Часть 1. В ожидании грозы. Глава 1. Малая родина
Часть 1. В ожидании грозы. Глава 2. Зорька
Часть 1. В ожидании грозы. Глава 3. Земля крестьянам, а власть кому?
Часть 1. В ожидании грозы. Глава 4. Заветы отца
Часть 1. В ожидании грозы. Глава 5. Высокое поручение
Часть 1. В ожидании грозы. Глава 6. Бригадные собрания
Часть 1. В ожидании грозы. Глава 7. Горячая страда
Часть 1. В ожидании грозы. Глава 8. Диверсанты
Часть 1. В ожидании грозы. Глава 9. Первая награда
Часть 1. В ожидании грозы. Глава 10. Ночное происшествие
Часть 1. В ожидании грозы. Глава 11. Стая
Часть 1. В ожидании грозы. Глава 12. Опасная встреча
Часть 1. В ожидании грозы. Глава 13. Три сестры
Сомнений в том, что скоро, в конце сентября-начале октября фашисты оккупируют наш район, а возможно и всю Орловскую область, у меня оставалось все меньше и меньше. Сводки Совинформбюро становились все тревожнее. Фронт неумолимо приближался к нашему району. Райцентр Навля уже подвергался бомбардировке вражеской авиацией.
Хотя работы в нашем колхозе все еще продолжались, главным и насущным для меня теперь был вопрос, попаду ли я в Навлинский партизанский отряд. Для этого я поехал в райцентр, надеясь увидеться с Суслиным или Мирошиным.
В Навле меня ничего не радовало. Кругом суетня, беготня, напряжение. Транспорт требует дорогу там, где всегда ходили пешеходы. В райисполкоме царит то же самое. Я быстро понял, что никаких деловых вопросов в этой круговерти больше мне не решить. Придется уезжать отсюда, образно говоря, не солоно хлебавши.
Но что-то меня все еще сдерживало.
В итоге, задержавшись у подъезда райисполкома, я столкнулся с одним из толковых парней, который был ответственным за эвакуацию каких-то архивных ценностей. Когда я его спросил о том, что происходит, он только махнул рукой и хотел пройти мимо, но потом остановился и сказал:
«Что ты тут торчишь, разве сам не видишь, что кругом делается? Все разбегаются, немцы на подходе. Брянские леса мешают им прийти к нам напрямую, иначе они с из техникой уже были бы здесь. Теперь захватчики устремились к Орлу, а нас возьмут в обход».
От Виктора я узнал, что исполком работает на вывоз последние часы, и что значительная часть руководства отряда уже отбыла к месту расположения.
Значит, выходит, что многое уже отдано на самодеятельность. Ну что ж, если о нас забыли или потребности в нас не ощущается, тогда нам самим следовало бы подумать, как бороться с фашистами. Ведь для врага не имеет значение, кто в него выпустит пулю. Конечно, хотелось бы знать, какими директивами руководствоваться, но если этого не дано - значит так тому и быть, будем воевать по своему усмотрению - не на жизнь, а на смерть. Ведь в любом случае вряд ли оккупационная власть окажется совместимой с тем, что было до нее.
Виктор сообщил:
«Я остаюсь пока в Навле, меня направляют в подполье, но тут такой бедлам, все сделано на скорую руку, а это грозит огромной опасностью. Для подполья отбирали только партийных и комсомольских активистов. А ведь они были на виду у многих, и значит их имена будут известны и новой власти. А там расправа не заставит себя долго ждать».
Затем он спросил меня:
«Что ты решил? Оставаться в том же положении тебе опасно, тебя ведь тоже засветили со всех сторон. Одна война с диверсантами и бандитами чего стоит».
Я ответил, что разговаривал с Мирошиным, но ничего определенного для себя из того разговора не вынес. Он обещал решить и мне сообщить. Хотелось бы пойти в отряд, но что-то этому мешает.
