II
СОДЕРЖАНИЕ
Вновь со Скобелевым. Геок-Тепе и Ашхабад
Ему одному можно доверить
Бросок через пустыню
Около Геок-Тепе был сплошной ад…
Да послужит этот крест…
Вновь со Скобелевым. Геок-Тепе и Ашхабад
Ему одному можно доверить
Как обычно бывало в нашей истории, грозовые тучи возможной войны сгущались не только у русско-китайской границы в районе Кульджи. Проблемы возникли уже в Туркмении, невдали от Каспийского моря, за две с лишним тысячи верст пустынь от Кульджи.
В 1879 году отряд русских войск, сформированный из весьма боеспособных войск Кавказской стрелковой бригады, под начальством генерала Николая Павловича Ломакина потерпел неудачу под стенами Геок-Тепе. Нынче это поселок в 45 верстах к северо-западу от Ашхабада по линии железной дороги на Красноводск[1], а тогда − главная крепость наиболее воинственного племени туркмен текинцев.
Поскольку на Востоке, – впрочем, как и везде, – ценят силу, то авторитету России, в результате этой неудачи был нанесен удар, на которой следовало ответить так, чтобы мало не показалось не только непосредственным врагам России, но и самым отдаленным их единомышленникам. Нельзя было допустить появления английского влияния в Средней Азии.
В январе 1880 года Император вручил командование корпусом, назначенным для военной экспедиции против текинцев, самому прославленному генералу Империи – 36-летнему Михаилу Скобелеву.
И вновь «белый генерал» счел настолько необходимым наличие при себе своего боевого товарища, друга и единомышленника, что добился Высочайшего повеления о назначении к себе отряда войск из Туркестанского края под командою полковника Алексея Куропаткина. Только его, по словам Скобелева, можно было поставить во главе мероприятия, насколько полезного для дела, настолько и опасного.
Скобелев писал фон Кауфману, договариваясь с ним о посылке отряда туркестанских войск в помощь экспедиционному корпусу: «Ему одному можно доверить такое рискованное движение от Измукшира до Кизил-Арвата: ибо этот поход насколько желательный, настолько серьезный…»[2]
Михаил Дмитриевич также считал, что присутствие Куропаткина будет крайне полезным и необходимым для обсуждения основных начал организации края и предстоящего разграничения с Персией[3].
Бросок через пустыню
Отряд полковника Куропаткина был сформирован за считанные дни начала ноября 1880 года из частей Амударьинского отдела Туркестанского военного округа. Сам командир прибыл на место примерно через неделю после начала формирования, вступив в командование 9 ноября.
Отряд почти в тысячу человек в составе трех рот пехоты, двух сотен казаков, артиллерийского и ракетного взводов[4] выступил на соединение с войсками, действовавшими в Текинском оазисе уже 12 ноября. На отряд также было возложено конвоирование нескольких сот верблюдов для войск генерала Скобелева.
Сам Скобелев стоял с главными силами в Самурском укреплении, в одном переходе от Геок-Тепе и ждал подхода отряда Куропаткина. И тот, зная об этом двинулся на соединение кратчайшим, но более трудным и опасным маршрутом[5].
Об уникальном марш-броске через пустыню, совершенном Куропаткиным сохранились воспоминания майора Александра Васильевича Верещагина, брата Василия Васильевича Верещагина.
«…Часа в два пополудни, мы все обедали в общем шатре с генералом, как вдруг к нам входит своей развалистой походкой, разминаясь от продолжительной верховой езды, полковник Куропаткин, в длинном черном сюртуке.
− А! Алексей Николаевич, друг мой! − восклицает Скобелев и обнимается с ним.
Затем Куропаткин обходит всех сидящих за столом, здоровается, знакомится; заметив меня, тоже приятельски обнимается и восклицает: «А, старый товарищ, здравствуйте!»
Я очень обрадовался Куропаткину. Мы с ним не видались ровно четыре года и вдруг опять встречаемся в походе. С тех пор как я с ним не видался, он, на мой взгляд, сильно поправился, пополнел и сделался молодцеватее. Куропаткин привел из Туркестана от генерала Кауфмана отряд в тысячу человек на подмогу Скобелеву.
