Знакомый священник приглашает поехать в Петербург на презентацию книги об императоре Павле I. «Будем жить на квартире Григория Ефимовича, на Гороховой улице» - сказал он. Я уточняю: «А там каждому из нас будет представлена отдельная комната?» Оказалось, что нет – только в одной комнате. Памятуя поездку с этим батюшкой на поезде, когда из-за его храпа ночь была безсонной, я отказался. Три безсонные ночи мне не улыбались. На следующий день он мне говорит: у каждого будет отдельная комната. Более того все – и проживание и питание полностью будет благотворительно. Ну что ж, тогда в путь – только не на сверхскоростном «Сапсане», как предполагалось, а из-за отсутствия билетов – на самолете.
Прежде чем приступить к описанию поездки хочу рассказать об одном случае, произошедшем 18 лет назад. Звонит этот священник и говорит: «Слушай, у меня непреодолимое желание сделать тебе подарок – именно тебе – немедленно приезжай». Несмотря на то, что у нас было большое напряжение (главным образом из-за отказа принять ИНН и ОГРН на храм – была реальная опасность потерять приход; мы располагали информацией о том, что в ближайшие дни планируется снятие меня с настоятельства) я поехал. Подарком оказался прижизненный портрет Распутина. Удивительно, что портрет Григория Ефимовича этот священник, сам являющийся большим почитателем старца, решил передать мне – «непреодолимое желание» это сделать, как он еще раз подчеркнул. Рассказал он еще о таком поразительном явлении, как люди, совершенно ничего не знающие о Распутине, просматривая коллекцию картин в доме этого священника, оказавшись около портрета Григория Ефимовича, охватывались каким-то безпокойством, раздражались – их, что называется, крутило. Лет 20 назад с этим священником я приезжал в Петербург. Была идея выкупить квартиру у жильцов с тем, чтобы создать здесь музей. К сожалению, тогда не получилось это сделать, главным образом, из-за упорства одного из жильцов. Возвращаюсь с портретом на приход – там все на чемоданах. Что же было дальше? Сразу, как портрет был привезен, ситуация стала стремительно меняться в благоприятную для нас сторону. Вскоре приезжает благочинный. Мы как в фильме «Сказ про то, как царь Петр арапа женил» стали судорожно прятать весь «компромат»: антиглобалисткие листки, «опасные» фотографии и т.п. (в фильме «допотопного деда», носителя традиций Домостроя с длиннющей бородой закрывают в чулан, так как приехал великий реформатор царь Петр). Но надо же такому случиться, что главный «компромат» - портрет Распутина убрать не успели. Заходит благочинный в делопроизводство и сразу обращает внимание на этот портрет. Опережая его вопрос, я презентую «портрет крестьянина средней полосы России». Благочинный ухмыляется в бороду и добавляет: «По фамилии Распутин». Никак не ожидал, что в Северной Фиваиде встречу целую плеяду близких по духу священников. Естественно, звоню каждому из них, сообщаю о своем намерении приехать.
Есть одна деталь, которая прекрасно характеризует человека – как он реагирует на звонки в период напряжения. Помню, как накануне рукоположения в иеродиаконы, когда меня мучили различные сомнения, я поехал в Лавру. Постучал в дверь духовника обители архимандрита Кирилла (Павлова). Дело было днем – батюшка, по-видимому, только прилег. Он открыл дверь, усталый, но улыбается. Внимательно выслушал, дал совет, утешил. Перед поездкой я позвонил отцам Алексею Масюку и Александру Федорову. Звонки им раздались на Первой седмице Великого поста – время чрезвычайных нагрузок на духовенство, которое буквально валится с ног от нагрузки. О. Алексей сразу взял трубку и начал любезно общаться, причем, не сразу выяснил, кто ему звонит. О. Александр перезвонил, и мы с ним все обсудили. В этом плане я - полная противоположность. Когда в редкие минуты я отдыхаю, то несколько застав преграждают путь к спящему в берлоге медведю. «Тихо! Не стучать!» - висит табличка на дверях кельи, а на коридорных дверях: «Входить не благословляется!» Помощники проинструктированы, что безпокоить можно только в случае, если приехал кто-то из церковного начальства. Естественно, были накладки, когда помощники не решились постучать мне в дверь, дать знать, что приехал старший брат или главврач больницы, которую мы опекали. Если же «медведя» в его берлоге все-таки невзначай будили, то раздавался громкий рев и на головы нарушителей сыпались различные прещения.
