Неизвестное об известном

Часть 5

Skurk!

Агентурная разведка генерала Алексея Куропаткина

VI

Генерал Ухач-Огорович. Информация к размышлению

Жизнь и деятельность предвоенная

Заслуги военные

«Патриотическая деятельность» и первые неприятности

Сенатская комиссия по ревизии…

Выявление фигурантов

«Ценные разведданные» для генерала Куропаткина

До чего женщины доводят

Налицо очень тщательный подбор кадров

Еще о «странностях» японской войны

Агентурная разведка генерала Алексея Куропаткина

Напомним читателю, что в процессе командования Маньчжурской армией генерал Алексей Куропаткин в один прекрасный момент решил обзавестись собственной агентурной разведкой, поручив это многосложное дело «начальнику транспортного отдела своего штаба генералу Ухач-Огоровичу [ударение в первой части фамилии генерала на первый слог]»^[1].

Генерал Ухач-Огорович. Информация к размышлению

Жизнь и деятельность предвоенная

Генерал Ухач-Огорович, Николай Александрович, появился на свет 7 мая 1860 года, а дата его смерти теряется в сумерках революционной смуты. Начало его жизни кажется вполне типичным для русского офицера, хотя подробности биографии оставляют желать лучшего их освещения. Известно, что окончил он Варшавское пехотное юнкерское училище и Николаевскую академию Генерального Штаба. Причем и училище, и Академию ‒ по 1-ому разряду.

О службе до японской войны известно немного. Ухач-Огорович служил в 11-ом Фанагорийском гренадерском полку, затем числился по Генеральному штабу. Любопытно, что поручиком и штабс-капитаном стал в апреле 1887 года, проходив в поручиках три дня: с 4 по 7 апреля. Через два года, тоже в апреле стал капитаном, а в августе 1893 года ‒ подполковником.

С 31 января 1888 года по август того же года служил старшим адъютантом штаба 5-ой пехотной дивизии, после чего стал адъютантом штаба 1-ой кавалерийской дивизии (16.08.1888-30.08.1893). Затем подполковник Огорович менее года (30.08.1893-09.04.1894) служит в должности старшего адъютанта штаба Приамурского военного округа, с которой уходи в запас, но ненадолго (09.04.1894-30.06.1895).

Вернувшись на действительную служит штаб-офицером для поручений при штабе Иркутского военного округа (30.6.1895-28.4.1898), и в этот период становится кавалером единственного ордена, полученного им до японской войны ‒ св. Станислава 2-ой степени (1897).

С 28 апреля 1898 года по 4 апреля 1903 года заведует передвижением войск по железнодорожным и водным путям в Омском районе. В декабре 1898 года получает полковника.

С апреля 1903 по апрель 1904 заведует передвижением войск в Брестском районе. Впрочем, по апрель 1904 ‒ видимо по формулярному списку, поскольку уже в феврале генерал Куропаткин привлекает его в свой штаб, в качестве начальника транспортов Маньчжурской армии.

Полковник был женат и имел несколько детей. Порочащих сведений о нем до японской войны найти не удается. Единственным его недостатком, как сотрудника штаба Командующего Маньчжурской армией, можно считать то, что, по мнению генерала Федора Петровича Рерберга, в мирное время новоназначенный начальник транспортов армии, с транспортной частью дела не имел. Возможно…

Заслуги военные

Но вот что можно утверждать с определенностью, так это то, что разведывательной деятельностью до весны 1904 года Ухач-Огорович не занимался. И никто лучше генерала Куропаткина знать этого не мог.

Поэтому для укрепления разведочного дела в Маньчжурской армии Куропаткин в помощь Огоровичу дал некоего подрядчика Громова.

И это вновь вызывает недоумение у советского разведчика К.К. Звонарева: «Почему дело агентурной разведки было поручено начальнику транспортов и подрядчику, ‒ лицам, не имевшим к нему никакого отношения, ‒ остается секретом главнокомандующего.

Понятно, что ничего ценного и толкового эти лица по разведке дать не могли и не дали»^[2].