Всего от Аму-Дарьи до Ахал-Текинского оазиса Туркестанским отрядом было сделано 900 верст, в том числе 500 верст по песчаной и каменистой пустыне, безводной до такой степени, что 900 верблюдов отряда за весь этот путь были напоены два раза: на колодцах Ортакуй и колодцах Игды. Средняя величина 14-ти переходов по пустыне была по 36-ти верст каждый. Шли днем и ночью. Больных за весь путь оказалось два человека, которых и сдали в Бамийский госпиталь. Остальные совершенно свежими пришли в Самурское.
Встречая Туркестанский отряд, Скобелев от души хвалил их за бодрый, молодецкий вид и щеголеватость, судя по которым трудно верилось, что отряд прошел до Самурского почти 900 верст форсированным маршем.
После обеда все отправились встречать Туркестанский отряд. Всего больше понравились мне уральские казаки. Где только Куропаткин подобрал таких: молодец к молодцу, росту высокого, все с черными бородами, в больших мохнатых, черных шапках. Одним словом − внушительный народ. Когда мне привелось потом расставлять их на ночные посты, то как-то совестно становилось делать им наставление: как надо держаться на посту, куда смотреть, откуда ждать нападения, где опаснее. Уральцы казались такими опытными, бывалыми, что могли любого офицера сами научить, как сидеть в секрете»[6].
Участник уникального перехода подпоручик Александр Иванович Камберг, так оценил в своих записках роль своего командира:
«Полковник Куропаткин совершил этот путь блестяще, благодаря только тому, что им все было заблаговременно предусмотрено и ни с какими случайностями не приходилось считаться, хотя по трудности и лишениям этот поход можно сравнить с подвигами спартанцев»[7].
Очень высоко оценивает этот переход и подполковник Германского Генерального штаба барон Эберхард фон-Теттау, в книге «Куропаткин и его помощники. Поучения и выводы из русско-японской войны». Во время этой войны он был представителем германской армии в Маньчжурии, и, надо сказать, искренне переживал за наши неудачи. Впечатлениям о японской войне он предпослал биографическую главу о Куропаткине, в которой с некоторым удивлением рассматривает странную метаморфозу, которую претерпел со времен скобелевских походов этот храбрый и решительный офицер. Упоминает он и этот переход через пустыню:
«Образцовый поход, совершённый этим отрядом, который с большими затруднениями должен был переправиться через Аму-Дарью у Петро-Александровска, а затем после оставления Хивинского оазиса совершить трудный поход через безводную пустыню, в которой на протяжении 535 километров имелись только два колодца, выказал в блестящем виде организаторский талант Куропаткина и его заботливость о войсках»[8].
Полковник Куропаткин понимал толк в форсированных переходах!
Около Геок-Тепе был сплошной ад…
Отряд полковника Куропаткина первым выступил и к Геок-Тепе. Вспоминает майор Александр Верещагин: «20-го декабря утро было отличное. Я, генерал Анненков и почти весь гарнизон Самурского укрепления стоим на передней глиняной стенке и смотрим, как все наши войска ‒ с лишком пять тысяч человек, разделенные впереди охотничьей кале на три колонны, направляются к Геок-Тепе.
Первая колонна полковника Куропаткина, 1600 человек и 10 орудий, уже идет по знакомой дорожке к Янги-кале, правой стороной оазиса возле гор. Ее едва видно, и она вскоре скрывается за холмом»[9].
Крепость Геок-Тепе представляла неправильный четырехугольник. Ее стены были 300-500 метров в длину, с множеством выходов. Толщина стен ― около 5-10 метров в основании, а ширина коридора на гребне между стенами ― около 6 метров. Внутри крепости, по разным данным, сосредоточивались 25-40 тысяч защитников, в том числе 7-10 тысяч конных.
При осаде крепости Куропаткин командовал сначала правофланговой колонной, приведенной им от Самурского, а затем правым флангом осадной позиции.
