«Мы не знаем таких дикарей, у которых не было бы своей космологии, философии, религии!»

Выдающийся учёный-медик, правый общественный и политический деятель, профессор Императорского Казанского университета (ИКУ) Николай Фёдорович Высоцкий (1843 – 1922), помимо прочего, заслужил известность своими археологическими, историко-краеведческими и антрополого-этнографическими изысканиями, результаты которых были изложены в целом ряде работ. Однако, к сожалению, до настоящее время эта важная сторона научной деятельности Н.Ф. Высоцкого практически не исследована, хоть её результаты не утратили своей актуальности и по сей день.

«Общее медицинское и широкое естественно-историческое образование» давало ему, по словам профессора ИКУ А.И. Александрова (1861 – 1918), «возможность являться особо компетентным экспертом по вопросам доисторической археологии, антропологии и этнографии» [1, с. 6].

Н.Ф. Высоцкий неоднократно сам организовывал и осуществлял археологические раскопки, «разведки» и «экскурсии», а также принимал участие в исследованиях, проводившихся «Обществом Археологии, Истории и Этнографии при Императорском Казанском Университете» (ОАИЭ при ИКУ), членом (со 2 октября 1906 г. – почётным членом) [20, с. 34] которого он состоял.

Найденные Н.Ф. Высоцким артефакты пополняли частную коллекцию самого учёного, а также служили основой формировавшихся им коллекций для музеев и различных научных обществ. Данный аспект его деятельности был рассмотрен мной в 2014 г. в статье «Из истории изучения в начале XX в. “историко-археологического музеяˮ профессора Н.Ф. Высоцкого» [3].

«Каменные орудия ускользали долгое время от внимания исследователей в Казанской губернии…»

Основанное в 1878 г. (как выразился профессор ИКУ Н.Ф. Катанов, «по мысли бывшего в Казани в 1877 году, IV археологического Съезда») [18, с. (238)] ОАИЭ при ИКУ в скором времени стало широко известно своими трудами, постоянно пополняясь многими известными учёными и коллекционерами. Почётными членами общества в разное время избирались: краевед и библиограф Н.Я. Агафонов, профессора Д.Н. Анучин, О. Доннер, П.В. Знаменский, Д.А. Корсаков, Ю.А. Кулаковский, Л.Х. Штида, первый «государственный археолог» Финляндии И.Р. Аспелин, директор Императорского Российского Исторического музея имени Императора Александра III И.Е. Забелин, чиновник особых поручений при обер-прокуроре Святейшего Правительствующего Синода И.А. Износков, член Государственного Совета (а до этого – Казанский губернатор) П.А. Полторацкой (Полторацкий), сенатор Французской республики, ориенталист и этнолог Л. Рони, бывший директор Демидовского юридического лицея в Ярославле С.М. Шпилевский.

Пожизненными действительными членами ОАИЭ при ИКУ являлись: директор народных училищ Акмолинской и Семипалатинской областей А.Е. Алекторов, гофмейстер Двора Его Императорского Величества, предводитель дворянства Симбирской губернии В.Н. Поливанов, академик барон В.Р. Розен, директор народных училищ Эриванской губернии Ф.А. Смирнов, драгоман азиатского департамента Министерства иностранных дел Е.М. Тимаев и другие. Действительными членами общества состояли: купец С.М. Аитов, профессора А.И. Александров, Ф.В. Благовидов, Б.В. Варнеке, Э.Д. Гримм, Н.Ф. Катанов, П.И. Кротов, Е.А. Малов, М.А. Машанов, Д.И. Нагуевский, С.П. Шестаков, попечитель Оренбургского учебного округа Н.А. Бобровников, отставной гвардии полковник А.В. Молоствов, архиепископ Варшавский и Привисленский Никанор (Н.Т. Каменский), епископ Пермский и Соликамский Никанор (Н.А. Надеждин), казначей ИКУ А.Т. Соловьёв, князь П.Л. Ухтомский и другие [20, с. 80 – 83].

По состоянию на 1 января 1907 г., в ОАИЭ при ИКУ было 129 членов, в том числе 14 – почётных (12 из России и 2 из-за границы) [20, с. (53)]. Общество активно занималось издательской деятельностью, уделяя особое внимание выпуску «Известий Общества Археологии, Истории и Этнографии при Императорском Казанском Университете» (ИОАИЭ при ИКУ).

«Будучи с давних пор действительным членом нашего Общества Археологии, И[стории] и Этнографии, – отзывался о Н.Ф. Высоцком в 1906 г. товарищ (заместитель) председателя ОАИЭ при ИКУ профессор А.И. Александров, – Николай Фёдорович энергично участвовал своими делами во всех его заседаниях, принимая деятельное участие в разработке всех, возбуждавшихся в собраниях, вопросов, а также и в его экскурсиях, устраивая их и самостоятельно, в виде целого ряда неустанно производимых им из года в год археологических разведок и обследований Казанской губернии, в её уездах: Казанском, Лаишевском, Спасском и Тетюшском. Разведки эти, приносящие обильные жатвы их энергичному устроителю, продолжаются им и до самого последнего времени» [1, с. 2].

При этом основной сферой научных интересов Н.Ф. Высоцкого, как археолога и коллекционера, являлось изучение каменного века. Не в последнюю очередь это объяснялось тем, что до 1870-х гг. о существовании поселений каменного века на территории Казанской губернии не было известно практически ничего определённого.

«Каменные орудия ускользали долгое время от внимания исследователей в Казанской губернии, – писал, в частности, в 1885 г. профессор ИКУ А.А. Штукенберг (1844 – 1905). – Насколько мне известно, профессор Н.А. Головкинский первый заявил в печати о нахождении остатков каменного века в пределах нашей губернии. Он заявил это на первом съезде русских естествоиспытателей в Петербурге, происходившем в 1868 году» [22, с. 5].

Подтверждения этому имелись и в коллекции А.Ф. Лихачёва, но ничего определённого об условиях нахождения поступивших к нему и Н.А. Головкинскому орудий каменного века тогда известно не было.

Ситуация начала заметно меняться лишь после проведения в июле – августе 1877 г. в Казани IV Археологического съезда.

«Съезд этот, – отмечал в 1885 г. А.А. Штукенберг, – возбудил внимание в местном обществе к старине и памятникам прошлого. Явилась потребность собирать и сохранять эти памятники. К этому именно времени следует отнести основание в Казани нескольких коллекций каменных орудий. Более значительные коллекции этих предметов удалось собрать Обществу Археологии, Истории и Этнографии, В.И. Заусайлову и Н.Ф. Высоцкому. Значительная коллекция каменных орудий местного края находится также в геологическом кабинете Казанского Университета» [22, с. 6].

Коллекцию В.И. Заусайлова, которую тот собрал «преимущественно путём покупки у крестьян во многих сёлах и деревнях Казанской губернии», А.А. Штукенберг считал особенно интересной «по обилию экземпляров и разнообразию типов орудий» [22, с. 8].

