От редакции. Жанр произведения, которое мы начинаем публиковать определить непросто. С одной стороны, это - художественное произведение, имеющее фабулу, главных героев, место действия, с диалогами и монологами. С другой стороны, это - научно-публицистический трактат о судьбе России и русского Дальнего Востока, в котором упоминаются реальные события. И эта двойственность неудивительна, поскольку автор, выступающий здесь под литературным псевдонимом, является крупным ученым, доктором наук. Мне особенно приятно, что автор - церковный человек, мой добрый друг и единомышленник. Кроме того нас объединяет любовь к Дальнему Востоку России, с которым связана наша молодость. Автор просил сообщить, что название его произведению предложил и консультировал его известный режиссер Владислав Быков, который, надеюсь, станет автором фильма по мотивам этого произведения. Гл.редактор РНЛ Анатолий Степанов.
1. Оптина - Питер - Маньчжурск
Вроде бы поезд еще не сбавил ход, но чувствовалось, что скоро остановимся. В окно практически ничего не видно кроме собственного смутного отражения. Вот мелькнули какие-то фонари, стало светлее. Темные постройки похожие на склады, бетонные заборы. Поезд сбавляет ход.
Маньчжурский вокзал в прохладной предутренней темноте августа выглядит весьма неопределенно. Внутри душновато. На лавках и на полу - по-хозяйски расположились китайцы. Толпа китайцев, словно в Суйфэньхэ. За десять лет эти люди, приезжающие в Маньчжурск, стали чище и богаче.
- А куда они едут? - спросил Павел отца, встречавшего его вместе с семьей на перроне.
- По всей России, в Москву, в Хабаровск.
- Физиономии уж больно хозяйские.
- А в Москве они не такие?
- В Москве сейчас видимость плохая - дым.
Павел приехал в Маньчжурск с женой и двумя детьми к своим родителям. Отправился отдыхать с семьей под Козельск в Калужскую область, да вот вместо возвращения в Москву пришлось эвакуироваться на восток. Столицу заволокло дымом от торфяников. Сорокоградусная жара в бетонно-асфальтовом городе-гиганте с дымом, который держится круглосуточно. Не спасали кондиционеры, не помогало ничего. Люди были одурманены и подавлены. Когда кончится дым, не мог сказать никто. Метеосводки постоянно врали. МЧС тушило лесные пожары, но их становилось еще больше. Все развивалось по законам, не подвластным человеку.
Маленькой дочке Павла было чуть больше года, поэтому возвращаться с ней в Москву представлялось рискованным мероприятием.
Под Козельском тоже запахло гарью. В тишине, среди огромным сосен и над озером зловеще пополз удушающий дым. Ясно, что и отсюда нужно выезжать. А куда выезжать? Уже вся Россия до Урала горит. Только на Дальнем Востоке нет пожаров. И погода там замечательная: всего плюс двадцать. Тихоокеанская прохладная свежесть казалась здесь невероятным и притягательным чудом.
- Будем прорываться на Восток, - Павел стал вспоминать карту и прикидывать, как можно, не заезжая в Москву, добраться до крупного аэропорта. Ехать поездом до Маньчжурска представлялось сомнительной затеей. Долго и душно. Но где взять аэропорт?
«Можно договориться с каким-нибудь козельским водителем и добраться до Нижнего Новгорода, оттуда еще на чем-нибудь двигаться дальше на Восток», - размышлял Павел. Невысокая темноволосая Елена, жена Павла, выросла в сибирском поселке на притоке северной реки Лены. Однако, попривыкнув к Москве, как и большинство современных провинциальных девушек, уже вовсе не рвалась на свою сибирскую родину. Но в этой ситуации мысль о движении на Восток поднимала настроение. Только там теперь можно было найти спасение.
Очень быстро стало ясным, что на Нижний двигаться нельзя - там горит еще сильнее. Стремительные размышления о том, как прорваться к Тихому океану, возникли в трех километрах от Оптинской обители прямо у Святого источника Преподобного Серафима Саровского. И пока эти размышления ни к чему не привели. А дым затягивал противоположный берег озера. Жарко, казалось, земля, устланная высохшей хвоей, вот-вот вспыхнет. Сквозь кроны сосен - небо серое от дыма. По лесу бежали милиционеры с егерем и предупреждали о введении чрезвычайного положения.