Одна из целей поездки – участие в «IX Павловских чтениях», посвященных памяти императора Павла I – к 200-летию со дня его рождения. Накануне чтений в Неделю Торжества Православия в Петропавловском соборе у могилы императора Павла прошла панихида. Несколько лет назад я совершил там заупокойную литию по старому обряду. Поблагодарил архимандрита Александра, кратко рассказывал об императоре Павле, о его заслугах в деле реабилитации древнерусского богослужебного наследия. Вплотную к себе вижу одну женщину - от нее исходят явно ощущаемые токи высокого напряжения. Только закончил о. Александр в ответ произносить слова благодарности за молитву, как эта женщина громко и агрессивно стала возмущаться: дескать, кто это такие и что здесь происходит?! О. Александр оторопел от неожиданности, пытался что-то объяснить ей, а она, перебивая его, продолжала свое: «Раскол; император Павел не был раскольником; какое общение Христа с Велиаром» и т.п. Едва не вывела батюшку из терпения. Я спокойно, молча, слушаю - знакомая ситуация - подобные уже бывали. Только что, накануне, на Круглом столе по старому обряду, проходившем в рамках Троицкой православной выставки, говорили о том, что очень слабо народ и даже духовенство просвещены в этих вопросах. И вот такой случай. Пытаюсь как-то утешить о. Александра, пережившего стресс, а он мне вдруг говорит: «И не удивительно, что это произошло. Было бы странно, если бы этого не было». И действительно: разве не духовная брань происходит, когда в толщу постреформенного периода пытаются внести свежую струю строгого уставного благочестия? Было бы странно, если бы не было бы противодействия, «крутежа», да еще у могилы «народного государя» - императора Павла I.
… Взять билет на «Сапсан не удалось». Пришлось лететь на самолете, причем, в самый день конференции. С самого начала начались искушения: священник, инициировавший поездку, опоздал на самолет; как всегда, мурыжили при таможенном досмотре; почему-то не выдали посадочный талон, где было указано место – пришлось дожидаться, пока в салоне самолета все рассядутся. По приезде сразу выявилось, что никакой обещанной благотворительностью и не пахнет – нужно было платить самому за проживание и питание. Выяснилось, что параллельно мною намеченной программы, существует еще и программа тех, кто ожидал меня. Не успев толком обустроиться и переодеться, пришлось срочно ехать в Михайловский замок, где верующие петербуржцы задолго договорились с руководством о допуске в домовый храм Архангела Михаила. Причем, как выяснилось, конкретная четкость и определенность не была соблюдена. Было как в калейдоскопе – шквал звонков в разные инстанции и варианты: только пропеть «Вечную память», только возложить цветы, если будет священник, то в гражданской одежде и т.п. В итоге все произошло наилучшим образом: облаченный в патрахиль, я совершил заупокойную литию, причем, по старому обряду. Сказал еще слово, посвященное императору Павлу I.