Что же касается мнения А.А. Штукенберга о коллекции Н.Ф. Высоцкого (прежде всего, в части её археологической составляющей), то оно впоследствии также подтверждалось другими авторитетными учёными. Ставший известным уже в советское время археолог и историк М.Г. Худяков (1894 – 1936) писал в начале 1920-х гг., что: «Усиленный интерес к археологии, вспыхнувший в Казани в 1880[-х] годах, привёл к образованию в Казани нескольких частных коллекций, из которых наиболее значительными явились коллекции А.Ф. Лихачёва, В.И. Заусайлова и Н.Ф. Высоцкого» [21, с. (72)–73].

Вообще, следует отметить, что, фактически по единодушному признанию историков, IV Археологический съезд оказал определяющее влияние на развитие здесь не только исследований в области изучения каменного века, но и всей археологии в целом.

Тот же М.Г. Худяков писал, в частности, что «со времени первого открытия в области местного бронзового века (открытие Ананьинского могильника в 1856 г.) в течение 20 лет изучение этого единственного памятника сосредотачивалась в руках учёных, ничем не связанных с местным краем» (П.В. Алабина, П.И. Лерха, К.И. Невоструева, Э.И. Эйхвальда и др.). А с проведением в Казани означенного съезда, который «имел своим последствием» основание в 1878 г. ОАИЭ при ИКУ, изучение археологии перешло «в руки местных учёных» [21, с. 76].

По словам А.А. Штукенберга, вопрос «об уяснении условий нахождения каменных орудий в Казанской губернии» начал решаться только с 1878 г., благодаря обнаружению «массы осколков кремня и обработанных орудий», о которых одновременно стало известно А.Ф. Лихачёву и Н.Ф. Высоцкому.

По собственному признанию последнего, «изучение каменного века в Казанской губернии» он начал с лета 1878 г., когда впервые удалось обследовать маленькую стоянку вблизи Казани, на заливной волжской долине. Причём, произошло это по случайному стечению обстоятельств.

Один «ружейный охотник» А.И. Трофимов (родственник известного казанского исследователя и коллекционера А.Ф. Лихачёва), проходя в июне 1878 г. по берегу небольшого озерка, известного под названием «Вороний Куст», увидел на береговом песке большое количество кремниевых осколков. Собрав несколько, он принёс осколки брату Н.Ф. Высоцкого А.Ф. Высоцкому, а тот показал их ему [11, с. 43]. По воспоминаниям учёного, он «тотчас же убедился, что они представляют, несомненно, осколки, отбитые искусственно, человеческой рукой» [5, с. 2].

После этого А.И. Трофимов, по словам Н.Ф. Высоцкого, предложил А.Ф. Высоцкому «отправиться вместе с ним к озеру для собирания кремней, с условием, что первый сбор будет в его пользу, а затем остатками может распоряжаться мой брат, по своему усмотрению». Собранный затем «большой кулёк кремней» был передан А.Ф. Лихачёву [11, с. 43], после чего данная местность была самым тщательным образом обследована Н.Ф. Высоцким совместно с профессорами П.И. Кротовым и А.А. Штукенбергом [5, с. 2].

Археологические изыскания показали, что «по берегам озера «Вороний куст» жили некогда люди, изготовлявшие здесь каменные орудия и грубую глиняную посуду». При этом Н.Ф. Высоцкий установил, что там была временная стоянка, а значит недалеко от неё должно было находиться «место постоянного жительства людей».

Чтобы проверить последнее предположение, он тщательно обследовал берега многочисленных озёр и протоков на заливной волжской равнине и её окрестности. Исследования продолжались в течение семи лет – с 1878 по 1885 гг., за которые в ближайших окрестностях Казани было найдено «семь пунктов со скоплениями остатков каменного века», из которых шесть были временными стоянками, а седьмой служил местом постоянного жительства людей каменного века.

При этом ранее Н.Ф. Высоцкий также заявлял об обнаружении не семи, а восьми поселений: «Тщательные исследования местности, в ближайших окрестностях г[орода] Казани, начатые мною с 1878 года, – писал он, – обнаружили ряд поселений каменного века, число которых, в настоящее время, доходит до восьми. Шесть из них расположены на средней террасе Волги и два – на её заливной долине» [16, с. 43].

Большинство открытых поселений было расположено к югу от города, на средней волжской террасе, по дороге в деревню Большие Отары. Первая стоянка была открыта в июне 1880 г. около слободы Дальняя Поповка, вторая – «приблизительно в полуверсте к юго-западу от этой стоянки», по дороге в деревню Кокушкино (на бугре, называемом «Орёлки»). Весной 1881 г. «в дачах» деревни Малые Отары были обнаружены постоянные жилища людей каменного века. С 1881 по 1885 гг. Н.Ф. Высоцкий произвёл раскопки на соседних «Малом Бугре» и «Большом Бугре», расположенных около Малых Отар, которые показали, что первый служил местом поселения, а второй являлся кладбищем людей каменного века [5, с. 4].

Известно также, что в 1892 г. вблизи первой из вышеозначенных стоянок каменного века – «на бугре заливной долины Волги, где находятся развалины т[ак] наз[ываемого] “Стекольного заводаˮ», при рытье канав для спуска нечистот, было вскрыто несколько могил, содержавших, вместе с человеческими костями, значительное количество бронзовых вещей, глиняных и стеклянных бус, и иных артефактов [13, с. 35].

Летом 1882 г. «в полверсте приблизительно к юго-западу» от «Большого Бугра» – «в пашне» деревни Победилово – было найдено «новое скопление остатков каменного века» (по словам самого Н.Ф. Высоцкого, «довольно, впрочем, скудное») [16, с. 55], а летом 1883 г. «в дачах» деревни Большие Отары открыты ещё три поселения того же периода (на песчаном «Жареном Бугре» и «прилежащих к нему пашнях», в местности «Борок» близ деревни Победилово и на «Балымском Бугре» – на возвышенной площадке левого берега Соляной Волжанки).

«Независимо от этого, – отмечал А.А. Штукенберг, – следы поселений каменного века были открыты в 1880 г. П.И. Кротовым также по реке Мёше, около села Кулаева» [22, с. 7].

При этом, в числе прочих, Н.Ф. Высоцким были сделаны весьма любопытные научные наблюдения, которые он снабдил пояснениями этнографического характера.

«Места, избранные для своих поселений людьми каменного века, – писал, в частности, Н.Ф. Высоцкий, – оказались настолько удобными и выгодными во всех отношениях, что множество современных сёл и деревень расположено как раз на бывших стоянках и поселениях этого периода, или в ближайшем их соседстве. Этим обстоятельством объясняется то, что нашим крестьянам давно уже были известны каменные орудия, которые они выпахивали и выкапывали при обработке своих полей и огородов. Не умея объяснить себе их появление, деревенское население у нас, как и в других странах, приписывало этим предметам небесное происхождение и считало «громовыми стрелами», падающими с неба, во время гроз* (* Чуваши, в наших местностях, называют каменные орудия камнями бога Юмы – “Юман-ки”, татары – “Яшень-Таш” – громовыми камнями)» (ил. 1) [5, с. 5 – 6, табл. II].

«К остаткам человека этой эпохи можно отнести с большею вероятностию скелет, найденный около села Мордова…»

Помимо исследований казанских окрестностей, Н.Ф. Высоцкий принимал активное участие в археологических экспедициях в другие уезды и губернии (Владимирскую и Нижегородскую).