«Оба они были подчинены штабу главнокомандующего и как бы заменяли разведывательное отделение управления генерал-квартирмейстера, которого в штабе главнокомандующего не было почти до самого конца войны.

Когда же незадолго до конца войны это разведывательное отделение было создано, во главе его был поставлен тот же Ухач-Огорович»^[3].

Что же, остается предположить, что у командующего, а затем главнокомандующего, генерала Куропаткина видимо ‒ были соображения. И соображения серьезные.

Скажем пока, что бурную деятельность, или ее видимость, Ухач-Огорович сумел изобразить, так что даже «генерал Леонид Николаевич Соболев признает, что “разведывательная служба в штабе Куропаткина была деятельна, но не была поставлена на должную высоту и наши сведения о численном составе армии противника были недостаточно точны”^[4]...»^[5].

Между тем, генерал Соболев оценивает деятельность Куропаткина на полях Маньчжурии примерно, как и генерал Рерберг, но в отличие от Рерберга, приписывает наши неуспехи не измене Куропаткина, а его « ».

За время войны полковник Ухач-Огорович по представлению Куропаткина вырос до генерал-майора: «Высочайший приказ 6 декабря 1904. Производится: за отличие в делах против японцев: из полковников в генерал-майоры: начальник транспортов 1-й Маньчжурский армии, Генерального штаба, Ухач-Огорович».

Был также награжден орденами Св. Анны 2-ой степени (1904) и Св. Владимира 4-ой степени с мечами и бантом (1906). С «мечами и бантом» означает, что орден дан за чисто боевые заслуги.

«Патриотическая деятельность» и первые неприятности

Вскоре после войны генерал-майор Ухач-Огорович вышел в отставку и уехал в Киев, где занял видное место в киевском обществе. Являлся автором ряда книг в очень патриотическом духе. Любимым занятием было посещать кадетские корпуса и передавать будущим офицерам драгоценные крупицы боевого опыта, для воспитания в них любви к Отечеству.

А через несколько лет разразился скандал^[6]. Первые публикации о причастности Ухач-Огоровича к хищениям появились уже в 1907 году.

Но ветеран с достоинством их отвергал. Так в газете «Новое Время» за 17/30 сентября 1907 года был напечатан ответ генерала обвинителям: «Напечатанные в газете “Русь” сведения о моей деятельности во время войны ‒ наглая ложь и клевета.

В тылу Маньчжурской армии я никогда не служил, об израсходовании вверенных мне казенных сумм и формировании транспортов я напечатал подробный отчет в трех томах. Отчет имеется в продаже с января сего года.

Следовательно, заявление “Руси” о каких-то секретах доказывают только полное невежество газеты относительно обнародованных документов. Автора статьи “Герои тыла” и редактора газеты привлекаю к судебной ответственности.

Генерал-майор Ухач-Огорович».

Сенатская комиссия по ревизии…

На некоторое время это подействовало. Но в 1910 году министр внутренних дел и председатель Совета министров Петр Аркадьевич Столыпин и оборонная комиссия Государственной Думы потребовали расследования причин поражения России в русско-японской войне. Была создана и сенатская комиссия по ревизии интендантского ведомства.

Ревизоры сразу столкнулись с трудностями. Интенданты дружно отказались предоставить накладные на закупки, то заявляя, что они находятся в штабе Сибирского военного округа в Иркутске, то, что они были изъедены мышами, то, что они сгорели во время войны.

Ревизия, тем не менее, продолжалась, и наконец, в ходе проверок было обнаружено, что в архиве управления транспорта 1-й Маньчжурской армии, которое возглавлял Ухач-Огорович, отсутствует отчетность ни больше, ни меньше, как на 7 млн. рублей, − примерно 15 млрд. рублей в нынешних ценах.

Тогда проверяющие, не дождавшись понимания со стороны интендантов, все же провели выемку документов по поставкам в армию во время русско-японской войны. Заодно выяснили, что закупочные цены на продовольствие, которое также было доверено закупать Ухач-Огоровичу, были сильно завышены.

