«Служба в полиции дала ему много опыта и навыков, но в то же время не отняла ни одного из добрых человеческих свойств…»

Среди представителей казанского трезвеннического движения видное место занимает Казанский полицмейстер, товарищ (заместитель) председателя Комитета «Казанского Общества Трезвости» (КОТ) с 1895 по 1906 гг., почётный член общества Павел Борисович Панфилов, чьи труды по борьбе с преступностью, пьянством, безработицей, проституцией, голодом, «профессиональным» нищенством, бродяжничеством и детской беспризорностью заслуживают самой высокой оценки.

Однако, информация о его общественной деятельности, помещавшаяся в изданиях КОТ и местных газетах, как и в целом сведения о жизни и службе П.Б. Панфилова, носит отрывочный характер. Связано это, как представляется, в первую очередь, с «закрытым» характером его профессиональной деятельности.

«Приют учреждён … по инициативе уфимского полициймейстера Панфилова…»

К сожалению, биография П.Б. Панфилов – особенно в «доказанский» период его жизни – изобилует «белыми пятнами». Как сообщается в «Списке лиц, служащих по ведомству Министерства Внутренних Дел…» (1904 г.), он учился в Новгородской мужской гимназии, полный курс которой, однако, не окончил.[56, с. 191]

Вероятно, П.Б. Панфилов являлся участником Русско-турецкой войны 1877 – 1878 гг., о чём свидетельствуют полученные им: медаль «В память русско-турецкой войны 1877 – 1878» и «Румынский железный крест» (крест «За переход через Дунай»).[ 56, с. 191]

С 7 октября 1878 г. П.Б. Панфилов состоял на действительной государственной службе в полицейском ведомстве.[ 56, с. 191] При этом уже в 1883 г. он занял высокую и ответственную должность Уфимского полицмейстера, на которой прослужил до 1889 г.

Известно также, что, помимо исполнения своих прямых обязанностей, в это время П.Б. Панфилов оказывал активное содействие благотворительным учреждениям, выступив, в частности, инициатором создания в г. Уфе второго детского приюта.[14, с. 165, 168]

В изданной в 1912 г. в г. Санкт-Петербурге богато иллюстрированной книге «Благотворительные учреждения России» сообщалось: «Приют учреждён в 1885 г. по инициативе уфимского полициймейстера [П.Б.] Панфилова на средства благотворительных лиц; он находится на пустопорожнем месте, уступленном уфимскою городскою думою, в деревянном здании с флигелем для ночлежного дома. Приют возник на средства, составленные из остаточных сумм от получаемой платы за ночлег и пищу с ночлежного дома и дешёвой столовой и сначала было принято десять совершенно бесприютных сирот-мальчиков. В 1887 г. ночлежный дом был переведён в другую часть города, а над прежним ночлежным домом выстроен второй этаж, куда и помещены сироты-мальчики, нижний приспособлен для богадельни престарелых мужчин. В ознаменование чудесного избавления Их Императорских Величеств и Августейших Детей от угрожавшей опасности во время крушения императорского поезда 17 октября 1888 г., отставной унтер-офицер Устинов изъявил желание пожертвовать в пользу приюта принадлежащий ему в гор[оде] Уфе каменный двухэтажный дом с местом и службами, стоимостью около 10.000 рублей.

Управление приютом было поручено особому комитету. Председатель означенного комитета заявил уфимскому губернскому попечительству детских приютов, что многие из членов комитета выразили желание вносить ежегодно по сто рублей в том случае, если приют этот будет присоединён к Ведомству Учреждений Императрицы Марии. Согласно ходатайства уфимского попечительства, последовало 1 декабря 1889 г. Высочайшее соизволение на присоединение приюта к упомянутому ведомству».[9, с. 118 – 119]

В дальнейшем П.Б. Панфилов также выдвинул и активно продвигал инициативу создания в г. Казани при КОТ приюта для мальчиков-сирот и детей пьющих родителей, утверждая, что «несравненно больше пользы будет, если мы предохраним от пьянства детей, нежели взрослых».[49, с. 700]

Положительно проявив себя в качестве Уфимского полицмейстера, в 1889 г. П.Б. Панфилов был переведён в университетскую Казань, где ему досталось весьма беспокойное «хозяйство», которым управлял Казанский полицмейстер И.М. Прозоркевич, пользовавшийся особым доверием бывшего Казанского губернатора Н.Е. Андреевского (1822 – 1889) [13, с. 309]. 21 сентября 1889 г. распоряжением Казанского губернатора П.А. Полторацкого (1844 – 1909) коллежский советник И.М. Прозоркевич, «согласно ходатайства», был отчислен от должности Казанского полицмейстера,[31, с. 2] а 3 октября на неё был назначен коллежский секретарь П.Б. Панфилов [20, с. 2; 52, с. 1].

«По инициативе некоторых частных лиц и, главным образом, Казанского полицеймейстера П.Б. Панфилова, в городе устроены 4 даровые столовые и 1 чайная…»

Более чем пятнадцатилетнюю службу П.Б. Панфилова в г. Казани (несмотря на её достаточно драматическое завершение) следует считать вершиной его полицейской карьеры и общественно полезной деятельности.

К 1894 г. П.Б. Панфилов, помимо вышеупомянутых медали «В память русско-турецкой войны 1877 – 1878» и «Румынского железного креста» (креста «За переход через Дунай»), был удостоен целого ряда высоких наград: ордена Святого Владимира 4-й степени, ордена Святой Анны 3-й степени (30 августа 1894 г.), ордена Святой Анны 2-й степени, ордена Святого Станислава 2-й степени, медалью «В память царствования императора Александра III», медалью «За труды по первой всеобщей переписи населения», знаком (крестом) Святой Нины (знаком отличия «Общества восстановления Православного христианства на Кавказе», которым награждались члены общества).[56, с. 191]

К 1902 г. П.Б. Панфилов дослужился до чина коллежского советника (в чине с 17 июля 1902 г.).[56, с. 191] По состоянию на 1904 г., он был женат, имел содержание 2,7 тысячи рублей в год, жил на казённой квартире.[56, с. 191]

При этом, как и в уфимский период своей службы, в г. Казани П.Б. Панфилов оказывал самое активное содействие решению злободневных социальных проблем.

Так, выдающийся учёный-медик и общественный деятель профессор Императорского Казанского университета (ИКУ) Н.Ф. Высоцкий в прочитанной им в 1892 г. в зале Казанской городской думы (КГД) публичной лекции «Тифозная эпидемия в Казани и способы борьбы с нею» отмечал, что: «По инициативе некоторых частных лиц и, главным образом, Казанского полицеймейстера П.Б. Панфилова, в городе устроены 4 даровые столовые и 1 чайная, отпускающие ежедневно около 2500 порций хлеба, с каким-нибудь горячим приварком, и чаю. В течение с небольшим 3 месяцев им отпущено 185 т[ысяч] порций!

Вам, вероятно, не раз приводилось слышать нарекания на эти, чрезвычайно полезные учреждения. Многие образованные и знающие люди утверждают, что наши столовые и чайные грозят большой опасностью городу, служа пунктами распространения заразы. С этим мнением мы не можем согласиться. По нашему глубокому убеждению, открытие этих столовых есть одна из самых крупных услуг, оказанных нуждающемуся населению общественной благотворительностью и одна из важнейших санитарных мер, в борьбе с эпидемией».[11, с. 21 – 22]

«Укрепление и упрочение ночлежного приюта обязано всецело ему…»

Особое внимание П.Б. Панфилов обратил на устройство первого мужского ночлежного приюта КОТ, открытого 7 января 1895 г. «в доме Бочарова, на Булаке». Совместно с председателем Комитета КОТ – казначеем и типографом ИКУ А.Т. Соловьёвым (1853 – 1918) для этого им были «выработаны правила» и «отыскано помещение». Причём, решение открыть собственный трезвеннический ночлежный приют Комитетом КОТ было принято после того, как его члены, «посетив частные ночлежные приюты, пришли к заключению, что они развращают пришлых из деревень, представляют собою места пьянства, разврата и преступности».[25, с. 6]

За время своего существования приют принял множество нуждающихся: так, например, с 1 сентября 1896 г. по 9 сентября 1897 г. «в ночлежном приюте было посетителей, не считая бесплатных, 31742 человека, с пожертвованиями было получено 1985 руб[лей] 49 коп[еек]».[15, с. 4]

Здесь также – с разрешения почётного члена КОТ архиепископа Казанского и Свияжского Владимира (И.П. Петрова) (1828 – 1897) – «была устроена читальня из книг религиозно-нравственного содержания, велись в праздничные дни студентами Духовной Академии беседы», а накануне праздников – опять же по предложению П.Б. Панфилова [50, с. 549] – «служилась всенощная».[27, с. 4]

В № 3 за март 1896 г. журнала «Деятель» – печатного органа КОТ – была помещена небольшая заметка под названием «О ночлежных приютах», подписанная «П.П», авторство которой, судя по всему, принадлежит П.Б. Панфилову. В ней ясно, лаконично и убедительно проводилась мысль о необходимости закрытия в г. Казани частных ночлежных домов, антиподами которых стали ночлежные приюты КОТ.