Чтения проходили в Павловской гимназии. В пролете парадной лестницы установлен бюст императора Павла I. Рядом с бюстом выбиты слова императора: «Я желаю лучше быть ненавидимым за дело правое, чем любимым за неправое дело». В прекрасном актовом зале было немало преподавателей и учащихся. Присутствовали два священника - протоиереи Геннадий Беловолов и Дмитрий Кулигин. Главным содержанием конференции была презентация книги Н.А. Павловой (Черных) «Жил-был царь. Император Павел I». Полистав эту книгу, просмотрев ее оглавление, я сразу понял, что книга очень интересная и что она написана с большой любовью. Запомнились такие моменты из выступлений авторов книги: так, будучи во Владимире, Павел потребовал проверки расквартированной там воинской части. Проверка показала наличие больших проблем. Особенно не понравился императору один офицер – его он приказал разжаловать и сослать в Сибирь. Окружение Павла стало уговаривать помиловать этого офицера, на что он сказал: «Хорошо, я помилую, но вы еще вспомните этот случай – не забывайте, что «сердце царево в руце Божии»». Вскоре выяснилось, что в прошлом этот офицер убил свою мать. Император стремился сделать державу сильной и могучей и в то же время вернуть ее к московской святости. Он издал Указ о причислении к лику святых Иннокентия Иркутского и Феодосия Тотемского (сама канонизация произошла в 1805 году). Через неделю после этого указа, в ночь с 11 на 12 марта (по старому стилю) 1801 года Павел I был убит. Он мог избежать расправы – уйти тайным ходом. Когда заговорщики приблизились к дверям спальни императрицы и сообщили ей о смерти супруга, она упала без чувств. Они поднесли ей стакан с водой, но его выхватил охранник. При Павле I отношения с Наполеоном были вполне нормальными. В его смерти была особенно заинтересована Англия. Как известно, Павел направил в поход на Индию казачий корпус, насчитывавший около 22,5 тысяч человек. После его убийства этот корпус был возвращен и был взят курс на союз с Англией. Как известно, в последние дни правления императора Павла к Российской империи была присоединена Грузия. По словам авторов книги, ее интеграция в общеимперское пространство была естественным процессом. Были некоторые трения у императора с Суворовым. Их не нужно преувеличивать. К тому же и Суворов не всегда был прав по отношению к императору. Павел приказал воздавать честь генералиссимусу, как самому себе, и установить его бюст на Марсовом поле. Павел I учредил учебное заведение для детей-сирот (после этого сообщения прозвучало предложение открыть такое же учебное заведение для сирот родителей-жертв репрессий). В книге 1250 ссылок на источники. Читается она очень живо – по сути, это сказание об этом великом государе, при котором Россия достигла пика своего могущества.
В своем выступлении я рассказал, что 27 октября 1800 г. император Павел I подписал прошение московских старообрядцев о предоставлении им священников и разрешении служения по старому обряду. Эту дату принято считать началом единоверия. Нужно сказать, что еще в 1779 году в с. Знаменка Херсонской губернии возник первый единоверческий приход. Его появлению способствовал фаворит Екатерины II князь Потемкин Таврический (у него были старообрядческие корни). Позже единоверческие храмы появились в Нижнем Новгороде, Твери, Торжке. Все это было в правление Екатерины II. Кстати, именно она вскоре после восшествия на престол повелела, чтобы оскорбительное слово «раскольники» не использовалось в отношении старообрядцев (1764 г.). В 1782 году на аудиенции у императрицы побывал старообрядческий инок Никодим. Реакция Екатерины на его ходатайство о принятии в лоно официальной Церкви на правах единоверия, т.е. на платформе единой, общей веры, но с сохранением старых обрядов, была положительной. Когда на престол вступил Павел I, он подтвердил позицию своей матери в этом вопросе. Все это вылилось в Статьи митрополита Платона, в которых регламентировались вопросы, связанные с единоверческими приходами.
Император Павел I наложил свою знаменитую визу «Быть по сему» на прошение московских старообрядцев. Государь признал «обосторонность» обоих обрядов исповедания православной веры. Тем не менее, в церковную практику императорское «Быть по сему» введено не было, а вместо него было подменено так называемыми мнениями митрополита Платона в духе «запретительных клятв».
Не просто было ревнителям древнего благочестия в течение всего 18 века. Невольно вспоминаются слова Псалтыри «Виждь враги моя, яко умножишася, и ненавидением неправедным возненавидеша мя, «Возлияся вода до души моея, бездна обыде мя последняя», но «возопих в печали моей ко Господу Богу моему и услыша мя».
«Не посрами нас, но сотвори с нами по кротости Твоей и по множеству милости Твоея». «Изми нас по чудесем Твоим, и даждь славу имени Твоему Господи. И да посрамятся вси являющия рабом Твоим злая».
Есть свидетельства А.Н. Стрижева о том, что в документах Поместного Собора 1917-1918 гг. царь Иоанн Грозный и император Павел I были кандидатами на канонизацию.
Император Павел I был злодейски убит 11 марта 1801 года в Михайловском замке, убит в 47 лет. Три главных цареубийцы – Николай Зубов, Беннигсен и Пален, сошли с ума. Убийцы кончили дни свои в безумии. Ужасен конец Зубова. Он пожирал собственные отбросы, пока однажды не испустил дух, катаясь в зловонной пене… Беннигсен, уже после Отечественной войны, выехал раз на парад в Высочайшем присутствии в одном белье. Его скрутили и удалили прочь. Оказалось, что он лишился рассудка. К концу жизни Пален стал обнаруживать явные признаки душевного расстройства, от него предпочли избавиться, как от нежелательного свидетеля.
