащить обратно. Все её усилия остановить машину безрезультатны, тем более что ребята с её машины не успевают подбежать к ней, помогая толкать Тойоту. УАЗик юзом катится к пропасти и зависает одним колесом над ней. И снова КАМАЗ вытаскивает на тросе Наташину машину.
Мы стоим на верхней отметке перевала на высоте 2200 м. над уровнем моря. Перед нами по всем сторонам раскинулись заснеженные вершины Большого Кавказского хребта. Яркое солнце, находящееся в зените, отражаясь от свежевыпавшего снега, миллиардами искр озаряет белое безмолвие. Под нами огромная пропасть.
Где-то там, внизу, притаились заснеженные кроны деревьев, размер которых с вершины перевала кажется не более спичечной головки. Я задаю сам себе вопрос: «Почему я не восторгаюсь этой красотой? Видимо красота имеет и другие грани восприятия. Нам она показала свою теневую, опасную сторону. Да, красота – это та же стихия». Мы незваные гости этого белого безмолвия и поэтому должны жить по её правилам. Я вспоминаю, что год назад, здесь на этом месте и в это время, также попав в первый снегопад, погиб Александр, житель села Псху, с которым мы неделю до трагедии ехали ночью из села в Сухум. Он тогда рассказывал об опасностях горных дорог в этих местах и о трагических случаях произошедших с местными жителями.
Проезжаем небольшую долину на перевале. Рядом с лесным массивом, расположившемся на отроге горы, замечаю лошадь. Она, разгребая мордой снег, отыскивает ещё зелёную траву и тут же поедает её. Я спрашиваю у Наташи: «Видимо здесь есть люди, приехавшие сюда на лошади?» «Нет, посмотри, на ней нет седла, а то что осталось от поводьев представляет из себя оборванный и распущенный конец веревки. Эта лошадь, скорее всего, заблудилась или отбилась от стада. Такое здесь часто встречается, особенно если их испугали дикие животные. Эта лошадка обречена погибнуть в лапах медведя или от стаи волков. С собой её также не возьмешь. Она к чужому не подойдет».
Некоторое время дорога, если её можно назвать таковой, идет полого вниз. Машина своим бампером и днищем кузова срезает рыхлый снег. Но вот крутой спуск, под нами река, которую предстоит проехать, причем не теряя скорости, так как далее не менее крутой подъем. Наташа, заменившая штурмана, успокаивая Володю, координирует и направляет его действия. На этом пути за годы пребывания здесь, она не только запомнила, но и прочувствовала на себе каждую переправу через русло реки, каждый опасный камень или упавшее дерево, лежащее на дороге. Даже засыпанные снегом, они не могут скрыться от её взора. Машина, погрузившись под самые дверные пороги, в стремительный поток, прыгая на камнях, переезжает на противоположную сторону и рывком, оттолкнувшись всеми четырьмя ведущими колесами, устремляется вверх.
Проехав 25 м, на повороте она теряет ход и начинает пробуксовывать. Мы выскакиваем из машины, и начинается все сначала. После оставленного мокрого следа от машины, выехавшей из реки, да ещё отутюженного протекторами колес до гололеда, с трудом верится, что мы выедем отсюда.
Володя спускает машину задним ходом до русла реки. Резко оттолкнувшись от скалистого дна, внедорожник устремляется вверх. На повороте машину почти кидает в скальную стену, но, слава Богу, все обошлось и она благополучно покоряет длинный подъем. Преодолеваем также не без труда ещё три русла, и крайне опасное место над пропастью под названием «Голубая глина». Эта часть дороги расположена на постоянно текущем глинистом участке, а опасен он тем, что по нему струится небольшой ручеёк, размягчающий глину голубоватого цвета, которая, под собственным давлением сползает вниз. Здесь соскользнула в пропасть не одна машина, да и грузовик, везущий грузы для скита, в прошлом году пострадал именно здесь, хорошо, хоть живы остались. А некоторые бывалые водители разворачивали свой транспорт обратно, не решались ехать далее.
С большой осторожностью, проехав опасный участок, оказываемся на поросшей с двух сторон высоким лесом тропе. Поперек нее замечаю крупные следы от чьих-то ног. «Это медвежьи следы. Медведь-шатун ещё не набрал нужный для зимовки вес вот и ищет чем поживиться» - говорит Наташа. Я тогда подумал: «Как хорошо, что мы в салоне автомобиля, а не на тропе. Не хотелось бы повстречаться с хозяином леса».
Минут через тридцать подъезжаем к повороту над обрывом, с которого просматривается значительная часть проделанного нами пути, видимого на противоположной части ущелья. Машин нет, начинаем волноваться, не подождать ли? За поворотом оказываемся у непреодолимой на наш взгляд, гряды камней засыпанных снегом, через которые протекает горный ручей. Мы с Володей выходим из салона и пробираясь через валуны, пытаемся понять, как через этот завал можно проехать. Нереально. «Это речка «Каменная». Весной она сильно размывается и переправа через нее довольно таки сложна, а иногда просто невозможна. Здесь, весной этого года, мы застряли на УАЗике и здесь же утонул мой ноутбук, выпав из машины» - говорит Наташа.
«Проехать сейчас ещё возможно, но только следом за КАМАЗом, поэтому сейчас давайте отдохнем и дождемся наших».
Да, этот отдых необходим. У Володи от усталости уже сводит пальцы рук, да и только что он поскользнулся и промочил ноги в горной реке. Мои носки и полы джинсов также вымокли, хотя я и переобулся в резиновые сапоги.
Вскоре в салоне все замолкает. Выключен двигатель, ребята спят. Рядом со мной, посапывая, спит девочка лет шести, отправленная своей мамой на зимовку в горное село к бабушке. За всю долгую дорогу я не слышал от неё ни одной жалобы или каприза. Она стоически переносит со всеми трудности и неудобства. Как сильно отличаются местные дети от городских, ни истерики тебе, ни слез, молодцы. Спать совершенно не хочется, видимо я получил ударную дозу адреналина. От частых толканий машины в гору, руки болят, да и ноги тоже.
Я представил себе, сколько раз за несколько лет Наташе доводилось покорять эту путь. Раньше, когда она рассказывала о трудностях и опасностях этих дорог, я не мог осознать этого, считая её рассказы частичным преувеличением. Теперь я понял, почему перед каждой такой поездкой она берет благословение у старицы Ольги или у старца Ионы. Без молитвы здесь долго не протянешь.
Под размеренный, монотонный шум реки, погружаюсь в короткий сон, но вскоре просыпаюсь. Прошло полтора часа, а машин ещё не видно. Я бужу ребят и предлагаю вернуться. Минут тридцать едем без особых проблем, но на крутом повороте с высоким подъемом машина буксует. Наших слабых усилий по толканию не хватает. Володя многократно опускаясь делает попытку вывезти машину на гору. Все усилия тщетны. Дорога раскатана до гололеда. Наташа просит нас дожидаться её здесь, а сама идет искать потерявшийся КАМАЗ.