В мае 1879 г. Н.Ф. Высоцкий и А.А. Штукенберг исследовали окрестности деревни Ново-Мордово (Новое Мордово) Спасского уезда Казанской губернии, где ими были найдены следы «фабрики каменных орудий». Навели их на это открытие «осколки кремня», добытые, в числе прочих предметов, у тамошних крестьян ихтиологом и краеведом, впоследствии – хранителем Казанского городского музея Э.Д. Пельцамом (1837 – 1912), который занимался собиранием каменных орудий в Казанской губернии по поручению «Московского Общества Любителей Естествознания, Антропологии и Этнографии».

«Предположение о том, что где-то вблизи дер[евни] Ново-Мордовой должна существовать фабрика каменных орудий, – вспоминал позже Н.Ф. Высоцкий, – было мне сообщено А.А. Штукенбергом, который слышал, что Ново-Мордовские мальчики собирают куски кремней целыми шапками. Отсутствие месторождений кремня, вблизи этой местности, навело его на мысль, что кремни должны быть приносными и представляют осколки от приготовления каменных орудий.

Отправившись в Ново-Мордовую, я распросил крестьян и узнал, что кремней у них находится действительно очень много, на пашнях, расположенных на берегу речки Кривенькой (Вихляниха тож), и что вместе с кремнями находятся “громовые стрелки” и “писаные галанцы” (черепки глиняной посуды с узорами).

Взявши несколько крестьянских мальчиков, я отправился на эти пашни» [12, с. 66 – 67].

«Фабрика каменных орудий» была обнаружена примерно в полутора верстах от деревни: «к юго-востоку, почти на середине пути между дер[евней] Ново-Мордовой и Тенишевым». Поселение затем несколько раз было обследовано, сначала одним Н.Ф. Высоцким, а затем им совместно с А.А. Штукенбергом и П.И. Кротовым.

В том же 1879 г. А.А. Штукенбергом были открыты следы поселений каменного века ещё в двух местах – около села Карташиха и деревни Табаево Лаишевского уезда Казанской губернии, на левом берегу Волги. При этом, как указывал в 1885 г. сам учёный, «поездки в Мордово, Карташиху и Табаево предпринимались ещё несколько раз, как мною, так и Н.Ф. Высоцким». Это дало «возможность собрать там весьма обширную коллекцию каменных орудий», изображения наиболее «типических» из которых были помещены в «таблицах», приложенных к книге «Материалы для изучения каменного века в Казанской губернии» [22, с. 7].

«Вблизи этого села, – писал впоследствии про Карташиху Н.Ф. Высоцкий, – находились несколько поселений неолитического периода каменного века, которые были впервые исследованы мною и покойным профессором геологии нашего университета А.А. Штукенбергом, летом 1879 года» [13, с. (32)].

В 1923 г. – уже после смерти Н.Ф. Высоцкого – в юбилейном сборнике статей «Казанский Губернский Музей за 25 лет» был помещён подготовленный им материал «Село Карташиха в археологическом отношении», в котором, в частности, указывалось об открытии непосредственно в указанном населённом пункте ещё и погребений с бронзовыми артефактами. «В том же селе Карташихе, – писал Н.Ф. Высоцкий, – при рытье канавы для строившейся там церкви, была открыта могила с человеческими костями и в ней ряд вещей из бронзы, которые были приобретены мною и уступлены [Казанскому] Городскому Музею» [13, с. 35]. А в 1880-х гг. тут, «кроме каменных и бронзовых вещей», был найден ещё и «клад серебряных копеек великого князя Ивана III-го» [13, с. 37].

В июле 1880 г. Н.Ф. Высоцким было открыто поселение каменного века в Свияжском уезде Казанской губернии – согласно его собственному определению, «верстах в 3 к юго-востоку от г[орода] Свияжска, по дороге из с[ела] Введенский-Посад* (* Слобода Введенская или Бусурмановская, по Списку насел[ённых] мест Казанской губ[ернии]) в дер[евню] Медведкову». Здесь же, летом 1882 г. им, совместно с А.А. Штукенбергом и П.И. Кротовым, «была произведена небольшая раскопка, при начале берегового обрыва» [15, с. 58 – 59.].

Весьма примечательным фактом является также то, что Н.Ф. Высоцкий первым обнаружил на территории Казанской губернии скелеты людей, предположительно проживавших здесь в каменном веке. А.А. Штукенберг с сожалением отмечал в 1885 г., что «достоверных остатков человека каменного века ещё не найдено в пределах Казанской губернии», однако «к остаткам человека этой эпохи можно отнести с большею вероятностию скелет, найденный около села Мордова, на берегу озера, на склоне надлуговой террасы, с верхним щитом черепахи в правой руке». «Этот скелет, – уточнял он, – был открыт около Мордова Н.Ф. Высоцким. Этой же эпохе, вероятно, принадлежат могилы с остатками костяков человека около деревни Победиловой. Могилы эти находятся на надлуговой террасе, на глубине 1,5 аршин. Эти могилы открыты также Н.Ф. Высоцким» [22, с. 14].

Помимо прочего, Н.Ф. Высоцкому удалось первому обнаружить на территории Казанской губернии три «более или менее цельных, глиняных сосуда», украсивших его коллекцию. Два из них были найдены «в могилах, на буграх» близ деревни Малые Отары и представляли собой «могильные урны», а третий – в береговом песке, на стоянке около деревни Большие Отары (ил. 2) [5, табл. VIII], в местности, называемой «Борок» [4, с. 16].

Одной из наиболее «урожайных» оказалась экспедиция в окрестности Мурома летом 1880 г., где профессорами П.И. Кротовым и Н.Ф. Высоцким была собрана, по словам А.И. Александрова, «громадная и весьма ценная коллекция остатков каменного века из древнейших поселений по р[еке] Оке, около Мурома и ниже», переданная в музей ОАИЭ при ИКУ [1, с. 3].

Это нашло своё отражение в большой статье П.И. Кротова «К вопросу об относительной древности остатков каменного века на р[еке] Оке», помещённой во 2-м выпуске X тома за 1881 г. «Трудов Общества Естествоиспытателей при Императорском Казанском Университете». В ней отмечалось, что данная экспедиция была предпринята для проверки ранее возникших археологических предположений, а также для сравнения условий «залегания остатков каменного века на Оке с таковыми же условиями нахождения их на Волге».

«Мы осматривали там места поселений человека каменного века, – отмечал П.И. Кротов, – производили раскопки на местах этих поселений, причём, собрали довольно значительную коллекцию остатков каменного века» [19, с. 6]. Известно, в частности, что ими были обследованы так называемые «Волосовские бугры», «Мало-Акуловский бугор», окрестности знаменитого села Карачарово (близ Мурома), и другие местности. Собранный там «антропологический материал» было доверено обработать Н.Ф. Высоцкому.

«Едва ли не единственный, известный у нас образец чисто фигурного письма…»

В 1879 г. Н.Ф. Высоцкий принял участие в Антропологической выставке в Москве, работавшей с 3 апреля по 31 августа в помещении Манежа на Моховой улице (под председательством А.П. Богданова) и состоявшей из семи отделов. При этом, согласно намерению, высказанному на заседании ОАИЭ при ИКУ, он занимался на выставке, главным образом, изучением материалов, «относящихся к доисторической культуре», и более подробно ознакомился с доисторическим отделом, а также, отчасти, с геолого-палеонтологическим, этнографическим и экспонентским отделами.

