Слово о Страшном Суде и современных событиях, произнесенное в Исаакиевском соборе 20 февраля 1905 года

Ниже мы помещаем Слово одного из самых известных русских архипастырей, митрополита (тогда еще епископа Волынского и Житомирского) Антония (Храповицкого) (1863-1936), которое было произнесено в Исаакиевском соборе С.-Петербурга 20 февраля 1905 года, в связи с разрастающейся смутой, и произвело большое впечатление в русском обществе. Впервые напечатано: Волынские епархиальные ведомости.- 1905.-№ 8. - С. 229-237.

Публикацию (приближенную к современной орфографии) специально для Русской Народной Линии (Печатается по: Антоний (Храповицкий), архиеп. Полное собрание сочинений. В 3-х т. Изд. 2-е. Том I. - СПб.: Изд. И.Л. Тузова, 1911.- С. 135-147) подготовил доктор исторических наук, профессор А. Д. Каплин. Цитаты и сокращения оставлены без изменений.

+ + +

Господь, долготерпящий о наших грехах, сподобил нас дожить до преддверия святой Четыредесятницы и еще раз услышать в храме Божием Его предсказания о Своем втором пришествии.

Страшный Суд! О, горестное слово для сынов суетной современности.

Страшный Суд! Как они не любят напоминать об этом Суде! Даже те, которые согласны тебя слушать, пока ты говоришь о некоторых евангельских заповедях, лишь только услышат о Страшном Суде или о неизбежной для каж­дого смерти, сейчас же омрачают свои лица, стараются переменить разговор или даже ответить тебе каким-нибудь грубым кощунством.

Увы, они испытывают при этом то же настроение духа, как некогда нечести­вый язычник Феликс, любивший слушать апостола Павла, но когда последний говорил о правде, о воздержании и о будущем суде, то Феликс пришел в страх и отвечал: теперь пойди, а когда найду время, позову тебя (Деян. 24, 25).

Иначе, братие, относились к мысли о Страшном Суде древние христиане. Не страшным, а вожделенным представлялся он им. Они не отворачивались с ужасом от представления Суда Божия, но радостно простирали к нему руки.

Когда Господь вознесся на небо и облик Его исчез из глаз святых апостолов, то они не могли отвести своих взоров от небесных высот до тех пор, пока не явились два светлых ангела и не удостоверили их в том, что Сей Иисус, вознесыйся от вас на небо, такожде приидет, имже образом видесте Его, идуща на небо (Деян. 1, 11).

Тогда святые апостолы обратили к земнородным свое слово и им посвятили свои труды, но свою силу и свое терпение почерпали в том блаженном ожидании грядущего с небес Вечного Судии, каковое они завещали и своим ученикам из поколения в поколение. Этим же ожиданием жили первые христиане, безропотно перенося житейскую неправду, тяготясь данною в удел людям многострастною плотью и созерцанием человеческих беззаконий. Они утешали себя уверенно­стью, что придет конец сему безбожному веку, что возвратится на землю сладчай­ший Господь Иисус и Своим нелицеприятным судом посрамит возносящееся нечестие, вознесет и прославит угнетаемую правду. Подобное ожидание по време­нам охватывало христианские общины с такою нетерпеливостью, что люди оста­вляли свои обычные занятия и ни о чем не хотели слышать, кроме как об ожида­емом Спасителе и наступающем дне Его, так что апостол Павел принужден был особым посланием охлаждать их неумеренный пыл [см.: 2 Сол. 2, 2]. Да и та книга, в которой заключены слова нашего спасения, т. е. Новый Завет Господа нашего Иисуса Христа, заканчивается мольбой к Нему о скорейшем возвраще­нии на землю для последнего Суда: И Дух и невеста говорят: приди! и слы­шащий да скажет: приди! Ей, гряди, Господи Иисусе! (Апок. 22, 17, 20)

Скажи теперь, современный христианин, почему же ты испытываешь иные чувства при мысли о Втором пришествии Господнем? Почему они более подоб­ны чувствам врага Христова Феликса, а не Его блаженных апостолов и их уче­ников? Почему ты содрогаешься, когда слышишь о том, как небеса с шумом падут, как будут распадаться гробы и восставать умершие по трубному звуку архангела, как море отдаст своих мертвых и все нагими предстанут пред Сына Человеческого? Ведь не для тебя должно казаться все это страшным, ведь тебе как христианину сказано иное: Когда же начнет это сбываться, тогда вос- клонитесь и поднимите головы ваши, потому что приближается избавление ваше (Лк. 21, 28). Зачем же ты трепещешь, слыша то, чему должен радоваться? Не тебе должно страшиться и плакать, а врагам Христовым, язычникам; не будь же подобен тем, о коих сказано: Тогда явится знамение Сына Челове­ческого на небе, и тогда восплачутся все племена земные (Мф. 24, 30), и еще: Се грядет с облаками, и узрит Его всякое око и те, которые пронзили Его, и возрыдают пред Ним все племена земные (Апок. 1, 7).