Лишь спустя час УАЗик с ребятами и Наташей подъезжает к нашему внедорожнику. Тогда мы и узнали причину их столь долгой задержки. Как оказалось КАМАЗ, преодолевая оставленный после нас при выезде из реки ледяной подъем, и таща на прицепе УАЗ, поломался. Полетел компрессор. Все попытки починить машину закончились безрезультатно. Игорь решил остаться в КАМАЗе до приезда трактора из села. УАЗ с ребятами отправился за нами.
Позже Наташа рассказывала: Когда мы пытались вернуться за машинами, к нам подъехал Уазик с перепуганными узбеками, на вопрос где КАМАЗ с Игорем, они только развели руками, сказав что он не может накачать колеса. На вопрос, кто пойдет со мной, поняла что никто, пошла сама.
Дошла до следов медведя, остановилась, посмотрела назад, никого из наших не видно, впереди тоже. Подумала, вот сейчас мишка положит мне лапу на плечо и скажет, идём в берлогу, успеть бы перекреститься. Сердце выскакивает, но всё же бегу вперед, ответственность за людей выше всякого страха, а тут ещё всё время дорога вверх, задыхаешься. Бежала долго, оказалось, машина застряла ещё там, где грузовик нас тянул. За это время замёрзли трубки гидроцилиндра, и уже нельзя было накачать колёса. Пропали тормоза и сцепление.
Когда подбежала к машине, увидела Игоря укрывшегося с головой от холода, шерстяным одеялом. Он пытался уснуть. Дело шло к вечеру, шёл снежок, оставлять так машину в горах – это верная смерть, да ещё и медведи, для которых кабина машины, вовсе не помеха, они двигатель с грузовика одной лапой снимают.
Я ругаю Игоря, что он с собой никого не оставил и начинаю крестить машину. Принимаю решение самой с ребятами побыстрее добираться на Псху за помощью, чтобы взять трактор и местных жителей. Для КАМАЗа также нужно взять спирт, чтобы разморозить трубочки гидроцилиндра. Вскоре к нам подошел Виктор, который волнуясь, решил пойти за мной. Ещё раз перекрестив машину, бежим обратно к УАЗику с ребятами ожидающими нас.
Встречает меня Александр, и говорит- «Наталья, сядьте за руль, у вас машина ровнее идет» - я ему отвечаю, что здесь горы и неважно как едешь, лишь бы ехать. Он, подойдя вплотную ко мне, тихо, чтобы не услышали ребята из бригады, говорит: «Наташа, я вам честно скажу, я боюсь вести машину в этих местах». Действительно, дорога плохая, если вообще груду камней можно назвать дорогой.
Вскоре две машины подъезжают к месту недавнего нашего отдыха у речки «Каменная». Мы, чтобы облегчить технику, выходим из салона. Наташа, сев за руль УАЗика, перекрестя предстоящий путь и машину, направляет её на груду запорошенных снегом камней. Этот, казалось бы непреодолимый участок, разместившийся между скалой и ущельем, был благополучно преодолен. Машина, прыгая на камнях, словно необъезженный мустанг, ринулась вниз, в русло реки.
Мы, затаив дыхание, заворожено, с надеждой глядим на чудо экстремального вождения, всё ещё сомневаясь в успехе. Проехав по руслу реки, УАЗик с налёту взбирается на каменистую гряду противоположного берега.
Вдохновленный Наташиным примером, Владимир на Тойоте также преодолевает этот участок пути. Переходя через речку, Александр, снимающий на камеру нашу переправу, поскользнувшись на камнях, намочил свою одежду. Уже в машине, переодеваясь, он с Владимиром ещё раз с иронией вспоминают своё недавнее участие в авторалли «Бездорожье», где их машина заняла четвертое место. Да, здесь не игра, в которой проигравший, немного погрустив, вернется в свой теплый дом.
Проехав некоторое время без особых проблем, мы с радостью обнаруживаем, что наш заснеженный и непроторенный путь окончен. Впереди наезженная колея, причем от нескольких машин, видимо скоро село.
Уже вечером въезжаем в сказочный, запорошенный снегом, дубовый лес. С могучих деревьев, стволы которых с одной стороны покрыты мхом, свисают лишайники и лианы. Кажется, вот-вот появится избушка Бабы Яги или еще какой нечисти. А вот и брошенная изба, возможно в теплое время года здесь находится отдаленная от села пасека пчеловода.
Переехав еще несколько речушек, мы наконец-то въезжаем в село, на окраине которого стоят УАЗ и еще грузовая машина. Наташа, находящаяся впереди нас, останавливает машину перед застывшими в изумлении, мужчинами. Это местные жители Руфик и Амиран. Как оказалось, они сегодня пытались выехать из села. Следы от колёс, встреченные нами, оставлены их машинами, которые не смогли дальше пройти и вынуждены были вернуться. Представьте себе их удивление, когда, только возвратившись после неудачной поездки, эти сильные мужчины для которых эти горы и это село являются домом, видят за рулем машины выезжающей из леса, женщину.
Они смущенно, как бы оправдываясь, рассказывают о своей неудавшейся поездке и расспрашивают как это она, на стареньком УАЗике без цепей на колесах, да и еще с Тойотой сзади, смогла проехать через перевал.
Наташа позже рассказала о своем въезде в село: «Немного оторвавшись от Тойоты вперёд, я со своими шестью рабочими въехала в село, на окраине которого стояли грузовой ЗИЛ и три УАЗика. Выскочившие из стоящих машин Руфик и Амиран, с изумленными лицами, перебивая друг друга, стали расспрашивать меня, как это мне удалось доехать: «Как всегда, с Божьей помощью и с молитвой», отвечаю я. Руфик мне и говорит, что их караван сегодня второй раз пытался выехать, но даже не доехав до речки Каменной, вернулся назад.
И тут у них на глазах выезжает «Прадо» с украинскими номерами. У Руфика фуражка поползла вверх: - «А эти как проехали?». «Так же, по благословлению», отвечаю, и прошу у них помощи для Игорева КАМАЗа. Они в шоке. «Даже КАМАЗ сломался, а вы каким-то чудом доехали». Сажусь в машину, Руфик не выдерживает, подбегает ко мне и говорит: «Я тебя ещё больше зауважал». Да, меня в здешних горах считают мужиком в юбке, ну и Слава Богу!
Тогда я с улыбкой подумал, как прав был старец Иона, поручив именно Наталье возглавить строительство храма. Именно её, казалось бы противоречивые качества, такие как смирение и настойчивость, доходящая до упрямства, одесский юмор и набожность, а также женственность и мужественность, явились незаменимыми в данных условиях для выполнения возложенного благословения.
