Если вы желаете понять существеннейшие события земной жизни Спасителя и окружающих Его лиц, в частности - события, связанные с судом или взятием кого-либо под стражу, то непременно ознакомьтесь с 17-й главой Второзакония. Отсюда вы узнаете правила, коими должно было руководиться общество при задержании или карательном наказании виновных.
Правила эти следующие: казнь может присуждаться не иначе как по показаниям двух или трех свидетелей (см.: Втор 17,6-7; Чис 35,30). "...Рука свидетелей должна быть на нем прежде всех, чтоб убить его, потом рука всего народа" (Втор 17, 7). Это правило о том, что свидетель должен быть и первым палачом, введено, конечно, для того, чтобы удерживать людей от клеветы, так как, если клеветник окажется и палачом, то подвергает себя сугубой мести от родственников и друзей убитого.
Свидетели, предъявляющие обвинение, должны были возложить руку на голову обвиняемого; так и поступили известные нечестивые старцы с безвинной Сусанною. "Оба старейшины, встав посреди народа, положили руки на голову ее" и начали излагать свое клеветническое обвинение, заключив его словами: "Об этом мы свидетельствуем" (Дан 13,40). Так выполняли они повеление Божие Моисею об известном богохульстве: "выведи злословившего вон из стана, и все слышавшие пусть положат руки свои на голову его, и все общество побьет его камнями" (Лев 24,14). По-видимому, без этого судебного ритуала, то есть возложения рук обвинителя на голову обвиняемого, нельзя было предать человека суду.
Вот почему слова Евангелия: "Некоторые из них хотели схватить Его; но никто не наложил на Него рук" (Ин 7,44) не должно понимать как простой плеоназм в выражении; эти слова имеют такой смысл: Спасителя хотели арестовать, но никто не решился выступить против Него обвинителем и исполнить требовавшийся для сего судебный обряд, то есть возложить свою руку на Его голову. Можно думать, что, кроме этого обряда, от свидетеля требовалось сознание собственной непричастности к греху, подобному тому, в коем он обвинял преступника. Такую мысль можно находить в том же повествовании Даниила о Сусанне; смотрите, каким возгласом юный тогда еще Даниил потребовал себе права третейского суда по сему делу: "...он закричал громким голосом: чист я от крови ее!" (Дан 13,46).
Отсюда становится понятным и требование Спасителя к обвинителям жены, ятой в прелюбодеянии: "кто из вас без греха, первый брось на нее камень" (Ин 8,7). Кстати сказать, в этом случае, точно так же, как на допросе у первосвященника и у Пилата, Господь говорил и поступал в полном согласии с вышеприведенными постановлениями ветхозаветного закона, ибо когда удалились пристыженные обвинители той женщины, то Господь не сразу отпустил ее, но спрашивает: "Женщина, где твои обвинители? - И заключает: - И Я тебя не обвиняю, иди и впредь не греши". После приведенных изречений закона Моисеева можно видеть, как далеки от истины те толкователи, которые находят в этом событии пример отмены Христом ветхозаветного закона.
Так же далеко от истины и большинство учебников по Священной истории в изъяснении события, поставленного нами в заголовке сей статьи. По их толкованию выходит, будто Иуда нужен был врагам Христовым для того, чтобы найти Спасителя без народа, и лобзание Иудино - для того, чтобы слуги первосвященника могли узнать Его среди учеников.
Мне еще в детстве казались невероятными такие толкования: неужели без помощи ученика-предателя стража не могла выследить в городе Человека, окруженного двенадцатью учениками и всего менее заботившегося о том, чтобы прятаться от кого бы то ни было? Неужели, чтобы указать Одного из двенадцати, нужно было прибегать к льстивому целованию, а не довольно было издали указать на Него пальцем? Нет, все эти действия врагов Христовых становятся для нас совершенно понятными, когда мы знаем, что без официального доноса, соединенного с решимостью выступить обвинителем Христа перед народом, враги Спасителя не имели никакой возможности предать Его суду и казни и что предание Его суду должно было сопровождаться возложением на Него руки обвинителя.