«В местных газетах, – писал “П.П.”, – помещались заметки, что число бедного люда, не имеющего возможности иметь квартиру, увеличивается с каждым годом и ощущается недостаток в ночлежных приютах. В г. Казани имеются только три ночлежных приюта, журавлёвский и два общества трезвости, отвечающие санитарным требованиям, все же остальные приюты содержатся грязно и служат скорее убежищем воров, пьяниц и беспаспортных, чем покоя для рабочего люда. Ночлежные приюты Журавлёва и [Казанского] общ[ества] трезвости ежедневно дают ночлег [для] 500 челов[ек]. Приём ночлежников бывает с 9-ти часов вечера, после общей молитвы ложатся спать при полной тишине; сюда пьяные не допускаются, громкий разговор и курение табаку не позволяется, и рабочий народ с 9 часов вечера спит совершенно покойно до 5 – 6 ч[асов] утра. Не имеющие труда и места, где провести день, могут пользоваться довольно просторными читальнями общества трезвости, которые открыты ежедневно с 8 часов утра до 8 вечера для всех желающих. По уходе ночлежников из приюта, сор выметается, помещение проветривается, дезинфицируется и вообще приготовляется к вечеру. До сих пор в этих помещениях, благодаря особому надзору, не было никаких ссор, жалоб, заболеваний».[33, с. 165 – 166]

Однако большинство казанских «ночлежек» представляло собой откровенно злачные заведения. «Совершенно иную картину, – констатировал “П.П.”, – вы видите в частных ночлежных домах, открытых исключительно с целью наживы; такие дома открыты в течение целых суток; одни лица проводят там день, а ночью отправляются на лёгкую добычу, другие приходят только ночью, часто пьяные, шумят, дерутся, ругаются и не дают другим покоя; помещения эти содержатся неопрятно, воздух отвратительный, дезинфекция бывает только по требованию полиции, и это не приюты для ночлега, а притоны, как я сказал, бродяг, воров, разврата и т.п., это – очаги заразных болезней. Владельцы таких приютов скупают от своих посетителей краденое, укрывают виновных, заботясь лишь о своём кармане».[33, с. 166]

«Подобные частные ночлежные дома составляют страшное зло для города, – подводил итог сказанному “П.П.”, – и уничтожение их должно быть обязательно. Городское общественное управление без ущерба для своей кассы и без особого риска может выстроить несколько бараков для ночлега бедняков, и я с уверенностию могу сказать, что все расходы по постройке бараков и содержанию их покроются, если город будет взимать хотя [бы] по 1 коп[ейке] с ночлежника; устройством подобных общественных домов город принесёт несомненную пользу как беднякам, так и другим обывателям».[33, с. 166]

Однако местные власти не спешили откликаться на эту здравую и вполне конкретную инициативу, которую лоббировал сам полицмейстер, в связи с чем оставалось уповать только на общественность. «Насколько мне известно, – отмечал “П.П.”, – Казанское общ[ество] трезвости уже возбуждало ходатайство об уничтожении частных ночлежных домов в виду безусловного вреда их, но, кажется, ответа на это ходатайство не последовало. Буду надеяться, что моя заметка вызовет общественных деятелей на искоренение зла».[33, с. 166]

Как явствует из годового «Отчёта Казанского Общества Трезвости по 31-е августа 1895 г., читанного в Общем Собрании членов Общества 3 сентября 1895 года», в это время П.Б. Панфилов уже являлся членом Комитета КОТ. «После избрания прошлого Собрания, – констатировалось в нём, – Комитет состоял из 10 членов и 5 членов ревизионной Комиссии. Председатель А.Т. Соловьёв, Товарищ Председателя Л.Л. Соловьёва, а за отказом её А.Ф. Гусев, секретарь А.И. Александров, члены: Л.О. Даркшевич, П.Б. Панфилов, Л. Ф. Мищенко, А.П. Аришин, Ф.П. Павлов. С.О. Аничкин, Н.П. Фёдоров и члены ревизионной Комиссии: А.А. Родионов, А.Г. Герасимов, И.А. Крылов, Н.И. Прокофьев».[23, с. 8 – 9]

Там же сообщалось, что: «П.Б. Панфилов, который заботился об увеличении средств чайно-столовой и ночлежного приюта, посещал неоднократно ночлежный приют, принимал деятельное участие в заседаниях Комитета [КОТ], и укрепление и упрочение ночлежного приюта обязано всецело ему».[23, с. II – III]

При этом, как следует из протокола вышеупомянутого Общего Собрания КОТ 3 сентября 1895 г., член Комитета КОТ, профессор Казанской духовной академии А.Ф. Гусев (1845 – 1904) «за неимением времени отказался от участия в Комитете», в связи с чем А.Т. Соловьёв назначил на 10 сентября экстренное заседание КОТ «для избрания председателя, товарища [председателя], секретаря и казначея».[35, с. 40] На последнем – 10 сентября 1895 г. – новым товарищем (заместителем) председателя Комитета КОТ был избран Казанский полицмейстер П.Б. Панфилов.[45, с. 42]

В годовом «Отчёте Казанского Общества Трезвости с 31-е августа 1895 г. по 31-е августа 1896 г., читанном в Общем Собрании членов общества 8 сентября 1896 года», сообщалось, что: «По избранию прошлого Общего собрания Комитет Общества состоял из 10 членов и 5 членов ревизионной Комиссии. Председатель А.Т. Соловьёв, Товарищ Председателя П.Б. Панфилов, Секретарь А.И. Александров; члены Комитета: Л.О. Даркшевич, Л.Л. Соловьёва, Л.Ф. Мищенко, А.П. Аришин, Ф.П. Павлов, С.О. Аничкин, Н.П. Фёдоров, и члены ревизионной Комиссии: А.Ф. Гусев, А.Н. Соловьёв, Н.И. Прокофьев, И.А. Крылов и О.А. Рустицкий».[29, с. 10]

«Для уничтожения профессионального нищенства был представлен П.Б. Панфиловым основательно составленный проект…»

Должность товарища (заместителя) председателя Комитета КОТ Казанский полицмейстер П.Б. Панфилов сохранял за собой более десяти лет, неизменно переизбираясь на новый срок. За это время он выступил с целым рядом инициатив, направленных на борьбу с «профессиональным» нищенством, безработицей, проституцией, спаиванием и вовлечением в преступную деятельность несовершеннолетних и т.д. Подавляющее большинство из них нашли поддержку Комитета КОТ и его председателя А.Т. Соловьёва.

Как указывалось в годовом «Отчёте Казанского Общества Трезвости с 31-го августа 1897 г. по 31-е августа 1898 г., читанном в Общем Собрании членов общества 14 сентября 1898 года»: «Для уничтожения профессионального нищенства был представлен П.Б. Панфиловым основательно составленный проект, который был единогласно принят Комитетом, и Комитет постановил просить г[осподина] Начальника губернии собрать соединённое заседание из председателей благотворительных учреждений Казани для обсуждения вопроса о призрении нищих и просить Его Высокопреосвященство, не найдёт ли он полезным основать приходские попечительства как в городе, так и в сёлах. Его Высокопреосвященством было разослано настоятелям церквей предложение и в некоторых местах попечительства устраиваются».[28, с. 9]

Свой проект П.Б. Панфилов представил 5 октября 1897 г. на очередном заседании Комитета КОТ, указав, что он подготовлен «по примеру г. Перми». При этом, несмотря на то, что его предложения отличались полицейской категоричностью, они достаточно чётко отображали состояние дел и имели конкретную направленность.

Констатировав, что «пьянство в Казани особенно сильно развито среди живущих нищенством в различного рода вертепах, и с искоренением нищенства должно уменьшится и пьянство», П.Б. Панфилов предложил Комитету КОТ «неспособных к труду и дряхлых мужчин и женщин, а также безродных детей помещать в учреждениях общества, для чего им будет сделано распоряжение по городской полиции задерживать и доставлять нищих в чайно-столовые общества, где они должны быть разделены на три категории: 1) Пришлых из других мест, не желающих трудиться; их немедленно высылать в места их жительств; 2) Местных казанских, способных к труду, – привлечь к ответственности за нищенство по лени и праздности и 3) Неспособных к труду и детей, не имеющих родителей и родственников, могущих содержать их, – поместить для призрения в чайно-столовую общества».[37, с. 638]

Далее он конкретизировал: «Всем им составить списки, причём, для помещения женщин просить временно занять приют В.Е. Журавлёвой, и затем устроить немедленно своё помещение. По городу, с разрешения начальства, прибить кружки для сбора пожертвований на видных и бойких местах, а также в магазинах и по церквам; посылать избранных надёжных стариков и старух с такими же кружками для сбора пожертвований от комитета; на кружках сделать надпись: “Христа ради нищим”, и за сим нищенство воспретить, о чём сделать публикацию объявлениями.

Задержание нищих периодически повторять. Кроме того, комитет должен иметь от себя комиссаров, по два на каждую улицу, для задержания нищих по городу; высылка иногородних, замеченных в нищенстве, должна производиться полицией ежедневно. Комитет производит разбор бедных, как доставленных полицией, так и явившихся самовольно за помощию один раз в неделю, по понедельникам; при разборе, смотря по обстоятельствам, некоторым назначаются ежемесячные денежные пособия, а другие определяются в помещения для призреваемых комитетом.

Средства комитета должны составляться из пожертвований, пособия от города, если он найдёт возможным прийти на помощь обществу, пособий от земств, если они пожелают, чтобы призревались их бедняки, и кружечного сбора от пожертвований, взамен визитов, на праздники Рождества и св[ятой] Пасхи.

Кроме того, раз в год может быть устраиваем спектакль в пользу нищих».[37, с. 638]

Необходимо отметить при этом, что КОТ имело собственную, во многом отличную от «общепринятой», точку зрения на проблему нищенства и методы борьбы с ним. Казанские трезвенники полагали, что пора отказаться от традиционных форм благотворительности, лишь умножающих армию профессиональных попрошаек и антисоциальных элементов, и сконцентрировать организационные и финансовые ресурсы на приоритетных направлениях, позволяющих комплексно и с высокой степенью эффективности решать эту больную проблему.