ГЛАВА 10. чудо под сводами храма
Мы подъезжаем к скиту, расположившемуся где-то в середине единственной улицы села. На пороге трапезной нас встречают инокиня София, послушница Виктория, монахи Иоанн и Иов, а также послушник Владимир. Кажется, за время моего полугодового отсутствия, здесь ничего не изменилось. Те же знакомые и дорогие мне люди, такой же снег, пышно покрывший своим белым саваном ветви могучих деревьев, те же строения, кроме столярной мастерской, недавно отстроенной.
Наташа с Иоанном идут к Михаилу Шишину, в хозяйстве у которого имеется вездеход ГАЗ-66 , с помощью которого возможно помочь застрявшей в горах машине Игоря. Михаил, оценив ситуацию, обещает рано утром, часов в пять, отправиться на помощь Игорю. Ехать в ночь бесполезно. Обсудив количество людей, тросов и всего прочего, Наташа с Иоанном вернулись в скит.
Меня размещают в той же келье над трапезной, где я проживал две недели, весной этого года. Здесь также все по-прежнему. Распахиваю окно, через которое врывается в комнату чистейший, прохладный горный воздух и мелодичное, жизнеутверждающее журчание ручья.
Владимир с Александром разместились в келье, напротив, там, где раньше жила Даша. Зайдя к ним, замечаю в окне нечто ранее отсутствовавшее. Это маковка центральной главы храма, манящая своим золотым блеском.
В сопровождении Натальи идем на стройку. Усилившийся снегопад, крупными снежинками, кружащимися в каком-то беззвучном танце, сокрыл своей белой пеленой все видимое пространство. Лишь подойдя к храму метров за семьдесят, мы увидели его очертания. И вот он предстал во всей своей красе. За время моего отсутствия на его фасадах появились килевидные фронтоны-бочки, кровля окончательно покрыта черепицей в виде рыбьей чешуи. Над центральной частью храма, вознесся великолепный восьмиметровый барабан, завершенный позолоченной главой на цилиндрическом барабане. На всех выступающих элементах фасада протянулись позолоченные подзоры. Наташа, указав на колокола, развешенные на ярусе звона колокольни, сказала, обратившись к Владимиру: «Наши земные поклоны и огромная благодарность твоей маме, Наталье Ивановне, и Ростику, и тебе, за эти чудесные колокола подаренные нашему храму».
Поднимаемся по недавно отлитым железобетонным ступеням паперти в храм. «Наша церковь предусмотрена не только для богослужения, но и для проживания в ней духовенства и монашествующих. Здесь имеется двенадцать небольших комнат-келий, размещенных на разных уровнях. А это наши окна и резные двери. Западные врата еще находятся в Сухуме. Иконостас также готов и ожидает своего переезда в Киеве».
Вместе с монахом Иоанном взбираемся на верхний ярус колокольни и он начинает профессионально звонить. Мы заворожено слушаем, рассматривая красивые колокола, на которых рельефно изображен евангельский сюжет усекновения главы Иоанна Предтечи.
Мелодичный звон колоколов распространяется по всей небольшой долине между скал и, отраженный эхом, возвращается к нам. Трудно себе представить что вокруг нас, на многие десятки километров, непроходимый лес, горы, и ни одной живой души кроме диких медведей, волков и кабанов.
По предсказанию старцев, этот затерянный в зелёном океане, мирок, станет центром монашества, с монастырем, подворьями и скитами. Меня посещает мысль, что этот храм, строящийся в таких сложнейших условиях с любовью и смирением в святом месте, где подвизаются истинные монахи, быть может, гораздо нужнее чем тысячу первый храм в Москве.
Я вспомнил как пару лет назад, еще сомневался, стоит ли браться за деревянный храм, когда в Москве или даже на греческом Афоне, ждут от нас проект каменного храма.
Спустившись вниз, не удерживаюсь от искушения подняться по лесам, установленным в центре зала, под барабан храма. Преодолев разные стремянки, помести и лесенки, взбираюсь под своды храма и через световые проемы в восьмерике барабана, созерцаю окрестности. Тишину этого сказочного, белого безмолвия, нарушает монотонный шелест крупных снежинок, сталкивающихся в своем танце друг с другом и ложащихся на кровлю храма. Надо возвращаться.
Вскоре стемнело. В горах это происходит словно с закрытием театрального занавеса. Всё видимое пространство погружается во мрак ночи. Возвращаемся в скит, где нас ожидает накрытый стол, соблазняющий запахом своих блюд. Лишь только мы приступили к трапезе, как дверь отворилась, и на пороге появился улыбающийся Игорь. Радость наполнила наши сердца, ведь оставив его одного в лесу, мы чувствовали и свою вину в том, что ни чем не смогли ему помочь.
Выдержав с загадочной улыбкой череду наших вопросов: как? где и почему? Он рассказал следующее: «Когда вы уехали, я решил отоспаться и тем самым скоротать время вынужденного ожидания техники из села. Во время сна я ясно увидел, как можно починить машину и чем заменить пробитый шланг гидроцилиндра. Провозившись пару часов, я все-таки смог починить машину и без проблем добраться до села».
«Да, это Господь по молитвам святителя Николая и наших старцев, вразумил тебя в сновидении» - говорит Наташа. После бурного обсуждения нашего похода через перевал, я попросил рассказать Наташу о чудесах случившихся недавно в строящемся храме.
Она, подойдя к шкафу, взяла с его полки две литографии с иконы Божьей матери на одной из которых был изображен самопроявленный лик Богородицы. «Это образ Царицы Небесной Умиление, перед которой молился Серафим Саровский. Сама икона находится у патриарха Кирилла. Этот образ был распечатан на календарях. Как-то раз одна женщина, зайдя в магазин, увидела на прилавке этот календарь, на котором стояли различные товары. Она обратилась к продавщице: «Как вы можете на образ Царицы небесной класть все это?». Продавщица ответила, что календарь уже просрочен и скоро будет выброшен. Женщина попросила продать его и все имеющиеся в наличии календари. Придя домой, женщина обрезала всё лишнее на календаре и образ Царицы Небесной повесила на стене, закрепив скотчем. Эта литография стала для неё иконой.
Через некоторое время скотч от стены стал отклеиваться и картинка свернувшись, открыла свою обратную сторону. Женщина была потрясена, на обратной, ранее чистой стороне листа проявился образ Богородицы. Вскоре он начал мироточить. Она пригласила в дом своего духовника, священника, являвшегося духовным чадом святого праведного Иоанна Кронштадского, который посоветовал показать проявленный образ главе епархии.
Владыка, увидевший это чудо, сказал, что этот образ должен находиться в красивом окладе. Он посоветовал заказать оклад в Софрино.