В написанных по результатам её посещения «Очерках Московской антропологической выставки» Н.Ф. Высоцкий остановился «на наиболее выдающихся предметах и коллекциях», преимущественно каменного века, «как наиболее научно разработанного периода доисторической культуры».

Особое внимание он уделил предметам «из древних фабрик каменных орудий, открытых в последние годы, в различных местностях России», среди которых находились и экспонаты «с нескольких фабрик» Казанской губернии, выставленные Н.Ф. Высоцким и А.А. Штукенбергом [11, с. 25].

Кроме того, один из экспонатов антропологической выставки – список с «фигурного» (пиктографического) письма, полученного солдатом Никитой Колесниковым (в настоящее время высказывается предположение, что по национальности он был мордвин. – И.А.), в Санкт-Петербурге, от своих родных из Кузнецкого уезда Саратовской губернии, – возбудил у Н.Ф. Высоцкого интерес к вопросу о существовании пиктографической письменности у русского народа.

Свои соображения на сей счёт он изложил в сообщении «Несколько слов о следах употребления у нас фигурного письма», сделанном на собрании ОАИЭ при ИКУ 14 ноября 1879 г. и опубликованном отдельной брошюрой в 1888 г. в Казани по определению Совета общества.

По словам Н.Ф. Высоцкого, «смелость выступить пред уважаемым обществом с настоящим сообщением» придало ему «искреннее желание сохранить драгоценные остатки нашей первобытной письменности» [8, с. 13].

Письмо это, по его мнению, представляло «глубокий интерес», так как, во-первых, являло собой «едва ли не единственный, известный у нас образец чисто фигурного письма, доказывающий употребление его и доселе», а, во-вторых, «отдельные фигуры письма» имели «поразительное сходство с первобытными письменами других народов» (ил. 3) [8, с. 9].

«Было ли в употреблении фигурное письмо у древних славянских племён, входивших в состав Руси, мы не знаем положительно, – отмечал Н.Ф. Высоцкий. – Но, судя по некоторым отрывочным историческим указаниям и следам, оставшимся доселе, существование такого письма, по крайней мере, у некоторых племён, весьма вероятно» [8, с. 5].

В доказательство предположения «о существовании у нас некогда своего фигурного письма», он привёл ещё ряд свидетельств, в том числе, указал на «так называемые бирки (опубликовав рисунки «русских бирок» из Казанской и Курской губерний. – И.А.), с помощию которых сельские хозяева рассчитываются со своими рабочими и неграмотные сборщики податей с крестьянами-плательщиками».

«Если это так, – указывал Н.Ф. Высоцкий, – то было бы весьма желательно собрать те следы его, которые остались в народе доселе. Распространяющаяся с каждым годом грамотность уничтожает их всё более и более, и, может быть, недалеко то время, когда они исчезнут совершенно» [8, с. 13.].

Результаты своих изысканий Н.Ф. Высоцкий излагал в многочисленных выступлениях, сообщениях и статьях, публиковавшихся в казанских и столичных изданиях.

Характерно при этом, что он не удовлетворялся «любительскими» археологическими изысканиями, а всегда старался быть в курсе самых последних научных открытий и теорий, делая собственные заключения по целому ряду важных проблем. Н.Ф. Высоцкий всегда демонстрировал прекрасное и глубокое знание научной литературы, как отечественной, так и зарубежной. Большинство его исследований по археологии выполнены на высоком научно-профессиональном уровне.

«Долго недоумевали мы о том: для каких целей доисторический человек примешивал эти обломки к глине…»

Серьёзный аналитический подход Н.Ф. Высоцкого к результатам археологических исследований проявился уже в ранних его публикациях на тему изучения истории каменного века.

Так, проанализировав в 1880 г. в небольшом исследовании «Современное состояние вопроса о существовании человека в третичную эпоху» происходившие на сей счёт в учёном мире с 1867 г. дискуссии, Н.Ф. Высоцкий сделал вывод, что «вопрос о том, существовал ли человек в третичную эпоху, представляется открытым, но, по имеющимся в настоящее время научным данным, на него, по-видимому, нужно отвечать скорее отрицательно, чем утвердительно» [17, с. 14].

При этом, пожалуй, самой известной из работ Н.Ф. Высоцкого в области археологии являются выпущенные им в 1885 г. совместно с профессором А.А. Штукенбергом «Материалы для изучения каменного века в Казанской губернии», на которые сам учёный неоднократно ссылался.

В неё было включено восемь статей, три из которых написаны А.А. Штукенбергом («Следы каменного века в Казанской губернии», «Следы поселений каменного века около села Карташихи, Лаишевского уезда, Казанской губернии» и «Следы поселений каменного века около деревни Табаевой, на стрелке, при впадении Камы в Волгу») и пять – Н.Ф. Высоцким («Глиняные изделия», «Каменные изделия», «Следы поселений каменного века в окрестностях г. Казани», «Следы поселения каменного века близ г. Свияжска», «Поселение каменного века около деревни Ново-Мордовой») (он же был автором раздела «Объяснение таблиц»).

В означенных статьях Н.Ф. Высоцкий не только обстоятельно изложил и проанализировал результаты своих исследований, но и выступил с критикой некоторых несостоятельных, с его точки зрения, научных гипотез.

Одна из них касалась объяснения причин, по которым люди каменного века при изготовлении посуды примешивали к глине раковины, толчёный гранит и другие «ингредиенты». Согласно предположению профессора А.А. Иностранцева (1843 – 1919), автора известной книги «Доисторический человек каменного века побережья Ладожского озера», это делалось преднамеренно, с целью придать глиняной посуде большую огнеупорность.

Оставив в стороне вопрос о толчёном граните, Н.Ф. Высоцкий привёл весомые аргументы в пользу того, что примеси носили случайный характер. «Черепки с обломками раковин в изобилии встречаются среди поселений каменного века Казанской губернии и давно обратили на себя наше внимание, – писал он. – Долго недоумевали мы о том: для каких целей доисторический человек примешивал эти обломки к глине, пока счастливый случай не разрешил вполне наших недоумений. Во время одной из наших антропологических экскурсий, с ассистентом, при кафедре геологии здешнего университета, П.И. Кротовым, им были найдены близ с[ела] Рождествена (Укреч), Лаишевского уезда, черепки грубой, необожжёной, глиняной посуды, из сероватой, илистой глины, с большой примесью раковин. Черепки эти лежали в слое совершенно такой же глины, из которой они, очевидно, и были сделаны. Эта глина содержала бесчисленное множество местных, пресноводных раковин и их обломков.

После этой находки нам стало ясно, что присутствие обломков раковин, в черепках глиняной посуды каменного века, объясняется очень просто тем, что эти обломки находились готовыми в той глине, которую брал человек для приготовления своей посуды» [4, с. 17 – 18].

Одновременно Н.Ф. Высоцкий указывал на то, что подобные случайные примеси могут быть весьма разнообразными, с известной долей сарказма отзываясь о тех, кто ищет в них некий глубокий смысл.

