Я вышел из метростанции (тогда она называлась «Площадь Дзержинского») и направился по обочине Старой площади вниз, к улице Разина. Были у меня там какие-то потребности или даже чье-то поручение. Справа громоздились дома - серые, нежилые строения, а слева был сквер. Пройдя метров двести, я вдруг увидел мужчину, вышедшего из подъезда одного из этих зданий. Он также направился вниз, по этой же площади. Сначала я не обратил на него особого внимания. Ну идет человек себе параллельным курсом обычным шагом. Но боковым зрением вправо я по привычке обозрел его лицо, и что-то знакомое вдруг возникло в моей памяти. Тогда я позволил себе повернуть в ту же сторону и голову. И вдруг, в моей памяти, хотя и смутно, но возник образ давно минувших дней, полных необычных событий. Видя мое замешательство, этот пешеход тоже стал внимательно смотреть на меня. И тут я вспомнил: 1-й Белорусский фронт, 1945 год. Да это же бывший заместитель парткома штаба фронта, товарищ Севастьян - так, по крайней мере, он в то время мне отрекомендовался.
Мы на ходу приблизились к друг другу, и я начал первым. «Если память мне не изменяет, я вижу перед собой товарища Севастьяна?» Он, в свою очередь, подтвердил: «Да, моя фамилия Севастьянов, а ты - не тот ли майор, что устроил большой переполох, найдя несколько мин в машинах штаба и в самолете, который должен был вылететь в Чехию?» Выяснилось, что мой старый знакомый направляется на обед в столовую ЦК КПСС, которая находилась тут же, на Старой площади. Он сделал предложение к нему присоединиться. Само собой разумеется, после студенческой голодухи это предложение прозвучало заманчиво, и вскоре моему взору и обонянию предстало то, о чем я мог только мечтать: отличный салат, тарелка борща с мясом, мясное второе блюдо со сложным гарниром и в заключение мороженое, чай или кофе на выбор. Одним словом, за один прием насытился пищей на несколько дней вперед и при том бесплатно. Такой обед в ресторане обошелся бы мне не одну десятку, а возможно потянул бы и на всю сотню. Таких денег у меня, студента, на еду не водилось - карманы у меня были сплошь «дырявые», ничего в них не появлялось и не залеживалось.
В столовой нам делать было больше нечего, но Игорь Васильевич, серьезно заинтересовавшись моими рассказами о Чехословакии, предложил: «Если у тебя есть немного времени, то, может быть, зайдем ко мне в рабочий кабинет, и ты мне расскажешь о тех событиях более подробно?» Я согласился - ведь предлагает как-никак, а работник ЦК партии, и не рядовой. В голове промелькнула незатейливая мысль: «Глядишь, за его счет еще удастся в будущем пообедать - а может, если повезет, он пригодится и для какого-нибудь серьезного дела» (справедливости ради скажу, что никогда более мне с ним общаться не пришлось).
Ну что ж, пошли. Тем более, что у меня было так называемое свободное время. Подошли к одному из подъездов того же огромного серого здания на Старой площади, которому, казалось, и края не будет. Как и в столовой, начиная с входной двери, все здесь было под контролем людей, одетых в военную форму. Пока мы добрались до нужного кабинета, прошли пять-шесть таких постов, установленных на каждом углу длиннющего корридора. На каждом посту требовалось предъявить документ. Можно было подумать, что охраняется какой-то важный военный объект, а не здание ЦК КПСС. У меня, кроме студенческого билета, ничего с собою не было. Хозяин вошел в кабинет первым и пригласил войти и меня. Передо мною предстало довольно обширное помещение. Вдоль стен располагалось несколько шкафов, но чем они были заполнены, внешне было незаметно. На рабочем столе я не заметил ни одной бумаги. Лежал один блокнот с открытым чистым листом, и в стаканчике стояла горстка карандашей. Рядом стояли еще два книжных шкафа, очевидно с трудами Маркса и Ленина. Читал ли хозяин кабинета хотя бы одну из этих книг? Подумалось, что отпечатков его пальцев ни на одном томе не обнаружить. Но так было принято, и не только в такой высокой инстанции, как эта. Зато от видимости книг создавалось солидное впечатление. Ну да Бог с этим - время давно уже все расставило по своим местам.
