Известный режиссёр и продюсер Эдуард Бояков - о вере, священстве и новых проектах
Автор таких культурных
событий, как театральная премия «Золотая маска» и создание театра
«Практика», Московский Пасхальный фестиваль, Эдуард Бояков говорит, что
вопросы веры его сегодня волнуют больше творчества.
Священник и художник служат вместе
- В последнее время вера занимает в вашей жизни всё больше места?
- Да. Я недавно пришёл к воцерковлению. Хотя много лет считал себя христианином и как художник давно работаю с религиозными текстами и музыкой. С мессами, кантатами Баха, Монтеверди. Я пришёл к вере из культуры, из искусства, из поэзии, из увлечения словом. А христиане - это дети Слова. Вообще, вера и культура близко стоят. Творчество - это служение культу и, конечно, не во всём, но во многом похоже на служение священника.
- Не случайно культ и культура - однокоренные слова...
- Конечно. Священник и художник вместе служат, просто на разных берегах. Священник всё-таки от имени Бога протягивает руку в мир, а художник от имени мира - вверх. И в этом отношении мы делаем одно дело.
- Знаю, что среди ваших друзей есть священники. После прошлых гонений это сословие сегодня возрождается. Что оно значит для общества?
- Это счастье и надежда для нашей страны. И кто, если не они? Ваша газета называется «Крестовский мост». Вот священник и есть этот мост, который горнюю и мирскую области соединяет. Настоящий священник, я думаю, прекрасно понимает, что он приносит свою чистоту в жертву, когда выходит в пространство, в котором действуют энергии этого мира, вот этой «жести», как говорит молодёжь. Он дышит этим воздухом. И в этом отношении избрать себе монашеский путь, может быть, легче. Хотя там свои искушения и свои проблемы.
Православие для нашей страны - это скелет, который собирает эту огромную территорию и удерживает от распада. Это не бегство из социума, как часто говорят о православной вере. Это бегство от пустой жизни к смыслу. Возвращение к себе.
«Так цэ Фэдик, Федя»
- Когда вы крестились?
- Меня бабушка крестила, когда мне было пять лет. На Украине. Помню, бабушка с мамой приводят меня в храм, а священник спрашивает: «Как тебя зовут?» Я отвечаю: «Эдик». И он поворачивается к бабушке и возмущенно говорит: «Что это за Эдик?! Какое-то немецкое имя». Испуганная бабушка ему отвечает: «Так цэ Фэдик, Федя». Священник добреет и говорит: «Хорошо, ладно, в крещении будет Фёдор». А на днях общался с отцом Леонидом Грилихесом, настоятелем брюссельского храма, и он мне сказал: мол, не волнуйся, есть святой страстотерпец Эдуард, король Английский, которого православные тоже почитают. Но я так и остаюсь в крещении Фёдором, вернее Феодором.
- А как вы стали ходить в храм?
- Я очень много путешествовал: Америка, Латинская Америка, Индия, Китай, Африка. И как художник старался быть открытым. Изучал человека. Изучал себя. К какому-то моменту мне стало очевидно, что без религии, без культа нет цивилизации. Я видел, что люди, у которых есть тот или иной опыт, связанный с религией, они-то поглубже будут и не только в вопросах веры. Они умеют хорошо общаться, у них есть вкус, они более развиты, у них хорошие семьи. Они здоровее духовно, хотя и беднее материально многих европейцев, потерявших связь с верой.
Понятно, думал я тогда, мысленно потирая руки, - значит, всё-таки Бог есть. Надо теперь правильную дорожку выбрать. И начал искать эти дорожки, интересуясь и восточной философией, и исламом, и католичеством, и протестантизмом. При этом я всегда помнил, что крещён. Но тогда как-то совсем был далёк от вхождения в лоно Церкви. И вот 10 лет назад в моей личной жизни за очень короткое время произошли события, которые привели меня к тяжелейшему душевному и физическому кризису. Были недели, когда я не мог выйти из дома. Не хотел видеть ни одного человека и даже близких не подпускал к себе. Я каждый день чувствовал, что могу умереть. Меня тогда спасли работа и вера. В эти тяжёлые дни я начал видеть свой грех, и ко мне пришло покаяние. Однажды ко мне явился сам Иоанн Предтеча, физически я его ощущал. И с тех пор это самый близкий для меня святой. Я понял, что искать веру в других культурах - это ослаблять себя.
Искать просвет
- Один из главных ваших нынешних проектов - бывший павильон «Культура» на ВДНХ, который теперь называется «Культпросвет». Вы его недавно возглавили. Как ваша вера будет отражаться на его работе?
- Я как гражданин, а не только как верующий человек понимаю, что должен учитывать интересы миллионов христиан в разговоре о культурной повестке. Да, это светская площадка. Но именно на такой площадке следует вести диалог культуры и религии. Конечно, я не скажу, что на этой площадке будет петь православный хор, а вот исламского музыканта не допущу. Нет, буду звать всех именно для того, чтобы обогатить нашу православную культуру. Мы должны себя очень уверенно чувствовать. Мы не должны бояться. Мы - великая нация и традиция. У нас есть великая сила, наша вера. Чего же нам бояться? Вот у меня вчера в гостях был потрясающий лютнист Олег Бойко. Лютня - это арабский инструмент. Математика, алгебра - тоже арабское изобретение. Что же, не будем пользоваться математикой, когда храмы строим? Мы должны обмениваться. И я уверен, что на этой территории честного, откровенного обмена можно много радостного и нужного всем людям создать.
- А почему поменяли название павильона: вместо «Культуры» - «Культпросвет»?
- Потому, что есть слово «свет», есть слово «просвет». Потому что просвет ищем и возможности говорить про свет.