Ты тоже страшишься и плачешь? Плачь же, но не о Суде Божием, а о своем отступлении. Исповедай Богу, что сердце твое отступило от Его Евангелия, что возлюбил ты нынешний век с его неправдой, что отвратился ты делами своими от Христа и Его правды, что ты ложно носил Его имя, а служил Велиару, у которого нет общения со Христом. Принеси покаяние Богу, вступи в предстоящее поприще поста и молитвы, как возвращающийся в дом отца блудный сын, бей себя в перси, как кающийся мытарь, - и тогда не потеряна твоя надежда, ибо Небесное Царствие восхитили и благоразумный разбойник, и покаявшаяся блудница, и мытарь, отрекшийся от своего стяжания. Спеши и ты подражать их примеру.

Но увы, если б ты был близок к ним по духу, то не отвращал бы ушей своих от слушания о Страшном Суде. А если, слыша о нем, нахмуриваешь лице свое, то вижу в нем не покаянное чувство, столь мало доступное сынам нашего горде­ливого, лживого века, но злобное упорство, выражающееся в попытке найти отговорку своему невниманию. Кто из нас, духовных, не знает этих отговорок, чьи уши не были поражаемы ими, как ударами бича? «Мы не Суда грядущего боимся, - так говорят теперешние люди, - мы не союзники врагов Христа и Его учения, но мы берем из последнего лишь высокие заповеди о правде и люб­ви к меньшей братии, а туманными предсказаниями о конце мира мы не интере­суемся и потому не любим слушать этих мрачных предвещаний, сжимающих сердце безотрадными ужасами».

Но зачем же вам ужасаться, если так? Вы любите правду и милосердие? Тогда Страшный Суд будет днем вашего торжества. Там откроется высшая правда, там упразднится разность между людьми по сословиям и состоянию: цари пред­станут вместе с рабами, иерархи - с простецами, старцы - с юношами, богачи и нищие - вкупе. Если вы избрали милосердие к бедным знаменем своей жизни, то для чего боитесь суда Божия? Ведь на нем только об этом и будет спрашивать Господь. Ни о благочестии, ни о молитвах, ни о постах, ни даже о целомудрии - вообще ни о чем, что вам так не по душе, не спросит вас Небесный Судия, а только о напитании алчущих, о посещении больных и заключенных в темницах.

Или вы смутно чувствуете, что не устоять вам на этом допросе, что ваше правдолюбие было лишь личиной вашего мятежного духа, вашего внутреннего человеконенавистничества, что о любви к меньшей братии вы только говорили, а любили исключительно себя самих и пышные слова, которыми питали свое тщеславие и под которыми укрывали свою себялюбивую праздность?

«Помилуйте, мы ли не работали для общественной правды и для мень­шей братии? Мы ли не старались о введении равенства, участвуя в современном -«освободительном движении», мы ли не боролись против чиновнического про­извола?» ^- так заговорят представители передовых слоев общества, оправды­вая себя от наших обвинений.

О, если б они не говорили так! О, если б эти несчастные безумцы такими словами не осуждали невольно самих себя, прежде чем услышат осуждение от Господа! Ведь те, которых он признает исполнившими заповедь любви, те бла­женные праведники, которых Он призовет в Свое Царство, не найдут в своей памяти дел любви, а будут в смиренном покаянии только грехи свои вспоминать и скажут Христу: Господи, когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили? (Мф. 25, 37) - и прочее. Напротив того, нечестивые будут проникнуты тем же духом мрачного самооправдания, каким исполнены наши несчастные современники: Когда мы видели Тебя алчущим, или жажду­щим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послу­жили Тебе? (Мф. 25, 44)

Да, чем более самооправдания у людей, тем ближе они подходят к изобра­жению участи осужденных навеки.

Горе, горе вам, лукавые, хвастливые лжецы! Не столь ужасны ваши безза­кония, ваш разврат, ваша черствость, ваше забвение Бога и вечности, сколько пагубный дух самооправдания, закрывающий пред вами все пути к исправлению себя, все двери к покаянному воплю.

А духом этого горделивого оправдания себя и осуждения других проник­нута вся современная жизнь: ему научают детей от школьного возраста, им из­вращают русский народный характер, народный дух - тот дух смиренномуд­рия, терпения и любви, в котором русские познали Христа, в котором пребывал Христос, как принято говорить, родившийся в Вифлееме и живущий в России.