Вечером на квартире Распутина я совершил заупокойную литию. Расположили меня в комнате, где была его приемная – здесь побывали сотни людей. Эта комната, как и две другие, заставлена дореволюционной мебелью, но из вещей, современных старцу, были только сундук, фрагменты обоев, двери с медными ручками и еще кое-что. Рассказывали, что когда несколько лет назад квартиру освящал священник, то один из жильцов – исследователь эзотерики - не пустил его в свою комнату. У этого жильца периодически возникает недовольство по поводу прихода значительного количества людей и молений. Мне говорили, что верующие, собиравшиеся на молитву в одной из комнат, а именно, в той, где жили дочери Григория Ефимовича, ставили у дверей приемник, включали тихую музыку Поля Мориа с тем, чтобы не так слышна была молитва. Еще говорили, что 30 декабря было явление убиенного страдальца. Рассказывали также, что на квартире собирались оккультисты и проводили свои манипуляции (кстати, слева от входа в подъезд, где располагается квартира Распутина, занимаются йогой). Друзья намекали, что все может быть не так просто, тем более что я чуть ли не первый священник, который будет там ночевать, причем, один во всей квартире. У некоторых возникала ассоциация от трех предстоящих мне ночей с теми, которые были показаны в фильме «Вий». Я представил себе, как они, подобно казакам из этого фильма, с любопытством будут спрашивать меня: «Ну, как прошла ночь?» Хочу сразу сказать, что никакие жуткие хари в окно не заглядывали, никакие туши на меня не наваливались и не душили, пол ходуном не ходил и т.п. Накануне третьей ночи, видя мое напряжение, о. Александр Федоров сказал: «Может быть, Вам, как в том фильме, круг мелом начертать?» Все было спокойно – абсолютная тишина. Первым делом, я остановил старинные массивные часы с боем, потом отключил пустой холодильник и свой будильник засунул глубоко в шкаф. Но всё-таки искушения миновать не удалось. Проснувшись в три часа ночи, я ощутил сильнейшую боль в области поясницы. Я не мог выявить ни одного положения для своего тела, где бы боль не проявлялась.
Ситуация усугубилась тем, что никак не мог найти таблетки снотворного действия (я их называю «сонливки»). Проблемы начались еще до поездки – в пятницу Первой седмицы меня буквально скрутило, больно было даже пошевелиться. Грешил на остеохондроз, но после ночного телефонного разговора с нашим приходским врачом, пришли к выводу, что, скорей всего, это почечные колики – крайне неприятная, скажу вам, вещь. «Надо было горячую ванну принять», говорили мне, но ее в квартире не оказалось – только душ. Короче говоря, как уж на сковородке, аж до десяти утра я извивался от боли. Телефон разрывался от различных вариантов помощи – вызвать скорую, приехать верующим врачам и т.д. Остановились на том, чтобы принять обезболивающие таблетки (их доставили около 11 часов). Намеченную поездку в Кронштадт в музей-квартиру св. Иоанна Кронштадтского на встречу с о. Геннадием Беловоловым пришлось отменить. Вместо этого поехал загород на Северное кладбище, чтобы совершить заупокойную литию по почившему в прошлом году выдающемуся русскому патриотическому деятелю, большому другу нашей общины (он был Почетным попечителем нашего храма) Марку Николаевичу Любомудрову. Это был удивительный человек. Высокообразованный эрудит, прекрасно владеющий словом, мужественный защитник русского народа, безкомпромиссный по отношению ко злу. Большинство рецензий на мои девять книг воспоминаний были написаны им. Последнее, что он написал, свидетельствовала супруга почившего, была рецензия на мою последнюю книгу. Служил на кладбище вместе с о. Алексеем Масюком – известным петербургским священником – патриотом, монархистом и антиглобалистом.