В глухую ночь с 28 на 29 декабря текинцы совершили вылазку, захватив большую часть траншей, горное орудие и знамя четвёртого батальона Апшеронского полка. Главный удар пришёлся на левый фланг, который был смят. Участник экспедиции гардемарин Александр Александрович Майер вспоминал как «текинцы, изрубив все, что попалось на пути, широкой рекой разлились повсюду, обирая мертвых, снимая с них даже платье. Большая часть бросилась во вторую параллель, некоторые же устремились на лагерь»[10].
Но тут удача изменила текинцам: «прорвавшиеся во вторую параллель наткнулись на туркестанцев под командою полковника Куропаткина; хладнокровные залпы этой части заставили текинцев повернуть; и туркестанцы, к которым примыкали по дороге отдельные солдатики разбитых защитников 1-й параллели, шли очищая траншеи от неприятеля»[11].
Бой текинцев с русскими (рисунок из английского журнала)
Штурм Геок-Тепе был назначен Скобелевым на знаменательную для любого русского образованного человека дату – 12/25 января – Татьянин день, день основания Московского университета. Во время штурма Куропаткин возглавил главную штурмовую колонну, а затем и все войска, ворвавшиеся внутрь крепости.
«…В 7 утра подполковник Гайдаров повел наступление на западную часть крепости, стараясь отвлечь на себя внимание ее защитников. Спустя несколько часов у крепости раздался оглушительный удар. Это взорвалась мина. В результате образовался 30-метровый пролом в стене. Туда бросилась колонна полковника Куропаткина. Другие подразделения тоже устремились в крепость, не давая опомниться ее защитникам.
Скобелев, едва только начался штурм, встал с кресла и наблюдал за разгоравшимся с каждой минутой сражением.
Штурм Геок-Тепе. Франц Рубо
Около Геок-Тепе был сплошной ад…»[12].
Да послужит этот крест…
И именно Куропаткину доверил Белый генерал после взятия Геок-Тепе преследование и окончательное замирения туркмен. Именно ему доверил занятие Ашхабада.
Осознавая всю рискованность этой боевой операции, Скобелев писал Куропаткину:
«Не скрою от вас однако, что движение отряда с вами в глубь песков, в центр столь многочисленного и озлобленного населения, хорошо вооруженного и имеющего дальнобойные ружья, при обстоятельствах, далеко не выясненных, и имея при вас сомнительных проводников, без подвижного резерва, который мог бы во всякую данную минуту действительно идти к вам на помощь (хотя бы для этого пришлось бы сделать от 90-129 верст в 3 дня), положительно плохо вяжется с моими убеждениями об осторожности в степной войне»[13].
Куропаткин должен был действовать при этом совершенно самостоятельно, на месте «щупать пульс обстановки», опираясь на свою большую боевую опытность[14].
И вновь полковнику сопутствовал успех.
«Падение Геок-Тепе предрешило занятие всего Ахал-Текинского оазиса.
18/31 января 1881 года русский отряд во главе с полковником А.Н. Куропаткиным вступил в Асхабад (Ашхабад) и Анау.
В тот же день “почетные люди” прислали Скобелеву письмо:
“Да будет известно всем сардарам и генералам Белого Царя, что текинские жители, не имея понятия о своей слабости, оказывали сопротивление против воли могущественного Белого Царя, за что подвергнуты наказанию”[15].
Барон фон-Теттау также отмечает: «Куропаткин получил приказание двинуться к Ашхабаду, и по овладении этим городом без боя ему приказано вместе с другой колонной из Геок-Тепе усиленным маршем двинуться для преследования противника далее на север в пустыню.
Это энергичное преследование, которое велось до колодца Кизил-Сакал с напряжением всех сил, привело к быстрому покорению текинцев и к окончанию всего предпринятого против них похода»[16].
Экспедиция обошлась в 13 млн. рублей и была закончена в 9 месяцев вместо предполагаемых двух лет!... Военный министр Д.А. Милютин отметил в Дневнике, что овладение Геок-Тепе: “несомненно, поправит наше положение не только в Закаспийском крае, но и в целой Азии”[17].
