Не люблю ходить в бронежилете и каске среди гражданских, но сейчас это не обсуждается: вон она – «Азовсталь», оттуда стреляют, им отвечают всё время… Опытные ополченцы говорят, самое страшное, что они слышали – это когда бьёт корабельная артиллерия. Но это было на пике боёв.
Слышим шум за низкими облаками. Смотрим туда. Бабах! – и над «Азовсталью» взвился гриб чёрного дыма. Это штурмовик сбросил бомбу. Война идёт своим чередом.
Но нет худа без добра: моя «форма одежды» привлекает людей. И они подходят, чтобы просто поделиться.
– Вы журналист? Послушайте, пожалуйста. У «Космоса» – ну, у рынка – пьяные солдаты – наши! – отняли у моего товарища велосипед. Он трошки слабый, я бы не отдал… Наши солдаты, понимаете?
Это Роман. Родился в Мариуполе. Семьдесят пятого года. Учился в Донецке. Жил в Киеве. С началом «событий» вернулся в Мариуполь, «но тут его заняли не те»…
– Ну, хохлы, понимаете? И мне выходит – что здесь под дулом автомата, что там. Но уж лучше здесь! Я всегда был за победу, за наших…
– Ну Вы же понимаете, что велосипед не вернуть.
– Да понимаю я всё… Слабый он, понимаете? Я бы ни за что не отдал! Пусть стреляют! Что за беспредел? Но понимаете – наши… вот что обидно! Напишите хоть об этом, ладно?
И Роман уезжает, крутя педали.
Реакция Андрея, одного из наших водителей и бывшего ополченца, не заставила себя ждать:
– Да они сами – первые мародёры! Обрати внимание, все магазины разграблены! Все!
Спрашиваю:
– А разве нацисты не грабили магазины? Ну, азовцы?
– Да! Конечно, грабили! Но зачем азовцам в подземелье телевизоры с ЖК-экранами? Украшения? Дорогие аксессуары?!
Андрей хорошо знает обстановку в Мариуполе.
– Ополченцы – да, мародёрят. Но они это делают последними. Вот стоит на улице легковушка. Побитая, покорёженная. Так вот сначала местные смотрят – о, классно! – аккумулятор. Снимают его. Потом кто-то вспоминает: там ещё полбака бензина было! И, наконец, квартал занимают ополченцы. Видят: стоит машина, побитая, без аккумулятора. Ну зачем ей колёса? И на кирпичах постоит…
…А если бы, допустим, мне – местному жителю – нужно было вывезти семью из-под обстрела? А у меня пустой бак или «сдох» аккумулятор… и вот она, машина моего убитого соседа? Или магазин, где я всегда покупал аккумуляторы – и они там стоят? Как бы я поступил? Реквизиция – законна, отжим – нормален, мародёрство – нельзя?
Где здесь грань допустимого?
Но ведь, может быть, найдутся и те, кто потащит мебельный гарнитур даже под обстрелом? Ведь занимались же в блокадном Ленинграде спекуляцией – будто чьи-то серебряные вилки могли спасти от бомбы или снаряда!
Ополченцы разъезжают мимо нас на гражданских машинах с намалёванной Z. Ржавых, простреленных, иногда без фар и без номеров…
В этот момент я снова чувствую себя, как в Азии или в Карибском бассейне. Куда когда-то отсюда ходил сухогруз с плодами советской цивилизации… Теперь Гватемала и Гаити пришли к нам.
Андрей продолжает:
– А как вам такая история? У девахи бизнес то ли в Греции, то ли на Кипре. Квартира стоит пустая уже давно. Когда начались бои, дверь взломали не нацики, а… соседи! Простые работяги. Зачем ей, мол, это всё теперь! Впрочем, в подвале им тоже вряд ли пригодились её дорогая мебель и побрякушки…
А есть и такие, что не «хранили деньги в сберегательной кассе». И сейчас, оказавшись в Донецке, наводняют своими гривнами магазины – так, что порой покупающим за рубли сдачу дают гривнами по курсу. Андрей говорит, что видел сам, как мариуполец в Донецке делал немыслимые, не поддающиеся пониманию покупки. «Зачем, спрашиваю, тебе семь автомобильных аккумуляторов? Зачем?! – А чтоб квартиру запитать! Ни у кого света нет, а у меня – будет!»
Наверное, есть и такие… утверждать не могу. Я видел другие истории.
На заводе имени Ильича мы оказались в день рождения вождя – 22 апреля. Он же – Чистый Четверг… Неделей раньше там прекратились бои. Именно оттуда нацисты пытались совершить отчаянный бросок, закончившийся пленением более тысячи человек.
ФОТОГРАФИЯ 9: Это место было вторым домом для тысяч людей десятки лет
ФОТОГРАФИЯ 10: Как странно теперь видеть такое требование
ФОТОГРАФИЯ 11: На одних ящиках советская маркировка, на других – натовская
ФОТОГРАФИЯ 12: Эта красотка пережила смерть и будет радовать новых вахтёров. А на украинском календаре – остановилось украинское время: февраль 2022 года. Февраль на малорусском диалекте – «лютый»
ФОТОГРАФИЯ 13: Автомобили вмяты друг в друга, как пластилиновые. Ударная волна от авиабомбы
ФОТОГРАФИЯ 14: А вот и воронка от неё же. Грузовик «Урал» провалился в подземное помещение на головы оборонявшимся
ФОТОГРАФИЯ 15: На территории завода оказался рейсовый городской автобус. Видимо, в нём нацисты переодевались, чтобы бежать
ФОТОГРАФИЯ 16: В этом же автобусе брошена общая тетрадь. Несколько страниц исписано старательным, как у отличницы, почерком на малорусском диалекте. Читаю: тактико-технические характеристики и наставления по применению различных видов оружия для мотопехоты
Едва ли можно передать словами то состояние между жизнью и смертью, в которое погружён этот огромный завод – вернее, то, что от него осталось.
ФОТОГРАФИЯ 20: Пейзаж…
Разбито и разрушено всё – но не до основания, а будто специально, чтобы быть узнаваемым. Чтобы причинить максимум боли: здесь было то… а здесь делали это…
ФОТОГРАФИЯ 21: Разбито, разрушено, но узнаваемо…
(Продолжение следует)
 митр Святогорский_СБУ.jpg)