Приехав в Софрино на комбинат церковной утвари, был получен отказ: «Что вы привезли? Это не икона, а просто картинка, литография. У нас много серьёзных заказов на писанные иконы. Сейчас выполняем заказ патриарха, а вы всякую ерунду привозите. Если хотите, мы выполним этот заказ, когда у нас появится время, но это будет стоить…» «Но где же мы возьмем такие деньги, ведь мне придется продать дом, да и то не хватит». «Это ваши проблемы» - ответил заведующий мастерской. После этих слов произошло чудо.
Помещение озарилось ярким светом, проистекаемым от образа. Все находящиеся устремили свой взор на лик Богородицы. Внезапно её опущенные глаза открылись, из них проистекал необыкновенный свет. Все, а было их человек около десяти, рухнули на колени перед Богородицей.
Это чудесное событие вразумило администрацию настолько, что вскоре, во славу Божию, была изготовлена очень дорогостоящая, позолоченная с каменьями риза.
При выполнении ризы случилось ещё одно чудо. Мастер, положив самопроявившуюся иконочку на стол, обойдя ее, вдруг увидел, что с одной стороны проявилась Царица небесная, а с другой сам Господь с туринской плащаницы.
Когда изготовили красивую двухстороннюю ризу, то увидели, что изображение Матери Божьей, на литографии с обратной стороны, проявилось в виде стопочки. Такое ощущение, что Царица Небесная ходит по земле своими ножками, но так ведь оно и есть.
Икону выполнили двухсторонней. С одной стороны изображена литография Богородицы и проявившаяся плащаница, а с другой – проявленный образ Богородицы.
Наташа показала нам всем цветную фотографию, с проявленным изображением Богородицы, её стопочку и плащаницу с ликом Христа, которые не очень четко, но все же, хорошо просматривались.
Наталья продолжила: «И милостью Божьей, когда эта икона, объехавшая многие монастыри и храмы, прибыла в Одессу, наш старец Иона благословил привезти её в Абхазию. В тот день, когда она прибыла в Абхазию, у нас были гости - Андрей, Давид, Борис, Игорь и другие. Так вот, я, стоя возле храма нашего, рассказываю Борису о строительстве и вдруг слышу пение молитвы доносящейся из него.
Я начинаю подпевать. Борис спрашивает: «Что у вас сегодня богослужение, кто молится в храме?». «Никого». «Но вы слышите молитву?» -«Слышу конечно, и сама подпеваю». А он говорит: «Так кто же там молится?» С противоположной стороны храма подошли ребята из бригады, и тоже поинтересовались, откуда раздается такое прекрасное пение.
Мы зашли в храм, но там никого не оказалось, неземное пение проистекало под сводами храма. Вечером то же самое повторилось. Под куполом храма мы услышали уже более отчетливо и громко торжествующие звуки ангельского пения. В это время подъехал Игорь, привезший песок и наш монах Иоанн на тракторе. Бригада узбеков, работавшая там, подошла к нам с вопросом: «Что это в храме происходит, кто поет, мы боимся».
Игорь перебивает Наташу и продолжает рассказ: «Подходит ко мне бригадир и спрашивает: «А это не опасно?..боюсь!», наоборот, говорю я ему, это полезно».
Наташа продолжает: «Так вот, когда икона прибыла в Абхазию и находилась в соборном храме в Сухуме, я встретилась с теми, кто привез икону, и стала рассказывать о том, что у нас на Псху строится храм. А они мне говорят: «Да, знаем, его строит раба Божия Наталья». Я им отвечаю: «Я и есть эта раба. Наш храм очень не простой, да и находится в труднодоступных местах. Все мы очень ждём вашу икону».
И милостью Божьей, она прибыла к нам. Помню, когда мы её везли, а это огромная икона, весом сорок пять килограммов, в наших душах было великое ликование.
С приездом иконы у нас состоялся молебен с акафистом. Нам дали миро с иконы и маленькие образа с её ликом. Но самое главное, когда мы шли крестным ходом с иконой Божьей Матери, все мы увидели что на обратной проявленной, стороне, по всей высоте иконы, тонкой струйкой полилась миро.
Это не просто так. Когда, вернувшись в Сухуми, я спросила матушку Ольгу, что за невидимые певчие пели в храме, она сказала: «Это ангелы молились, ангелы пели». Что интересно, именно в этот день Царица Небесная пришла в Абхазию. Так что видите, какие у нас необыкновенные чудеса происходят».
Я вам расскажу ещё об одном чуде, которое случилось в селе Псху.
Девочка, дочь Ананика, которая живет возле горы Святая, прогуливалась возле этой горы с фотокамерой с целью сфотографировать джейранов зашедших туда. Вдруг перед собой, на фоне горы Святая, она увидела хоругви, внезапно проявившиеся средь утреннего тумана. Она, позвала отца, который сразу вышел.
Как рассказывал Ананик, сам не понимая почему, он ничего не видел кроме теней, но сдвинуться не смог, так и простоял больше получаса.
Сфотографировав это и отпечатав фотографии, девочка увидела, что на том же узнаваемом фоне природы, появились хорошо различаемые иконы Господа Иисуса Христа, Матери Божией и Николая Чудотворца. От них, в виде лучей исходили стрелки, указывающие на место в скале, где проявилась какая-то пещерка. На самом деле пещеры там никто не встречал.
К указанному месту поднялись отец Иоанн и местные жители. Там, на Святой горе, провели литургию, и после этого монахиня Мария исцелилась.
ГЛАВА 11. в плену заснеженных гор
Наташа рассказывает нам, как долго её не отпускала матушка Ольга. «Конечно, она предвидела все трудности нашего пути через перевал. Да вот и в прошлом году перед поездкой на Псху, я зашла к ней за благословением.
Старица, погрузившись в молитвенное состояние и просматривая одной ей видимые события, вдруг начала говорить слова напугавшие меня: «Ой, ой, Господи помилуй, ой-ой-ой…». Затем, крестясь, снова и снова повторяла: «Ой, ой, Господи помилуй». Я, испугавшись, говорю: «Матушка может быть мне не ехать», а она мне: «Ехать надо, на то есть Божья воля». И действительно, поездка оказалась очень трудной и опасной, но она была необходимой.
Уже много таких случаев бывало и я знаю, что если она сказала, то это надо выполнять, потому что по её молитвам открывается воля Божья.
Как-то к матушке Ольге, после службы на Светлую Седмицу, пришел отец Михаил. Этот батюшка, которого она очень любила, попросил у старицы благословения поехать в Москву: «Матушка, благословите, мы с сестрами посетим многие храмы и монастыри первопрестольной». А матушка посмотрела на него и очень строго сказала: «Тебе батюшка, нет благословения ехать». Отец Михаил стал доказывать, что эта поездка необходима, на что старица ответила: «Отец Михаил, ты батюшка, тебе и решать, твоя воля».