- Раньше это положение нужно было вводить, причем по всей стране - сказал Павел жене.
Выбирались из-под Козельска на следующий день. Через Сухиничи, которые находились в сорока километрах отсюда, проходил поезд «Брянск - Санкт-Петербург». Накануне вечером удалось взять билеты. План заключался в том, чтобы, объехав Москву стороной, добраться до Питера, где дыма почти не было. Оттуда - самолетом на Владивосток.
Поезд лишь пару часов шел по северу Московской области, слегка захватив едкой гари. Дальше на северо-запад дым стал убывать, вскоре исчезнув совсем.
Утренние сумерки на подъезде к Питеру и радующая прохлада - очень непривычная за последние почти два месяца. Город на берегу Финского залива. Выход в море - чувство простора и свободы. Дышится намного легче, полнее. Вот чего так не хватает в Москве - выхода в море. Москва слишком далека от океана. Леера, морвокзалы, корабли на рейде и морские чайки-бакланы... Да разве можно сравнивать Неву с Москвой-рекой! Невская мощь и студеная глубина, стремительно превращающиеся в Балтийское море - это совсем другая жизнь.
«А, Питер, пожалуй, посерьезнее Москвы, - размышлял Павел, шагая по Лиговскому проспекту в поисках авиакассы, - Питер сделал Россию по-настоящему морской державой. Конечно, вся европейская гниль хлынула в прорубленное окно, неся якобы спасительную модернизацию. Но с другой стороны, какая мощь на Балтике! Да, Царь Петр - великий, безусловно, человек. Однако неужели он не понимал, что не в Европу и не в Скандинавию надо стремиться России?». Павел вспомнил разговор с Василием Федоровым, главным редактором одного знаменитого интернет-сайта. Федоров как-то сказал ему: «А ты помнишь, как Царь Иоанн Грозный хотел завязать тесные отношения с Европой? Он ведь даже собирался жениться на племяннице английской королевы. Англичане подумали и решили, что брак с православной Россией им невыгоден. И тут Ермак преподносит Царю подарок - Сибирь! Ведь как промыслительно! С Европой брак не сложился, и русские получают в подарок такое богатство».
В просторной авиакассе скучным голосом ответили, что билетов до Владивостока на ближайшие десять дней нет. Павел вместе с пожилой кассиршей стал прорабатывать варианты, как в течение трех дней добраться до Владивостока или Хабаровска. Пересмотрели все, что было возможно. Ну, например, из Санкт-Петербурга перелететь в Иркутск или Красноярск, а оттуда в Хабаровск или Владивосток. Какие только маршруты не складывали - ничего не получилось. Либо нет билетов, либо рейс только через неделю, либо еще какие-нибудь нестыковки. А из Питера надо было вылетать как можно быстрее. Там-то на Востоке можно хоть на всю жизнь оставаться - есть и квартира, и дом с землей. А в Питере в гостинице сидеть как-то накладно получается. А как долго сидеть, дым пережидать - неизвестно. Кто мог сказать, когда станет возможным возвращаться с маленькими детьми в Москву? А вдруг от такой жары в городе обрубится электричество, встанет метро, начнутся пожары? Все это на фоне страшного дыма и явной беспомощности власти может вызвать любые беспорядки, общую панику и полный хаос в конечном итоге. Лучше к Тихому океану, в Сибирь и на Дальний Восток. Там простор, тайга, море... Бывает, конечно, и тайга горит, но все-таки ближе к океану как-то не так страшно. А здесь ведь вся Москва была обложена горящими торфяниками. Это уже потом, через несколько месяцев стала появляться информация, о том, сколько народа умерло от дыма. Реальность, как часто бывает, оказалась более суровой.
На следующий день все-таки удалось взять билеты - помог знакомый депутат. Правда, билет только до Хабаровска, а уже оттуда - поездом в Маньчжурск.
