На недавней юбилейной выставке в Русском музее Санкт-Петербурга едва ли не впервые был собран почти весь Кустодиев - из разных музеев. Поражает обилие работ: как много успел он за свои 49 лет, из которых 20 провел в инвалидной коляске.
Кустодиев был соучастником Серебряного века" русской культуры. Он входил в группу "Мир искусства", объединившую художников, увлеченных живописью как искусством изощренных форм и красок, приверженных утонченному эстетизму и самодовлеющей образности. Но издержки мирискусничества были преодолены мастером. Не эстетизм, а сама жизнь - русская, национально-самобытная - увлекала его. Сколько жизнерадостности, света, любования русской красотой - провинциальной прежде всего, - в его полотнах! Его масленицы, балаганы, гулянья и прочее - это праздники веселящейся русской души, разноцветье красок, сюжетное богатство. Это собирательный портрет народа - свободного, сытого, удалого. Это и обаяние русской природы - зимней, летней, просветленной в любое время года. В картинах преобладают белые, синие, красные, зеленые цвета - цвета самой Природы.
Увы, это все Русь уходящая, а сегодня уже и вовсе ушедшая в глубины истории, как град Китеж, скрывшийся в водах волшебного озера...
Открыл для себя и великолепного портретиста. Портреты - остропсихологичны, личностны, красноречив и антураж портрета, всегда "говорящие" руки, детали костюма, мимика и т. п. А какая смелость, дерзкий вызов в картине "Большевик": бородатый мужик с безумным взглядом, наступая сапожищами на людские скопища у его ног, движется прямо на храм, готовый опрокинуть и растоптать его. Знамя в руках "большевика" похоже на громадную реку крови, красным змием извивающуюся за его спиной... Не тот ли это "веселый ужас", о котором писали русские декаденты?
Отнюдь не панегирично и полотно "Петр Великий" (1911) - лицо императора гордо запрокинуто, в нем фанатичная одержимость, в глазах - безумство и беспощадность.
На выставке были представлены также эскизы театральных декораций (например, к спектаклю "Блоха" по повести Н. Лескова "Левша"), гравюры и скульптуры. Кустодиев был типичным трудоголиком. Столько успеть! И все произведения - талантливые, самобытные, яркие. Поражает и духовная несломленность художника, ни в чем не обнаруживается следов его страшной болезни (опухоль позвоночника, приведшая к параличу).
Тени смерти остались за границами его творчества. Кустодиев - поэт жизнеутверждения, он не сомневается в том, что мир и человек сотворены Богом, и мог бы повторить вслед за Блоком - "Узнаю тебя жизнь, принимаю, и приветствую звоном щита" звоном своей палитры - солнечной, праздничной, искрящейся разнообразным колоритам.
А в портретах его сквозит тревога, усталость, грусть, отрешенность - отблеск предреволюционной эпохи, надвигающегося заката, предчувствие катастроф.
Кустодиев был соучастником Серебряного века" русской культуры. Он входил в группу "Мир искусства", объединившую художников, увлеченных живописью как искусством изощренных форм и красок, приверженных утонченному эстетизму и самодовлеющей образности. Но издержки мирискусничества были преодолены мастером. Не эстетизм, а сама жизнь - русская, национально-самобытная - увлекала его. Сколько жизнерадостности, света, любования русской красотой - провинциальной прежде всего, - в его полотнах! Его масленицы, балаганы, гулянья и прочее - это праздники веселящейся русской души, разноцветье красок, сюжетное богатство. Это собирательный портрет народа - свободного, сытого, удалого. Это и обаяние русской природы - зимней, летней, просветленной в любое время года. В картинах преобладают белые, синие, красные, зеленые цвета - цвета самой Природы.
Увы, это все Русь уходящая, а сегодня уже и вовсе ушедшая в глубины истории, как град Китеж, скрывшийся в водах волшебного озера...
Открыл для себя и великолепного портретиста. Портреты - остропсихологичны, личностны, красноречив и антураж портрета, всегда "говорящие" руки, детали костюма, мимика и т. п. А какая смелость, дерзкий вызов в картине "Большевик": бородатый мужик с безумным взглядом, наступая сапожищами на людские скопища у его ног, движется прямо на храм, готовый опрокинуть и растоптать его. Знамя в руках "большевика" похоже на громадную реку крови, красным змием извивающуюся за его спиной... Не тот ли это "веселый ужас", о котором писали русские декаденты?
Отнюдь не панегирично и полотно "Петр Великий" (1911) - лицо императора гордо запрокинуто, в нем фанатичная одержимость, в глазах - безумство и беспощадность.
На выставке были представлены также эскизы театральных декораций (например, к спектаклю "Блоха" по повести Н. Лескова "Левша"), гравюры и скульптуры. Кустодиев был типичным трудоголиком. Столько успеть! И все произведения - талантливые, самобытные, яркие. Поражает и духовная несломленность художника, ни в чем не обнаруживается следов его страшной болезни (опухоль позвоночника, приведшая к параличу).
Тени смерти остались за границами его творчества. Кустодиев - поэт жизнеутверждения, он не сомневается в том, что мир и человек сотворены Богом, и мог бы повторить вслед за Блоком - "Узнаю тебя жизнь, принимаю, и приветствую звоном щита" звоном своей палитры - солнечной, праздничной, искрящейся разнообразным колоритам.
А в портретах его сквозит тревога, усталость, грусть, отрешенность - отблеск предреволюционной эпохи, надвигающегося заката, предчувствие катастроф.