Хозяин кабинета сел на свое место и, пригласив меня занять место напротив, сказал: «Ну а теперь выкладывай все, что связано с Чехословакией».
Я начал свой монолог.
«После вашего поручения перед поездкой я встречался в Антонином Новотным и его несколькими единомышленниками. Меня кратко информировали о политической обстановке в стране, и о том, что с 1938 года в эммиграции находится правительство Бенеша, которое мечтает вернуться в страну и продолжить править ею, хотя с момента их эммиграции и прошло без малого восемь лет. Я понял, что это есть главный конкурент Новотного и помеха в выполнении вашего поручения. Начал готовиться к поездке. Дело в том, что это было нечто новое и необычное в моей боевой деятельности. Все было очень серьезно и непредсказуемо. Ведь работа предстояла в неизвестной мне стране, без хорошего знания языка, образа жизни, обычаев и настроения ее людей, и в особенности их отношения к освободителям с Востока и Запада. Ведь немалая их часть предпочла бы быть освобожденной англо-американцами. О них ведь чехам, кроме эммиграции Бенеша в Лондон, мало что было известно, так что образ их армий складывался весьма благополучный. Что касается Советской Армии и нашей страны, они точно помнили еще 1938 год, когда Франция, как союзник, а затем и СССР (правда, в виду непримиримой позиции Польши, отказавшейся предоставить корридор для прохода наших войск), отказались от защиты их страны от оккупации и дробления на несколько частей. Но так сложилось, что и те, и другие продвинулись к границам страны и даже заняли ее территорию. Куда в конечном итоге склонится чаша весов, в чью сторону?
По соглашению между союзниками - СССР, Англией и США, восточные страны, в том числе и Чехословакия, входили в зону деятельности Советской Армии. Но вот информация о положении народа в нашей стране достигла и определенной части чехов. Это не могло не сказаться на отношении к нам тех людей, с которыми пришлось иметь дело. Я это уже хорошо почувствовал по моим предыдущим контактам с некоторыми из них.
Итак, задание наше состояло, ни много ни мало, в том, чтобы проложить путь к президентскому креслу Антонину Новотному, кандидатуру которого поддержали в ЦК партии. С момента его освобождения из концлагеря с ним и его группой, думаю, велись переговоры либо в этом здании, либо где-то на специальной даче. Ему и было решено доверить Чехословакию, и лучше бы с самого начала, пока кругом еще много неясного - чем нести потом крупные затраты, связываться с выборами, и прочее. Все это я, как боевик и не занимавшийся политикой человек, твердо усвоил. А боевое задание надо очень четко и продуманно выполнять.
Мне стало известно, что в мою группу входят еще два человека. Как выяснилось, политикой они не занимались, просто обыкновенные боевые ребята - боевики. Возможно прошедшие специальное обучение. Положение осложнялось еще и тем, что против нас начали работать английские спецслужбы. Они не только развернули пропаганду, но и начали снабжать свою агентуру специальными средствами. Перед вылетом у нас в штабе Белорусского округа произошел взрыв одной машины - погибло шесть штабных работников. Следов преступления, то есть мины, вроде бы нет. Тогда в чем же дело? Стал с сапером проверять другие машины штаба и обнаружили взрывчатку до сих пор нам неизвестную. Это весьма хитрая штука, поступившая из Англии. Срабатывает при соединении основной ее массы с очень небольшим взрывателем. Происходит сильный взрыв и никаких следов. Впоследствии мне пришлось иметь дело не с одной такой «миной». Особенно опасны эти штуки были в самолетах. Расчет здесь был на то, что с течением времени внимание у людей к какому-нибудь явлению, даже и очень опасному, притупляется. Скажем так: осмотрели с десяток рейсов - не обнаружили ничего, а следующий рейс осмотрели кое-как и получаем подарок - взрыв, в котором гибнут экипаж, пассажиры, груз и машина. Самолеты снаряжались, в основном, военными грузами: вооружением, взрывчаткой, боеприпасами. Удалось обезопасить несколько рейсов, в том числе и тот, на котором я летел в Чехословакию.
