Как сообщалось, Совет Общественной палаты РФ выступил с заявлением по поводу нововведений в Гражданском Кодексе РФ, касающихся СМИ и вводимого запрета на распространение информации о лицах, чья профессиональная, общественная, политическая деятельность носит публичный характер. Представители Общественной палаты считают, что «принятие изменений приведет к дестабилизации СМИ», а также «угрожает появлением цензуры». Речь идет о новой статье 152.2 ГК, которая практически запрещает публикацию любой информации о гражданах.
«Мы считаем, что законопроект не должен уравнивать понятия недостоверной и порочащей информации. Поскольку СМИ - не следственные органы, то в виду недостаточности доказательств у СМИ, абсолютно правдивая информация судами может признаваться ложной. Эта норма предоставит публичным персонам дополнительные возможности сокрытия и удаления важной общественно-значимой информации», - говорится в заявлении.
Высказать мнение по этой проблеме мы попросили секретаря правления Союза писателей России Николая Коняева.
Этот вопрос имеет двойное толкование. С одной стороны, надо каким-то образом ограничить произвол прессы, когда она занимается клеветой. С другой стороны, сводить все к тому, что пресса не имеет права говорить, пока факты не будут доказаны судом, тоже очень опасно. В результате люди, которые совершенно очевидно виноваты, уйдут не только от уголовного наказания, но и от общественного порицания.
Я понимаю, что мы не можем говорить, например, о том, что происходит сейчас в Министерстве обороны, является ли Сердюков и его споспешницы, участвовавшие в аферах Министерства обороны, преступниками или нет - это должен сказать суд. Но мы видим, что суд не очень торопится вынести свое решение. Более того, совершенно очевидно, что какие-то люди просто уйдут от ответственности. Меру вины Сердюкова надо доказывать через суд, но раз произошли скандальные события в его ведомстве, понятно, что он уже виноват, ведь он - лицо ответственное. Поэтому, говорить о противоправной деятельности Сердюкова, лишь дождавшись решения суда, - это не справедливо по отношению к населению нашей страны, часть которых, так или иначе, пострадала от его деятельности.
Можно привести много других примеров тому, когда без общественного обсуждения, без общественного возмущения никаких уголовных дел не было бы открыто, например, дело по Кондопоге. Были и другие события, которые наши правоохранительные органы пытались «замазать», но общественный резонанс побуждал их к действию.
Но есть и другая сторона дела: мы знаем, что многие журналисты пользуются возможностью распространить недостоверные сведения, потому что они ангажированы или имеют личные интересы. С этим хотелось бы каким-то образом бороться, но приравнивание недостоверной информации к порочащей - очень опасно. Оно может погрузить нас в еще большее бесправие, чем то, в котором мы сейчас находимся.
Я думаю, что выход тут только идеалистический: воспитание нравственного сознания человека и всего общества. Чтобы в обществе возникло нетерпимое отношение к тому, кто распространяет ложную порочащую информацию. По отношению к распространителю должна быть очень активная реакция, которая бы осуждала этого человека, сделала бы его деятельность невозможной.
Всегда очень легко отличить, когда человек лично заинтересован в том, чтобы распространить заведомо неверную информацию, и когда человек распространяет неверную информацию по своему заблуждению, руководствуясь достаточно высокими целями. То есть, если мне показалось, что в моем доме террористы собираются закладывать в подвал взрывчатку, я, может быть, и не знаю, что это взрывчатка, и не могу достоверно выяснить это, но если правоохранительные органы никак не реагируют на мое заявление, то мой долг, как мне кажется, дать какой-то общественный сигнал. Да, я, может быть, ошибаюсь, но я пытаюсь предотвратить преступление и спасти жизни людей. Такое распространение недостоверной информации существенно отличается от того, когда я заявляю, что такой-то человек, допустим, украл у моего приятеля 50 рублей, хотя тот их и не крал. В этом случае я явно хочу опорочить того, про кого так говорю. Поэтому общество должно научиться различать распространение неверной информации по заблуждению или с целью очернить и опорочить человека.
«Мы считаем, что законопроект не должен уравнивать понятия недостоверной и порочащей информации. Поскольку СМИ - не следственные органы, то в виду недостаточности доказательств у СМИ, абсолютно правдивая информация судами может признаваться ложной. Эта норма предоставит публичным персонам дополнительные возможности сокрытия и удаления важной общественно-значимой информации», - говорится в заявлении.
Высказать мнение по этой проблеме мы попросили секретаря правления Союза писателей России Николая Коняева.
Этот вопрос имеет двойное толкование. С одной стороны, надо каким-то образом ограничить произвол прессы, когда она занимается клеветой. С другой стороны, сводить все к тому, что пресса не имеет права говорить, пока факты не будут доказаны судом, тоже очень опасно. В результате люди, которые совершенно очевидно виноваты, уйдут не только от уголовного наказания, но и от общественного порицания.
Я понимаю, что мы не можем говорить, например, о том, что происходит сейчас в Министерстве обороны, является ли Сердюков и его споспешницы, участвовавшие в аферах Министерства обороны, преступниками или нет - это должен сказать суд. Но мы видим, что суд не очень торопится вынести свое решение. Более того, совершенно очевидно, что какие-то люди просто уйдут от ответственности. Меру вины Сердюкова надо доказывать через суд, но раз произошли скандальные события в его ведомстве, понятно, что он уже виноват, ведь он - лицо ответственное. Поэтому, говорить о противоправной деятельности Сердюкова, лишь дождавшись решения суда, - это не справедливо по отношению к населению нашей страны, часть которых, так или иначе, пострадала от его деятельности.
Можно привести много других примеров тому, когда без общественного обсуждения, без общественного возмущения никаких уголовных дел не было бы открыто, например, дело по Кондопоге. Были и другие события, которые наши правоохранительные органы пытались «замазать», но общественный резонанс побуждал их к действию.
Но есть и другая сторона дела: мы знаем, что многие журналисты пользуются возможностью распространить недостоверные сведения, потому что они ангажированы или имеют личные интересы. С этим хотелось бы каким-то образом бороться, но приравнивание недостоверной информации к порочащей - очень опасно. Оно может погрузить нас в еще большее бесправие, чем то, в котором мы сейчас находимся.
Я думаю, что выход тут только идеалистический: воспитание нравственного сознания человека и всего общества. Чтобы в обществе возникло нетерпимое отношение к тому, кто распространяет ложную порочащую информацию. По отношению к распространителю должна быть очень активная реакция, которая бы осуждала этого человека, сделала бы его деятельность невозможной.
Всегда очень легко отличить, когда человек лично заинтересован в том, чтобы распространить заведомо неверную информацию, и когда человек распространяет неверную информацию по своему заблуждению, руководствуясь достаточно высокими целями. То есть, если мне показалось, что в моем доме террористы собираются закладывать в подвал взрывчатку, я, может быть, и не знаю, что это взрывчатка, и не могу достоверно выяснить это, но если правоохранительные органы никак не реагируют на мое заявление, то мой долг, как мне кажется, дать какой-то общественный сигнал. Да, я, может быть, ошибаюсь, но я пытаюсь предотвратить преступление и спасти жизни людей. Такое распространение недостоверной информации существенно отличается от того, когда я заявляю, что такой-то человек, допустим, украл у моего приятеля 50 рублей, хотя тот их и не крал. В этом случае я явно хочу опорочить того, про кого так говорю. Поэтому общество должно научиться различать распространение неверной информации по заблуждению или с целью очернить и опорочить человека.
2. Ответ на 1., РоманС:
1. Re: «Приравнивание недостоверной информации к порочащей – очень опасно»