На это Виктор заметил:
«Насколько мне известно, главная причина в том, что на твоего отца в райотделе НКВД имеется целая папка бумаг с доносами - явными и анонимными, а также протоколы допросы свидетелей. Это, очевидно, и сдерживает решение твоего вопроса. В отряд отбирались люди по принципу благонадежности - не взирая на возраст, состояние здоровья и боевые способности. Выполнялась директива партии о партизанском движении, а тут не поспоришь».
После этих слов Виктора мне стало все ясно, и я сказал ему:
«В таком случае мне положительного решения не дождаться. Но имеется одна очень дерзкая идея - организовать свой конный, разведовательно-диверсионный отряд из ребят допризывного возраста. Ведь были же такие отряды в Гражданскую. Будем действовать, по крайней мере на первых порах, независимо ни от кого. Добычи кругом будет достаточно, хорошо вооружимся. Полтора десятка ребят для этой цели у меня на примете уже есть. Возможно и ты, Виктор, пойдешь с нами? Ведь ты отслужил в армии, многому там научился, а наших парней надо еще учить владеть оружием».
«И откровенно говоря, районный отряд у меня пока не вызывает, мягко говоря, восторга ни от его состава, ни от вооружения. Даже такой вид оружия, как винтовка, приходится в одном экземпляре на двух-трех человек. Да и патронов к каждой по 15-20 штук и только. Возможно у тебя есть на примете надежные ребята в Навле. С ними можно было бы потолковать на этот счет. Какое-то оружие у нас уже есть, даже два немецких автомата, четыре пистолета, гранаты и взрывчатка».
Виктор задумался, потер рукою лоб и ответил:
«Твое предложение для меня очень соблазнительно. Хотелось бы в этой круговерти полетать вольной птицей, а с конем я дружу. Я что-то предчувствую недоброе с организацией нашего подполья, ненадежно оно и плохо подготовлено, а это опасно. У немцев хорошо поставлена работа спецслужб, да и наши помощники в этом деле тут же появятся. Договоримся так. Я буду считать твою группу запасным для меня вариантом. При первой же опасности я буду у вас, а подбором ребят для вас займусь сегодня же. Есть у меня кое-кто на примете. Буду направлять их к вам по одному-два на беседу, предварительно их фамилии и имена сообщу по телефону. Назову также день, час и место встречи. Ну а теперь, будь здоров и побыстрей выезжай из Навли».
Виктор сдержал свое слово. Вскоре по телефону я получил от него сообщение, что со мной хотят встретиться два молодых человека, которых он назвал по имени. Была также передана точная информация о времени и месте встречи. Меня все вполне устраивало.
Встретились мы в установленное время. Это тоже было важно, хотя наша группа из трех человек и прибыла раньше, чтобы осмотреться и принять меры предосторожности - на всякий случай. Ребята, прибывшие со мной, были моими школьными друзьями. Они первыми поддержали идею создания конного партизанского отряда.
После общих разговоров и вопросов-ответов мною было установлено, что у ребят серьезные намерения. Виктора они хорошо знали и отзывались о нем положительно, но не без оснований опасались за его положение в скором будущем. От подобного ему предложения они наотрез отказались. Возможно поэтому и не сложились у них отношения с будущим руководством Навлинского отряда.
В результате нашего первого знакомства мы договорились по многим вопросам: об обучении их езде верхом на оседланных конях, владении оружием, а также о конспирации и выполнении определенной работы в Навле до перехода в наш отряд.
Мой совет им был по возможности обзавестись стрелковым и холодным оружием (например, таким как армейские шашки), а также попытаться добыть взрывчатку и детонаторы. Договорились и о форме связи в экстремальных условиях.
Кое-что эти парни подсказали и нам, за что мы им были благодарны. Они поинтересовались:
«Если наши друзья примут ваши условия вступления в отряд, можно ли будет им рассчитывать на положительное решение с вашей стороны?»
