В день памяти преподобного Макария Алтайского, 31 мая, в Кафедральном Свято-Макариевском храме Горноалтайской епархии Божественную Литургию возглавил Высокопреосвященный Сергий, митрополит Барнаульский и Алтайский. Ему сослужили епископ Горноалтайский и Чемальский Каллистрат и архиерей Барнаульской митрополии: епископ Рубцовский и Алейский Роман, епископ Славгородский и Каменский Всеволод, епископ Бийский и Белокурихинский Серапион, а также сопровождающие их священники и священнослужители Горноалтайской епархии.
После Божественной Литургии был совершен Крестный ход вокруг храма, в конце которого состоялось открытие памятника преподобному Макарию и миссионерам Алтайским.
По окончании богослужения митрополит Сергий по просьбе епископа Каллистрата вручил Патриаршие награды клирикам Горноалтайской епархии. Ордена преподобного Серафима Саровского 3 степени удостоены протоиерей Георгий Балакин и игумен Макарий (Чулунов).
Протоиерей Георгий был награжден в связи с 25-летием служения в сане священника, а игумен Макарий – в связи с 50-летием со дня рождения.
Идея поставить памятник всем миссионерам, потрудившимся на ниве проповеди Христовой веры, возникла уже давно. И вот, наконец, трудами скульптора, члена Союза художников России протоиерея Павла Богомолова, на средства благотворителей такой памятник – преподобному Макарию Алтайскому, а в его лице всем труженикам Миссии - был создан и установлен на территории Свято-Макариевского храма в Горно-Алтайске. Его торжественное открытие состоялось 31 мая в День памяти преподобного по окончании Божественной Литургии, которую возглавил митрополит Барнаульский и Алтайский Сергий.
Когда мы читаем жизнеописания апостолов Алтая – так называют тружеников Алтайской духовной миссии – то поражаемся величию их подвига, совершавшегося ежедневно и ежечасно, без выходных и отпусков.
О трудностях миссионерской жизни протоиерей Василий Вербицкий, 37 лет прослуживший в Миссии, писал так: «…дело миссионерское – это – война без перемирия. Как в военное время солдатам нет возможности пользоваться разными удобствами, так и миссионеру об удобствах помышлять не приходится. Едет он и весною и осенью, и летом и зимою, и в вёдро и в ненастье, не в каком-либо крытом экипаже, а на седле, будучи подвержен всем переложениям воздушным. При ясной погоде, летом, езда безопасна. А во время дождей? Намокнет путник до костей, а тут надо карабкаться на перевал, где от страшных ударов грома на глазах валятся разбитые деревья и конь от страха падает на колена; затем надо спускаться вниз, по страшной крутизне. Подниматься в гору не так страшно, — не упадешь; спускаться же, тут-то и жди неприятности. При малейшем неверном шаге лошади путник обыкновенно падает. Хорошо, если только выпачкается в грязи, а часто бывает и хуже. Можно изувечиться, или, в лучшем случай, ушибиться, что нередко случается…
Весною и осенью весь мокрый, дрожащий от холода миссионер жаждет, где бы отогреться и обсушиться. Наконец жилье человеческое — юрта. Лучше нет и негде искать помещения. Надо обсушиться. Приходится снять с себя все мокрое и сушить на огне. Благо тому, у кого есть запасная одежда. Большею же частью бывает так: пока одежда сушится, путник облекается в хозяйские одежды. Тут известные насекомые с жадностью бросаются на гостя... Во время поездок, и обед, и ужин, утренний и вечерний чай составляет одно кушанье: кирпичный чай с сухарями и — сухари с чаем...
Ночлег: обсушившись и согревшись горячим чаем, насидевшись до изнеможения в беседе с хозяевами, миссионер кладет свое седло в головы, стелет потник из-под седла и одевается высушенными одеялами. Утомление берет свое: путник засыпает. Он не чувствует, как кусают его разные насекомые, не слышит отвратительной вони от развешенных конских кож, не замечает соседства собак, телят и ягнят, не слышит, как стучит над головою дождь, завывает ветер или стонет страшный буран…
Так ночуют миссионеры, пока они еще молоды, крепки. Старики же, с надломленным, изношенным здоровьем, сверх вышесказанных неудобств, чувствуют в ненастную погоду еще более неприятностей: и голова болит, и кости ноют, и холод, и насекомые спать не дают. И длинна, длинна бывает осенняя ночь!...
Ходит миссионер из юрты в юрту, или собирает алтайцев куда-либо в одно место, чтобы предложить им слово спасения. Если слушают со вниманием, миссионер доволен. Большею же частью слушают плохо, рассеянно, или прерывают речь проповедника разными не подходящими рассказами, вопросами или шумом. Вот и скорбь на душе...
Приезжает миссионер домой и не смеет рассчитывать на отдых: и с делом и с бездельем, постоянно приходят к нему инородцы. Один зовет исповедовать больного, другой просить лекарства, третий жалуется, что у него увезли остожье. Приходят муж с женою, оба плачут, друг на друга жалуются. Приходит старик, весь в синявицах, с жалобою, что некрещеные родственники, желая выжить его из своего улуса, пригнали на его пашню 300 лошадей, весь хлеб вытоптали, а его самого избили до полусмерти и обещались убить, если он не уедет от них.
Является татарин, просить пособить его брату, в пьяном виде упавшему в кипящий котёл и получившему большие обжоги. Тот просит хлеба, другой - корову, третий - денег на семена. Тут приносят детей для крещения, просят о повенчании, спрашивают, можно ли такому-то жениться на такой-то.
А тут приходиться ехать, иногда верст за 50, для напутствования больных. А тут, смотришь, за время поездок на столе лежат бумаги, на которые нужно отвечать немедленно. Надо писать исповедные росписи, метрики, вести разные журналы. Надо о школах позаботиться.
Если есть желающие креститься, нужно их приготовить к крещению, позаботиться и о белье для крещающихся, а затем и о водворении их после крещения. Тут слышишь, что изъявившие желание креститься колеблются, — надо их поддержать; там - крещенные в жизни своей начинают являть недобрые стороны,— нужно их вразумить».
Крайне тяжелые материальные и бытовые условия, хроническая денежная необеспеченность, необходимость, часто в одиночку, бороться со стихиями, приводили к тому, что новые священники довольно редко шли на службу в миссию. О миссионерах того времени отзывались прежде всего как о людях мужественных и терпеливых, видя какие титанические усилия приходиться им прикладывать для того, чтобы привести ко Христу души хотя бы некоторых из алтайцев.
У тружеников Алтайской духовной миссии была общая черта, позволявшая им преодолевать трудности и лишения – огромная любовь к Богу и людям – любовь, побеждавшая настороженность и отчужденность местного населения, любовь, помогавшая преодолевать языковые и культурные различия. Миссионеры сначала лечили, учили, помогали наладить быт, а затем уже крестили. Проповедь веры всегда шла рядом с помощью просвещаемым в их житейских нуждах. И тем крепче оказались всходы веры, посеянные Апостолами Алтая.
Ксения Балакина, республика Алтай, Майма – Горно-Алтайск
2. Re: Величию подвига апостолов Алтая
1. Re: Величию подвига апостолов Алтая