Сказав это, она стала благословлять его, читая прощальную молитву, словно прощаясь с ним навсегда.
Батюшка вскоре, посадив двух монахинь в машину, выехал в Москву. В тот же день они, попав в страшную аварию, разбились насмерть.
Да и я как-то раз чуть не ослушалась.
Собралась ехать в Одессу домой, купила билет на субботу и к матушке за благословением. Я радуюсь, что удалось взять билет, сообщаю ей, а она: «Ты на какой день взяла билет? На субботу? Тебе нет благословения ехать в этот день». Я начала оправдываться и настаивать, что нужно ехать, не все ли равно какой день, если билет уже на руках. Матушка мне ответила: «Тогда я молиться за тебя не буду, поступай по своей, а не по Божьей воле». Я тогда испугалась: «Как, матушка, молиться не будете? Да я без ваших молитв никак не смогу». Пришлось сдать билеты.
Монах Иов продолжил: «Да, без молитв в этих горах никак нельзя, тут даже зверь чувствует её силу. Как-то спускаюсь по крутой тропе, слышу впереди какой-то шорох у ручья, через который мне предстояло пройти. Смотрю, стоит медведица, а рядом с ней малые медвежата. Я остановился, не зная что делать, а самому интересно, первый раз тогда их увидел. Медведица, стоявшая спиной метрах в пятидесяти, почувствовав меня, повернулась и стала на задние лапы. Страшно рыча и наклоняя свою морду, то влево, то вправо, эта двухметровая зверюга килограммов на двести пятьдесят, уставилась на меня не отводя глаз. Три, четыре минуты мы смотрели друг на друга. Потом я ей говорю: «Ты, пожалуйста, уйди с тропы, так как обойти я тебя не смогу, слева пропасть, справа скала». Но, видимо, она не поняла человеческий язык. Я начал произносить про себя Иисусову молитву, похлопывая в ладони. Медведица повернулась и по склону полезла вверх, а за ней малые медвежата».
Игорь продолжил тему, начатую монахом: «Не дай Бог встретить гималайского медведя, здесь редко, но встречаются, у этой породы на груди белое пятно. Так вот, он тебя будет всё время вести, ты для него пища. При первой возможности он обязательно нападет.
А вот недавно наши мишки, не гималайские, спустились в село Ачандары, это ужас какой-то. Зашли они на огороды с кукурузой. Один из них зашел на середину, сел и, загребая кукурузные початки лапами со стеблей, стал пожирать их. А уши у него работают как локаторы, чуть малейший шум, он замирает. Хозяин дома, взяв ружье, затаился в начале своего огорода, думая, что медведь, наевшись, обязательно пойдет обратно тем же путем. А он не дурак, пошел с другой стороны.
Некоторые медведи обладают и своеобразным юмором. Мои знакомые как-то собрали яблоки у себя в саду, мешков шесть на самогон, и увидели свежие следы медведя. Они решили сделать засаду на зверя. В качестве приманки поставили мешки с яблоками под деревом, а сами с ружьями забрались на него. Караулили они долго, лишь под утро заснули. Проснувшись, они обнаружили, что яблоки наполовину съедены, а остальные понадкусаны, а под самим стволом дерева он наложил большую кучу дерьма».
Мы, слушавшие этот рассказ, схватившись за животы, смеёмся от души. Игорь продолжает: «Охотники, если медведь находится выше по хребту, в него не стреляют. Если его поранить, то не успеешь оглянуться, он будет возле тебя. Он катится к вам, свернувшись клубком и встает на ноги возле вас. Он даже отнимает ружье из рук охотника». «А не стреляет?» - спрашивает Наталия. «Нет, бьет прикладом по голове» - отвечает монах Иоанн. Мы снова смеёмся.
Игорь продолжает: «Вырвав ружье, он разбивает его о ствол дерева, а затем только расправляется с охотником. Одни знакомые пошли на охоту, он им головы поотрывал. Достаточно одного его взмаха чтобы голова отлетела».
Монах Иов добавляет: «Это ладно голову, у соседей одним ударом корову пополам разорвал. А вот сосед мой Николай рассказал, что как-то подстрелили медведя на скале, находящегося метров на тридцать выше его. Зверь с высоты прыгнул на него и врывшись когтями в землю, в двадцати сантиметрах от Николая, застыл навсегда. Это был его последний прыжок, так как пуля попала ему в лоб».
Наташа, испуганно, говорит: «Так это значит, что я сама сегодня пошла на медведя. Где же наши мужчины? Меня могли принять за обед и никто бы не спас».
Игорь продолжает: «Вот говорят, зверь ума не имеет. Медведь, забравшись на пасеку, берет улей и несёт его к реке, там погружает в воду, топит пчел и лишь потом открывает улей. А Миша рассказывал, наглые медведи совсем обленились. Лень медведю тащить целый улей в речку. Один из них, не стесняясь, открыл улей, нанизал все рамки себе на лапу и пошёл, оставив улей пустым. Потом в лесу, возле большого дерева, нашли пустые рамки»
Да, медведей в последние пару лет здесь слишком много, да и зверь пошел какой-то непуганый, ничего не боится, ни собак, ни людей.
Мы долго ещё сидели за столом, слушая и делясь своими историями. Лишь во втором часу ночи, прочитав вечернее правило, мы расходимся по кельям.
Ранним утром я проснулся от голоса Натальи, читающей евангелие под звон ложек о стальную посуду. Это в трапезной, под моей кельей, завтракает бригада рабочих. Я не перестаю удивляться неутомимости Наташи, в вопросах служения я чувствую свою духовную лень и немощь. Хочется чем-то кроме своих профессиональных трудов быть полезным общине.
Спускаюсь вниз на кухню, к Виктории и Софии, работающим там, и прошусь чем-нибудь помочь. После трапезы собираю посуду и с огромной радостью перемываю её, а затем протираю полы в трапезной. На душе становится легче.
Вдруг вспоминаю о подарке, привезенном мной из Москвы для тёти Нины. Это два разных профессиональных набора для резьбы по дереву. Принеся их из кельи, показываю женщинам. Их глаза сияют радостью, но они немного огорчаются, узнав, что эти наборы я привез тёте Нине. Виктория говорит: «Мы мечтаем заняться резьбой по дереву, ведь здесь, особенно зимой, есть время и хочется заняться творчеством. У нас в лесу произрастает прекрасная древесина, необходимая для резьбы. Это можжевел, пихта, дуб и другие». София сообщает: «К нам летом и осенью приезжают паломники, гости, туристы и они спрашивают -- нельзя ли что-нибудь купить из изделий народных промыслов и церковных сувениров, сделанных руками местных жителей. Мы им ничего не можем предложить. Было бы здорово, если бы в нашей общине были свои инструменты для резьбы». Я с сожалением в голосе, говорю женщинам, что эти инструменты я обещал тёте Нине. Она занимается вырезанием крестиков из дерева одним лишь перочинным ножичком уже многие годы. Обещаю в следующий свой приезд привезти такие инструменты.