Это было тем более важно, что на сей раз, в роли неудачников оказались английские захватчики, потерпевшие ряд поражений в Афганистане и Южной Африке»[18].
За эту кампанию А.Н. Куропаткин, совершенно заслуженно был награжден орденом Святого Георгия 3-й степени, поскольку 4-я степень у него уже была за Турецкую войну.
Причем Скобелев, сам получивший Георгия 2-й степени, не дожидаясь присылки знаков ордена из Петербурга, послал Куропаткину свой орден Георгия 3-й степени. В записке Куропаткину Михаил Дмитриевич писал:
«Счастлив несказанно, переправляя Вам и подполковнику Гайдарову знаки отличия ордена Св. Георгия 3-й степени.
Вам посылаю крест, который носил от второго Андижана во всех делах и сражениях до штурма 12 января включительно. Да послужит этот крест выражением в лучшем смысле этого слова той сердечной боевой связи, которая создалась между Вами и мною.
Гайдарову передайте мою радость, и глубокое уважение к его столь доблестной службе с начала экспедиции.
Ваш искренно ценящий боевой товарищ и друг»[19].
Как видим, Куропаткин, будучи начальником Туркестанского отряда, как группировке войск генерала Кауфмана в Кульдже, так и в Ахал-Текинской экспедиции генерала Скобелева, − командуя правым флангом фланга осадных войск, главной штурмовой колонны, а затем возглавляя отряд преследования − действовал вполне автономно и самостоятельно.
Скобелев же не просто доверял ему, но полагал, что выполнение некоторых наиболее ответственных задач можно было доверить лишь Куропаткину[20].
Этот вывод также подтверждает в своей книге Эберхард фон-Теттау: «Что Куропаткин сам постигал, в чем заключались свойства полководческих талантов, которым Скобелев обязан был своей славой, показывает составленное им описание взятия Геок-Тепе. Вот его собственные слова:
“После военного совета …, в котором участвовали и все начальники отдельных отрядов, ген. Скобелев решил ни одной минуты далее не прерывать осадных работ, и … в 6 ч. 30 м. вечера он приказал следующее: «Я отвергаю все предложения, имеющие целью отсрочку осады; не допускаю также промедления производства штурма. Вперед, вперед, вперед!…
С нами Бог! Никакой литературы, а только бой»”.
Слова “никакой литературы” имели в виду те предложения, которые высказывались, что осада крепости, в которой осаждаемый более силен численностью, чем осаждающий, противоречат теории военного искусства.
Далее Куропаткин продолжает:
“Девиз Скобелева − вперед! и вперед! − был также излюбленным словом Гродекова и Козелкова… Эта решимость начальника экспедиции, находившая себе полную поддержку среди его помощников, быстро сообщилась также и всем войскам.
Все поняли, что спасение только в энергичном движении вперёд, что ни о каком движении назад не может быть и речи, что в том положении, в каком находился наш отряд, могло быть только одно решение: или победа, или смерть”…
Можно ли поверить, что этот самый человек, который тогда верил, что спасенье кроется только в движении вперед ,сделавшись сам впоследствии командующим армией, искал для нее спасение только в движении назад…
Куропаткин тех лет
Послушаем, однако, что сам Куропаткин говорить далее:
… Всем войскам было сообщено, что никакого отступления не будет. У всех Скобелев вселил убеждение, что скорее штурм будет доведён до последнего человека, но во всяком случае без отступления.
“Неудача штурма без всякого сомнения вызвала бы восстание у нас в тылу, что при крайней слабости наших прикрывающих войск на линии сообщений могло бы повести к поражению наших разбросанных войск, а, может быть, даже и к полному их уничтожению. Но в то же время Скобелев отлично знал, что никто в тылу не тронется с места, узнав о победе наших войск у Геок-Тепе. Вот почему Скобелев, ослабляя себя в тылу, заведомо сжигал за собою свои корабли”…
Не угодно ли сравнить с этим образом действий позднейшую деятельность Куропаткина в качестве командующего армией, когда его важнейшей заботой было обеспечение своей коммуникационной линии, для охраны которой он даже в минуту решительных боёв ослаблял себя на целые бригады и дивизии…
Как бы то ни было, во всяком случае, после покорения Геок-Тепе, Куропаткин вышел со славой храброго, деятельного и талантливого начальника»[21].