При всем том Иуда не решился исполнить этот обряд во всей его точности, но "предающий... дал им знак, сказав: Кого я поцелую, Тот и есть, возьмите Его и ведите осторожно. <...> А они возложили на Него руки свои и взяли Его" (Мк 14, 44, 46). Приведенные слова Иуды ясно показывают, что он предупредил своих сотоварищей о том видоизменении судебного приема, которое допустил по понятной робости, и предоставил совершить его последним, что они и исполнили, возложив на Христа свои дерзостные руки. Впрочем, и они, по-видимому, решились на это не сразу. Я так понимаю двойной вопрос Спасителя: "Кого ищете? <...> это Я" (Ин 18, 7, 8), - что для исполнения ареста необходим был предварительный опрос личности обвиняемого, на что враги Христовы не решались; тогда Господь Сам помог им в этом, предварительно показав им Свою духовную силу и ничтожество Своих врагов, повергши их в ужасе на землю.
Что касается общего значения Иуды как предателя, то значение его именно как необходимого обвинителя и свидетеля явствует из Евангелия от Луки: "...он пошел, и говорил с первосвященниками и начальниками, как Его предать им. Они обрадовались и согласились дать ему денег" (Лк 22, 4-5). Если бы дело шло только о том, чтобы найти Христа без народа, то стоило ли на это тратить большие деньги (по установленной цене шестьсот рублей) и чему было особенно радоваться? Эта радость Христовых врагов показывает, что заявление Иуды вывело их из большого затруднения, заключавшегося в том, что не находилось человека, готового предъявить на Христа какие-нибудь обвинения, возложить на Него руки и свидетельствовать на Него перед судом. Впрочем, и Иуда, выполнивши вторую часть своего обязательства не во всей точности, то есть заменивши лобзанием возложение рук на главу обвиняемого, третьей части своего обязательства вовсе не выполнил, на суде обвинителем не выступил, но "поверг сребреники в церкви... шед удавися" (Мф 27, 5). Нечестивые судьи Христовы были снова поставлены в затруднение: они тщетно "искали лжесвидетельства против Иисуса, чтобы предать Его смерти, и не находили; и, хотя много лжесвидетелей приходило, не нашли. Но наконец пришли два лжесвидетеля..." и пр. (Мф 26, 59-60). Тогда первосвященник, несмотря на упрек Христов за то, что спрашивают Обвиняемого, а не свидетелей (см.: Ин 18, 21), выйдя из терпения от неудачи свидетельских показаний, сам старается поймать Христа на словах, заклятием понуждая Его к ответу: "Ты ли Христос, Сын Благословенного?" (Мк 14, 61) И хотя Господь отвечает ему словами книги пророка Даниила о Сыне Человеческом, сидящем одесную Силы и грядущем на облаках небесных (см.: Дан 7, 13; Мк 14, 62), но неправедный судия делает вид, будто не понимает изречения, и проделывает комедию священного негодования, раздирает ризы и исторгает у присутствующих обвинение Христа в богохульстве, которое, по закону Моисея, подвергает виновника смертной казни (см.: Лев 24, 16). Из всего сказанного видно, сколь потребно знать Ветхий Завет для того, чтобы понимать Евангелие. Не менее значения имеет такое познание для разумения книги Деяний и Посланий апостольских. Для примера укажем только одно событие - казнь Стефана.
"Свидетели же положили свои одежды у ног юноши, именем Савла, и побивали камнями Стефана, который молился..." и пр. (Деян 7, 58-59). Неосведомленные читатели думают, что Савл должен был охранять эти одежды от воров. На самом же деле свидетели, самолично избивавшие Стефана, согласно букве 17-й главы Второзакония, брали на себя ответственность за это не только пред родственниками казнимого, но и пред римским правительством, без разрешения которого они не имели права исполнять смертного приговора (см.: Ин 18,31); итак, они сложили свои одежды к ногам Савла как вещественное доказательство своего убийства, в удостоверение тому, что они не отопрутся от допущенного самоуправства. Вот почему и Савл ссылался на то, что он стерег одежды побивавших Стефана (то есть не от воров, а от их же владельцев), как на доказательство своего деятельного участия в этом событии (см.: Деян 22, 20). Из всех этих сопоставлений новозаветных событий с ветхозаветными законами и, в частности, с законами судебными, надеюсь, для читателей станет ясным, что "лобзание Иуды" не было делом издевательства, как думают многие, а выполнением, хотя и не точным, иудейского судебного ритуала. Но, кроме того, эти сопоставления открывают нам, насколько возможно человеческому коварству самое ужасное преступление проводить как бы в рамках всех статей закона, даже Закона Божия.
Продолжение следует...
