Источник: газета Завтра
Окна моего дома выходят на улицу Малышева. Каждый вечер между 23 часами и полуночью я вижу на остановке пустой троллейбус. И я восхищен, что есть человек, который им управляет, что есть люди, которые вырабатывают электричество для этого ночного троллейбуса.
Государство не умеет себя пиарить. За многими (https://zavtra.ru/upl/20000/alarge/pic_427521aef34.jpg)вещами, которые выглядят само собой разумеющимися, скрывается огромная адская работа. Сейчас большую работу по координации и регуляции выполняют чиновники. Я вижу, как люди, балансируя на грани паники, также выражают восхищение — несмотря на скачки потребления электроэнергии, всё продолжает работать, инфраструктура исправно действует, полки в магазинах не пустые. Это заслуга людей государства — джедаев инфраструктуры, которые делают невидимую работу.
Я понял, что без страны мы никто, еще во время кризиса 2008 года. Тогда исчезли мои последние иллюзии на предмет экономики. В то время все думали, что современная экономика устроена иначе. Что возможен бизнес в стиле фанк. Но фондовые рынки повалились, и приятный флер исчез. Оказалось, капитализм другим не стал. Он как был в девятнадцатом веке жутким и стервятническим, таким и остался. Суть бизнеса осталась прежней — купи дешевле, продай дороже; прибыль присвой себе, расходы переложи на другого. Большие люди вдруг осознали, что неприкосновенность собственности и свобода предпринимательства — это сказки для бедных. Если у тебя за спиной нет страны, то тебя разденут догола и не извинятся. Под собою не чуя страны, жить не получится.
Я переставил на дальние полки книги по политэкономии и понял, что нужно работать на ниве теории — реальность не описана.
До слабых и простых людей есть дело только государству. Вы не нужны "Кока-Коле". А государству почему-то нужны. Оно почему-то заботится, чтобы мы не ходили по улицам без одежды, были здоровыми и не ругались матом. Уверен в том, что все, кто разъехался по Европе, поняли, что они никому не нужны, кроме своей страны.
Государственный инстинкт проявляется в способности к смирению. Терпеть — это круто. Способностью к стратегическому терпению мы позволяем реализовывать крупные стратегические проекты. Современные молодые — тактически живущие люди. Тактический человек терпеть не умеет, поэтому он ничего не добьется, он бегает только на короткие дистанции. Способность к терпению в СССР позволила построить чудовищную инфраструктуру, которая нас хранит до сих пор. Я помню, как поливали грязью строительство Байкало-Амурской магистрали. А она сейчас заполнена на сто процентов. То есть пятьдесят лет назад наши люди увидели её необходимость, построили, а выстрелила она только сегодня — спустя полвека.
Как-то в 1999 году я выпивал с другом-журналистом. Мы размышляли, кто в каком куске России будет жить. Тогда мы были уверены, что страны не будет — дефолт, чеченская война, деградация власти. Но случилось чудо — государственный инстинкт взял своё+-, и сейчас мы имеем государство с гиперзвуковыми ракетами и новыми стройками. Девяностые меня научили тому, что человек удивительно живучий и адаптивный. Даже в плохой ситуации русский человек ищет повод к счастью и радости, так что я спокоен. У русского народа суверенное государство просуществовало больше тысячи лет. Это наш актив и конкурентное преимущество.
На мой взгляд, после краш-теста 2014 года Россия к нему готова. Но в любом случае лучше пристегнуться. С Родиной всё будет нормально. Мы — люди привитые девяностыми. Детям путинского благоденствия будет сложнее. Но человек с возрастом умнеет, жизнь возьмет своё.