Но этот дух смиренного самоосуждения давно вытравлен из нашего обще­ства языческим бытом (культурой) еретического Запада, и оттуда - общая не­нависть к слышанию о Страшном Суде Божием, когда никакая ложь не помо­жет самооправдывающейся гордыне, но она будет изобличена, посрамлена и осуждена пред лицом целой вселенной.

Но чтобы и теперь явить безответными носителей сего горделивого духа в глазах людей искренних и благоразумных, подвергнем безпристрастной оценке предмет их ложной похвальбы, т. е. их общественную деятельность, их обще­ственные стремления. Это ли дело любви? Исполненные исконною злобой, не­навистью ко всему русскому, руководители этого движения не останавливаются ни пред чем, чтобы такою же злобой исполнить сердца юношей, студентов и тех слоев простолюдинов, которые могут быть доступны их влиянию. Пользуясь легкомысленною неопытностью одних и обманывая других чрез разного рода переодетых самозванцев, они влекут их к участию в уличных безпорядках, под пули и плети, имея в виду лишь ту единственную цель, чтобы потом кричать о строгой расправе начальства и поселять озлобление против правительства.

Разгоряченные, разочарованные юнцы, как учащиеся, так и фабричные, действительно не могут разобраться в том, кто виновники их беды, и готовы верить со слов своих лукавых руководителей, будто неизбежная строгая распра­ва с ними есть произвол правительства, на которое они озлобляются еще более и затем еще более слепо отдаются во власть зачинщиков мятежа, как кролики, бросающиеся в пасть удава.

А что сказать о преобразовательных толках в нашей печати и в различных общественных собраниях?

Может быть, здесь видно попечение о благополучии Родины? Увы, нечто совершенно противоположное! О чем хлопочут они во всех своих постановлени­ях? Только о том, что выгодно для самих мятежников. О том, чтобы разделять власть с законным правительством да о безпрепятственном распространении мятежных идей чрез печать и другие средства так, чтобы никто не имел права ограничивать таких преступников иначе, как посредством судебной волокиты. Вот что легко уразуметь под криками о свободе печати и об отмене администра­тивной высылки и административных арестов.

Больше они ни о чем и говорить не умеют, да и что сказать им о России, о русском народе, которого они не знают, которого изучать не хотят, которого в душе своей глубоко ненавидят?

И вот такие люди пользуются теперь самым широким влиянием на наше юношество, на наше общество. Попущением Божиим оно предано в неискусен ум творити неподобная и исполнено всякой неправды (Рим. 1, 28-29).

Не так, совсем не так совершилось в сегодняшний день февраля сорок че­тыре года тому назад действительное освобождение меньших наших братий от крепостной зависимости. Там не было ни скандалов, ни крамолы, ни борьбы за свое собственное право, а нечто совершенно обратное, возможное только в жиз­ни Русского государства: был государственный и общественный, добровольный и самоотверженный подвиг. Царь и лучшие люди просвещенного общества, ни­кем не понуждаемые, руководимые единственно Божиею правдою и милосер­дием, напомнили помещикам о том, как незаконно держать в рабстве право­славный народ - своих братьев, за которых умер Христос и которых многие из них не только мучили непосильным трудом и жестоким обращением, но и кале­чили нравственно, заставляя сынов народа вместо любезных ему священных молитвословий заниматься кривлянием на своих театрах, растлевая чистоту дев и разрушая священные узы брака.

И вот помещики в огромном большинстве своем дружно откликнулись на царский призыв, и народ, получил свободу, не домогаясь ее, получил не как завоеванное право, но как добровольный дар. Вот это по-нашему, это по-рус­ски, это достойно России, объединенной не чрез формальное право, но посред­ством правды Божией и добровольного послушания.

Не то мы видим теперь. Теперь почти все слои общества, как голодные волки, требуют себе всяких прав и льгот, не желая знать нашей общей беды на Дальнем Востоке, да и собственных своих прав, своей настоящей пользы вовсе не разумея.

Да, воистину это общественное помрачение, эта нравственная эпидемия, охватывающая просвещенные слои русской жизни, достойны многих слез, если у кого еще остались слезы по прошествии нынешней печальной годины. Всегда холодные к своей Родине, передовые сыны России обрушились на свою мать, увидев ее угнетенною внешним врагом. Чего не сделал бы ни один более благо­родный неприятель страны, на то дерзают ее неблагодарные сыны. Они злорад­ствуют всякой малейшей неудаче нашей на войне в то время, как их самоотвер­женные братья, измученные, истомленные продолжительным походом, видят постоянную смерть перед глазами и спокойно бросаются в ее холодные объятия за Веру, Царя и Отечество.