Владимир с Александром, после вчерашнего путешествия через перевал, крепко спят в своей келье. Мы с Наташей идем в храм на утреннюю службу. Узкая, протоптанная в сугробе, тропинка вьется по заснеженной улице села. Вот, среди снежных шапок, на ветвях деревьев, на фоне белоснежных гор появляются, отраженные в лучах солнца, купола строящегося храма. Фотографирую это творение рук человеческих, гармонично вписавшееся в неземную красоту и величие этих мест, созданных Творцом.
Ручеёк, протекающий вдоль улицы, радостно журчит, неся талые воды к морю. На душе радостно и спокойно. Суета городской жизни осталась где-то там, за перевалом. Зачерпываю руками свежий снег и подбрасываю его вверх. Закрыв глаза, с восторгом ощущаю прохладу падающих на лицо снежинок. Наташа, увлеченная этим примером, вспомнила детские годы, воплотила их в пару увесистых снежков, полетевших в мою сторону.
Подойдя к домовой церкви, встречаем нескольких человек. «Это гости из города. Они приехали на свадьбу. Наши односельчане, парень с девушкой решили пожениться. Это хорошая и трудолюбивая пара» - говорит Наташа. «Жениха зовут Олег, он сын Миши Бутова, а невеста – одна из дочерей-близнецов Светланы».
От встреченных гостей узнаем, что сегодня на свадьбу, которая состоится через неделю, а также для того, чтобы поохотиться на дикого зверя, прибыли очень достойные люди. На своем четырехместном самолете прилетел с гостями начальник авиации Абхазии генерал-майор Эшба Вячеслав Ахметович. Прибыл также и начальник госбезопасности Абхазии. Все они дальние родственники или друзья семьи новобрачных.
Это Абхазия, и законы семейного родства здесь свято чтут. Пару лет назад мне довелось присутствовать гостем на абхазской свадьбе, где под огромным шатром на берегу реки, на окраине Сухума, разместилось за многочисленными столами более пятисот человек. Туда я прибыл по приглашению министра правительства Абхазии и был усажен с ним за почетный стол старейшин общины. Тогда я очень посочувствовал участи жениха и невесты, обходившим поочередно столы, и смиренно слушая поздравления и очень многословные речи гостей. Не прийти на подобное мероприятие просто нельзя, это кровная обида.
Тропа привела нас к калитке домового храма, из которого доносится молитвенное песнопение. Зайдя в помещение, Наташа присоединяется к хору женщин, я с прихожанами стою перед алтарем. Сегодня священника не будет. Отец Василий заболел, и утреннюю службу читают сестры игумении Серафимы. По завершению утреней, Наташа благодарит сестёр за их молитвы и по их просьбам, коротко, по-военному рассказывает о нашем вчерашнем походе. Она обращается ко всем присутствующим с просьбой, чем можно помочь при строительстве храма.
«Вы думаете, одними молитвами мы обретём Царствие Небесное, нет. Для этого нужно ещё и потрудиться. А что может быть благодатнее, чем строительство храма. Дома Божьего?
На строительстве сейчас трудятся тридцать человек, всех надо кормить, а что я, немощная, могу сделать? Продуктов, что я вожу из Сухума, не хватает. Прошу вас хотя бы по одной картошине принесите в общину, уже легче будет. А кто и своим трудом поможет. Ждать пока построится храм и не участвовать в его строительстве - это не путь ко спасению». От такой речи Натальи и я почувствовал неловкость за свой малый вклад, не говоря о присутствовавших, потупивших свои взоры. Все признали справедливость её слов и пообещали помогать не только молитвенно.
На обратном пути заходим на стройплощадку, а затем возвращаемся в скит, где нас ожидает трапеза. После обеда, монах Иоанн с интригующей улыбкой говорит: «Пойдем в мою келью, что-то покажу». Мы идем через сад скита в крайний, похожий на сарай, убогий домик, состоящий из двух небольших помещений, в одном из которых сама келья, а в другом – хозяйственный склад. На его полу стоит несколько больших бутылей. «Это наше церковное вино, из винограда, растущего у входа в скит, ты его видел» - с гордостью говорит Иоанн. «Здесь виноград плохо растет. Этот сорт я привёз из Одессы, и он прижился и закрепился прямо на ветвях деревьев. Попробуй вино на вкус». Монах подает мне стакан с вином и я с наслаждением вдыхаю его аромат и не спеша выпиваю. «Да, для литургического причастия у вас уже есть своё вино, очень похожее на кагор», говорю я.
На завтра планируется отъезд. Снег становится выше и есть опасность не выехать отсюда до конца лета следующего года, если перевал накроет высокими снегами. Больше всего волнуются Володя с Александром, им надо возвращаться в Киев, а дорогую машину, на которой вскоре нужно участвовать в авторалли, оставлять нельзя. Мне также нужно торопиться.
На следующий день собираемся в обратный путь. Наташа огорченно сообщает мне, что бригада узбеков не согласившаяся работать за предварительно оговоренную сумму, решила вернуться с нами в Сухум. Так же и бригада из Пензы, в связи с отсутствием прораба, задержавшегося в Пензе, решила покинуть село.
Собрав вещи, я вспомнил о некоторых проблемах недавнего перехода через перевал. Взяв полиэтиленовые пищевые пакеты и обрезав их дно, я натянул их поверх сапог на колени и привязал скотчем верхнюю и нижнюю части к сапогам и брюкам. Мокрые ноги в многочасовом походе зимой – это опасно, сапоги в глубоком снегу не спасают. Также из большого пакета я сотворил нечто похожее на капюшон.
И вот вечером наш караван из пяти машин, в составе которого оказались два УАЗика местных жителей, поверивших в то, что под предводительством Наталии они уж точно доберутся до Сухума, двинули в путь. Бригада из Пензы, укрывшись брезентом, разместились на кузове КАМАЗа, узбеки едут в Наташином УАЗе, ведомом Александром. Она сидит рядом со мной в Тойоте, управляемой Володей.
Идет сильный снегопад, но мы спокойны, так как ещё днем монах Иоанн выехал на тракторе с ковшом расчищать путь, да и перед нами идёт КАМАЗ, укладывающий плотную и широкую колею. Радует и то, что сопровождать нас взялся житель села Михаил Шишин, знаток здешних мест и бывалый охотник.
Вынеся из недавнего похода опыт того, что в горах, двигаясь в караване машин, необходимо следить за следующим за нами транспортом, мы иногда останавливаемся, дожидаясь проявляющегося света фар отстающей машины.