Одно дело, когда вы путешествуете сами в свое удовольствие, и совсем другое - это вот такая дальняя эвакуация с детьми, большим багажом и детской коляской в придачу. А в Хабаровске у железнодорожного вокзала помимо памятника Ерофею Павловичу есть удивительное сооружение - высоченный виадук, позволяющий проходить над рельсами. В этом виадуке множество лестничных пролетов и никаких подъемников, приспособлений для коляски. Поезд «Россия» объявили на 2-й путь. Добраться ко второму пути можно только забравшись на самый верх этого прекрасного сооружения. Поезд пришел с опозданием, поэтому сказали, что время стоянки будет сокращено. Конечно, это объявление заставило нервничать. Ведь не так просто забраться с несколькими огромными сумками, чемоданами и коляской на высоту четырехэтажного дома, а потом еще спуститься. Павла поразила безропотность, с которой дальневосточники забирались на виадук и спускались с него. Все это было совершенно обыденно, хотя нагрузка - совсем не рядовая. И скидок не было никому, ни старикам, ни беременным женщинам, ни детям. Запомнился виадук. Особенно, когда люди спустились на перрон, а по громкой связи уточнили, что поезд-то не на 2-й путь пришел, а на 4-й. И даже после такой новости никто из пассажиров не выругался. Они, кряхтя, поползли опять наверх, чтобы теперь перейти на нужный путь. Да, есть еще силы у русского народа. Может, конечно, не у всего русского народа, но у того, который живет на Дальнем Востоке - точно. Вот только зачем же так людей с одного пути на другой гонять?
Сумеречным прохладным утром добрались до квартиры родителей в Маньчжурске. Лена с маленькой Сашенькой отправились отдыхать. Сын Павла Николай спать не захотел. Вместе с отцом и дедом Александром, которого не видел уже два года, он сидел на кухне и ел приморские деликатесы: жареного гребешка и красную икру. Попутно рассказывал о своих приключениях в Питере.
Позже отправились на Хеньку. Хенькой или, если сказать правильно, Хениной в Маньчжурске назывались сопка и улица, проходившая по ней. Необычное название происходило от имени девочки, еще в начале прошлого века убитой на сопке хунхузами - китайскими бандитами. Девочку звали Феня, но вот каким-то образом это имя стало звучать как Хеня и сопку назвали Хениной. Говорят, что девочка, увидев хунхузов, побежала, чтобы предупредить родных. Однако бандиты догнали ее.
Хунхузы есть в Приморье и сейчас, промышляют тем, на что только способны. Собирают жэньшень, бьют зверя или скупают его у местных браконьеров, переправляя все это в Китай. Случается, нападают в тайге на охотников. В Маньчжурске Павлу неоднократно разные люди рассказывали, что у хунхузов в тайге есть уже свои склады с оружием, боеприпасами, запасами продовольствия. Все это готовится еще и на тот случай, если вдруг китайцам придется когда-нибудь силой осваивать территорию Приморья. Павел как-то полюбопытствовал у одного авторитетного знакомого, как же это иностранцы смогли боевые схроны в тайге устроить: «Это же все-таки не Чечня. Может быть, у них под землей еще и метро проложено через Маньчжурск прямо на Суйфэньхе?».
- Метро нет. Пока только подземные коридоры, - усмехнулся собеседник.
- По-моему, это какая-то фантастика.
- Ты спросил - я тебе отвечаю, - как бы нехотя отреагировал собеседник. - Если уж в кремлевской столовой таджики без регистрации работают, то здесь-то - какие проблемы? Были бы бабки. Схема-то простая. Выделяет, скажем, глава какого-нибудь таежного района кусочек тайги хорошему и доброму бизнесмену. Бизнесмен строит там заимку для такого, знаешь ли, закрытого элитного отдыха. На заимке и губернатор любит бывать, и посерьезнее ребята.
- Ну и что, губернатор на заимке китайцам укрепрайон построил?
