К полудню через финляндский мост добрались с Татьяной до Литейного. В окно душного тра́лика открылся знаменитый Большой дом.
Про него Георгий Жжёнов потом напишет: «На улице Каляева стоит волшебный дом –// зайдёшь туда мальчишкой, а выйдешь стариком». За полтора десятка лет лагерей его слова сейчас смотрятся спрессованным всего в две строчки сгустком его человеческой трагедии.
Как сошли на воздух, я предложил моей половинке навестить двор, где жил Степаныч – известный правозащитник и журналист Николай Андрущенко. Это первая проходная арка на пересечении Литейного и Пестеля. Постояли там минут пять-семь. Я посмотрел на часы – они показывали 11.41. Уже была пора тронуть в сторону Спасо-Преображенского собора.
Разлившееся солнечное тепло этой малость округлённой площади сразу окутало и нас – как только мы ступили на брусчатку вокруг собора.
Возле колонн церкви к тому времени уже стояла ватажка мужчин – среди прочих рассмотрел голову Алексея Любомудрова – доктора наук и сына почившего...
Когда мы с Танюшей стояли возле бокового входа в тени больших лип, вышел из автомобиля и возле зебры на дороге появился вместе с сыном Никитой друг и соратник Марка Николаевича Любомудрова – «сдавший» (это был заметно с виду) профессор Олег Каратаев. Было видно, что он делает заметные усилия, чтобы преодолеть этот кусочек пути к своему товарищу.
Я подошёл его поприветствовать. Он меня узнал и обронил в ответ: «Что поделаешь, видите как? – теперь надо прощаться». Повернулся и пошёл в сторону собора. Сын остался покурить – в этот момент я к нему и подошёл познакомиться.
Сам Каратаев всю панихиду сидел на скамейке и встал только на последний погляд... проститься и поклониться.
В соборе уже заканчивалась служба. Это открылось, когда мы ступили в его нутро. Сразу увидали Анатолия Пантелеева – ему на память ваятеля Вячеслава Клыкова 2 июня исполнилось 74 года. Как всё же устраивается жизнь: один в этот день в 2006 году перебрался в жизнь вечную, а другой во всякий год по сию пору принимает поздравления в свой день рождения. И так уже 74 года.
Он останется в истории подвижническим и грандиозным памятником эпохе – своим «Русским альбомом». Недавно один из них к нашей радости получила соратница и подвижница Наталья Копытцева из Новгорода.
Михаила Ширяева узнал тоже – он известен своими многими разоблачительными фильмами о зверствах еврейских большевиков столетней давности, сам позднее работал в администрации президента и одновременно дружил с Марком Любомудровым около 30 лет и здесь был, конечно, совсем неслучайно.
Наш сосед по северным околоткам фотограф Станислав Меньшиков тоже, как солдат, был уже на боевом посту. Его я пригласил сфотографировать для потомков прощание с Марком Любомудровым. Внутри церкви было слышно – вы не видали Симакова? Это был Николай Кузьмич Симаков, известный историк церкви. Позднее появился и он. Его лицо, мне показалось, ещё больше округлилось и напоминало масленичный блин. Глаза были красными и мокрыми. Голову православного публициста обрамляла привычная и уже давно белая борода.
Ко времени окончания службы и ближе к входу служители собора начали подтаскивать и оформлять помост для гроба. Спустя 10 минут привезли и гроб с покойным. Мы стояли на улице и Таня мне шепнула: красивый гроб... Мне вспомнились слова священника, которые она же мне от подруги и передавала: умершему все равно – в каком он гробу и во что одет... Здесь на земле мы видим лишь его видимую часть, а душа его давно покинула видимые пределы.
Среди прихожан мелькнула сухощавая невысокая женщина просто с огромными глазами – позднее узналось, что это была Нина, дочь Любомудрова во втором браке.
Самое забавное перед отпеванием почившего случилось, когда на моё удивление в соборе появился доктор медицины, в прошлом депутат, подвижник и публицист Александр Редько.