«При посещении мною и П.И. Кротовым поселений каменного века во Владимирской губернии, – отмечал он, – нами найдены, в знаменитом Волосовском поселении, глиняные черепки, с отпечатками мельчайших птичьих перьев (пуха). Примесь эта была так значительна, что от некоторых черепков нельзя было отломать самого маленького кусочка, чтобы в разломе не обнаружилось отпечатка. При некоторой пылкости воображения легко можно было бы и здесь предположить, что человек волосовских поселений умышленно примешивал пух к глине, из которой выделывал свою посуду, для придания этой глине большей связности. Но исследование глинистых обрывов, размытых р[е]ч[кой] Велетьмой, под самым поселением, обнаружило, что в этой глине и теперь можно найти пух и перья, очевидно, принадлежавшие птицам, ютящимся по этим обрывам, в береговых, травяных зарослях» [4, с. 18].

Профессор А.И. Александров отмечал, что в лице Н.Ф. Высоцкого «русская археология имеет дело не только с усердным и просвещённым коллекционером, но и с вполне опытным организатором и руководителем археологических изысканий», имеющим «полную возможность черпать материал для пополнения своих коллекций и научных выводов и исследований из первых рук, стоя вне всякой зависимости от посредства профессиональных антикваров» [1, с. 3].

В этой связи необходимо также особо отметить значительную популяризаторскую составляющую научно-археологической деятельности Н.Ф. Высоцкого. Практически до последних лет своей жизни он старался сделать знания о «доисторическом прошлом» доступными и понятными для самого широкого круга людей, самым непосредственным образом приобщить их к археологическим изысканиям, лично заинтересовать в научно-краеведческих исследованиях.

Сохранились многочисленные свидетельства об организации Н.Ф. Высоцким экскурсий с научно-ознакомительными целями. Так, например, по сообщению А.И. Александрова, в июне 1906 г. им была произведена «археологическая разведка» в окрестностях Казани, носившая «чисто научно-демонстративный характер» [1, с. 2].

Известно также об организации и проведении Н.Ф. Высоцким экскурсий уже в «советское время» – в 1919 г. – для слушателей созданного в 1917 г. в Казани Северо-Восточного археологического и этнографического института (СВАЭИ), директором которого являлся известный учёный, профессор М.В. Бречкевич (1870 – 1963).

Эти экскурсии являлись знаменательными во многих отношениях. Н.Ф. Высоцкий, которому тогда было уже семьдесят пять лет, сам сделал М.В. Бречкевичу предложение организовать их для осмотра стоянок и поселений каменного века, открытых им в окрестностях Казани («в дачах» деревни Малые Отары), которое было «тотчас же, любезно, принято».

Впрочем, Н.Ф. Высоцкий, по его собственному признанию, после этого «начал раскаиваться», что было вызвано «следующими запоздалыми соображениями»: «Я не видал этих местностей уже более 30 лет, – писал он, – за это время могли исчезнуть все следы бывших поселений» [14, с. 1 (25)]. Однако его опасения оказались, по большей части, напрасными.

8 и 29 июня 1919 г., под научным руководством Н.Ф. Высоцкого, прошли две экскурсии. В первой из них приняли участие 18 человек из числа слушателей СВАЭИ во главе с его директором профессором М.В. Бречкевичем, а ко второй присоединились также преподаватели института – известные учёные С.П. Шестаков, К.В. Харлампович, С.Е. Малов и А.И. Емельянов.

Первая экскурсия прошла по маршруту: «слобода Поповка, деревни Кокушкино и Малые Отары», «в дачах» которой и находилось древнее поселение людей каменного века, бывшее её главной целью. Маршрут второй был несколько расширен: экскурсанты вновь посетили «Бугры» близ деревни Малые Отары, оттуда отправились на «Победиловские пашни», а затем – в деревню Большие (или Дальние) Отары (для осмотра стоянок на так называемых «Балымском» и «Жареном» буграх) [14, с. 1 (25) – 2 (26), 8 (32) – 9 (33)].

Н.Ф. Высоцкий отмечал по поводу первой экскурсии, что, «посетив эти места вновь, через 34 года», он «нашёл в них значительные перемены», однако сами стоянки сохранились.

8 июня 1919 г., в течение трёх – четырёх часов, участники экскурсии собрали «около 20 фунтов различных остатков быта древних обитателей “Бугровˮ – каменных пород, из которых они выделывали орудия и оружие, осколков, получавшихся при их выделке, вчерне или вполне изготовленных вещей, черепков глиняной посуды, и пр[очего]». Причём, эти находки экскурсанты постановили принести в дар своему институту, «как первые зачатки его будущего музея доисторической археологии». Довольно «урожайным» на артефакты оказалась и экскурсия 29 июня 1919 г.

Вскоре после этого – 25 июня и 8 августа 1919 г. – Н.Ф. Высоцкий написал и опубликовал, по итогам данных экскурсий, в «Известиях Северо-Восточного Археологического и Этнографического Института» (а также «отдельным оттиском») небольшие «Очерки по доисторической археологии и антропологии северо-восточной России» под названием «Следы каменного века в Казанской губернии».

В них, помимо рассказов об экскурсиях, он дал описание сделанных находок и разместил их изображения, обратив особое внимание на черепок, украшенный растительным узором «в виде ветки какого-то вьющегося растения с[о] стреловидными листьями».

«Растительный узор на сосудах каменного века, – пояснял Н.Ф. Высоцкий, – наблюдается чрезвычайно редко, как в западной Европе, так и у нас. Среди многих тысяч черепков и сосудов каменного века из Швейцарских свайных поселений, найден, по-видимому, только один с изображением, напоминающим растение. У нас, в Казанской губ[ернии], сколько мне известно, найдено всего два таких черепка; первый – мною – в поселении каменного века близ дер[евни] “Ново-Мордово”, в Спасском у[езде], и изображён при описании этого поселения» [14, с. 12 (36)].

Как заключал Н.Ф. Высоцкий, «в описанные две экскурсии, нами были осмотрены почти все, ближайшие к г[ороду] Казани, поселения каменного века и, видимо, возбудили в участниках живой интерес, выразившийся в их желании организовать новые экскурсии, для исследования других поселений нашей губернии». «Это даёт право надеяться, – указывал он, – что при их содействии удастся возобновить изучение доисторического прошлого восточного края России, заглохшее в последние десятилетия» [14, с. 12 (36)].

«Человек, даже и на первобытных ступенях развития, не довольствуется одним наблюдением совершающихся вокруг него и в нём самом явлений…»

Помимо прочего, нельзя не упомянуть и о том примечательном обстоятельстве, что занятия археологией и антропологией способствовали трудам Н.Ф. Высоцкого на научно-медицинской ниве. Во многих его речах и печатных работах можно встретить обширные «отсылки» к древней истории.

Так, например, в своей речи «О причинах заразных болезней» на «Втором съезде русских врачей в память Н.И. Пирогова» Н.Ф. Высоцкий отмечал, что: «Исследование причин различных явлений на земле вообще представляется наиболее трудною, но и наиболее привлекательною задачею знания.

Человек, даже и на первобытных ступенях развития, не довольствуется одним наблюдением совершающихся вокруг него и в нём самом явлений, но стремится уяснить себе – отчего они произошли, чем вызываются.

Мы не знаем таких дикарей, у которых не было бы своей космологии, философии, религии!