- Губернатор там только отдыхает. А это уже все вопросы к бизнесмену и его заимке снимает. Строят там сами китайцы, причем на свои деньги. Они же все у нас тут строят. Они бизнесмену этому платят, чтобы там, на кусочке его земли свое небольшое заведение для отдыха открыть, ну например, под видом такой китайской деревни для крутых туристов. Деньги бизнесмен за этот кусочек земли получает очень большие. Поэтому, что и как там строят, его совершенно не интересует. Главное, что всем это дело нравится - и главе района, и губернатору, и китайцам. А бизнесмен - тот уже себе в районе Гавайских островов похожую заимку нарисовал и там бывает чаще, чем в тайге.
- Да, серьезная фантастика. Но в принципе, наверное, так все это и можно устроить. А как бизнесмена звать? - прищурившись, поинтересовался Павел.
Но собеседник уже отвлекся, отвечая на звонок. Извинившись, стремительно встал с лавочки, и быстрым шагом прошел к черной «Тойоте камри».
Этот разговор был еще пять лет назад. Теперь-то, наверное, в районе той заимки под видом кампусов какого-нибудь Тихоокеанского федерального университета стоят благоустроенные казармы для бойцов китайской народно-освободительной армии.
Песочного цвета УАЗик, раскатывая колесами пыльную гравийку, завернул к зеленым воротам усадьбы на улице Хениной. Территорию, на которой стояло несколько домов, можно было назвать родовым имением Громовых.
Здесь жили раньше дед и бабка Павла - родители его отца. Дед Владимир Георгиевич умер десять лет назад, а бабка Зинаида Иннокентьевна переехала к дочери во Владивосток. Оба они родились в Забайкалье, где, как поется в песне, «золото моют в горах». Прапрадед Зинаиды Иннокентьевны еще в середине девятнадцатого века занимался в тех местах золотом. Горный инженер из Питера - он с несколькими своими коллегами открыл крупнейшее в Забайкалье месторождение - Балейское. Из Забайкалья предки Павла постепенно перебирались все ближе и ближе к Тихому океану. Наконец, осели в Маньчжурске. Поселились в купленном на Хениной доме, который строили в сороковых годах пленные японцы.
В доме всегда было сыровато, даже летом приходилось протапливать печку. Сырость - одна из примет Приморья. Когда в доме меняли полы, выяснилось, что доски лежали чуть ли не на самом фундаменте. Из-за этого воздух не циркулировал под домом. В результате иногда даже в углах выступала влага.
Сейчас, глядя через стекло УАЗика поверх вымахавших над забором елок и берез, невольно вспомнились какие-то забытые моменты.
Однажды здесь на чердаке кто-то из родственников нашел слитки металла, похожего на золото. Оказалось - то ли медь, то ли латунь... Почему-то вспомнился разогретый майским солнцем асфальт хенинской дороги. Мягкий асфальт, по которому Павел почти тридцать лет назад впервые подходил к этому дому...
Пес, бегавший во дворе по проволоке, радостно залаял, узнав Павла. Поднялись вверх по прополотому огороду. Хоть и подъем не очень заметный, но все же чувствовалось, что усадьба стоит на пологом склоне сопки. С огорода хорошо видна долина реки Комаровки. Долину эту всегда называли поляной. В детстве Павел много времени проводил здесь. Ходил на озера рыбачить, гонял на своем мопеде «Карпаты-спорт» и тренировался с друзьями. В конце мая или в августе-сентябре в Приморье случались наводнения. Тогда и Суйфун (старое название Раздольной), и Комаровка разливались так, что глядя с крыльца усадьбы, казалось, будто впереди широкий морской залив. Вечером в заливе отражались огни Маньчжурска и не хватало только кораблей на рейде...
Если смотреть с огорода на поляну, то прямо за дальними кустами оказывалась обмелевшая сейчас Комаровка, которая впадала в мутный с небыстрым течением Суйфун. На противоположном берегу Комаровки продолжался Маньчжурск, а за Суйфуном, напротив Маньчжурска находилось село Скалистое. Село располагалось на одном из плоскогорий, которые тянулись вплоть до китайской границы.