Правда, удивление было недолгим – он сам человек в обращении с другими открытый и настолько редкостный, что когда мы оказались рядом, он мне кивнул и мы обменялись тёплым рукопожатием – хотя лично незнакомы.
Этот небольшого росточка русский человек обладает удивительным качеством: когда видишь его воочию – ощущение, что тысячу лет его знаешь. В тот момент мне ничего не оставалось, как малость нагнуться до его роста и шепнуть ему в левое ухо – Александр Алексеич, спасибо Вам за Ваше мужество. Он сам – человек предельно скромный и, наверное, не раз такое должен был слышать. Ответом была его сердечная улыбка.
Танюша стояла скромно в платочке и будто в каком-то оцепенении. В такие моменты она всегда такая малость погружённая в себя и напоминает ангелочка. Но тогда мне сказала: Рафуля, откуда ты знаешь всех этих людей? Многих, помимо сына Алексея, Каратаева и Татьяны Мелентьевны, она видела впервые. По-тихому от неё попросил фотографа Станислав Саныча заснять внутри собора нас обоих на память. Это оттого, что моя скорбящая вчера половинка в последнее время напрочь отказывается себя запечатлеть. Говорит, что уже постарела.
Был с супругой и художник Анатолий Набатов, меня годом старшее – он в своей мастерской в один раз показывал мне портрет Марка Любомудрова, им недавно с натуры написанный.
Открыли гроб и сын Алексей поправил вуаль на лице почившего. Лицо покойного на прощании было закрытым. Почти также – как был накрыт лик увидавшего Троицу преподобного Александра Свирского... Его в монастыре в начале лета 2017 года должен был видеть в числе других гостей и паломников наш соратник поэт Валерий Хатюшин. Именно в том июне Марк Николаич мне и сказал: «Кремлём был отдан приказ заблокировать любые упоминания в СМИ и ТВ о Всеславянском съезде в Москве, который прошёл в конце мая 2017 года». То же самое в отношении самого покойного мы наблюдали все эти дни – миллионы православного люда не узнали о смерти подвижника. Пресса будто воды в рот набрала – метко шутил Любомудров.
Алексей Маркович всем роздал поминальные свечи. Начиналась панихида. Проститься с Любомудровым народу набралось около полусотни, а то и поболе. Были две-три престарелые женщины, которые напоминали его сокурсниц по театральному институту. А Таня сказала, что это могли быть соседи по даче. Марк Николаевич обладал таким качеством – как мгновенно в себя всех влюблять. Особенно, женщин. Моя Танюша сама до сих пор в него влюблена – как в своё время в неё был влюблён поэт Иванов. И ведь женскому сердечку в такие моменты, наверное, куда тяжельше расставаться именно с таким человеком, как Марк Николаевич Любомудров.
После прощания с усопшим, служитель собрал цветы и там мелькнули среди вороха принесённых и наши с Таней белые хризантемы. Пусть они станут наравне с другими нашей земной благодарностью дорогому и незабвенному товарищу для многих и всеми любимому русскому человеку. Он перестал был рядом, но перебрался своим образом, частичкой светлой памяти и осколками своей героической жизни в сердца многих, кто здесь стоял – и кто был далеко. А тех перечислить времени и места точно не хватит – это 97-летний Владимир Заманский с Мурома, Татьяна Доронина, Станислав и Сергей Куняевы, Олег Платонов, Владимир Крупин, Валерий Хатюшин... Дай Бог им всем всяческого здоровья.
Отрадным в самом конце было то обстоятельство, что погребение Марка Любомудрова, куда мы не поехали, должно было состояться на Северном кладбище возле могил его родителей на 15-м Восточном участке – совсем недалеко от родителей моей Татьяны. Значит, и здесь он будет к нам поближе – в наших северных околотках. На сороковины 29 июля его как раз и навестим. И будем мысленно разговаривать с ним – будто и не расставались. И лишний раз сознавать – какой это был всем драгоценный человек на земле.
Рафаэль Максутов, русский скульптор, публицист