Ответ был коротким:
«Мы пока только формируемся и нам нужны очень надежные и умелые люди, и желательно не с пустыми руками. Под вашу ответственность мы постараемся принять такое решение».
Дела у нас пошли быстро. Через несколько дней наша группа увеличилась до 10 человек. Теперь надо было заняться подбором коней и приведением их в боевое состояние. Для этого кони должны быть здоровы, подкованы, оседланы и иметь приседельные сумки. Но самое главное, пожалуй, было иметь само седло. У некоторых ребят они были, а другим пришлось соорудить временные - до первых трофеев.
Временным местом базирования отряда определили одну из самых диких дебрей. Одним из важнейших преимуществ этой дебри было то, что заросли крупного кустарника и мелколесья простирались в ней до самого правого берега реки Навля. В них можно было организовать надежное укрытие живой силы, техники и продовольственных припасов. В летнее время эта река не представляла никаких сложностей для ее форсирования в конном строю. Левый ее берег на десятки километров по течению и на 5-6 километров вглубь был покрыт многолетним смешанным лесом, который в любой момент мог стать хорошим убежищем от погони.
Бойцам отряда было поручено иметь с собой все самое жизненно важное и для содержания коней, и для обеспечения себя всем необходимым: одеждою, обувью, бельем, головными уборами, лекарствами и конечно, по возможности, стрелковым оружием и боеприпасами.
Вот так, в подготовке к самостоятельным боевым действиям и подошла к концу моя недолгая председательская миссия.
С полей были убраны зерновые и крупяные культуры, практически закончен их обмолот. На лугах убрано все сено. На фермах тоже ничего не оставалось.
Колхозницы, как это повелось издавна, доставили последний сноп на площадку, где люди собирались обычно на собрания и другие коллективные мероприятия. Но на этот раз все выглядело по другому. На площадке стояли столики с разного рода кушаньями. Аромат, исходящий от них, был очень привлекателен.
Я появился здесь уже в сопровождении нескольких моих друзей - будущих разведчиков.
После приветствий и поздравлений с окончанием уборки, я сказал:
«Я знаю, что многие из вас приняли меня очень настороженно, но постепенно все стало на свои места. Мы поняли, что кроме нас самих помочь нам некому. Я благодарен вам, что вы приняли все мои предложения и приложили все силы для достижения успеха. Только подумайте, когда еще ваши кладовые ломились так от такого количества запасов! Сохраните все это. Время наступает тяжелое. Даже если и есть сейчас повод выпить, не увлекайтесь этим. Крепкие напитки приносят много зла. Сегодня повеселитесь, а завтра доведите до конца все неоконченные дела. Связь держите с бригадирами. Они знают, что надо делать».
«Ну а я, и вот мои новые друзья, переходим от труда мирного к войне с фашистами. Эта война всенародная, где вклад каждого человека, в том числе и ваш, будет по достоинству оценен Родиной и Всевышним. Не отказывайте в помощи партизанам. Они рискуют своими жизнями за право нашего народа жить на своей земле и по своим законам. Еще раз поздравляю вас с замечательными трудовыми результатами и желаю крепкого здоровья, а также дождаться своих мужей и сыновей с фронта и зажить нормальной трудовой жизнью. Берегите то, чем вы сегодня владеете! Я от вас многому научился в процессе нашего совместного труда. Будьте здоровы, а меня ждут теперь другие дела».
Не успел я окончить свою речь, на площадку вдруг выбегают две девчушки в возрасте лет до шести с большими суковатыми палками в руках. Подходят ко мне, и та, что пошустрее говорит (постараюсь сохранить их произношение и интонацию):
- Дяинька присидатель! Меня зовут Настенька, а это моя подружка Анка. Мамка сказала, что ты нас побросаешь, а сам уходишь на войну. Это правда?
- Девочки, а вас не бросаю, а ухожу бить фашистов, которые пришли к нам и принесли много горя. И если все будет хорошо, то мы с вами еще увидимся и повеселимся. А зачем у вас в руках такие большие палки?