«Комитет [КОТ] убедился, – сообщалось в том же годовом “Отчёте Казанского Общества Трезвости с 31-го августа 1897 г. по 31-е августа 1898 г. …”, – что для искоренения профессионального нищенства необходимо немедленное устройство обязательно-принудительных домов трудолюбия, домов для призрения нищих, принудительного приюта для алкоголиков, удаление на родину всех не имеющих определённых занятий и живущих на средства благотворительных учреждений, не обращая внимания на то, есть ли у них виды на жительство или нет, установление более определённого наказания за пьянство».[28, с. 9]

Важное место среди социальных проектов казанских трезвенников занимал проект создания в г. Казани так называемого «Дома трудолюбия», идею которого КОТ в разной форме вынашивало с первых лет своего существования.

Придавая особое значение методу трудотерапии (как наиболее действенного средства борьбы с такими негативными явлениями, как безработица, нищенство, бездомность, проституция и пьянство), КОТ настойчиво убеждало губернские, земские и городские власти организовать учреждение, в разной мере объединяющее в себе функции биржи труда, работного дома, ночлежного приюта и благотворительно-просветительного заведения. Однако сделать это оказалось достаточно трудно, так как в г. Казани у многих «отцов города» был ещё на слуху первый неудачный опыт подобного свойства.

В 1880-х гг. – в бытность Казанским городским головой С.В. Дьяченко (1846 – 1907) – здесь была сделана попытка создать дом призрения безработных, под которое отвели специальное здание в Игумновой слободе и выделили значительные средства из городского бюджета. Но из-за неумелой постановки дела данное учреждение было вскоре закрыто, а означенные негативные социальные явления со временем приобрели ещё более широкие масштабы.

Наиболее близко приблизиться к воплощению проекта создания в Казани общегородского «Дома трудолюбия» КОТ смогло только в 1911 г., но в итоге это благое начинание, как и ряд других, «утонуло» в многочисленных согласованиях и, по большей части, индифферентном отношении местного общества, окончательно перейдя в разряд «внутренних дел» и забот казанских трезвенников.

Обладая значительными властными полномочиями, Казанский полицмейстер П.Б. Панфилов оказывал значительную поддержку деятельности КОТ и всемерно способствовал реализации его проектов.

Так, например, объединение усилий Комитета КОТ и руководимой П.Б. Панфиловым казанской полиции позволило на протяжении многих лет оказывать реальную помощь по возвращению домой иногородних лиц, оказавшимся по разным причинам в г. Казани и не имевшим такой возможности.

«Товарищ председателя П.Б. Панфилов, – констатировалось, в частности, в годовом “Отчёте Казанского Общества Трезвости с 1-го января 1901 г. по 1-е января 1902 г., читанном в Общем Собрании членов общества 27 января 1902 года”, – дал возможность Обществу отправить на родину более 200 человек неимущих и больных, обращавшихся к Обществу. Отправляемые на родину снабжались на дорогу хлебом, чаем и сахаром из чайно-столовой Общества».[24, с. 5 – 6] При содействии П.Б. Панфилова домой отправлялось более ста человек в год из числа иногородних пациентов специализированной больницы (лечебницы-приюта) для алкоголиков (БА) при КОТ, открывшейся в 1896 г.[25, с. 8]

«По предложению П.Б. Панфилова было постановлено просить городскую управу издать обязательное постановление…»

В разные годы П.Б. Панфилов выдвинул целый ряд конкретных предложений, призванных оказать содействие в приискании работы для лиц, оказавшимся по тем или иным причинам на «обочине жизни».

В частности, на экстренном заседании Комитета КОТ 18 февраля 1896 г. было заслушано заявление А.Т. Соловьёва о том, что «он с товарищем председателя П.Б. Панфиловым, желая предоставить труд рабочим, нашли полезным снять сад, принадлежащий Тюремному Комитету, с платою по 5 руб[лей] в год, с тем, чтобы с начала весны предоставить работу по саду и огороду не имеющим труда».[46, с. 248]

6 апреля 1897 г. на очередном заседании Комитета КОТ П.Б. Панфилов предложил обществу создать «артель посыльных» – «для удобства публики и для того, чтобы предоставить честным беднякам труд». «Для этой цели, – указывал он, – в артель принимаются лица, находящиеся в крайней бедности, совершенно трезвые и рекомендованные лицами, заслуживающими доверия; они должны быть не моложе 18 и не старше 50 лет, совершенно здоровые, не состоящие под судом и следствием и безукоризненного поведения».[38, с. 339]

Любопытно, что в свой проект П.Б. Панфилов включил даже описание формы будущих работников артели: «Чёрный суконный пиджак, чёрные суконные брюки, длинные сапоги и чёрная фуражка, без кантов, и на околыше белая, металлическая пластинка с надписью “посыльный”, на груди бляха №; взамен суконного пиджака и брюк – в летнее время носить коломенковую пару, но фуражка и бляха остаются те же; в зимнее время чёрное пальто на вате и чёрные валенки».[38, с. 339 – 340]

Спустя пять лет – 8 апреля 1902 г. – на экстренном заседании Комитета КОТ П.Б. Панфилов предложил также создать «артели чернорабочих» из работоспособных посетителей «ночлежного дома общества», предварительно проработав этот вопрос с А.Т. Соловьёвым, который содействовал, в качестве опыта, трудоустройству двадцати человек с поденной платой по 45 копеек.

Актуальность этого проекта П.Б. Панфилов доходчиво объяснил тем, что: «В Казани наблюдается крайне тяжёлое положение лиц, ищущих какой-либо работы. На толчке ежедневно стоят толпы чернорабочих в ожидании, не явится ли кто-либо и не наймёт ли их на работу. Иногда по несколько дней никто на работы не берёт, а между тем пить, есть хочется, да нужно и за помещение для ночлега платить. Эти люди даром есть хлеб в столовых не хотят, а идти по улицам города искать у домовладельцев работы не решаются, т.к. костюм их изорван, орудий для работы, как то: топора, пил, ломов, лопат и т.п. они не имеют и, таким образом, находятся в таком положении, что невольно заставляют обратить внимание на их участь. В конце концов многие из этой категории лиц идут, в силу необходимости, на преступление: совершают мелкие кражи, их судят, заключают в тюрьмы, а уже на вышедших из тюрьмы общество смотрит, как на опасных людей, хотя в сущности эти люди могут быть совершенно безопасны, могут сделаться хорошими, честными людьми, если только оказать им поддержку, дать им работу и оказать небольшую помощь».[44, с. 285 – 286]

В результате Комитет КОТ постановил «озаботиться составить правила артели и приискать из членов лицо, желающее взять на себя заведывание артелью, а также надёжного человека для надзора за рабочими».[44, с. 286]

5 октября 1897 г. на очередном заседании Комитета КОТ П.Б. Панфилов доложил, что «следовало бы обществу, чтобы занять руки не имеющих труда, взять у города очистку улиц своими рабочими». В связи с данным предложением было постановлено «ознакомиться с кондициями и взять эти работы, если будет удобно».[37, с. 640]

На том же заседании П.Б. Панфилов обратил внимание казанских трезвенников на то известное обстоятельство, что «пьянство особенно развито среди ремесленного сословия», а потому он «считал бы полезным рассылать во все мастерские брошюры, изданные обществом против пьяниц, бесплатно и обратиться в ремесленную управу, которая должна заботиться о благосостоянии ремесленников», с предложением «принять меры к искоренению пьянства в среде мастеровых и, как меру, дававшую хорошие результаты на западе, рекомендовать лишение звания мастера неисправимых пьяниц». Комитет КОТ в полной мере одобрил эти предложения.[37, с. 639]

Примечательно, что Казанский полицмейстер П.Б. Панфилов и его сотрудники лично привлекали средства состоятельных благотворителей, предприятий, организаций и обычных обывателей на деятельность учреждений КОТ, о чём свидетельствуют записи в протоколах общества.

Так, например, на очередном заседании Комитета КОТ 4 октября 1895 г. было заслушано: «Письмо П.Б. Панфилова с препровождением 100 руб[лей], пожертвованных Петровым на устройство обедов для бедных, и письмо пристава 5 части со вложением 20 руб[лей], пожертвованных конторою Крестовниковых».[41, с. 306] 19 марта 1896 г. на экстренном заседании Комитета КОТ было прочитано «письмо П.Б. Панфилова с приложением 20 рублей: от Я.Ф. Шамова 15 руб[лей] и М.С. Подуруева 5 руб[лей]».[42, с. 119]

«Доложено, – обобщалось в протоколе очередного заседания Комитета КОТ 7 января 1896 г., – что чрез П.Б. Панфилова от разных лиц поступило на устройство 2-ой чайно-столовой и ночлежного приюта более 300 руб[лей]. Принимая во внимание выдающуюся деятельность П.Б. Панфилова, г[осподин] председатель предложил довести об этом до сведения Общего Собрания Общества, постановлено: доложить Общему Собранию членов о выдающейся деятельности на пользу Общества П.Б. Панфилова».[40, с. 189]

«Как будто бы несчастных мальчиков нет…»

Как уже отмечалось выше, в г. Казани, как и ранее в г. Уфе, полицмейстер П.Б. Панфилов озаботился созданием приюта для мальчиков-сирот и детей пьющих родителей, обратив внимание на одно странное обстоятельство.