Сенатская комиссия вызвала Ухач-Огоровича на допрос, но тот, сославшись на занятость военно-патриотическими делами, отказался приехать в Санкт-Петербург. Формальных предлогов вызвать генерала принудительно, у комиссии не нашлось. Дело грозило заглохнуть, как и прочие интендантские дела. Но вмешался случай.

Выявление фигурантов

Петербургской сыскной полицией в то время (1903-1915) руководил Владимир Гаврилович Филиппов, один из лучших сыщиков Российской Империи, учитель и наставник еще более известного и успешного сыщика Аркадия Францевича Кошко, возглавлявшего Московскую сыскную полицию.

Владимир Гаврилович Филиппов (1863-1923) и справа Аркадий Францевич Кошко (1867-1928)

В скобках заметим, что благодаря их совместным усилиям на Международном съезде криминалистов, состоявшемся в 1913 году в Швейцарии, русская полиция была признана лучшей в мире по раскрываемости преступлений.

Возвращаясь к нашей непосредственной теме, скажем, что где-то на стыке 1910-1911 годов, вскоре после отказа генерала Ухач-Огоровича на предложение Сенатской комиссии, Петербургской полицией был задержан уголовник Яков Персиц, мелкий биржевой спекулянт.

К неформальному удивлению следователя, оказалось, что за плечами мошенника «славное боевое прошлое». Во время войны Яков Персиц лично возглавлял агентурную разведку Маньчжурской армии, под непосредственным руководством Ухач-Огоровича.

Как выяснилось далее, отбыв еще до войны срок в Сибири за какие-то прегрешения, Персиц решил не возвращаться в Россию, а осел в Маньчжурии, и занялся торговым бизнесом, ведя торговые операции по всему Китаю. В Маньчжурии пути Персица и пересеклись с путями Генерального штаба полковника, а затем генерала Ухач-Огоровича.

На допросах Персиц рассказал о махинациях Ухач-Огоровича.

Во-первых, полковник Ухач-Огорович присваивал себе казенные средства, выделенные ему на оплату агентуры как начальнику разведочного отделения при штабе главнокомандующего.

Во-вторых, как начальнику управления транспорта Огоровичу вменялось в обязанность заключать договоры с подрядчиками на закупку у китайцев и поставку в армию продовольствия.

И здесь в помощники Ухач-Огорович также выбрал себе весьма своеобразную креатуру, бывшего абрека Мераба Иоселиани, ранее осужденного за разбои к 12 годам каторги и отбывшего ее на Сахалине. Кавказский уголовник был назначен начальником транспортов с продовольствием! Далее, сюжет то ли для детектива, то ли для триллера.

Иоселиани, во исполнение указаний своего прямого начальника, Ухач-Огоровича, инсценировал ограбления, якобы шайкой грабителей. Похищенное, и естественно списанное в убытки, привозилось к деловому начальнику транспортов, перепродававшему добро родной армии по второму кругу.

Ошибкой Огоровича стало то, что доли Иоселиани он абреку так и не отдал. Поэтому, когда тот был задержан, уже после показаний Персица за очередной налет, то горская честь не препятствовала Мерабу дать показания против обманувшего его подельника.

В-третьих, едва ли не самым выгодным делом для начальника транспортов стало мошенничество с закупкой лошадей для армии. Здесь у него помощником стал ветеринар при Маньчжурской армии Георгий Петрович Веревкин, выпускник Харьковского Ветеринарного Института, в 30 лет пошедший добровольцем на войну. Но Огорович, в подчинении которого находился Веревкин, сумел найти какие-то упущения по службе, и угрозами склонил к содействию в своих операциях. В результате ветеринар давал письменные разрешения на поставку в войска негодных к службе лошадей, и больных кляч закупали по цене элитных скакунов.

На ту мзду, что получил от скупого Огоровича Веревкин, он все же смог открыть после войны ветеринарную клинику.

«Ценные разведданные» для генерала Куропаткина

Снабженная всеми показаниями Сенатская комиссия вновь попросила Ухач-Огоровича приехать в Петербург, но тот вновь отказался, а комиссии пришлось смириться, поскольку до сих пор это были слова каких-то темных личностей против Генерального штаба генерал-майора. А подлинных документов не было, то ли мыши съели, то ли сгорели.