- Дяинька! Мы тебе просим, ты всех хвашистов не убивай, а приведи к нам того, что застрелил на хронте моего старшего братика Сережку.
Тут не выдержила и вмешалась в разговор Анка:
- А моему дяде Андрейке хвашисты оторвали ногу, и теперь он там на хронте в большой больнице на излечивании. Ну как ему без ноги жить? У меня вот две ноги и то я часто падаю, ушибаюсь и хожу с синяками на руках и ногах. А кто ему дом сделает, чтобы жить в нем? Да и какая хорошая девка пойдет к нему в жены? Вот беда-то какая!
Тут Анка всплеснула своими ручонками, и ее палка упала на землю. Она громко продолжила:
- И я хочу убивать того хвашиста, что оторвал могу моему дяде Андрейке! Я б отрезала у него ногу и пришила ее с бабушкой к дядиной попе. Пусть хоть и чужая нога, но ходить то на ней можно.
Заговорила Настенька:
- Мы этих гадов разденем, все снимем с них и с утра до вечера будем бить вот этими палками пока они не подохнут. А если не околеют от палок, то наш друг Хведька возьмет у дяди Кузьмы его ружо и прострелит им головы. Это чтобы они не воевали!
- Ну а что же, девочки, будете делать с мертвыми?
Ответила Анка:
- Мы выкопаем глубокую, глубокую яму и бросим в нее этих хвашистов головами вниз, чтобы они не вышли, и закопаем их землей. Нам скажут спасибы за это и может быть медаль дадут.
- Девочки, я постараюсь сделать все, что смогу, а вы слушайте своих мам и бабушек.
Я поочередно поднял и поцеловал каждую из этих девчушек и подумал:
«Какая же глубокая ненависть к фашистским захватчикам сформировалась у нашего народа. Она проникла даже в сердца наших малолетних детишек. И они готовы мстить этим пришельцам с Запада, принесшим неисчислимые беды нашему народу. И что же остается нам, почти взрослым парням, как не уничтожать эту мразь!»
В поселок Навля, центр нашего довольно обширного района, фашисты вступили обозленными - и не с западного, а с восточного и северного направлений. По обеим сторонам железной дороги на десятки километров простирались непроходимые для техники леса с заболоченной почвой. Танки и другая техника, которую им удалось подвести по насыпи дороги, не смогли пересечь реку Навля и вступить в поселок. Мосты через нее были взорваны, а берега оказались непроходимыми. К тому же оставшаяся здесь наша небольшая воинская часть открыла по ним огонь - пришлось отступить и пойти в обход. За это время в Навле закончилась эвакуация госучреждений и уничтожение предприятий, отход людей в леса и другие срочные работы.
Да, вот и наступило время, когда каждый взрослый человек должен был принять для себя решение - что он будет делать в сложившихся условиях?
У русских людей защита своей земли, себя и своих близких всегда была на первом плане. Для этого они вооружались, объединялись и сражались с общим врагом, даже не всегда рассчитывая на скорую победу. Так было на протяжении многих веков существования Земли Русской.
Да, слабые и немощные оставались на месте, надеясь на милость незваных пришельцев. Захватчики же в первую очередь занимались грабежом и насилием. Так было всегда, так было и на этот раз. Когда освобождение пришло на нашу землю, многих из тех, кто там остался до оккупации, уже не было. Одни погибли от голода, холода и насилия, другие, наиболее молодые и здоровые, были угнаны, как скот, на принудительные работы в Германию или были принуждены обслуживать воинский контингент противника.
Забегая вперед, скажу, что Виктор не долго продержался в подполье. Не успев почувствовать приближающейся опасности, он вскоре был выдан кем-то из своего бывшего окружения и вместе с другими подпольщиками осужден на казнь. Однако, этому злодеянию не суждено было сбыться. Но об этом немного позже (Ю.О. - глава «Приговор привести в исполнение», ч.2).
1. Глас вопиющего в пустыне