26 ноября 1897 г. на экстренном заседании Комитета КОТ было заслушано его предложение на сей счёт. При этом П.Б. Панфилов со знанием дела заметил: «Общество трезвости, как известно, имеет чайные, столовые, ночлежные приюты, больницу и читальни, но, по моему мнению, следовало бы обратить внимание на подрастающее поколение, которое все мы видим на улицах города. Я пишу о сиротах-мальчиках, просящих на улицах Казани милостыню. В Казани, сравнительно большом городе и благоустроенном, есть много благотворительных учреждений, приютов и т.п. заведений, но приюты эти, как, напр[имер], “Александровский”, “Николаевский”, открыты только для девочек, для мальчиков же ни одного приюта не существует, как будто бы несчастных мальчиков нет».[49, с. 700]

«Положение тех детей, родители которых подвержены пьянству, ужасное! – Восклицал в своём обращении П.Б. Панфилов. – Я не буду писать о том, что очень часто дети остаются без куска хлеба и вынуждены уходить для сбора милостыни; но их бьют, лишают покоя, озлобляют и чрез это очень часто из хороших детей, не поддержанных вовремя никем, выходят самые отчаянные негодяи и пьяницы. Вот таких-то детей и желательно спасти от гибели. Одеть, накормить и дать приют им, – поможет Обществу Бог, обучить грамоте, – не откажутся некоторые члены Общества; а быть может, и родители приудержатся от пьянства».[49, с. 700]

Эмоциональное послание полицмейстера нашло живой отклик у членов Комитета КОТ и его председателя А.Т. Соловьёва, в результате чего было постановлено «устроить в виде опыта приют для мальчиков при 2[-м] ночлежном приюте».[49, с. 700]

Реализовав это предложение, казанские трезвенники организовали детский приют (имевший «характер временного»), куда «помещались дети, попавшие в ночлежный приют». Как отмечалось, в частности, в годовом «Отчёте Казанского Общества Трезвости с 1-го января 1901 г. по 1-е января 1902 г. …», мальчики помещались туда «по приведении в порядок их одежды на места, или отыскивались их родственники и отдавались им на попечение, или же отправлялись на родину»: «Те же, у которых не было родственников, жили в приюте и помещались в мастерские для обучения наборному и переплётному делу. Количество призреваемых детей доходило до 20 человек, среди них были и учащиеся в учебных заведениях».[24, с. 8]

В годовом «Отчёте Казанского Общества Трезвости с 31-го августа 1897 г. по 31-е августа 1898 г. …» особо была отмечена ещё одна важная инициатива Казанского полицмейстера П.Б. Панфилова, касающаяся защиты детей.

«Производителями пьяниц и не желающих трудиться, – указывалось в нём, – по наблюдению Комитета [КОТ] являются кабаки и трактиры, в которых служат очень часто несовершеннолетние, почему по предложению П.Б. Панфилова было постановлено просить городскую управу издать обязательное постановление о недозволении нанимать в кабаки и трактиры несовершеннолетнюю прислугу. Возбуждено было ходатайство пред городской управой об исполнении ст[атьи] 315 устава о питейном сборе, так как до сих пор все торговые рынки окружены различного рода питейными заведениями».[28, с. 10]

С соответствующим предложением П.Б. Панфилов выступил на очередном заседании Комитета КОТ 7 января 1898 г. «в связи с вопросом о призрении детей», подчеркнув, что: «Наше общество принесёт городу пользу, если возбудит пред Казанской Город[ской] ходатайство об издании обязательного постановления для питейной торговли, о том, чтобы не только в качестве приказчиков, посетителей, но и прислуги отнюдь не допускались в пит[ейные] завед[ения] лица моложе 18-летнего возраста. По моему мнению, такое обязат[ельное] постановление лишь оградит народную нравственность от развращающего влияния питейных заведений».[39, с. 44]

«Пьют русские, пьют татары, пьют мужчины, женщины и даже дети»!

Большое значение Казанский полицмейстер П.Б. Панфилов придавал просветительской работе с населением, выступая за доступность для неимущих «народных чтений», «разумных развлечений», профилактической литературы и т.п.

Так, на экстренном заседании Комитета КОТ 22 января 1898 г. был заслушан его доклад, в котором обращалось внимание на безобразные массовые «увеселения», регулярно происходившие в популярном у казанцев парке (роще) «Русская Швейцария».

«В Казани в Русской Швейцарии перед Троицыным днём, – информировал местных трезвенников П.Б. Панфилов, – бывает народное гулянье; почти ни один год не проходит без того, чтобы после всех гуляний не было несколько человек умерших от пьянства, по этому можно судить, что происходит на этих гуляньях! Пьют русские, пьют татары, пьют мужчины, женщины и даже дети! Разумного развлечения той массе народа, которая посещает Швейцарию, никем не предоставлено, и вы повсюду видите пьянство, безобразную пляску, слышите площадную ругань и только! Этими картинами любуются и дети, перебегая от одной кучки пьянствующих к другой. Мне кажется, что в таких-то именно случаях и надо вести борьбу с пьянством! В противоположность этому необузданному разгулу народа, – следует поставить в центре разгула нечто такое, что могло бы удержать хотя [бы] некоторых от того зла, которое заражает и взрослых и малых… Найти разумные развлечения для народа возможно, но для этого необходимо обсудить всё заблаговременно, сделать некоторые затраты, и поверьте, что народ останется доволен!..».[47, с. 88]

При этом в качестве положительного примера организации подобного рода «разумных развлечений» П.Б. Панфилов приводил праздник Сабантуй, устраивавшийся в г. Казани татарами. «На другом конце города, – указывал он, – около того же времени происходит тоже татарское народное гулянье “Сабан”, но там вы не встретите тех возмутительных безобразий, какие видите у русских в Швейцарии. На “Сабане” пьяных нет; ругани вы не слышите, но народ находит себе удовольствие и проводит время весело. У них выбраны особые лица, заботящиеся о порядке на гулянье и изыскивающие средства для развлечения народа! Почему бы в данном случае и нам не взять пример с мусульман. Мы можем устроить для народа спектакль, хор песенников, устроить игры детям, выдавать полезные призы за ловкость при влезании на столбы и т.п., одним словом изыскать различные полезные развлечения для народа. Кроме того, не бесполезно будет устроить грандиозный холщовый балаган и предоставить народу места для чаепития по самой дешёвой цене, т.к. мы должны преследовать не выгоду, а лишь пользу для народа».[47, с. 88]

Комитет КОТ, выслушав доклад П.Б. Панфилова, постановил «озаботиться его выполнением». Причём, здесь же – в дополнение к сказанному – было заслушано обстоятельное сообщение «об устройстве народного театра в Пензе» члена Комитета КОТ, младшего врача БА при КОТ В.П. Первушина (1869 – 1954), заключившего: «Я думаю, в указанных размерах на первое время, можно бы и в Казани устроить нечто подобное, тем более, что в летние месяца она далеко не изобилует разумными развлечениями для публики».[47, с. 90] В итоге было постановлено также «поручить В.П. Первушину, Е.К. Щепетильниковой пригласить желающих принять участие в устройстве народного театра по образцу Пензенского и им же поручить совместно с инженером М.Д. Михайловым составить смету».[47, с. 90]

Однако, к сожалению, в итоге, как и во многих других случаях, выгода для казанских властей оказалась приоритетнее пользы для народа. В годовом «Отчёте Казанского Общества Трезвости с 31-го августа 1897 г. по 31-е августа 1898 г. …» на сей счёт сообщалось: «По предложению П.Б. Панфилова, чтобы отвлечь народ от пьянства, ежегодно совершаемого в Русской Швейцарии в праздничные дни, было возбуждено ходатайство перед городской управой об отводе места в Русской Швейцарии для устройства народного театра. На устройство открытой сцены было ассигновано 800 руб[лей], но условия уступки земли, предложенный Комитету [КОТ] [Казанской городской] управой, были не выгодны, а потому Комитет отказался от мысли устроить народный театр».[28, с. 11]

Однако «битву» за «Русскую Швейцарию» казанские трезвенники не прекратили, о чём, в частности, свидетельствуют дальнейшие обращения в Казанскую городскую управу с предложениями об её аренде с целью прекращения там пьянства, а также другие предложения по «упорядочению Швейцарии».[36, с. 219 – 220; 48, с. 218]

Следует упомянуть и о докладе П.Б. Панфилова, заслушанном на экстренном заседании Комитета КОТ 7 марта 1896 г., в котором, в частности, указывалось, что «народные чтения, устраиваемые Обществами Трезвости с целью отвлечь народ от пьянства, весьма полезны, но, присматриваясь к постановке этого дела, я нахожу, что гораздо более народа привлекут эти чтения, если сделать их доступнее». «По моему мнению, – заявил он, – народные чтения должны быть бесплатными, а не взимать с бедного народа плату за вход».[43, с. 304] Члены Комитета КОТ прислушались и к этому предложению полицмейстера, для начала – «в виде опыта» – назначив следующие чтения бесплатными.[43, с. 304]

«Гораздо будет лучше, если за дело убеждения возьмутся женщины, которые могут нравственно повлиять на несчастных девушек…»

Особое внимание Казанский полицмейстер П.Б. Панфилов уделял также разработке социально-реабилитационных мероприятий по профилактике и борьбе с женской (в том числе и детской) проституцией, активно участвуя в деятельности начавшего функционировать в 1900 г. в г. Казани «Общества Защиты Несчастных Женщин» (ОЗНЖ), первым председателем Правления которого являлся председатель Комитета КОТ А.Т. Соловьёв.

Истории создания этого общества, его деятельности и взаимоотношений с КОТ была посвящена моя статья «Почти все призреваемые или дети пьяных родителей, или сироты, и почти все вовлечены в разврат путём обмана...», размещённая в 2016 г. на сайте Информационно-аналитической службы «Русская народная линия» (ИАС РНЛ) [5] и опубликованная в том же году в информационном бюллетене «Международной независимой ассоциации трезвости» «Феникс» [7], а в 2017 г. – в сборнике «Основы собриологии, профилактики, социальной педагогики и алкологии: материалы XXVI Международного форума» [6].