29 января 1882 года в неполные 34 года за отличие в боевых действиях против текинцев Куропаткин производится в генерал-майоры с утверждением в должности начальника Туркестанской стрелковой бригады и зачисляется по Генеральному штабу[22].
Об этом далее.
[В 1995 году по приказу Туркменбаши – любимого отца туркменского народа Сапармурада Ниязова – на месте крепости Геок-Тепе построили гигантскую мечеть Сапармурада.
[1] Город Красноводск в настоящее время значится на картах как Туркменбаши.
[2] Калитин П.П. Ахал-Текинская экспедиция. //Русский вестник. 1890. № 5. С. 83.
[3] Камберг А.И. Действия Туркестанского отряда в Ахал-Текинской экспедиции. //Военный сборник. 1906. № 1. С.44; Калитин П.П. Указ. соч. С. 83.
[4] На вооружении русской армии уже с середины 1820-х годов состояли на вооружении ракеты талантливого русского ракетчика генерала Александра Дмитриевича Засядко (1774-1837). Дальность боевого полет ракет Засядко достигала 6 000 м, превосходя более, чем вдвое европейские аналоги. Засядко изобрел также станок, позволяющий совершать одновременный залп шестью ракетами, предвосхитив тем самым более чем на сто лет знаменитые «катюши». Ракеты Засядко сыграли выдающуюся роль в русско-турецкой войне 1828 года. Однако с появление скорострельных казнозарядных пушек армейское руководство стало неоправданно сокращать ракетные части, и к описываемому времени, боевые ракетные батареи остались только в Туркестанском корпусе.
[5] Камберг А.И. Указ. соч. С. 44-46.
[6] Верещагин A.B. Дома и на войне. //Михаил Дмитриевич Скобелев. Слово Белого генерала. Слово современников. Слово потомков. - М., 2000. С. 172-175.
[7] Камберг А.И. Указ. соч. С. 46.
[8] Теттау Э. Куропаткин и его помощники. Поучения и выводы из русско-японской войны: Пер. с нем. Ч. 1. – СПб.: тип. В. Березовского, 1913. Глава 2.
[9] Верещагин A.B. Дома и на войне. С. 174-175.
[10] Майер A.A. Наброски и очерки Ахал-Текинской экспедиции 1880-1881. Из воспоминаний раненого. - М., 1998. С. 51.
[11] Там же.
[12] Шолохов А.Б. Всадник на белом коне: бурная жизнь и таинственная смерть генерала М.Д. Скобелева – Уфа: Восточный университет, 1999. С. 162.
[13] Письма М.Д. Скобелева. //Михаил Дмитриевич Скобелев. Слово Белого генерала. Слово современников. Слово потомков. - М., 2000. С. 90-91.
[14] Письма М. Д. Скобелева. С. 92.
[15] Маслов А.Н. Завоевание Ахал-Теке: Материалы для биографии и характеристики Скобелева. - СПб., 1887. С. 177-178.
[16] Теттау Э. Куропаткин и его помощники. Ч. 1. Глава 2.
[17] Дневник Д.А. Милютина. – М., 1950. Т. 4. С. 17.
[18]. Всадник на белом коне. С. 163-164.
[19] РГВИА, ф. 165, оп.1, д.3678, л. 58.
[20] Отношения А.Н. Куропаткина и М.Д. Скобелева.
[21] Теттау Э. Куропаткин и его помощники. Ч. 1. Глава 2.
[22] Шилов Д.Н. Государственные деятели Российской империи. Главы высших и центральных учреждений 1802-1917. Биобиблиографический справочник. - СПб., 2002. С. 391.