Марк Николаевич был авторитетным человеком в патриотических кругах. Я помню его выступления на съездах Союза Православных братств, на разных патриотических форумах. Особая ему благодарность за то, что он в большинстве моих книг сделал рецензию, и эти рецензии были очень профессиональными и глубокими; он подмечал суть, подмечал какие-то детали, характеризующие главное. Его рецензии - украшение моих скромных трудов. Свою последнюю рецензию он, уже будучи серьезно больным, писал с перерывами. Он многократно останавливался в нашем храме, присутствовал на богослужениях. Проникся к нашему устроению, к нашему богослужебному чину. Неслучайно был избран Почетным Попечителем нашего храма. Я сподобился однажды несколько дней провести в его квартире, где запомнился образ его дедушки – новомученика. Марк Николаевич был уникальным человеком нашего времени. Конечно, потеря очень большая. Мы в Москве называли его – «петербуржский Осипов». В.Н. Осипова, проведшего 15 лет в заключении, мы называли патриархом русского патриотического движения. Для Петербурга таковым был Марк Николаевич. Они даже были и внешне в чем-то похожи – также прекрасно владели и словом, и письмом. Его оценки, суждения были чужды грубого радикализма, но они били в точку. Он мог в кратких словах охарактеризовать суть человека, суть явления, и ты просто поражался его проницательности. И мы знаем, что не все просто было в его жизни, были периоды, когда он подвергался определенной дискриминации, прямым гонениям. Но с честью выходил из них, опираясь на великую русскую традицию, на твердыню Православия.
О. Алексей отметил, что не раз бывал в гостях у Марка Николаевича: «Поражала его самобытность, действительно, человек редкий, выдающийся. Самобытность эта проявлялась и в образе его жизни, даже в обстановке его дома, наполненном книгами, рукописями. Что моему сердцу близко? Конечно, горечь за нашу страну, безстрашие в борьбе с сионистским засилием, которое тоже меня всегда поражало, и такая теплота, живой интерес к судьбе каждого встречающегося ему, в том числе, и ко мне грешному. Он действительно представитель настоящей русской интеллигенции, как она нам мыслится по примерам классической литературы. Настоящий петербургский русский интеллигент со скорбящим сердцем, и вместе с тем мужественный, даже рыцарский, преуготованный для борьбы. Есть люди, уготованные промыслом для молитвенной жизни, спокойной, а он нет, он человек брани духовной. Поэтому уход его, это оскудение наших рядов, и без того не таких многочисленных и не таких уж крепких. Поэтому скорбим, Царствие Небесное Марку Николаевичу».
Ольга Борисовна, супруга почившего, вспоминала, что Марк Николаевич активно участвовал в защите русского народа, Русской земли и русской православной веры, поэтому многие искренне скорбят. «Последние годы он преподавал, и на прощание с ним приходили его студенты, искренне плакали и говорили о том, что он направил их жизнь, он действительно открыл им истины, которые до этого были от них сокрыты, а это дорогого стоит. Он прожил большую жизнь и сумел сделать очень немало для Господа, для своей страны. Вечная ему память!»
Посетил известного петербургского деятеля Николая Кузьмича Симакова, большого знатока творчества Достоевского (ему он посвятил 54 видео беседы). Собственно, благодаря Достоевскому он пришел ко Христу. Николай Кузьмич закончил исторический факультет ЛГУ. В 90-е годы он был редактором «Епархиальных ведомостей», руководителем Издательского Отдела Петербургской митрополии. Неоднократно, по благословению владыки Иоанна, он зачитывал его доклады. Преподавал в Духовном училище, был доверенным лицом митрополита, возглавлял братство Державной иконы Богородицы. 20 раз он побывал на Святой Земле. Считает необходимым, в связи с обстановкой, ввести военное положение. Написал книгу «Триумф и трагедия Петербурга». В течение 25 лет он преподает Закон Божий в Медицинской гимназии и историю Русской Церкви при Сампсониевском соборе.
Церковь св. Андрея Критского. Настоятелем этого храма был отец Философ Орнадский. Батюшка был духовным чадом Патриарха Тихона, первым наставником митрополита Вениамина. Он был строителем двенадцати храмов. У него было десять детей. В этом храме он прослужил 21 год (впоследствии он был настоятелем Казанского собора). В Петербурге есть храм, посвященный ему как новомученику. В настоящее время церковь св. Андрея Критского является подворьем Константино-Еленинского женского монастыря. Построен храм был в память чудесного спасения Царской Семьи при крушении поезда под Борками. При освящении храма присутствовал св. Иоанн Кронштадтский. Построен храм был в русско-византийском стиле. Восстанавливали по сохранившейся черно-белой фотографии. Храм действует с 2006 года. В храме очень много частиц мощей, особенно святых мучениц. Особыми святынями являются копия Креста Великого Четвертка (Кипр) и шип тернового венца Спасителя. Икона святого Философа с сыновьями Николаем и Борисом. Кстати, о. Философ был инициатором канонизации Серафима Саровского. В помещении картинной галереи, примыкающей к храму, можно увидеть ряд греческих и русских икон – самые ранние относятся к XIII-XV вв. Греческие иконы, в отличие от русских, сияют позолотой. Дело в том, что их покрывали особым лаком. Специальная витрина посвящена старообрядческому искусству.