Из книги митрополита Антония (Храповицкого) "Молитва русской души", изданной в серии "Духовное наследие русского зарубежья", выпущенной Сретенским монастырем в 2006 г.
http://www.pravoslavie.ru/put/061030142907
Правила эти следующие: казнь может присуждаться не иначе как по показаниям двух или трех свидетелей (см.: Втор 17,6-7; Чис 35,30). "...Рука свидетелей должна быть на нем прежде всех, чтоб убить его, потом рука всего народа" (Втор 17, 7). Это правило о том, что свидетель должен быть и первым палачом, введено, конечно, для того, чтобы удерживать людей от клеветы, так как, если клеветник окажется и палачом, то подвергает себя сугубой мести от родственников и друзей убитого.
Свидетели, предъявляющие обвинение, должны были возложить руку на голову обвиняемого; так и поступили известные нечестивые старцы с безвинной Сусанною. "Оба старейшины, встав посреди народа, положили руки на голову ее" и начали излагать свое клеветническое обвинение, заключив его словами: "Об этом мы свидетельствуем" (Дан 13,40). Так выполняли они повеление Божие Моисею об известном богохульстве: "выведи злословившего вон из стана, и все слышавшие пусть положат руки свои на голову его, и все общество побьет его камнями" (Лев 24,14). По-видимому, без этого судебного ритуала, то есть возложения рук обвинителя на голову обвиняемого, нельзя было предать человека суду.
Вот почему слова Евангелия: "Некоторые из них хотели схватить Его; но никто не наложил на Него рук" (Ин 7,44) не должно понимать как простой плеоназм в выражении; эти слова имеют такой смысл: Спасителя хотели арестовать, но никто не решился выступить против Него обвинителем и исполнить требовавшийся для сего судебный обряд, то есть возложить свою руку на Его голову. Можно думать, что, кроме этого обряда, от свидетеля требовалось сознание собственной непричастности к греху, подобному тому, в коем он обвинял преступника. Такую мысль можно находить в том же повествовании Даниила о Сусанне; смотрите, каким возгласом юный тогда еще Даниил потребовал себе права третейского суда по сему делу: "...он закричал громким голосом: чист я от крови ее!" (Дан 13,46).
Отсюда становится понятным и требование Спасителя к обвинителям жены, ятой в прелюбодеянии: "кто из вас без греха, первый брось на нее камень" (Ин 8,7). Кстати сказать, в этом случае, точно так же, как на допросе у первосвященника и у Пилата, Господь говорил и поступал в полном согласии с вышеприведенными постановлениями ветхозаветного закона, ибо когда удалились пристыженные обвинители той женщины, то Господь не сразу отпустил ее, но спрашивает: "Женщина, где твои обвинители? - И заключает: - И Я тебя не обвиняю, иди и впредь не греши". После приведенных изречений закона Моисеева можно видеть, как далеки от истины те толкователи, которые находят в этом событии пример отмены Христом ветхозаветного закона.
Так же далеко от истины и большинство учебников по Священной истории в изъяснении события, поставленного нами в заголовке сей статьи. По их толкованию выходит, будто Иуда нужен был врагам Христовым для того, чтобы найти Спасителя без народа, и лобзание Иудино - для того, чтобы слуги первосвященника могли узнать Его среди учеников.
Мне еще в детстве казались невероятными такие толкования: неужели без помощи ученика-предателя стража не могла выследить в городе Человека, окруженного двенадцатью учениками и всего менее заботившегося о том, чтобы прятаться от кого бы то ни было? Неужели, чтобы указать Одного из двенадцати, нужно было прибегать к льстивому целованию, а не довольно было издали указать на Него пальцем? Нет, все эти действия врагов Христовых становятся для нас совершенно понятными, когда мы знаем, что без официального доноса, соединенного с решимостью выступить обвинителем Христа перед народом, враги Спасителя не имели никакой возможности предать Его суду и казни и что предание Его суду должно было сопровождаться возложением на Него руки обвинителя.
При всем том Иуда не решился исполнить этот обряд во всей его точности, но "предающий... дал им знак, сказав: Кого я поцелую, Тот и есть, возьмите Его и ведите осторожно. <...> А они возложили на Него руки свои и взяли Его" (Мк 14, 44, 46). Приведенные слова Иуды ясно показывают, что он предупредил своих сотоварищей о том видоизменении судебного приема, которое допустил по понятной робости, и предоставил совершить его последним, что они и исполнили, возложив на Христа свои дерзостные руки. Впрочем, и они, по-видимому, решились на это не сразу. Я так понимаю двойной вопрос Спасителя: "Кого ищете? <...> это Я" (Ин 18, 7, 8), - что для исполнения ареста необходим был предварительный опрос личности обвиняемого, на что враги Христовы не решались; тогда Господь Сам помог им в этом, предварительно показав им Свою духовную силу и ничтожество Своих врагов, повергши их в ужасе на землю.