Итак, смотрите, какое право имеют хвалиться правосудием и братолюбием наши безумные современники. О печальное, горестное время! О непроститель­ное, жестокосердное легкомыслие! Поистине мы видим нечто напоминающее последние дни земной жизни Спасителя, когда народ, возглашавший Ему се­годня: Осанна, через пять дней кричал: Распни Его, кровь Его на нас и на чадах наших! [Мф. 27, 25] Не подобную ли противоположность представляют собой народные шествия в нашей столице: в начале прошлого года патриотиче­ские и верноподданические, а в начале нынешнего года мятежные, исполненные себялюбивых требований?

И пусть бы сходили с ума уже давно опьяненные мятежным духом край­ние либералы, люди, никогда не имевшие ни общественной почвы, ни веры, ни воспитания, ни Отечества, но ведь теперь слова их повторяют и мирные граж­дане, которые сами ужаснулись бы, если б услышали от кого-нибудь подобные речи полтора года тому назад. Тьма общественного одурманивания сгустилась до такой степени, что если Сам Господь не умилосердится над бедною, осквер­ненною, оплеванною страной нашей, то неоткуда нам ждать избавления. Многие старые люди, любящие свою Родину и свой народ, при виде возносящегося не­честия молятся теперь только об одном - чтобы Господь послал им скорее смерть, дабы не видеть нравственного растления своей Отчизны: Довольно уже, Господи, возьми душу мою, ибо я не лучше отцов моих (3 Цар. 19, 4).

И вот среди таких печальных размышлений дожили мы до Недели Страш­ного Суда. Теперь мы понимаем, почему о нем не желают слышать современные люди, почему и вовсе неверующие среди них, и те, которые еще не отрешились от некоторых верований, одинаково смущаются и злобятся, когда вспоминают о том, что некогда должен прийти день, когда Господь во свете приведет тай­ная тьмы и объявит советы сердечныя (1 Кор. 4, 5). Они чувствуют, что все их поведение, все их речи есть сплошная ложь, что им чужды всякая любовь и сочувствие к братьям, что они дышат себялюбием, ненавистью и злорадством и что обманывать людей возможно лишь в продолжение недолгого времени, а веч­ность откроет для всех их злодейское настроение.

Но что переживаем, что думаем о Страшном Суде мы, хотя грешные, но верующие христиане? Скорбь о том, что приходится слышать и видеть, переси­ливает в нас страх пред Праведным Судией, и мы снова испытываем то нетер­пеливое желание дождаться Его пришествия, которым исполнены были древ­ние христиане. Ей, гряди, Господи Иисусе, посрами светом Твоей правды, об­нажи сердца и помышления развратителей народа и юношества. Пусть труба Твоего архангела пробудит уснувшую совесть общества, дабы оно воспользова­лось последними минутами земного бытия для покаяния в своем себялюбии, в своей гордыне, в своем разврате, бывших причинами его теперешнего помрачения.

Такова наша первая молитва; но если Господь еще будет медлить Своим праведным Судом, то будем умножать свои молитвенные воздыхания о том, чтобы Он не попустил простому русскому народу заразиться общественным омрачением, чтобы народ продолжал ясно сознавать, кто его враги и кто его друзья, чтобы он всегда хранил свою преданность самодержавию как единствен­ной дружественной ему высшей власти, чтобы народ помнил, что в случае ее колебания он будет несчастнейший из народов, порабощенный уже не прежним суровым помещикам, но врагам всех священных ему и дорогих ему устоев его тысячелетней жизни, - врагам упорным и жестоким, которые начнут с того, что отнимут у него возможность изучать в школах закон Божий, а кончат тем, что будут разрушать святые храмы и извергать мощи угодников Божиих, собирая их в анатомические театры.

Предвещания таких ужасных действий обнаруживались неоднократно на глазах у всех в последние годы нашей печальной действительности.

Впрочем, конечно, прежде, чем они успели бы это сделать, сама Россия через какие-нибудь 25 лет после отмены самодержавия перестала бы существо­вать как целое государство, ибо, лишенная своей единственной нравственно объ­единяющей силы, она распалась бы на множество частей, начиная от окраины и почти до центра, и притом даже от руки таких народностей, о которых наши газетные писаки даже ничего и не знают, каковы, например, татары казанские, крымские и кавказские, так смело проявившие себя за последнее время. Такого распадения нетерпеливо желают наши западные враги, вдохновляющие мятеж­ников, чтобы затем подобно коршунам броситься на разъединенные пределы нашего Отечества, на враждующие его племена и обречь их на положение пора­бощенной Индии и других западноевропейских колоний.

Вот то печальное будущее, которое ожидает Россию, если б она довери­лась внутренним врагам своим, желающим сдвинуть ее с вековечных устоев.

Не забывай же о них, русский народ, берегись богохульников, кощунников, мятежников, желающих оторвать тебя от вечной жизни, от ожидания грядущего суда Божия и Царства Христова, которого да не лишит нас Господь, которого память да хранит Он в нас, которого памятью да оградит Он нас от современного развращения. Аминь.