C трудом преодолев крутой подъем, где пришлось несколько раз, толкать машину, мы заметили, что УАЗ, ведомый Александром, забуксовал на месте. Усилие бригады узбеков оказались тщетными и, в довершении этих неприятностей, заклинил мотор.
Было принято решение оставить машину, а бригаде с Александрам пересесть на кузов КАМАЗа. Напуганные узбеки, увидавшие на снегу следы медведя, с опаской озираясь по сторонам, идут к грузовой машине. Вскоре с дистанции сходит ещё один УАЗ, едущий сзади. Дело в том, что впереди идущие машины, скользя на крутых подъемах или переезжая русло речки, образуют за собой скользкую ледяную колею.
Да, путь только начат, а уже такие потери, что же дальше нам предстоит? Я пытаюсь отбросить дурные мысли и, ободряя всех, шучу. Подъехав к речке «Каменная», КАМАЗ погружается в её русло и, переваливаясь по камням, тяжело взбирается на противоположный берег. С молитвой на устах, также преодолеваем этот участок, но буксуем на крутом повороте. Машину тащит в пропасть. Мы выскакиваем и вместе с пензенской бригадой вытаскиваем машину. Снег сплошной пеленой покрывает все видимое в лучах прожекторов пространство. Я рад, что мои приспособления из полиэтилена защищают тело от влаги и холода, но жаль ребят, многие уже вымокли. Машина, идущая последней, застревает прямо в русле реки. Я иду за КАМАЗом, поджидающим нас на вершине холма в пятистах метрах.
Фонаря нет, иду лишь на слабый свет, отраженный от снежного, падающего с небес, белого безмолвия. Да, не хотелось бы сейчас встретиться с волчьей стаей или медведем. Минут через десять подхожу к КАМАЗу.
Спустившись обратно, грузовая машина тросом вытаскивает УАЗик, но сама, скользя на повороте, начинает сползать в сторону пропасти. Миша Шишин по-военному строго дает команды ребятам из бригады и своим примером, взяв в руки лом, скалывает лед под колесами машины. Ребята осознавшие, что путь домой зависит от труда, усердно работают лопатами и ломами. Попытка выехать на дорогу оканчивается неудачей, и ребята снова очищают колею до самой скальной породы.
С третьей попытки выбраться удалось и нашу Тойоту на тросе КАМАЗ тянет вверх. Хозяин последней машины, застрявшей на гололеде, принимает решение вернуться в село.
Мы периодически выскакиваем из салона и толкаем буксующую машину вперед. Выхлопная труба Лендровера и снежные комья, летящие в лицо, в последствии ещё долго вспоминались и снились мне. Руки от усталости ноют, колени подкашиваются, но все - же мы не сдаемся.
Все наши надежды рухнули, когда на очень продолжительном крутом подъеме, Тойота, идущая на тросе с КАМАЗом, начала сползать вместе с тяжелой машиной вниз. Мы понимаем, это конец пути. Попытки всей бригады что либо сделать, оказываются тщетными, даже усилие трактора подтащить КАМАЗ, напрасны.
На душе стало легче, есть надежда, что сегодня мы заночуем в скиту. Если бы мы и поднялись на гору, то дальше предстоял еще более сложный путь, где даже развернуться невозможно.
Сползя назад и развернув машины, отправляемся в обратный путь.
Лишь под утро мы въезжаем в село. Виктория с Софией, разбуженные шумом мотора, с распростертыми объятиями и радостными улыбками встречают нас и усаживают за стол. Сегодня замечательный день, у Наташи праздник, день её рождения. Ещё вчера был испечен торт, который мы взяли с собой, намереваясь съесть его в Сухуме.
Теперь этот слегка помятый торт-путешественник внесен на кухню к своим создателям Виктории и Софии и наконец-то порезан на куски. Спать совершенно не хочется, избыток адреналина наполняет нас радостью.
Я поднимаю тост за Наташу и за то, ради чего мы здесь сегодня собрались, объединённые общей целью. Поочередно поздравляют её: Игорь, Володя, монах Иоани и другие. Долго ещё льется задушевная беседа, по окончании которой Наташа говорит: «Ребята, я вам всем очень благодарна. Во всем есть промысел Божий, даже в этой, казалось бы, неудачной поездке. Господь нам что-то показывает. На самом деле я не строитель, мне очень сложно, я многого не знаю. В горах, в чужой стране, мы строим эту сказку. Без благословения отца Ионы, выполнить эту миссию нереально. На самом деле это Господь строит по молитвам старца, а мы как ручки, ножки выполняем его волю. Я вот уже девять месяцев как не была дома. Старец Иона позвонив, сказал мне, что ехать домой в Одессу он не дает благословения, нужно строить храм. И я полностью отдаю себя этому, хотя дома ждут муж, сын, внук, которому три с половиной года, племянница, которую я удочерила. Она окончила на отлично медучилище и поступила мединститут. Но я понимаю, что и вы не по собственной, а по Божьей воле оказались здесь, кто подвизался монахом или послушником, кто приехал потрудиться во славу Божию. Всем вам земной поклон и наши молитвы. Спаси вас Господи ».
Проснувшись к обеду, выхожу во двор, где Наташа дает какие-то распоряжения ребятам из Пензы. Вскоре она подходит ко мне и с радостной улыбкой сообщает: «Ты представляешь, две бригады, которые отказались вчера работать и хотели уехать домой уже трудятся. Бригада узбеков, пока мы спали, уже приварила четыре секции стальных решеток забора к столбам. Просто чудеса какие-то. Вчера они осознали, что выбраться отсюда нереально и сразу согласились на все ранее предложенные условия. Теперь их все устраивает».
Я так же рад, и вспоминаю загадочные слова матушки Ольги, благословившей нас и несколько озадачившей Наташу своим предвиденьем, говорю: «При всех трудностях и опасностях, свершившееся было необходимостью, промыслом Божьим. Старица Ольга видела это. Первый поход на машинах через перевал, был необходим прежде всего благодетелям, Володе и его маме Наталье Ивановне, направившей его сюда для ознакомления с жизнью прихода и на что потраченны их пожертвования. Также Володя с Александром почувствовали на себе путь через горы, и чем отличается ралли «Бездорожье» от поездке через перевал, которую ты осуществляешь даже одна, без сопровождения. Обратная, казалось бы, неудачная поездка, была необходима прежде всего рабочим из Пензы, и бригаде узбеков, которые отнеслись безответственно к строительству храма, желая только подзаработать денег и не окончив дела, убежать. Вчерашнее испытание вразумило их как никто иной. Мне также необходимо было это пройти, чтобы описать об этом в статье про жизнь нашего прихода, в котором я имею честь состоять. Сколько раз я слышал от тебя рассказы об опасностях горных троп, но пока сам не испытал на себе это, не мог представить, а ведь это твоя ежедневная действительность».
