О, тишина, твоё виденье
Уж недоступно нам, как бденье,
Как мысли брезжущий «алмаз»,
Как жизни трепетный экстаз.
Когда в полдневный зной фиеста,
Вступив, царит, как гений места.
И, разбудив заснувший слух,
Вдруг бормоча вскричит петух.
Лишь хор кузнечиков лениво
Нарушит сон неторопливо.
Да в первозданной тишине –
Жужжанье мухи на окне.
И на просёлочной развилке –
Лишь звон соседней лесопилки,
Где вздох вознёсшейся сосны
Качаньем крон струится в сны.
И эха гаснут отголоски
На позабытом перекрёстке.
Да пчёл гудя теснится рой
В «оркестра» дремлющий настрой.
Да звук мычанья переклички
Под шум случайной электрички,
Где, нарастая, тонкий свист
В дрожащем воздухе повис.
И, затихая, спит селенье,
И тает, тает в отдаленье,
Двоясь в бездонной тишине,
Гул самолёта в вышине.
***
На перекрёстке ровный путь размечен,
Диктует жизнь простой закон пути:
Пока горит «зелёный человечек» –
Свободен он, и можно вдаль идти.
Но гложет миг скупых цветов подсвечник,
Теряют власть охранных сил посты.
Пока горит «зелёный человечек» –
Идите вдаль, не ждите темноты!
Ведь даже в ней наш путь ещё не вечер,
И ждут пока зажжённые «цветы».
Пока горит «зелёный человечек» –
Бегите вдаль, не ждите темноты!
Что делать? Есть угасшие надежды!
Но ждут пока спасения мосты.
Нас жизнь на них выводит, как и прежде.
Бегите же, не ждите пустоты!
***
Слова – это мы, вовлечённые в плен:
В своём узловом общежитии
Они создают неразъемленность стен –
Конструкций объёмные нити.
Как часто, большой утвердивши проект,
Конструктор их ввысь направляет.
И вдруг, устремившись на новый объект,
Бесцельными жить оставляет.
Как часто Язык, этот хрупкий гигант,
Словам их пути исчисляет
И в даль безответную – в Горний диктант –
В безвестность стрелу отпускает.
***
Когда предвидя собственный конец,
В торжественной срывающейся дрожи:
«Я червь, – вскричал в прозрении мудрец, –
Я червь, я червь, я жалкий червь, о, Боже!»
Но если так, зачем, венчая высь,
Трудился Бог, и с ним трудились боги,
И атомы в молекулы сплелись?
Ужель, чтоб червяка создать в итоге?
***
Он пишет ночами, он пишет ночами,
Когда под тенями столпившихся книг,
Развалины комнат выносят кусками
Согбенных шкафов сокровенный язык.
И раненый витязь, – о, люди, держитесь! –
Торшер, словно мачта, над бездной поник –
Пустынной стеною, приравненный Ною:
Ночного спасенья зияющий пик.
Стихи разных лет
Источник: Столетие
* * *
А мальчики с детства играют в войну,
И мира не жаждет их сердце.
И танки, песочниц взорвав тишину,
Уж мчат на «врага» по соседству.
А мальчикам звёздные войны гони,
Где к славе вздымают котурны.
И девочки: барби модельным сродни,
И тоже несутся на штурмы.
И так повелось: то «сраженья» стезя,
То «кухни» игрушечной доля.
Лишь плюшевых мишек печально глаза
Всё смотрят, родные до боли.
А мальчики снова играют в войну
И жаждут котурнов, как в детстве,
Но если вдруг враг нападёт на страну,
Куда ж от себя будет деться?!
* * *
Душа твоя находится в плену.
Что делать, если сквозь её оковы
Её узнать ты не сумеешь снова,
Забыв пути в далёкую страну?
Тогда, ну что ж, покорный козням рока,
Придёшь к тюрьме, забыв о звеньях срока,
Прильнув лицом к решёткам прежних слов,
И им, прощально улыбнувшись снова,
Покроешь вновь тяжёлые оковы
Сусальной позолотою стихов!
* * *
Снова внемля в тишине,
Взор вперив недужно…
Знаешь, Господи, что мне
Ничего не нужно.
Только рифмы, что самой
Мне вовек не сдюжить.
Те, что молча за спиной
В снах бесследно кружат.
Те, что прячутся в лесах
Отблеском бесплотным.
Те, что тают в небесах
Шлейфом самолётным.
Те, что – там, где света нет,
Шепчутся невнятно.
Те, что вдаль ведут на свет
Нитью Ариадны.
Те, что бродят средь степей
Облаком янтарным.
Те, что всходят средь зыбей
Отсветом полярным.
Те, что б веять, как Борей,
Средь мирской юдоли.
Те, что б реять, лишь Твоей
Подчиняясь воле.
* * *
Если солнце садится – не верьте!
Это в чёрный, холодный восход
Из седой, неоформленной тверди
Пёстрый шар, накренившись встаёт.
В нём давно не бушуют бураны
И не кратеры в безднах поют:
Над несозданным прошлым курганы –
Как холмы, бледным гребнем встают.
* * *
Владычица! Простой иконой
Ты в мир сходила к нам не раз.
И с каждой новой – обретённой –
Меняла облик Свой для нас.
Являясь, с «образы своими»,
Опять – сколь перечень велик! –
И в каждый Образ, словно – в Имя.
Но тот же всё за ними Лик!
И в списках, свет в веках даруя,
Иконам, фрескам и холстам,
Ты вновь приходишь в жизнь земную,
Рождаясь в красках здесь и там.
Пусть в день ненастный, оголтело,
Растоптано и сожжено –
И Ты порой меняешь «тело».
Но не для смертного Оно.
_страрец.jpg)