Еще лет десять назад Павла захватила идея строительства на этих плоскогорьях новой столицы Приморского края. В одной из московских газет даже была опубликована его статья «Столице Приморья быть в Маньчжурске». Сразу после статьи в крае принялись бурно обсуждать идею. Приморские эксперты называли ее бредовой. Хотя аргументы у Павла были вполне здравые и весомые. Он смотрел на проблему не изнутри, исключительно с местных позиций, откуда видны только фрагменты. А, обозревал ситуацию сверху, глядя на нее в целом. И с этой позиции Маньчжурск, а в особенности пространство к юго-западу от него, представлялось прекрасной геополитической площадкой не только Приморья, но и всего Азиатско-Тихоокеанского пространства. На той земле, где сегодня находился Маньчжурск, в средневековье процветали столицы мощных государств - Бохай, а позднее Золотой Империи Чжурчженей. Так что места эти уже чувствовали на себе силу столичной жизни.
Расположенный здесь Маньчжурск замыкал множество идущих во все стороны света путей и дорог. Тут пересекались Транссиб и магистрали, выходящие на Корейский полуостров и Китай. Заросшие по склонам тайгой и разделенные небольшими прозрачными речушками, плоскогорья напротив Маньчжурска, казалось, созданы для строительства аккуратных жилых кварталов. А огромные запасы пресной воды в виде гигантской подземной линзы могли бы питать здесь не одну столицу. Отсюда до незамерзающих бухт Японского моря - всего полсотни километров. И до Тумангана, где возле устья сходятся границы России, Северной Кореи и Китая, рукой подать.
Старое название Маньчжурска - Николаевск. В честь небесного покровителя Святителя Николая Чудотворца. Чуть позднее город стал Николаевск-Маньчжурским. В советское время он считался самым зеленым в стране. Теперь разросшиеся тополя спили и зелени поубавилось.
Новый аккуратно вписывающийся в местный ландшафт и таежную поэзию Николаевск, о котором мечтал тогда Павел, мог бы стать еще более зеленым, экологичным и привлекательным для многих людей со всей России.
Однако прошли годы и никаких симптомов появления нового Николаевска не наблюдалось. Реальность постепенно превратила мечты в совершенно ненужную фантастику. И теперь, глядя с крыльца хенинской усадьбы, Павел уже не помышлял о сказочном появлении новой столицы Приморья на маньчжурских плоскогорьях.
Отпуск заканчивался, и всего через двое суток нужно было возвращаться в пропахшую дымом Москву.
- Много уже моих знакомых поуезжало, - рассказывал Павлу по дороге из Маньчжурска в аэропорт пожилой с морщинистым лицом таксист. - С машинами прикрыли дела, и пацаны стали все продавать и сваливать.
- И куда сваливать? - поинтересовался Павел.
- Да вон, один в Москву уехал. Недавно приезжал. Че, говорю приехал? А он: «Да пива с вами попить» - Понятно, скучает.
- Ну, а в Москве чем занимается?
- Купил там квартиру. Взял экскаватор и в Подмосковье сдает его в аренду. Да еще купили они с женой где-то в Испании гостиницу и тоже потихоньку занимаются.
- Не бедствует, в общем.
- А че ему бедствовать? Он же здесь тачками серьезно занимался.
- А правда, что в Приморье людям уже по барабану, какая тут власть будет - китайская, американская или наша российская?
- Ну, а че? Какая разница? Лишь бы нормально людям жилось. Че толку, что эти вон саммит свой строят? Нам че, лучше от этого? Да и саммит-то здесь не будет проходить.
- Почему не будет? - заинтересовался Павел.
- Так не успевают построить. Бабки-то попилили и все. А проведут по-тихому в Хабаровске. Какая на хрен разница! Да вообще здесь уже нечего делать. Никому уже ниче тут не надо, - подытожил маньчжурский таксист.
Такси вывернуло напрямую к аэропорту, очертания которого вызвали уже привычное волнение. Отдаленное дыхание приморского сентября. Остаться бы, встретить осень в Маньчжурске. Пятнадцатый год вот так, улетая, Павел с трапа самолета оглядывался с грустью в свое маньчжурское, пахнущее морем и тайгой, лето. Мягкое, словно нарисованное пастелью, приморское небо, морской ветер, прилетающий сюда в аэропорт с залива, августовское еще горячее солнце... Опять прощай, родное Приморье!
Продолжение следует
1. Вопросы к автору