«Ты абсолютно прав и я рада, что ты это понимаешь» - говорит Наташа «эти поездки оказались необходимыми и для благодетелей и для рабочих. Они уже видят другими глазами. А главное, я теперь спокойна за то, что работа продолжается. Страшно представить, чтобы работа до следующего лета была остановлена».
Мы идем на стройплощадку, где во всю кипит работа. Территория храма обретает своё завершение красивой стальной оградой из установленных сегодня решеток. С монахом Иоанном обмеряем и фотографируем территорию для выполнения проекта благоустройства.
Последующие несколько дней прошли в общинной трудовой жизни и ожидании вертолета из Сухума. Погода стоит нелётная, перевал затянут облаками. Лишь только после состоявшейся свадьбы местных жителей небо прояснилось. Если бы не высокопоставленные гости, приехавшие на свадьбу, сидеть бы мне здесь в селе неведомо сколько. Генерал-майор Эшба Вячеслав Ахметович, с которым мы в тот день познакомились, оказался не только главнокомандующим авиации Абхазии, но и начальником военного аэродрома. Он и дал указание выслать вертолет, чтобы забрать гостей приехавших на свадьбу.
Быстро собираю вещи. В сопровождении членов общины идем с Натальей в сторону аэродрома, откуда раздается шум винтов, только что, севшего вертолета. Зайдя на взлетное поле, вижу редкостную картину.
Группа мужчин пытается закатить через открытый хвостовой проем вертолёта УАЗик, поставив его на толстые доски. Двое других мужчин поднимают хвост вертолёта, чтобы машина свободно проехала под ним. Эта операция, как они не пытались, закончилась неудачей. Лишь разобрав крышу и двери, машину благополучно устанавливают в салоне, предварительно расперев колёса подпорками. В случае смещения машины в полёте, вертолёт неминуемо потерпит катастрофу.
Крышу уже в салоне кладут на машину. Её хозяин садится за руль рядом со своим другом, остальные пассажиры выстраиваются у кабины пилота. Я занимаю плацкартное лежачее место на крыше авто. Вертолёт набирает обороты винтов и тяжело, вибрируя всем своим корпусам, поднимается над землёй. Наташа совершает крестное знамение над собой, а затем крестит машину с пассажирами. Все мужчины смеются. Командир экипажа, повернувшись от штурвала, стыдит мужчин. «Вы зря смеетесь, может быть по ее молитвам вы благополучно и летаете, а так всякое бывает…. Все замолкают.
Машину, на которой я лежу, за счет собственной амортизации, трясет ещё больше. Она почти подпрыгивает, пытаясь прижать меня лежащего на крыше к потолку, до которого всего сорок сантиметров.
Вспоминаю волнение командира вертолёта, по поводу неработающего ручного тормоза автомобиля, который может просто выкатиться из салона в случае смещений распорок. Я нахожу ниши в потолке и проверяю на прочность светильники, способны ли они меня удержать в случае выезда машины из салона.
Да, не завидна судьба шофера, сидящего за рулём. Со временем, поняв, что эти бредовые мысли нужно отогнать, начинаю произносить про себя Иисусову молитву. В иллюминаторе под нами проплывают заснеженные вершины гор. А вот все ближе и ближе, почти касающиеся нас, макушки деревьев. Мы пролетаем над перевалом. Слава Богу. Мы крестимся. Перелетели, а ведь на борту груз выше допустимого на целую тонну.
Вскоре мы приземляемся на военном аэродроме «Дранды» возле Сухума. В этот же день я вылетел в Москву. Через неделю мне позвонила Наташа и рассказала, что Тойоту благополучно перевезли через перевал на кузове КАМАЗа, а Володя, приехав в Киев, взял на себя ответственность по финансированию элементов внутренней отделки храма.
Была и плохая новость. Руководитель пензенской бригады, Андрей, с частью своей бригады, в числе которой находился и брат его супруги, Константин, приехали в Сухум. Константин ранее, по просьбе Андрея, проживал более года на моей московской даче, работая на столичных стройках. Ребята остановились в одном из многоэтажных домов, попавших под обстрел в годы грузино-абхазской войны. Константин ночью решил выйти на улицу, чтобы проверить машину, на которой они приехали, но вход в подъезд оказался закрытым на ключ. Он поднялся на второй этаж и, увидев щель между стенами, решил, что пролезет в нее и выберется на улицу.
Пытаясь пролезть, не имея возможности за что либо ухватиться или упереться, он упал в эту расщелину и повис на куртке, зацепившейся за арматуру. Куртка, сдавила его, не позволяя сдвинуться с места. Кричать он не мог, так как горло тоже было сдавлено, да и в опустевшем после войны, полуразрушенном доме без жителей, никто бы, не услышал. Андрей с ребятами спали на восьмом этаже. Провисев так пару часов при минусовой температуре, он умер от холода и удушья. Так его и нашли.
А ведь в тот день он вместе с Андреем, должен был ехать на Псху. Трагедия случилась далеко не случайно. Желающие потрудится на строительстве храма, едут туда только по благословению старца Ионы. Многим он не давал благословения на этот труд, читая душу непостижимым для других духовным взором. Константин не получил благословение ехать на Псху, да и я не советовал ему покидать Москву. Приехав в Сухум, он хорошо выпил, и бесы сделали своё дело. Силы зла пытаются разрушить любое благое дело, а дело создания храма тем более. Не готовый к такой духовной брани и слабый духом человек, тем более одурманеный алкоголем, зачастую обречен на смерть или серьезную травму. Бесы бьют по слабым местам.
Занимаясь проектировкой храмов около пятнадцати лет, я такое встречал не раз, тем более в святых местах. А Псху, это место особой силы, за которое идет борьба не только сил земных.
Наташа рассказала мне о благословении старца Ионы: «Батюшка поручил нам срочно строить два деревянных дома, в одном из которых он будет жить и принимать паломников и духовных чад, а в другом – старица Ольга. Нужно делать проекты этих домов». Я пообещал выполнить это поручение.
Через полтора месяца позвонила мне игуменья Сухумского Свято-Троицкого монастыря матушка Херувима и сообщила, что сегодня на восемьдесят втором году жизни скончался иеромонах Кассиан, доживавший на подворье матушки Серафимы. Он был в горах 53 года и у него сгорел домик с документами. Вывезти из Абхазии без его документов архидиакон Пимен не смог, таможенники высадили Кассиана с поезда. Поэтому и остался батюшка в Сухуме. Он сам предсказал день своего ухода. Три года назад, будучи на подворье, мне довелось исповедаться у иеромонаха Кассиана, одного из тогда ещё живых персонажей книги «В горах Кавказа». Вечная ему память.