Тогда на допрос был вызван бывший командующий 1-й Маньчжурской армией генерал Алексей Куропаткин. И вот здесь еще один интересный для нас поворот сюжета.

Бывший Главнокомандующий признал, что на Ухач-Огоровича неоднократно были жалобы, преимущественно на то, что тот закупает никуда негодных лошадей. Однако никаких мер по их рассмотрению им, Куропаткиным, предпринято не было, ‒ внимание! ‒ поскольку Огорович доставлял ценные разведданные.

И здесь вновь обратимся к труду К.К. Звонарева.

Суть этих ценных разведданных, которые Ухач-Огорович и его присные высасывали из пальца, сводилась к тому, что они давали преувеличенное представление о японских силах! «Раздутое нами представление о японском перевесе в силах тягостным бременем ложилось на управление войсками»^[7].

Но командующего они устраивали настолько, что и много лет спустя после войны, Куропаткин был готов оправдывать этими данными деятельность своего подчиненного.

Обратим на это внимание!

В конечном итоге, деятельность и Сенатской комиссии, и следствия вновь зашли в тупик, и генерал Ухач-Огорович скорее всего остался бы безнаказанным, если бы не его слабость к женскому полу, сопряженная с еще большей страстью к дензнакам.

До чего женщины доводят

Упорный Филиппов продолжал расследование, и в процессе его добавлялись все новые черты к образу «старого солдата».

Выяснилось, что свою семью после войны Ухач-Огорович бросил, и помощи не оказывал, что было совершенно нетипично для офицера Русской Императорской Армии. Далее, во время войны Огорович «прославился» своими любовными похождениями, в частности соблазнил выпускницу Смольного медсестру Коршунову.

Наконец, то ли жена, то какая-то очередная пассия любвеобильного генерала, подсказала следствию, что во время войны переписка Ухач-Огоровича шла по адресу его знакомой Марии Карловны Фитингоф, выпускницы Павловского института в Петербурге, домашней учительницы. Ее генерал тоже успел обмануть и обидеть, в том числе своею скупостью и жадностью.

Фитингоф согласилась на обыск, во время которого была обнаружена записная книжка Огоровича, в которой он записывал все денежные поступления на свой счет ‒ всего на сумму 1 миллион 125 тысяч рублей. По-теперешнему, миллиарда на полтора, если не на три.

Сюда вошли, кстати, и казенные средства, выделенные на разведывательные цели…

«За счет этих средств ему удалось избавиться от долгов, издать несколько книг по военной истории и заняться патриотическим воспитанием будущих офицеров.

Сколько на самом деле присвоил себе Н.А. Ухач-Огорович казенных денег установить теперь уже нельзя»^[8].

В 1911 году Ухач-Огорович был задержан на благотворительном базаре.

10 сентября 1912 года генерал-майор в отставке был предан военному суду, который приговорил его к разжалованию, лишению орденов и дворянства, ссылке на три с половиной года в арестантские роты и штрафу в размере 157 тысяч рублей.

Дальнейшая судьба Ухач-Огоровича точно неизвестна. Хотя некоторые данные привести все же можно. По этим данным Ухач-Огорович, отсидев срок в три года, в Первую мировую служил в санитарном ведомстве. После октября 1917 года перешел на сторону красных и преподавал на командных курсах в Рязани. Умер предположительно в 1926 году.

Его сын Владимир также служил в Красной армии вместе с будущим маршалом Георгием Жуковым. Погиб при подавлении Антоновского восстания.

«На моих глазах свалился с коня тяжело раненный командир взвода, мой товарищ Ухач-Огорович. Это был способный командир и хорошо воспитанный человек. Отец его, полковник старой армии, с первых дней перешел на сторону советской власти, был одним из ведущих преподавателей на наших рязанских командных курсах…

В этом бою мой эскадрон потерял 10 человек убитыми и 15 ранеными. Трое из них на второй день умерли, в том числе и Ухач-Огорович, мой друг и боевой товарищ»^[9].