Истинные причины большинства явлений, конечно, оставались неведомы дикарям, но они поступали так же, как и мы в подобных случаях – создавали для объяснения их гипотезы» [10, с. (3) – 4].

С другой стороны, обширные познания в медицине позволяли Н.Ф. Высоцкому судить о причинах тех или иных «загадочных» явлений, оказавших заметное влияние на развитие исторических событий.

В той же речи он упомянул, в частности, о вызываемых некоторыми видами микробов «пигментных брожениях», при которых образуются различные красящие вещества, обычно очень ярких цветов – красного, жёлтого, зелёного, синего, и т.д.

«Появление этих окрасок, – отмечал он, – особенно кроваво-красного микрококка (m. prodigiosus), было издавна предметом ужаса для людей, не понимавших причин явления. В первый раз влажные, красные пятна, напоминавшие капли крови, были описаны, по словам Гезера, в конце VI стол[етия] по Рождестве Христове, перед появлением великой чумы Юстиниана. Они были замечены на камнях, платьях, кушаньях и суеверными людьми считались предвестниками какого-нибудь несчастия. Появление чумы как бы подтвердило эти ожидания.

Но древние не пытались, как кажется, объяснять причин явления и назвали пятна просто “значкамиˮ (signacula). Монашеская премудрость средних веков пошла далее. Появление кровавых пятен на гостиях, в различных странах Западной Европы, католическим духовенством толковалось различно. Одни считали их за “чудотворную кровь”, другие приписывали появление их христианской крови, которую будто бы примешивали евреи к облаткам, употреблявшимся для причащения. Следствием такого толкования было то, что тысячи, ни в чём не повинных, людей погибли на кострах и в тюрьмах» [10, с. 18].

30 ноября и 20 декабря 1906 г. на общих собраниях ОАИЭ при ИКУ Н.Ф. Высоцкий прочёл доклад «Лихорадка по нашим народным воззрениям», по поводу которого в первый день «было сделано несколько дополнений и разъяснений Б.В. Варнеке и Н.Ф. Катановым», а на второй – те же учёные сообщили «о воззрениях на лихорадку др[угих] народов: первый – народов греко-римских, а второй – урало-алтайских» [20, с. 49, 51].

Затем исследование «Лихорадка, её происхождение, причины и способы лечения, по народным воззрениям» было помещено в 4-м выпуске XXIII тома ИОАИЭ при ИКУ, а в 1907 г. опубликовано в Казани «отдельным оттиском».

Отметив в нём, что «перемежающаяся лихорадка была известна уже в глубокой древности», Н.Ф. Высоцкий в научно-популярной форме изложил весьма ценные соображения, касающиеся путей и причин её распространения, в том числе – в Казани и Казанской губернии, где она представляла собой «самую частую болезнь, являясь то как самостоятельное страдание, то осложняя различные другие заболевания» [6, с. 4].

Наиболее ярким доказательством того, насколько частыми являлись здесь в прошлых столетиях злокачественные лихорадки, могут служить обстоятельства возникновения в 1687 – 1691 гг. недалеко от Казани Кизического Свято-Введенского мужского монастыря (входящего ныне в городскую черту).

Указывая на него в своём исследовании, Н.Ф. Высоцкий привёл несколько цитат из изданного в 1885 г. под редакцией профессора Н.П. Загоскина «Спутника по Казани», в котором, в частности, утверждалось, что: «Основание монастыря ставят в связь с неимоверным количеством лихорадочных заболеваний («трясовичной болезни»), которым было подвержено, во второй половине XVII века, население г[орода] Казани. Было известно, что сила пострадавших за Христа в г[ороде] Кизике девяти святых мучеников, являет верующим исцеление от лихорадок. Вследствие этого решено было воздвигнуть близ Казани храм во имя этих угодников. Заложенный здесь в 1687 г. деревянный храм был уже в 1688 г. освящён Казанским митрополитом Адрианом. По преданию, страдавшие лихорадками и приходившие сюда молиться получали исцеление, почему и было порешено основать на этом месте монастырь во имя тех же св[ятых] 9 мучеников Кизических» [6, с. 5].

Как известно, возбудителя «перемежающейся лихорадки» (малярии) – «лихорадочную плазмодию» («plasmodium malariae») – французский учёный Ш.Л.А. Лаверан (1845 – 1922) открыл только в 1880 г. До этого же времени, как отмечал Н.Ф. Высоцкий, её причина «даже и для врачей оставалась загадкой». «Поэтому вполне естественно, – писал он, – что простой народ, ничего не зная об истинной причине болезни и толкуя её по-своему, принял для объяснения происхождения лихорадки ту же теорию “вселения духов болезни в тело больного”, которой он вполне удовлетворительно, для собственного понимания, объяснял многие другие болезни» [6, с. 6].

Н.Ф. Высоцкий приводил немало любопытных народных поверий о «лихорадках», издревле бытовавших, в частности, у русских и вотяков (удмуртов). Так, например, он указывал, со ссылкой на исследование доктора медицины В.П. Неболюбова (1852 – 1936), что «русский народ считает лихорадки происходящими от нескольких сестёр, дочерей Иродовых, лихоманок, простоволосых дев, проклятых Богом за смерть Иоанна Крестителя» (причём, число их в различных местностях определялась по-разному: «то 3, то 7, 12, 77 и даже 99») [6, с. 6].

Значительный интерес представляют также наблюдения и гипотезы Н.Ф. Высоцкого относительно характера изображений, помещавшихся на старинных оберегах и амулетах, которые он изложил, в частности, в статье «О некоторых новых типах русских оберегов и об одном татарском амулете» (ил. 4) [9, рис. 9].

«Наши сведения о так назыв[аемой] “болгарской культуре” тоже не отличаются желательной полнотой и точностью…»

Изучение поселений каменного века на территории Казанской губернии и общее увлечение археологией и коллекционированием древних артефактов породило также у Н.Ф. Высоцкого заметный интерес к истории Волжской Булгарии (Болгарии) и, отчасти, Золотой Орды и Казанского ханства.

Результатом этого, стали, в частности, его сообщения «Несколько слов о древностях Волжской Болгарии» и «Немецкая куртина» – древнеармянское кладбище в Казани», изданные «отдельными оттисками».

Об открытиях Н.Ф. Высоцкого в области армянского присутствия в Волжской Булгарии (Болгарии) и Казани сообщалось в ранее опубликованных мной статьях, в том числе, в статье «“Армянский след” в битве за Казань (к вопросу о “предании”, записанном Н.Ф. Высоцким)», которая была размещена в № 1 за 2018 г. журнала «Туган җир» («Родной край») [2].

Менее известны в настоящее время научные гипотезы и соображения Н.Ф. Высоцкого по поводу раннего присутствия здесь булгар (болгар).

Следует отметить при этом, что к началу XX в. вопрос о переселении булгар (болгар) в Поволжье не был ещё в достаточной мере проработан с научной точки зрения и о начальном периоде истории Волжской Булгарии исследователи судили, главным образом, по отрывочным и противоречивым письменным источникам. На это обратил внимание и Н.Ф. Высоцкий, продемонстрировавший членам ОАИЭ при ИКУ наиболее интересные предметы из своей «коллекции болгарских древностей».