Знаменская церковь старообрядцев-безпоповцев. Построена она была после Указа о веротерпимости (1905 г.). Здесь мы были на великой павечернице. О моем намерении посетить этот храм было доложено старшему наставнику, Председателю Российского Совета Поморской Церкви В.В. Шамарину. Нам любезно все рассказали, а когда раздались удары колокола, то предложили подняться на балкон. На балконе стеклянная перегородка, не доходящая до потолка. До революции в этой стеклянной перегородке было оконце, которое в определенные моменты закрывали – интересно, в какие? Храм был закрыт в 1933 году. Прежнее убранство храма было утрачено. Сотни тонн мусора было вывезено в результате демонтажа конструкций завода, который располагался здесь. Подручники, используемые для сохранения чистоты рук при земных поклонах, не разбросаны по всему храму, как у нас, а аккуратно сложены на двух небольших этажерках, установленных справа и слева от главного входа – в них, соответственно, входят отдельно мужчины и женщины. С каждой стороны установлено также по несколько лавок. Старые и немощные кладут на них подручники и делают глубокие поклоны. Можно также присесть на них во время чтения поучений. Всенощное бдение накануне великих праздников пока здесь большая редкость – не хватает сил. Накануне этих праздников, а также по субботам совершается только великая вечерня. Обилие медных литых крестов – я насчитал их до 10. Никакой суеты со свещами – по одной свеще возжигают перед службой на каждом подсвещнике. Служба прошла в одном ритме – динамично и аскетично. Земные поклоны делают очень быстро. Текст великопостной молитвы прп. Ефрема Сирина возглашают негромко и без эмоций. Все сдержаны и немногословны, пожалуй, кроме дежурного Алексея – крупного молодого человека в русской рубахе. Служба началась после троекратного удара в колокольчик внутри храма ровно в 16 часов. Начальные поклоны и далее на великой павечернице Трисвятое и «Приидите поклонимся» немногочисленные молящиеся делали земно, а потом, касаясь подручников, положенных на лавки. Интересно, что все поклоны были земными – даже 12 поклонов на молитве Ефрема Сирина (мы на Трисвятом и «Приидите поклонимся» делаем метания, то есть склоняем только колени, но не главу).
Почему-то не было «корпения», то есть прощения по окончании службы – может быть, в связи с тем, что предполагался еще ужин и только после него они делают завершение павечерницы. Алексей краем уха, как он выразился, что-то слышал о нас. Он, естественно, доложил старшему наставнику В.В. Шамарину – ну а с ним мы немного знакомы. При храме неплохая лавка – здесь, помимо богослужебной литературы, икон и пр., немало книг, в том числе, написанных современными старообрядцами, например, К.Я. Кожуриным. Представляет интерес «Деяния Соборов старообрядцев-беспоповцев» как дореволюционного времени, так и в настоящее время. Полистав один из таких сборников, я удивился тому, что на каждом таком Соборе принимались десятки решений по тем вопросам, которые возникали в текущей жизни. Но неизменно – крестить переходящих от новообрядческой Церкви («господствующего исповедания», как говорили до революции) и не признавать Белокриницкую иерархию, «как имеющую происхождение от еретиков».
После восстановления и открытия храм «Знамения» фактически стал главным храмом старообрядцев-безпоповцев в России. По праву он считается одним из красивейших в Северной столице. Ежегодно здесь проводятся заседания Российского Совета и редколлегии Календаря Древлеправославной Поморской Церкви.