Весьма показательно при этом, что П.Б. Панфилов, как и в случае с КОТ, принимал личное участие в работе ОЗНЖ, состоя в нём действительным членом, а затем став почётным членом общества. Из источников о деятельности ОЗНЖ известно о нескольких важных инициативах и практических мерах, предпринятых им в разное время.

Так, 16 февраля 1900 г. на заседании Правления ОЗНЖ было заслушано отношение Казанского полицмейстера П.Б. Панфилова, предложившего присылать к состоящим в обществе дамам для увещевания девушек, желающих записаться в число проституток. «По словам П.Б. Панфилова, – сообщал автор “Обзора деятельности правления” ОЗНЖ за 1900 г. В.К. Никольский, – подобные увещевания практикуются всякий раз во врачебно-полицейском комитете перед выдачей позорного билета, но само собой разумеется, что они носят формальный характер. Гораздо будет лучше, если за дело убеждения возьмутся женщины, которые могут нравственно повлиять на несчастных девушек, которые могут затронуть лучшие струны души».[30, с. 24]

Данное предложение было принято Правлением ОЗНЖ, которое, однако, попросило не присылать девушек, а высказало пожелание, чтобы дамы, состоящие в обществе, сами навещали их. Дело это, как и следовало ожидать, оказалось весьма трудным: из прошедших в первый год деятельности ОЗНЖ «увещевания» двадцати двух записавшихся в проститутки девушек удалось убедить бросить это позорное «ремесло» лишь около трети. Причём, помимо наличия запущенных случаев, когда перед членами общества представали «закоренелые проститутки», свою роль в этом сыграла и местная национально-религиозная специфика. Так, по словам В.К. Никольского, «неуспех миссии убеждения» объяснялся ещё и тем, что среди этих девушек «было несколько татарок, которые, с одной стороны, плохо понимали по-русски, а с другой – потому, что им [оказалась] чужда та христианская мораль, к которой прибегали при убеждениях дамы нашего общества, чужды те взгляды на проституцию, которых придерживаются русские».[30, с. 24] Тем не менее, инициатива П.Б. Панфилова принесла свои благие плоды.

За время своего председательствования в Правлении ОЗНЖ А.Т. Соловьёв «несколько раз поднимал вопрос о ходатайстве о том, чтобы в дома терпимости не принимались и вообще в проститутки не зачислялись девушки моложе 21 года».[30, с. 25] Правление общества решило также ходатайствовать о том, чтобы «домам терпимости» запретили иметь молодую прислугу, «которая в конце концов совращается и гибнет в этих домах».

Казанский полицмейстер П.Б. Панфилов очень сочувственно отнёсся к предложению А.Т. Соловьёва, в результате чего «и во врачебно-полицейском комитете с не достигших 21-летнего возраста девушек, желавших вступить в категорию проституток, стали требовать письменного разрешения родителей об их согласии на вступление их несовершеннолетней дочери в проститутки, и, когда такового разрешения не представлялось, девушкам в зачислении в проститутки отказывалось».[30, с. 27]

Было также обращено внимание на то, что там производится торговля спиртными напитками, проживают лица со «странными» паспортами. Как выяснилось на заседаниях Правления ОЗНЖ, «рынками, на которых открыто продаются падшие женщины», являются, в том числе, «некоторые из трактиров». По данному вопросу Правление общества снеслось с местной полицией и «получило от начальника её уведомление, что им сделано распоряжение, чтобы женщины, числящиеся в списках проституток, ни в какие питейные заведения не допускались».[30, с. 27]

Большинство членов Правления ОЗНЖ высказалось «за составление особых плакатов для развешивания в домах терпимости, в которых бы было объявлено, что содержательницы домов терпимости не имеют права задерживать у себя девушек за долг, в которых бы были указания на приют и т.д.». Перед Пасхой 1900 г. Казанским полицмейстером П.Б. Панфиловым такие «проспекты» (обязательные постановления) были составлены, напечатаны и развешены «по всем домам терпимости». Затем во всех «домах терпимости» были заведены жалобные книги, «в которые девушки могли записывать жалобы на дурное обращение, на незаконное лишение свободы и т.д.».

Помимо этого, обязательные постановления («проспекты») с довольно пространным и эмоционально окрашенным предисловием – под общим заголовком «От Казанского полициймейстера. (Вывешено в 1 день Пасхи во всех публичных домах на стене)» – были помещены в № 6 – 7 за июнь – июль 1900 г. журнала «Деятель». «Безысходное положение поистине несчастных женщин – рабынь, попадающих в дома разврата, – констатировалось, в частности, в последнем, – объясняется последствием умышленного обмана их содержательницами ради своей выгоды; обманутые же женщины, по простоте своей и не зная законов, ограждающих их от всякого насилия, легко верят, как в истинную правду, в то, что говорят им хозяйки. А на самом деле тут один злой обман».[22, с. 313]

Чтобы проверить основательность жалоб бежавших из «домов терпимости» девушек, в один из праздников А.Т. Соловьёв, вместе с А.Г. Батем, В.К. Никольским и М.М. Хомяковым, в сопровождении пристава 1-ой полицейской части г. Казани А.И. Васильева (будущего пристава 6-ой полицейской части, а затем – Казанского полицмейстера. – И.А.), посетили «дом терпимости Буданкиной» и другие злачные места. В виду того, что А.Т. Соловьёву указывали «на безобразия, происходившие в ночлежных домах», по поручению Правления ОЗНЖ М.М. Хомяков и В.К. Никольский осмотрели местные частные ночлежные дома и так называемые «углы».

Благодаря активному участию Казанского полицмейстера П.Б. Панфилова в деятельности ОЗНЖ удалось в буквальном смысле вытащить из публичных домов немало обманутых женщин и упорядочить, насколько это позволяло тогдашнее законодательство, деятельность этих злачных «заведений» в г. Казани.

Несмотря на то, что работа с «проблемными группами» населения являлась прямой обязанностью полиции, П.Б. Панфилов смог наладить в г. Казани тесное плодотворное взаимодействие с общественными объединениями по многим важным направлениям работы, что, несомненно, было личной заслугой полицмейстера и его ближайших сотрудников.

Фотопортрет П.Б. Панфилова, удостоенного звания почётного члена КОТ, был опубликован в № 5 за май 1898 г. журнала «Деятель» – после «Отчёта по ночлежному приюту»,[57, с. 247] а затем, в числе прочих, был помещён в годовом «Отчёте Казанского Общества Трезвости с 1-го января 1902 г. по 1-е января 1903 г. …» [15, вкладка (12)]. Любопытно, что именно эта републикованная фотография используется сегодня различными авторами как единственное известное изображение Казанского полицмейстера П.Б. Панфилова.

«Воззвание Казанского полициймейстера П.Б. Панфилова к обществу … имело … решающее значение для открытия следов преступления…»

Пожалуй, самым громким и резонансным – в общероссийском масштабе – преступлением, которое пришлось расследовать Казанскому полицмейстеру П.Б. Панфилову, стало святотатственное похищение в ночь с 28 на 29 июня 1904 г. из Казанского Богородицкого женского (девичьего) монастыря чудотворной Казанской иконы Божией Матери и образа Спасителя.

Весьма примечательно, что данное расследование осуществлялось в тесном взаимодействии с КОТ. Это позволило объединить усилия полиции и общественности, чем во многом было обусловлено оперативное раскрытие столь вопиющего преступления и быстрая поимка преступников.

Причём, Казанский полицмейстер П.Б. Панфилов, являясь непосредственным руководителем розыскных мероприятий, помимо прочего, с самого начала взял на себя организацию, выражаясь современным языком, широкой информационной поддержки расследования, написав и опубликовав «Обращение к жителям» [16, с. 2; 17, с. 3] и «Подробное описание Чудотворной иконы Казанской Божией Матери и образа Спасителя, похищенных в ночь на 29 Июня 1904 года из холодного храма Богородицкого женского монастыря в городе Казани» [18, с. 2 – 3], санкционировал издание и распространение «листовки» КОТ с обещанием солидного вознаграждения тому, кто укажет местонахождение похищенных икон, и т.д.

Как отмечалось, в частности, в заметке «По поводу “воззванияˮ полициймейстера», помещённой в № 10 за сентябрь 1904 г. журнала «Деятель»: «Воззвание Казанского полициймейстера П.Б. Панфилова к обществу о содействии при отыскании Казанской иконы Божией Матери имело, как видно из всего хода дела, решающее значение для открытия следов преступления. Это показывает нам с несомненностью, что помощь общества существенно необходима во всех таких случаях; что обнаружение преступления есть дело не одной полиции и судебной власти, но и всех, кто хочет быть не на словах, но на деле сыном отечества, слугою государства; что одна власть, несмотря на опытность и ловкость сыщиков, изворотливость юристов, здесь совершенно бессильна, ибо сюда вполне приложима пословица: “один в поле – не воинˮ».[32, с. 330]

По сообщению газеты «Казанский Телеграф», председатель Казанского окружного суда С.В. Дьяченко «прислал на имя казанского полицеймейстера П.Б. Панфилова письмо с выражением глубокой признательности ему и казанской полиции вообще за то громадное и высоко-заботливое содействие суду, которое г[осподин] полицеймейстер с подчинёнными ему лицами оказал в течение процесса по делу [В.А.] Стояна и других, обвиняемых в святотатстве».[34, с. 3] На это письмо П.Б. Панфилов «ответил лично от себя и от чинов городской полиции выражением признательности за внимание».[34, с. 3]

Подробнее о том, как происходило это расследование и какую роль в нём сыграли Казанский полицмейстер П.Б. Панфилов и казанские трезвенники, можно прочитать в моей статье «“Великое горе, постигшее Казань и всю Россию…” (Участие “Казанского Общества Трезвости” и казанских черносотенцев в розыске чудотворного Казанского образа Пресвятой Богородицы…)» (2020 г.), размещённой на сайте ИАС РНЛ.[4]

«В лице его Общество понесло большую утрату…»

Драматическую роль в судьбе П.Б. Панфилова сыграли революционные октябрьские события 1905 г., в результате которых власть в г. Казани на несколько дней фактически перешла к КГД, занятой «прогрессивными элементами» (левыми либералами и социалистами). Подробный анализ их причин, течения и последствий был дан мной в книге «Чёрная сотня в Казанской губернии» (2001 г.) [8, с. 43 – 96] и отдельной статье «Анатомия “казанской смуты” (события октября 1905 г. и рождение “чёрной сотни”)» (2006 г.) [3]. Вместе с тем, роль и степень участия Казанского полицмейстера П.Б. Панфилова в тогдашнем трагическом – с многочисленными кровавыми эпизодами – противостоянии власти и революционных элементов по-прежнему до конца не прояснены.