Что касается общего значения Иуды как предателя, то значение его именно как необходимого обвинителя и свидетеля явствует из Евангелия от Луки: "...он пошел, и говорил с первосвященниками и начальниками, как Его предать им. Они обрадовались и согласились дать ему денег" (Лк 22, 4-5). Если бы дело шло только о том, чтобы найти Христа без народа, то стоило ли на это тратить большие деньги (по установленной цене шестьсот рублей) и чему было особенно радоваться? Эта радость Христовых врагов показывает, что заявление Иуды вывело их из большого затруднения, заключавшегося в том, что не находилось человека, готового предъявить на Христа какие-нибудь обвинения, возложить на Него руки и свидетельствовать на Него перед судом. Впрочем, и Иуда, выполнивши вторую часть своего обязательства не во всей точности, то есть заменивши лобзанием возложение рук на главу обвиняемого, третьей части своего обязательства вовсе не выполнил, на суде обвинителем не выступил, но "поверг сребреники в церкви... шед удавися" (Мф 27, 5). Нечестивые судьи Христовы были снова поставлены в затруднение: они тщетно "искали лжесвидетельства против Иисуса, чтобы предать Его смерти, и не находили; и, хотя много лжесвидетелей приходило, не нашли. Но наконец пришли два лжесвидетеля..." и пр. (Мф 26, 59-60). Тогда первосвященник, несмотря на упрек Христов за то, что спрашивают Обвиняемого, а не свидетелей (см.: Ин 18, 21), выйдя из терпения от неудачи свидетельских показаний, сам старается поймать Христа на словах, заклятием понуждая Его к ответу: "Ты ли Христос, Сын Благословенного?" (Мк 14, 61) И хотя Господь отвечает ему словами книги пророка Даниила о Сыне Человеческом, сидящем одесную Силы и грядущем на облаках небесных (см.: Дан 7, 13; Мк 14, 62), но неправедный судия делает вид, будто не понимает изречения, и проделывает комедию священного негодования, раздирает ризы и исторгает у присутствующих обвинение Христа в богохульстве, которое, по закону Моисея, подвергает виновника смертной казни (см.: Лев 24, 16). Из всего сказанного видно, сколь потребно знать Ветхий Завет для того, чтобы понимать Евангелие. Не менее значения имеет такое познание для разумения книги Деяний и Посланий апостольских. Для примера укажем только одно событие - казнь Стефана.
"Свидетели же положили свои одежды у ног юноши, именем Савла, и побивали камнями Стефана, который молился..." и пр. (Деян 7, 58-59). Неосведомленные читатели думают, что Савл должен был охранять эти одежды от воров. На самом же деле свидетели, самолично избивавшие Стефана, согласно букве 17-й главы Второзакония, брали на себя ответственность за это не только пред родственниками казнимого, но и пред римским правительством, без разрешения которого они не имели права исполнять смертного приговора (см.: Ин 18,31); итак, они сложили свои одежды к ногам Савла как вещественное доказательство своего убийства, в удостоверение тому, что они не отопрутся от допущенного самоуправства. Вот почему и Савл ссылался на то, что он стерег одежды побивавших Стефана (то есть не от воров, а от их же владельцев), как на доказательство своего деятельного участия в этом событии (см.: Деян 22, 20). Из всех этих сопоставлений новозаветных событий с ветхозаветными законами и, в частности, с законами судебными, надеюсь, для читателей станет ясным, что "лобзание Иуды" не было делом издевательства, как думают многие, а выполнением, хотя и не точным, иудейского судебного ритуала. Но, кроме того, эти сопоставления открывают нам, насколько возможно человеческому коварству самое ужасное преступление проводить как бы в рамках всех статей закона, даже Закона Божия.
Продолжение следует...
Из книги митрополита Антония (Храповицкого) "Молитва русской души", изданной в серии "Духовное наследие русского зарубежья", выпущенной Сретенским монастырем в 2006 г.
http://www.pravoslavie.ru/put/061030142907