Налицо очень тщательный подбор кадров

Генерал-майор Николай Александрович Ухач-Огорович стал единственным крупным армейским чином, привлеченным к ответственности за хищения в интендантском ведомстве во время русско-японской войны.

Обычно это трактуют как безнаказанность интендантов «при царском режиме». Не отрицая того, что, наверное, были в русско-японскую войну подобные Ухач-Огоровичу, должен сказать, что Огорович был весьма нетипичной фигурой среди русского офицерства по всей совокупности его нравственных качеств.

Приведу эпизод из книги генерала Рерберга, когда в разгар Мукденского отступления, среди горячки боя, несколько офицеров, по просьбе Рерберга, рассовали за голенища сапог 400 тысяч казенных денег, (от 600 миллионов до почти миллиарда на наши сегодняшние рубли!) и до копейки вернули их после сражения. И типичным для русского офицера был именно такой поступок. Можно привести еще массу примеров, что такие нормы офицерского поведения продолжали действовать даже в Гражданскую войну, когда казалось были попраны все нормы.

Наоборот, проблемой было найти в помощники человека с нравственностью Ухач-Огоровича.

И здесь мы вновь возвращаемся к странностям генерала Куропаткина.

По его собственным словам, перед сенатской комиссией, он, Куропаткин, во время войны прикрывал, (по-нашему ‒ крышевал), своего начальника транспортов и главу разведочного отделения «в одном флаконе», от всех нападок на того, поскольку Огорович доставлял ценные разведданные, которые в первую очередь сводились, напомним, к преувеличению сил японской армии.

И вот здесь, если предположить, что целью Куропаткина было затягивание войны, и отступление, во что бы то ни стало, то такому помощнику, как Ухач-Огорович, действительно цены не было. Второго найти было бы трудно, если не невозможно.

Генерал Куропаткин дирижирует отступлением. Карикатура времен той войны

Полученные через Огоровича «разведданные» оправдывали и отступление от Лаояна, ссылаясь на таковые можно было терроризировать генерала Гриппенберга во время намечавшейся уже победы под Сандепу, и так далее. Примеры читатель, знакомый с записками генерала Ф.П. Рерберга, легко сможет умножить сам. Если захочет.

Повторим еще раз: если целью Куропаткина было затягивание войны и отступление во что бы то ни стало, то Ухач-Огорович как помощник был неоценим!

И генерал Рерберг напрасно упрекает Куропаткина в неудачном подборе кадров для своего штаба, подбор был по-своему эксклюзивен.

Взгляд старого воина не потускнел со времен, совместно пройденных со Скобелевым походов, и сотрудников он себе подобрал именно тех, что были ему необходимы.

Ни о каких случайностях или небрежностях не может идти и речи.

Еще о «странностях» японской войны

Случай с Ухач-Огоровичем напомнил мне один из сюжетов моего Цусимского расследования. Там тоже выбор начальников отрядов, которых пришлось ожидать 2-й эскадре на Мадагаскаре и у берегов Аннама – капитана 1-го ранга Добротворского и контр-адмирала Небогатова, первый из которых увел три лучших крейсера на Манилу во время боя, а второй опозорил Андреевский флаг сдачей эскадры, – был отнюдь не случаен.

Они и служили вместе во времена занятия нами Порт-Артура на одном корабле ‒ крейсере «Адмирал Нахимов», Небогатов ‒ командиром, а Добротворский ‒ старшим офицером, и оба были озабочены получением личной выгодой от занимаемых постов. Что было также совершенно нетипично для офицеров Русского Императорского Флота.

А потому случайностью выбор этих фигурантов Цусимы, считать никак нельзя. Они знали свою роль и ее отыграли.

В обоих случаях ‒ и морском и сухопутном, налицо очень тщательный подбор кадров.

Что касается Огоровича, то для него Куропаткину действительно не жаль было казенных денег, ‒ он доставлял безценные для командующего разведданные.

Такого сотрудника следовало беречь и поощрять.