«Когда мы рассуждаем о древних обитателях нашего края – болгарах и их культуре, – отмечал он, – то оперируем с понятиями весьма мало определёнными. В самом деле: нам совершенно неизвестно, были ли болгары исконными обитателями тех местностей, на которых застаёт их история, или пришельцами, к какому племени принадлежали, на каком языке говорили, наконец, – куда исчез этот народ, оставивший такую массу различных памятников. Наши сведения о так назыв[аемой] “болгарской культуре” тоже не отличаются желательной полнотой и точностью. Они основываются на летописных сказаниях, с одной стороны, и на изучении памятников быта – с другой. Но самые ранние сказания о болгарах, арабских писателей, не восходят далее X века по Рождестве Христове и застают болгар уже на весьма высокой степени культуры» [7, с. (3)].

В связи с этим Н.Ф. Высоцкий предлагал уделить особое внимание изучению памятников материальной культуры «более древних, доисторических периодов болгарской культуры», указывая на кремневые нуклеусы из коллекции А.Ф. Лихачёва и на находки из открытого им самим в 1879 г. «обширного поселения каменного века» «на пашнях» деревни Ново-Мордово (Новое Мордово) Спасского уезда Казанской губернии – «в расстоянии 5 – 6 вёрст от села Болгар». Однако Н.Ф. Высоцкий ни в коей мере не утверждал, что эти артефакты имели «булгарское» происхождение.

«Таким образом, становится вероятным, что каменные орудия изготовлялись на местах, в древнеболгарских поселениях, – указывал он. – Но приготовляли ли их болгары или какой-нибудь другой, предшествовавший им народ, сказать, конечно, невозможно.

Точно так же не может быть решён вопрос – существовал ли у болгар так назыв[аемый] “бронзовый периодˮ, или они, как полагал А.Ф. Лихачёв, от каменного века перешли к железному, в виду полного отсутствия данных для его разрешения» [7, с. 8].

Однако, в данном случае наибольшее значение представляли не сами рассуждения Н.Ф. Высоцкого, а сделанный им из всего этого вывод, содержавший конкретную научную установку, проведённую в жизнь учёными-археологами, по большей части, уже в советское время.

«В виду всего вышеизложенного, – указывал он, – по моему мнению, нашему Обществу следовало бы поставить в числе ближайших задач – научные, систематические раскопки бывших болгарских поселений. Только такие исследования могут дать нам антропологические и этнографические материалы, необходимые для серьёзного изучения как самого болгарского народа, так и древнейших периодов его культуры» [7, с. 8].

«Конечно, – добавлял Н.Ф. Высоцкий, – для подобных исследований нужно выбирать такие местности, которые ещё не изуродованы хищными руками невежественных кладоискателей и различных любителей древностей» [7, с. 8].

Впоследствии он неоднократно возвращался к этим вопросам. В частности, в статье «Село Карташиха в археологическом отношении», размышляя о находках на территории Казанской губернии артефактов бронзового века, Н.Ф. Высоцкий сделал любопытное предположение о сосуществовании здесь булгар (болгар) и менее развитых в культурно-хозяйственном отношении аборигенов.

«Каким образом медные и бронзовые изделия появились в нашей местности, – отмечал он, – были ли они привозными или местными – неизвестно.

Мы знаем, однако, что в древних болгарских городах Булгаре и Биляре были найдены литейные формы и слитки меди, бронзы, серебра, что здесь даже чеканились монеты.

Возможно поэтому предположить, что болгарские мастера снабжали своими медными и бронзовыми изделиями менее культурное население. В пользу такого предположения, как будто, говорят и […] находки медных вещей на Новомордовских полях, примыкающих непосредственно к Булгарскому городищу.

В утешение себя мы можем сказать, что и в Западной Европе вопрос о появлении бронзы остаётся тоже пока открытым» [13, с. 36].

В той же, опубликованной уже после смерти Н.Ф. Высоцкого, статье, вновь, с ещё большей настойчивостью, предлагалось поставить археологические исследования в Казанской губернии на систематическую научную основу, а также поторопиться с изучением здесь бронзового века.

«Памятники древности, – писал Н.Ф. Высоцкий, – в особенности у нас, с каждым днём разрушаются и исчезают, не столько от времени, сколько от невежества и жажды наживы. Так, мы знаем, что из Болгар, Билярска и других болгарских поселений были вывезены скупщиками сотни пудов различных древних металлических вещей и монет для переливки, сотни возов костей были вывезены сборщиками их на различные заводы, или – самими крестьянами на поля, в качестве удобрения» [13, с. 36].

Прежде всего, по мнению Н.Ф. Высоцкого, «следовало бы произвести систематические раскопки на тех местах, где уже были найдены медные и бронзовые вещи – в Карташихе, вблизи Стекольного завода, в Морквашах». «На необходимость исследования Новомордовских поселений, пограничных с Болгарским городищем, – добавлял он, – я не раз обращал внимание нашего Общества Археологии, Истории и Этнографии» [13, с. 37].

К сожалению, необходимо констатировать, что даже по прошествии столетия о многом из этого остаётся только мечтать.

Игорь Евгеньевич Алексеев – кандидат исторических наук (г. Казань)

Список сокращений

ИКУ – Императорский Казанский университет.

ИОАИЭ при ИКУ – «Известия Общества Археологии, Истории и Этнографии при Императорском Казанском Университете».

ОАИЭ при ИКУ – «Общество Археологии, Истории и Этнографии при Императорском Казанском Университете».

СВАЭИ – Северо-Восточный археологический и этнографический институт.