Во время и после этих памятных событий «левые» (либералы и социалисты) обвиняли полицию в преступном беззаконии и чрезмерной жестокости, а «правые» – упрекали в нерешительности и даже симпатиях к т.н. «освободительному движению». При этом П.Б. Панфилов, во многом оказавшийся заложником политических обстоятельств и маловразумительных «метаний» тогдашнего Казанского губернатора П.Ф. Хомутова (1856 – 1919), с самого начала попал в эпицентр начавшейся 16 – 17 октября 1905 г. «смуты», нарушившей порядок в городе и перешедшей в открытые вооружённые столкновения.

Жёсткие попытки казаков и полиции очистить центр г. Казани от демонстрантов (среди которых присутствовали вооружённые огнестрельным оружием и бомбами лица), приведшие в ряде случаев к жертвам среди мирных обывателей, не принесли ожидаемого успокоения, так как уже 18 октября 1905 г. был повсеместно оглашён подписанный 17 октября Высочайший Манифест об усовершенствовании государственного порядка и утративший контроль над ситуацией Казанский губернатор П.Ф. Хомутов под давлением стремительно радикализировавшейся КГД начал сдавать ей свои властные полномочия и фактически подставил местных полицейских чинов и всю систему охраны правопорядка под удар революционеров.

Посетившая П.Ф. Хомутова депутация в составе тридцати двух гласных КГД во главе с заступающим место Казанского городского головы Н.Ф. Грауэртом предъявила губернатору следующие «ходатайства»: «а/ об устранении полициймейстера [П.Б.] Панфилова; б/ об удалении из города казаков с прекращением отпуска им квартирного довольствия от города; в/ о разоружении коннополицейских чинов; г/ о необходимости учреждения для охраны города городской милиции под заведыванием Городского Общественного Управления и д/ об освобождении арестованных».[21, л. 21 об.]

В ответ на это П.Ф. Хомутов заявил, что «в общем он разделяет пожелания Думы, а именно: а/ относительно устранения полициймейстера [П.Б.] Панфилова он сообщил, что [П.Б.] Панфилов болен и в должность более уже не вступит, что в дальнейшем он, Губернатор, будет назначать полицейских чинов не иначе как по соглашению с Думою; б/ удаление казаков из города вне компетенции его, Губернатора, однако он обещает войти по этому предмету в сношения с воинским начальством; впредь же до вывода казаков из города начальник губернии даёт слово не вызывать их из казарм, где они расквартированы; довольствие, отпускаемое городом казакам, прекратить нельзя; в/ к мысли о замене полиции городской милицией он, г. Губернатор, относится сочувственно, хотя решение этого вопроса зависит не от него; но он, Губернатор, сделает распоряжение о разоружении полиции и о передаче оружия в Управу».[21, л. 21 об.] Наконец, в присутствии гласных КГД П.Ф. Хомутов «отдал приказ чиновнику сообщить по телефону в полицейские части, чтобы гласные были допущены осмотреть арестантские помещения дабы убедиться, что при частях нет арестованных полицией; освободить же арестованных прокурорским надзором, если таковые есть, он, Губернатор, не вправе».[ 21, л.л. 21 об. – 22]

Вдохновлённые губернаторскими обещаниями гласные, начали формировать «милицию», в ряды которой тут же влились революционные элементы и прочие «посторонние лица», ринувшиеся разоружать полицию, а также всех офицеров (даже акцизных чиновников). При этом были разоружены сотрудники всех полицейских частей (участков) г. Казани, кроме 6-й («слободской») части, которую возглавлял пристав А.И. Васильев, с согласия местных полицейских чинов отказавшийся сдавать «дружинникам» оружие [10, с. 5] и заявивший им, что такового у его подчинённых не имеется.

Помимо прочего, гласными КГД 19 октября 1905 г. в г. Санкт-Петербург на имя председателя Комитета министров графа С.Ю. Витте была отправлена телеграмма крайне тенденциозного содержания (основным «компонентом» которой стало заявление гласного Р.Ф. Николаи) с просьбой об оказании содействия «городу против бесчинств и убийств администрации», в которой в качестве одного из обвиняемых в совершении таковых фигурировал П.Б. Панфилов. «16 октября, – обличал “вооружённых опричников” Р.Ф. Николаи, – орда пьяных казаков и конно-полицейской команды, выпущенная распоряжением местной администрации на улицы города, производила избиение нагайками мирных жителей, не разбирая ни пола, ни возраста. На другой день, 17 октября, эта же самая орда, вначале, предводительствуемая полициеймейстером [П.Б.] Панфиловым, а потом всецело предоставленная самой себе, производила уже не только избиение нагайками, но и расстреливание ружейными и револьверными пулями всех, попадавшихся на глаза граждан, не исключая малолеток, и даже расстреливала населённые помещения. Эта ужасная, кровавая бойня, начавшаяся около 3 часов пополудни, продолжалась за полночь, а после этого, когда население города, объятое ужасом, попряталось в дома, по возможности, более удалённые от главного центра побоища, на опустевшей Воскресенской улице герои кровавой расправы занялись разгромом и разграблением частных магазинов».[21, л. 9 и об.]

Очевидно, что в этих условиях Казанскому полицмейстеру П.Б. Панфилову, подставленному под удар губернской администрацией, в случае его появления на публике, могла угрожать немедленная физическая расправа.

По мере усиливавшихся в городе революционных бесчинств и спровоцированного ими недовольства значительной части обывателей (из среды которых в дальнейшем сформировалась «чёрная сотня»), «очнувшийся» Казанский губернатор П.Ф. Хомутов 21 октября 1905 г. потребовал от гласных КГД немедленного разоружения «милиции», а также заявил о возложении им полномочий полицмейстера на пристава 6-й полицейской части А.И. Васильева,[12, л. 31] добившегося мобилизации отстранённых от дела полицейских чинов и их перевооружения «настоящим боевым оружием» [10, с. 5].

Дальнейшая ликвидация «трёхдневной «Казанской республики» и восстановление законного порядка в городе, также сопровождавшиеся вооружёнными столкновениями и жертвами из числа «прогрессивных элементов» и «черносотенцев», осуществлялась уже, судя по всему, без непосредственного участия П.Б. Панфилова. Однако столь экстраординарные события (обнажившие к тому же многие слабые места в организации городской полиции: в частности, нехватку вооружения) не могли не возыметь печальных последствий для местной губернской администрации и «силовиков», первой жертвой среди которых стал отправленный вскоре в отставку Казанский губернатор П.Ф. Хомутов, а второй – переведённый в декабре 1905 г. на должность начальника Плоцкого губернского жандармского управления (ГЖУ) начальник Казанского ГЖУ полковник П.С. Александров.

Вслед за этим в первой половине следующего 1906 г. была произведена масштабная кадровая «чистка» и в полицейском ведомстве Казанской губернии, коснувшаяся многих стражей порядка – от полицмейстера до нижних чинов.

20 января 1906 г., распоряжением и.д. Казанского губернатора М.В. Стрижевского (1854 – 1913), «состоящий при Министерстве Внутренних Дел, исполняющий обязанности Казанского полициймейстера» коллежский советник П.Б. Панфилов, «согласно прошению», был освобождён от исполнения своих обязанностей «с оставлением в распоряжении Губернского Правления».[54, с. 2] При этом в известном смысле удалось сохранить преемственность руководства, которое было закреплено за приставом 6-й полицейской части г. Казани коллежским асессором А.И. Васильевым, назначенным 11 января 1906 г. на должность помощника Казанского полицмейстера,[53, с. 2] а 6 марта 1906 г., в соответствии с распоряжением и.д. Казанского губернатора М.В. Стрижевского, ставшим уже собственно Казанским полицмейстером [55, с. 1].

В этих условиях П.Б. Панфилов, возможно, первоначально ожидавший перевода из г. Казани, счёл правильным выйти из состава местной трезвеннической организации. На Общем Собрании КОТ 2 февраля 1906 г. было: «Доложено Председателем, что товарищ Председателя П.Б. Панфилов уведомил Комитет, что он, оставляя службу в Казани, слагает с себя обязанность Товарища Председателя и Члена Общества».[51, с. (1)]

При этом было выражено глубокое сожаление по поводу этого вынужденного решения. «П.Б. Панфилов, – отмечалось в протоколе Общего Собрания КОТ, – был 12 лет деятельным членом Общества, оказывая существенную помощь делу устройства чайной, ночлежного приюта и содействуя Обществу в отправке на родину неимущих лиц, почему в лице его Общество понесло большую утрату».[51, с. (1)] В этой связи было постановлено «выразить благодарность от Общего Собрания П.Б. Панфилову за его полезную деятельность для Общества».[51, с. (1)]

8 февраля 1906 г. на посту товарища (заместителя) председателя Комитета КОТ П.Б. Панфилова сменил профессор ИКУ Н.Ф. Катанов (1862 – 1922).[51, с. 2]

«Он обладал мягким, ровным характером, был искренен и правдив, добросовестно и усидчиво работал…»

Однако обстоятельства сложились таким образом, что П.Б. Панфилов всё же остался в г. Казани. Известно при этом, что в дальнейшем он трудился на земском поприще – в Казанской губернской земской управе (КГЗУ).