В среду отмечалась память Феодоровской иконы Богородицы – престольный праздник в одноименном храме, настоятелем которого является прот. Александр Сорокин. Храм построен в честь 300-летия Дома Романовых. После его великого освящения император Николай записал в своем дневнике: «Храм светлый, просторный, красивый». Нижнюю церковь расписывал о. Зенон. Во всех трех алтарях вместо иконостасов невысокая перегородка. Много икон с десницей, сложенной в двуперстии. Иконы надписаны по-гречески, что неудобно для народа. Я раньше заходил в этот храм, много слышал о его специфике. Во многом мною двигал исследовательский интерес. При входе на дверях висит текст, в котором говорится о храме «как о пространстве свободы», о недопустимости замечаний по поводу брюк у женщин и отсутствии у них платков - элементов культурного плана, хотя об этом пишет апостол Павел. Литургия Прежеосвященных Даров в будние дни здесь совершается в вечернее время. Когда мы вошли в храм, шел водосвятный молебен. Прошения на ектенье звучали на русском языке – «Дабы Господь освятил». Это «дабы» повторялось несколько раз. Некоторые прошения похоже были взяты из чина Великого освящения воды. Удивился, услышав чтение в верхнем Феодоровском храме часов по-церковнославянски, да еще с полной кафизмой (только на 9-м часе был прочитан всего лишь один псалом – по-видимому, не укладывались, согласно расписанию за один час этих чтений до начала Литургии). Чтец, как у греков, читал с аналоя, установленного на солее полуоборотом к молящимся. Читал качественно, с хорошей дикцией. На Литургии не обрывали чтение псалмов на «славу» после выхода диакона на малую ектению. Почему-то не было трех великих поклонов после «Да исправится». Паремии и Апостол читали на русском языке. Ничего не поделаешь – на русском паремии более понятны народу. Апостол, читаемый на Богородичные праздники, вполне понятен по-церковнославянски, на нем он более торжественно звучит – можно было бы и оставить. Мне было интересно побывать на службе в этом храме, понаблюдать его специфику. Наверняка, кто-то воспримет это неадекватно – как неадекватно было воспринято фото меня с преподавателями и студентами Свято-Филаретовского института после лекции по истории Русского Раскола (размещено на моем телеграмм канале).
Третья, последняя ночь на квартире Распутина прошла вполне спокойно. А ведь было много шума, который устроил один из жильцов из-за отсутствия бахил у некоторых посетителей – у меня был порыв чуть ли не уезжать обратно в Москву или ночевать в другом месте.
В день отъезда, конечно, посетил Лавру – в этом году исполняется 300 лет перенесения мощей святого благоверного князя Александра Невского из Владимира в Петербург. В Троицком соборе обратил внимание на обилие икон Богородицы в каноническом стиле. Идет ремонт центрального придела – мощи и чтимая икона Скоропослушницы перенесены в центральную часть храма. Здесь совершенно открытый престол – некоторых верующих это смущает. На Лаврском кладбище побывал на могилах архиереев и скончавшихся в последние годы видных петербургских священнослужителей. Как всегда, сугубая молитва у захоронения приснопамятного митрополита Иоанна. На фото – добрый проницательный отеческий взгляд глаз. К сожалению, несколько кладбищенских некрополей находятся в заброшенном состоянии, в частности, часовня блаженного Матфея, мощи которого покоятся в Никольской кладбищенской церкви.
На обратном пути в «Сапсане» прочитал дневниковые записи владыки Иоанна за последние два года его жизни. Записи за первые три года его архиерейского служения на Петербургской кафедре были похищены из его машины (интересно было бы их почитать – наверняка там были его впечатления от съезда Союза Православных братств, проходившего в 1992 году в актовом зале Ленинградских духовных школ). Очень приятное впечатление оставила книга из-за добродушного незлобия и детской простоты автора. В Предисловии книги сказано, что «Владыка Иоанн (Снычев) был назначен на Петербургскую кафедру в то непростое время, когда, казалось бы, нерушимый советский колосс неожиданно рухнул, и люди, освобожденные от "единственно верного" марксистко-ленинского учения, заметались в поисках нравственной, идеологической, да и материальной опоры». Вот только одна цитата из этой книги: «Гонят на поклонение золотому тельцу»; «Бедный русский народ! Как над тобой издеваются! Гонят тебя в бездну»; «Гонят на поклонение золотому тельцу».
Игумен Кирилл (Сахаров), настоятель храма свт. Николы на Берсеневке, член Союза писателей России
У могилы Марка Николаевича Любомудрова
Николай Кузьмич Симаков
.jpg)
.jpg)