Источники и литература

1. [Александров А.И.] Историко-археологический музей заслуженного ординарного профессора Императорского Казанского Университета Н.Ф. Высоцкого. I. О трудах и занятиях по археологии, истории и этнографии Н.Ф. Высоцкого. Действ. члена Общ. Арх., Ист. и Этн. А.И. Александрова. – Казань: Типо-литография Императорского Университета, 1906. – 6 с.
2. Алексеев И.Е. «Армянский след» в битве за Казань (к вопросу о «предании», записанном Н.Ф. Высоцким) // Туган жир (Родной край) (г. Казань). – 2018. – № 1. – С. 80 – 87.
3. Алексеев И.Е. Из истории изучения в начале XX в. «историко-археологического музея» профессора Н.Ф. Высоцкого // Русская народная линия: сайт. – URL: https://ruskline.ru/analitika/2014/10/13/iz_istorii_izucheniya_v_nachale_xx_v_istorikoarheologicheskogo_muzeya_professora_nfvysockogo/ (дата обращения: 6.09.2018).
4. Высоцкий Н.Ф. Глиняные изделия // [Штукенберг А.А., Высоцкий Н.Ф.] Материалы для изучения каменного века в Казанской губернии. А. Штукенберга и Н. Высоцкого. (С 3 листами карт и 16 таблицами). Materialien zur Kenntniss des Steinalters im Gouv. Kazan. A. Stoukenberg und N. Wissozky. (Mit 3 Karten und 16 Tafeln) / Труды Общества Естествоиспытателей при Императорском Казанском Университете. – Том XIV. – Выпуск 5. – Казань: Типография Императорского Университета, 1885. – С. 15 – 23.
5. [Высоцкий Н.Ф.] Историко-археологический музей заслуженного ординарного профессора Императорского Казанского Университета Н.Ф. Высоцкого. II. Каменный век в Казанской губернии (с 9 таблицами). – Казань: Типо-литография Императорского Университета, 1908. – 12 с., IX табл.
6. [Высоцкий Н.Ф.] Лихорадка, её происхождение, причины и способы лечения, по народным воззрениям. Н. Высоцкого / Отдельный оттиск из 4-го выпуска XXIII тома ИОАИЭ при ИКУ. – Казань: Типо-литография Императорского Университета, 1907. – 27 с.
7. [Высоцкий Н.Ф.] Несколько слов о древностях Волжской Болгарии. Н.Ф. Высоцкого / Отдельный оттиск из XXIV тома ИОАИЭ при ИКУ. – Казань: Типо-литография Императорского Университета, 1908. – 14 с., X таблиц.
8. [Высоцкий Н.Ф.] Несколько слов о следах употребления у нас фигурного письма. Н. Высоцкого. – Казань: Типография Императорского Университета, 1888. – 15 с., 1 ил.
9. [Высоцкий Н.Ф.] О некоторых новых типах русских оберегов и об одном татарском амулете. (С 2 таблицами рисунков). Н.Ф. Высоцкого / Отдельный оттиск из XXIV тома ИОАИЭ при ИКУ за 1909 г. – Казань: Типо-литография Императорского Университета, 1909. – 10 с., 9 ил.
10. [Высоцкий Н.Ф.] О причинах заразных болезней. Речь, произнесённая на втором съезде русских врачей в Москве ординар[ным] профессор[ом] Императорского Казанского Университета Н.Высоцким. – Казань: Типография Императорского Университета, 1887. – 31 с.
11. [Высоцкий Н.Ф.] Очерки Московской антропологической выставки. Н. Высоцкого // Труды Общества Естествоиспытателей при Императорском Казанском Университете. – Том IX. – Выпуск 1. – Казань: Типография Императорского Университета, 1880. – 49 с.
12. Высоцкий Н.Ф. Поселение каменного века около деревни Ново-Мордовой // [Штукенберг А.А., Высоцкий Н.Ф.] Материалы для изучения каменного века в Казанской губернии. А. Штукенберга и Н. Высоцкого. (С 3 листами карт и 16 таблицами). Materialien zur Kenntniss des Steinalters im Gouv. Kazan. A. Stoukenberg und N. Wissozky. (Mit 3 Karten und 16 Tafeln) / Труды Общества Естествоиспытателей при Императорском Казанском Университете. – Том XIV. – Выпуск 5. – Казань: Типография Императорского Университета, 1885. – С. 65 – 73.
13. Высоцкий Н.Ф. Село Карташиха в археологическом отношении // Казанский Губернский Музей за 25 лет. Юбилейный сборник статей. – Казань: Типография Комбината Издательства и Печати «Восток», 1923. – С. 32 – 37.
14. [Высоцкий Н.Ф.] Следы каменного века в Казанской губернии. Очерки по доисторической археологии и антропологии северо-восточной России // Отдельный оттиск из «Известий Северо-Восточного Археологического и Этнографического Института» (том I). – Казань: Типо-литография Казанского университета, 1919. – 12, IV с., 6 ил. (таблиц).
15. Высоцкий Н.Ф. Следы поселений каменного века близ г. Свияжска // [Штукенберг А.А., Высоцкий Н.Ф.] Материалы для изучения каменного века в Казанской губернии. А. Штукенберга и Н. Высоцкого. (С 3 листами карт и 16 таблицами). Materialien zur Kenntniss des Steinalters im Gouv. Kazan. A. Stoukenberg und N. Wissozky. (Mit 3 Karten und 16 Tafeln/ Труды общества Естествоиспытателей при Императорском Казанском Университете. – Том XIV. – Выпуск 5. – Казань: Типография Императорского Университета, 1885. – С. 57 – 60.
16. Высоцкий Н.Ф. Следы поселений каменного века в окрестностях г. Казани // [Штукенберг А.А., Высоцкий Н.Ф.] Материалы для изучения каменного века в Казанской губернии. А. Штукенберга и Н. Высоцкого. (С 3 листами карт и 16 таблицами). Materialien zur Kenntniss des Steinalters im Gouv. Kazan. A. Stoukenberg und N. Wissozky. (Mit 3 Karten und 16 Tafeln) / Труды Общества Естествоиспытателей при Императорском Казанском Университете. – Том XIV. – Выпуск 5. – Казань: Типография Императорского Университета, 1885. – С. 43 – 57.
17. [Высоцкий Н.Ф.] Современное состояние вопроса о существовании человека в третичную эпоху. Н. Высоцкого // Приложение к протоколу 129 заседания Общества Естествоиспытателей при Императорском Казанском Университете. – Казань: Типография Императорского Казанского университета («В университететской типографии»), 1880. – 15 с.
18. Катанов Н.Ф. Общество археологии, истории и этнографии за тридцать лет (доклад председателя оного в Общем Собрании 18 марта 1908 г.) // ИОАИЭ при ИКУ. – Т. XXIV. – Вып. 3. – Казань: Типо-литография Императорского Университета, 1908. – С. (238) – 246.
19. [Кротов П.И.] К вопросу об относительной древности каменного века на р. Оке. Петра Кротова // Труды Общества Естествоиспытателей при Императорском Казанском Университете. – Том. X. – Вып. 2. – Казань: Типография Императорского Университета, 1881. – 49 с.
20. Протоколы общих собраний Общества Археологии, Истории и Этнографии при Императорском Казанском Университете за 1906 год. Отчёт Общества за 1906 год, составленный секретарём Общества К.В. Харламповичем и доложенный им общему собранию 18 марта 1906 г. Список изданий Общества, находящихся в его складе. Список членов Общества. – Казань: Типо-литография Императорского Университета, 1907. – 85, (1) с.
21. Худяков М. Ананьинская культура // Казанский Губернский Музей за 25 лет. Юбилейный сборник статей. – Казань: Типография Комбината Издательства и Печати «Восток», 1923. – С. (72) – 126.
22. Штукенберг А. Следы каменного века в Казанской губернии // [Штукенберг А.А., Высоцкий Н.Ф.] Материалы для изучения каменного века в Казанской губернии. А. Штукенберга и Н. Высоцкого. (С 3 листами карт и 16 таблицами). – Materialien zur Kenntniss des Steinalters im Gouv. Kazan. A. Stoukenberg und N. Wissozky. (Mit 3 Karten und 16 Tafeln) / Труды Общества Естествоиспытателей при Императорском Казанском Университете. – Том XIV. – Выпуск 5. – Казань: Типография Императорского Университета, 1885. – С. (3) – 14.

Иллюстрации

1. Наконечники копий и стрел, найденные в Казанской губернии [5, с. 5 – 6, табл. II].

2. Одна из найденных профессором Н.Ф. Высоцким «могильных урн» [5, таблица VIII].

3. Отдельные фигуры (пиктограммы) из письма, полученного солдатом Никитой Колесниковым [8, с. 9].

4. «Мусульманский амулет» (серьги) 1828 г., купленный профессором Н.Ф. Высоцким в г. Казани у татарина-старьёвщика [9, рис. 9].