Так, в «Адрес-календаре и справочной книжке Казанской губернии на 1915 год» уже имевший чин статского советника П.Б. Панфилов (проживавший по адресу: «Больш[ая] Лядская ул[ица], д[ом] Берстель») значился делопроизводителем по отделу обязательного страхования страхового отдела КГЗУ,[1, с. 132 – 133] в «Адрес-календаре и справочной книжке Казанской губернии на 1916 год» – заведующим канцелярией страхового отдела (при этом указывался следующий адрес: «Мочальная площ[адь], дом Калининой») [2, с. 132].

Исключительно положительную характеристику П.Б. Панфилову дал в своих мемуарах «19 лет на земской службе (автобиографический очерк и воспоминания)» (1937 г.) известный земский деятель, бывший депутат Государственной Думы Российской Империи третьего созыва (впоследствии – член правительства адмирала А.В. Колчака и белоэмигрант) Н.А. Мельников (1872 – 1951), который в 1909 – 1916 гг. состоял председателем КГЗУ.

«Делопроизводителем Страхового отдела был в последнее десятилетие П.Б. Панфилов, – вспоминал он. – В прошлом он был казанским полицмейстером. Служба в полиции дала ему много опыта и навыков, но в то же время не отняла ни одного из добрых человеческих свойств, которыми он был награждён в избытке. Он обладал мягким, ровным характером, был искренен и правдив, добросовестно и усидчиво работал. Все подчинённые любили и уважали его. Как сотрудник он отличался большой преданностью и зорко следил, чтобы не произошло какой-нибудь ошибки или неправильности. На него можно было положиться».[19, с. 308]

Несмотря на то, что П.Б. Панфилов с 1906 г. отошёл от участия в деятельности КОТ, казанские трезвенники долгое время оставались признательны ему за прежнюю деятельность.

Его заслуги неоднократно упоминались, например, в «Отчёте Казанского Общества Трезвости с 1-го января 1909 г. по 1 января 1910 г., читанном в Общем Собрании членов общества 14 февраля 1910 года». «П.Б. Панфилов, бывший Казанский полицеймейстер, – отмечалось в нём, в частности, – принимал деятельное участие в устройстве ночлежного приюта, привлекал пожертвования на содержание чайно-столовой, особенно в дни больших праздников, отправлял неимущих на родину бесплатно. Он был товарищем председателя все время, пока оставался на службе, принимал деятельное участие в отыскании Казанской Иконы Божией матери, и преступники им были все разысканы. Он вызывал благотворительную помощь со стороны и оказывал возможное содействие к процветанию Общества».[26, с. 21]

Известно также, что после революционных событий 1917 г. П.Б. Панфилов оказался в стане «белых». «Во время гражданской войны, – писал вышеупомянутый Н.А. Мельников, – когда я вошёл в состав правительства адмирала [А.В.] Колчака, П.Б. Панфилов также очутился в Омске. Я сейчас же пригласил его в качестве личного секретаря и никогда не забуду его самоотверженной работы и исключительных забот».[19, с. 308]

Возможно, П.Б. Панфилов покинул г. Казань во время массового исхода из него населения – в ночь с 9 на 10 сентября 1918 г. – перед «освобождением» г. Казани от «народноармейцев» частями «Красной Армии».

Дальнейшую его судьбу после службы у «белых» в г. Омске мне, к сожалению, проследить пока не удалось.

Необходимо отметить также, что приведённые в данной статье сведения об общественной деятельности П.Б. Панфилова не являются исчерпывающими. Полагаю, что его многочисленные заслуги в правоохранительной сфере, в части профилактики, предотвращения, пресечения и раскрытия преступлений, а также, безусловно, общественно полезные дела, должны быть по достоинству оценены и послужить в дальнейшем основой для серьёзного биографического исследования.

Алексеев Игорь Евгеньевич, кандидат исторических наук (г. Казань)

Источники и литература:

1. Адрес-календарь и справочная книжка Казанской губернии на 1915 год / Издание Казанского Губернского Статистического Комитета. – Казань: Типография Губернского Правления, 1914. – XLIII, 819 с.
2. Адрес-календарь и справочная книжка Казанской губернии на 1916 год – с приложением Обзора деятельности по Казанской губ. за первый год Великой Отечественной войны 1914 – 1915 г.г. / Издание Казанского Губернского Статистического Комитета. – Казань: Типография Губернского Правления, 1916. – LXVII, 880, CXV с.
3. Алексеев И.Е. Анатомия «казанской смуты» (события октября 1905 г. и рождение «чёрной сотни»). (Глава из книги «Чёрная сотня в Казанской губернии»: приводится с авторскими сокращениями, правками и дополнениями) // Информационно-аналитическая служба «Русская народная линия» (10 марта 2006 г.). – URL: https://ruskline.ru/analitika/2006/03/10/anatomiya_kazanskoj_smuty_sobytiya_oktyabrya_1905_g_i_rozhdenie_chyornoj_sotni (дата обращения: 12.08.2020)
4. Алексеев И.Е. «Великое горе, постигшее Казань и всю Россию…» (Участие «Казанского Общества Трезвости» и казанских черносотенцев в розыске чудотворного Казанского образа Пресвятой Богородицы…) // Информационно-аналитическая служба «Русская народная линия» (16 февраля 2020 г.). – URL: https://ruskline.ru/analitika/2020/02/16/velikoe_gore_postigshee_kazan_i_vsyu_rossiyu (дата обращения: 15.08.2020)
5. Алексеев И.Е. «Почти все призреваемые или дети пьяных родителей, или сироты, и почти все вовлечены в разврат путём обмана...» (Из истории взаимодействия «Казанского Общества Трезвости» с «Обществом Защиты Несчастных Женщин») // Информационно-аналитическая служба «Русская народная линия» (15 мая 2016 г.). – URL: https://ruskline.ru/analitika/2016/05/15/pochti_vse_prizrevaemye_ili_deti_pyanyh_roditelej_ili_siroty_i_pochti_vse_vovlecheny_v_razvrat_putyom_obmana (дата обращения: 12.08.2020)
6. Алексеев И.Е. «Почти все призреваемые или дети пьяных родителей, или сироты, и почти все вовлечены в разврат путём обмана...» (Из истории взаимодействия «Казанского общества трезвости» с «Обществом защиты несчастных женщин») // Основы собриологии, профилактики, социальной педагогики и алкологии: материалы XXVI Международного форума / Под общей ред. проф. А.Н. Маюрова. – Нижний Новгород: «Издательский салон» ИП Гладкова О.В., 2017. – С. 148 – 165.
7. Алексеев И.Е. «Почти все призреваемые или дети пьяных родителей, или сироты, и почти все вовлечены в разврат путём обмана...» (Из истории взаимодействия «Казанского Общества Трезвости» с «Обществом Защиты Несчастных Женщин») // Феникс (Информационный бюллетень Международной независимой ассоциации трезвости). – 2016. – № 6 (269) (апрель). – С. 6 – 8; – № 7 (270) (май). – С. 5 – 9; – № 8 (271) (май). – С. 5 – 10.
8. Алексеев И.Е. Чёрная сотня в Казанской губернии. – Казань: Издательство «ДАС», 2001. – 335 с. (Серия «Русское присутствие»)
9. Благотворительные учреждения России. – Санкт-Петербург: Типография Императорского училища глухонемых, 1912. – 120, (4) с.: ил.
10. Волжин (Александров Н.А.). К уходу в отставку А.И. Васильева // Казанский Телеграф. – 1914. – № 6214 (9 февраля). – С. 5.
11. [Высоцкий Н.Ф.] Тифозная эпидемия в Казани и способы борьбы с нею. Публичная лекция, читанная в зале Городской Думы, в пользу открываемого в Казани дома трудолюбия. – Казань: Типография Н.А. Ильяшенко, 1892. – 27 с. (Бесплатное приложение к газете «Казанские Вести»)
12. Дело об открытии стрельбы милиционерами с крыльца (балкона) Казанской Городской Думы в национальную манифестацию // Государственный архив Республики Татарстан (ГА РТ). Ф. 51. Оп. 10. Д. 33. 61 л.
13. [Дмитриев А.А.] Очерки из истории губернского города Перми с основания поселения до 1845 года. С приложением Летописи города Перми с 1845 до 1890 года. Первый опыт краткого изложения истории Перми. Составил Александр Дмитриев, преподаватель Пермских мужской и Мариинской женской гимназий и товарищ председателя Губернской Учёной Архивной Комиссии. Издано при содействии Пермского Губернского Статистического Комитета. – Пермь: Типография П.Ф. Каменского, 1889. – (2), VII, (1), 363 с.
14. Емелин С.М., Хакимов С.Х. Историко-правовые аспекты деятельности уфимских полицмейстеров в XIX – начале XX веков // Вестник Восточной экономико-юридической гуманитарной академии (ВЭГУ). – 2018. – № 5 (97). – С. (163) – 172.
15. Казанский полициймейстер Павел Борисович Панфилов. Товарищ председателя, Почётный член Казанского Общества Трезвости // Отчёт Казанского Общества Трезвости с 1-го января 1902 г. по 1-е января 1903 г. Читанный в Общем Собрании членов общества 26 января 1903 года. – Казань: Типо-литография Императорского Университета, 1903. –Вкладки.
16. Казанский полициймейстер Панфилов. Обращение к жителям // Казанские губернские ведомости. – 1904. – № 70 (3 июля). – С. 2.
17. Казанский полициймейстер Панфилов. Обращение к жителям // Казанский Телеграф. – 1904. – № 3450 (1 июля). – С. 3.
18. Казанский Полициймейстер П. Панфилов. Подробное описание Чудотворной иконы Казанской Божией Матери и образа Спасителя, похищенных в ночь на 29 Июня 1904 года из холодного храма Богородицкого женского монастыря в городе Казани // Казанские губернские ведомости. – 1904. – № 70 (3 июля). – С. 2 – 3.
19. Мельников Н.А. 19 лет на земской службе (автобиографический очерк и воспоминания) // «Российский Архив»: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII – XX вв. Новая серия. – Выпуск 17 (альманах). – Москва: «Российский Фонд Культуры», Студия ТРИТЭ Никиты Михалкова, «Российский Архив» (ППП «Типография “Наукаˮ»), 2008. – С. (198) – 431.
20. Назначение нового полицеймейстера // Хроника / Волжский Вестник – цензурный экземпляр, хранящийся в фонде отдела рукописей и редких книг Научной библиотеки имени Н.И. Лобачевского Казанского (Приволжского) федерального университета (ОРРК НБ им. Н.И. Лобачевского К/П/ФУ). – 1889. – № 246 (8 /20/ октября). – С. 2.
21. Объяснение Городского Головы Губернатору о происходящих чрезвычайных заседаниях городской думы 19 и 20 октября 1905 г. // ГА РТ. Ф. 1. Оп. 4. Д. 7359. 22 л.
22. От Казанского полициймейстера. (Вывешено в 1 день Пасхи во всех публичных домах на стене) // Деятель. – 1900. – № 6 – 7 (июнь – июль). – С. 313 – 317.
23. Отчёт Казанского Общества Трезвости по 31-е августа 1895 г., читанный в Общем Собрании членов Общества 3 сентября 1895 года. – Казань: Типо-литография Императорского Казанского Университета, 1895. – 16, IV с.
24. Отчёт Казанского Общества Трезвости с 1-го января 1901 г. по 1-е января 1902 г., читанный в Общем Собрании членов общества 27 января 1902 года. – Казань: Типо-литография Императорского Университета, 1902. – 12 с.
25. Отчёт Казанского Общества Трезвости с 1-го января 1902 г. по 1-е января 1903 г. Читанный в Общем Собрании членов общества 26 января 1903 года. – Казань: Типо-литография Императорского Университета, 1903. – 16, (2) с.; ил.
26. Отчёт Казанского Общества Трезвости с 1-го января 1909 г. по 1 января 1910 г., читанный в Общем Собрании членов общества 14 февраля 1910 года. – Казань: Типо-литография Императорского Университета, 1910. – 24, (1) с.
27. Отчёт Казанского Общества Трезвости с 31-го августа 1896 г. по 31-е августа 1897 г., читанный в Общем Собрании членов общества 14 сентября 1897 г. – Казань: Типография Императорского Университета, 1897. – 20 с.
28. Отчёт Казанского Общества Трезвости с 31-го августа 1897 г. по 31-е августа 1898 г., читанный в Общем Собрании членов общества 14 сентября 1898 года. – Казань: Типо-литография Императорского Университета, 1898. – 14 с.
29. Отчёт Казанского Общества Трезвости с 31-е августа 1895 г. по 31-е августа 1896 года, читанный в Общем Собрании членов общества 8 сентября 1896 г. С приложением отчётов Тетюшского и Богородского отделов. – Казань: Типография Императорского Университета, 1896. – 29, (1) с.
30. Отчёт о деятельности Общества защиты несчастных женщин в Казани за 1900 год. – Казань: Типо-литография В.М. Ключникова, 1901. – 108 с.
31. Отчисление от должности // Хроника / Волжский Вестник – цензурный экземпляр, хранящийся в фонде ОРРК НБ им. Н.И. Лобачевского К(П)ФУ. – 1889. – № 238 (28/9 октября/сентября). – С. 2.
32. По поводу «воззвания» полициймейстера // Деятель. – 1904. – № 10 (сентябрь). – С. 330 – 331.
33. П.П. О ночлежных приютах // Деятель. – 1896. – № 3 (март). –С. 165 – 166.
34. Председатель казанского окружного суда… // Казанский Телеграф. – 1904. – № 3584 (3 декабря). – С. 3.
35. [Протокол] Общего собрания Казанского Общества Трезвости 3 сентября 1895 г. // Деятель. – 1896. – № 1 (январь). – С. 40.
36. [Протокол] Очередного заседания Комитета Казанского Общества Трезвости 2 апреля 1900 года // Деятель. – 1900. – № 4 (апрель). – С. 219 – 220.
37. Протокол очередного заседания Комитета Казанского Общества Трезвости 5 октября 1897 г. // Деятель. – 1897. – № 11 (ноябрь). – С. 637 – 642.
38. [Протокол] Очередного заседания Комитета Казанского Общества Трезвости 6 апреля 1897 года // Деятель. – 1897. – № 5 (май). –С. 337 – 342.
39. Протокол очередного заседания Комитета [Казанского Общества Трезвости] 7 января 1898 года // Деятель. – 1898. – № 1 (январь). – С. 38 – 44.
40. [Протокол] Очередного заседания Комитета Казанского Общества Трезвости 7-го января 1896 года // Деятель. – 1896. – № 3 (март). – С. 188 – 191.
41. Протокол очередного заседания Комитета Казанского Общества Трезвости 19 марта [1896 г.] // Деятель. – 1896. – № 5 (май). – С. 305 – 306.
42. [Протокол] Экстренного заседания Комитета Казанского Общества Трезвости 4 октября 1895 года // Деятель. – 1896. – № 2 (февраль). – С. 118 – 119.
43. [Протокол] Экстренного заседания Комитета Казанского Общества Трезвости 7 марта [1896 г.] // Деятель. – 1896. – № 5 (май). – С. 303 – 305.
44. Протокол экстренного заседания Комитета Казанского Общества Трезвости 8 апреля [1902 г.] // Деятель. – 1902. – № 6 (апрель). –С. 283 – 288.
45. [Протокол] Экстренного заседания Комитета Казанского Общества Трезвости 10 сентября [1895 г.] // Деятель. – 1896. – № 1 (январь). – С. 41 – 43.
46. [Протокол] Экстренного заседания Комитета Казанского Общества Трезвости 18 февраля [1896 г.] // Деятель. – 1896. – № 4 (апрель). – С. 248 – 250.
47. [Протокол] Экстренного заседания Комитета [Казанского] Общества Трезвости 22 января 1898 года // Деятель. – 1898. – № 2 (февраль). – С. 85 – 90.
48. [Протокол] Экстренного заседания Комитета Казанского Общества Трезвости 22 марта 1900 года // Деятель. – 1900. – № 4 (апрель). – С. 216 – 218.
49. Протокол экстренного заседания Комитета Казанского Общества Трезвости 26 ноября 1897 г. // Деятель. – 1897. – № 12 (декабрь). – С. 697 – 700.
50. [Протокол] Экстренного заседания Комитета Казанского Общества Трезвости 26 сентября [1896 г.] // Деятель. – 1896. – № 10 (октябрь). – С. (547) – 550.
51. Протоколы: Общего Собрания Казанского Общества Трезвости 2-го февраля 1906 г. Очередного заседания Комитета Общества Трезвости 8 февраля 1906 года. – Б.м. [Казань], б.г. [1906]. – 4 с.
52. Распоряжением Г. Губернатора… /// Отдел первый // Часть официальная / Казанские губернские ведомости. – 1889. – № 109 (7 октября). – С. 1.
53. Распоряжением Г. И.д. Казанского Губернатора… /// Отдел второй // Часть официальная / Казанские губернские ведомости. – 1906. – № 6 (17 января). – С. 2.
54. Распоряжением Г. И.д. Казанского Губернатора… /// Отдел второй // Часть официальная / Казанские губернские ведомости. – 1906. – № 8 (21 января). – С. 2.
55. Распоряжением Г. И.д. Казанского Губернатора… /// Отдел второй // Часть официальная / Казанские губернские ведомости. – 1906. – № 28 (11 марта). – С. 1.
56. Список лиц, служащих по ведомству Министерства Внутренних Дел в губерниях, областях и градоначальствах, а также высших чинов наместничества на Дальнем Востоке и областей, находящихся в ведении Военного Министерства. 1904 года (исправленный по 15 Апреля). – Часть II.- Санкт-Петербург: б.и., 1904. – (5), 907, XXIX с.: табл.
57. Товарищ Председателя Общества Трезвости П.Б. Панфилов // Деятель. – 1898. – № 5 (май). – С. 247.

Иллюстрация:

Казанский полицмейстер П.Б. Панфилов – товарищ (заместитель) председателя Комитета КОТ и почётный член КОТ.[15, вкладка (12)]

Впервые опубликовано: Алексеев И.Е. «Служба в полиции дала ему много опыта и навыков, но в то же время не отняла ни одного из добрых человеческих свойств, которыми он был награждён в избытке». Общественная деятельность Казанского полицеймейстера, товарища (заместителя) председателя Комитета «Казанского Общества Трезвости» П.Б. Панфилова // Одиннадцатые традиционные чтения: материалы научно-практических чтений, посвящённых казанскому трезвенническому движению (Казань, 11 сентября 2020 г.) / Эйфория (г. Казань). – 2020. – № 2 (135). – С.с. 7 – 36.