Беседовала Елена АЛЕКСЕЕВА
http://www.krest-most.ru/?c=article&id=504
Священник и художник служат вместе
- В последнее время вера занимает в вашей жизни всё больше места?
- Да. Я недавно пришёл к воцерковлению. Хотя много лет считал себя христианином и как художник давно работаю с религиозными текстами и музыкой. С мессами, кантатами Баха, Монтеверди. Я пришёл к вере из культуры, из искусства, из поэзии, из увлечения словом. А христиане - это дети Слова. Вообще, вера и культура близко стоят. Творчество - это служение культу и, конечно, не во всём, но во многом похоже на служение священника.
- Не случайно культ и культура - однокоренные слова...
- Конечно. Священник и художник вместе служат, просто на разных берегах. Священник всё-таки от имени Бога протягивает руку в мир, а художник от имени мира - вверх. И в этом отношении мы делаем одно дело.
- Знаю, что среди ваших друзей есть священники. После прошлых гонений это сословие сегодня возрождается. Что оно значит для общества?
- Это счастье и надежда для нашей страны. И кто, если не они? Ваша газета называется «Крестовский мост». Вот священник и есть этот мост, который горнюю и мирскую области соединяет. Настоящий священник, я думаю, прекрасно понимает, что он приносит свою чистоту в жертву, когда выходит в пространство, в котором действуют энергии этого мира, вот этой «жести», как говорит молодёжь. Он дышит этим воздухом. И в этом отношении избрать себе монашеский путь, может быть, легче. Хотя там свои искушения и свои проблемы.
Православие для нашей страны - это скелет, который собирает эту огромную территорию и удерживает от распада. Это не бегство из социума, как часто говорят о православной вере. Это бегство от пустой жизни к смыслу. Возвращение к себе.
«Так цэ Фэдик, Федя»
- Когда вы крестились?
- Меня бабушка крестила, когда мне было пять лет. На Украине. Помню, бабушка с мамой приводят меня в храм, а священник спрашивает: «Как тебя зовут?» Я отвечаю: «Эдик». И он поворачивается к бабушке и возмущенно говорит: «Что это за Эдик?! Какое-то немецкое имя». Испуганная бабушка ему отвечает: «Так цэ Фэдик, Федя». Священник добреет и говорит: «Хорошо, ладно, в крещении будет Фёдор». А на днях общался с отцом Леонидом Грилихесом, настоятелем брюссельского храма, и он мне сказал: мол, не волнуйся, есть святой страстотерпец Эдуард, король Английский, которого православные тоже почитают. Но я так и остаюсь в крещении Фёдором, вернее Феодором.
- А как вы стали ходить в храм?
- Я очень много путешествовал: Америка, Латинская Америка, Индия, Китай, Африка. И как художник старался быть открытым. Изучал человека. Изучал себя. К какому-то моменту мне стало очевидно, что без религии, без культа нет цивилизации. Я видел, что люди, у которых есть тот или иной опыт, связанный с религией, они-то поглубже будут и не только в вопросах веры. Они умеют хорошо общаться, у них есть вкус, они более развиты, у них хорошие семьи. Они здоровее духовно, хотя и беднее материально многих европейцев, потерявших связь с верой.
Понятно, думал я тогда, мысленно потирая руки, - значит, всё-таки Бог есть. Надо теперь правильную дорожку выбрать. И начал искать эти дорожки, интересуясь и восточной философией, и исламом, и католичеством, и протестантизмом. При этом я всегда помнил, что крещён. Но тогда как-то совсем был далёк от вхождения в лоно Церкви. И вот 10 лет назад в моей личной жизни за очень короткое время произошли события, которые привели меня к тяжелейшему душевному и физическому кризису. Были недели, когда я не мог выйти из дома. Не хотел видеть ни одного человека и даже близких не подпускал к себе. Я каждый день чувствовал, что могу умереть. Меня тогда спасли работа и вера. В эти тяжёлые дни я начал видеть свой грех, и ко мне пришло покаяние. Однажды ко мне явился сам Иоанн Предтеча, физически я его ощущал. И с тех пор это самый близкий для меня святой. Я понял, что искать веру в других культурах - это ослаблять себя.
Искать просвет
- Один из главных ваших нынешних проектов - бывший павильон «Культура» на ВДНХ, который теперь называется «Культпросвет». Вы его недавно возглавили. Как ваша вера будет отражаться на его работе?
- Я как гражданин, а не только как верующий человек понимаю, что должен учитывать интересы миллионов христиан в разговоре о культурной повестке. Да, это светская площадка. Но именно на такой площадке следует вести диалог культуры и религии. Конечно, я не скажу, что на этой площадке будет петь православный хор, а вот исламского музыканта не допущу. Нет, буду звать всех именно для того, чтобы обогатить нашу православную культуру. Мы должны себя очень уверенно чувствовать. Мы не должны бояться. Мы - великая нация и традиция. У нас есть великая сила, наша вера. Чего же нам бояться? Вот у меня вчера в гостях был потрясающий лютнист Олег Бойко. Лютня - это арабский инструмент. Математика, алгебра - тоже арабское изобретение. Что же, не будем пользоваться математикой, когда храмы строим? Мы должны обмениваться. И я уверен, что на этой территории честного, откровенного обмена можно много радостного и нужного всем людям создать.
- А почему поменяли название павильона: вместо «Культуры» - «Культпросвет»?
- Потому, что есть слово «свет», есть слово «просвет». Потому что просвет ищем и возможности говорить про свет.
Беседовала Елена АЛЕКСЕЕВА
http://www.krest-most.ru/?c=article&id=504