Когда прибыли на место, сразу включился в работу. Попросил и получил первые исходные данные о тех партиях, группах и отдельных личностях, которые претендуют на должность Президента. Картина была довольно пестрая и запутанная. Таких оказалось довольно много: демократы, социал-демократы, социалисты, независимые и прочие названия. Посмотрел я на эту публику, довольно многочисленную, и попросил их высказать свое видение страны после войны. «Что вы обещаете народу, каким видете путь послевоенного развития? Как относитесь к крепнущему в размахе желанию Словакии отделиться от Чехии?» Ситуация в Словакии была сложная. Националисты там поднимали голову. При этом немалая часть их во время войны служила в немецких формированиях и охранных корпусах, а верхушке явно хотелось повластвовать и пожить в свое удовольствие.
После выступлений я понял, что у собравшихся за душой ничего путного нет. Но ведь надо что-то делать. Правда, Новотный изложил свою программу более ясно и понятно, и именно его поддерживает наша страна. Но как довести дело до логического завершения? У меня мелькнула мысль, что немцы не могли допустить, чтобы вся эта демократическая публика во время оккупации свободно общалась и проводила какие-то мероприятия среди народа. На этот счет контроль у них был очень жесткий. А что, если...?! И я объявил перерыв, а сам поехал в один из наиболее крупных пунктов немецкого наблюдения (Ю.О. - Об этом я еще успел переспросить автора. По всей видимости, немецкие военные, за исключением СС, вели себя в последние дни войны и после капитуляции достаточно миролюбиво и добровольно подчинялись требованиям уже нарождавшейся новой власти). Подъехали, через охранника вызвал старшего. Вышел ко мне офицер в форме лейтенанта. Он начал говорить мне, что они собираются освободить это помещение и переместиться в казармы, специально отведенные для людей из этих пунктов. Я же попросил его дать мне информацию о тех нелегальных чешских группах, которые действовали здесь во время войны. К моему удивлению и несказанной радости, он вынес и передал мне журнал, в котором были поименованы не только все эти партии и группы, но и даже отдельные личности. Я при этом обратил внимание, и мысленно поблагодарил этого офицера за то, что в журнале были также приведены имена всех завербованных «нелегалов», их клички, что они сделали, а также должны и дальше были делать.
Вот это удача! Я попросил хозяина одолжить мне журнал на некоторое время - тем более, что «тебе, парень, это уже ни к чему». После того, как я получил журнал в свои руки и изрядно его полистал, у меня созрел план дальнейших действий.
По возвращении к сбору бывших подпольщиков я начал с того, что руководителю одной из партий задал вопрос: «Пан такой-то, как вам удавалось работать в подполье и не попасть на контроль немцев?» Он ответил. Я спросил: «А сколько человек - активистов вашей партии попало под арест и что с ними стало?» Ответ был очень невразумительным. Тогда я продолжил игру уже с козырей: «Фамилия такая-то у вас значится?» Тот ответил, что это очень активный член партии. «А вы знаете, что он работал на немцев, был их агентом и о всех ваших делах информировал их?» Молчок. Тогда я предъявил немецкую учетную книгу и сообщил, что вот здесь приведены имена и дела всех тех, кто информировал немецкую разведку о всех ваших делах и планах. Наиболее активных немцы тут же арестовывали и бросали в тюрьмы, а затем - концлагеря. «Вот вы претендуете на пост лидера страны. Это желание похвально, но вы должны рассказать людям обо всем вашем прошлом, включая и те неблаговидные роли, благодаря которым страдали и попадали в концлагеря честные патриоты». В результате такой «лобовой атаки» большое количество мечтателей о президентском кресле бескровно было устранено с пути Новотного. Правда, кое-кого в дальнейшем пришлось убрать и иным путем, в результате довольно толково продуманных операций. Так что тернистый путь пану Новотному ко власти был расширен. Впоследствии у меня с Новотным были долгие беседы - с чего начать, как решать некоторые проблемы в современных условиях. Дошло до того, что он даже мне предложил пост министра промышленности».
Далее я рассказал я своему собеседнику о том, что накануне приезда Бенеша в Чехию пана Новотного пришлось чуть ли не насильно убеждать взять в свои руки власть.
«В дальнейшем он оценил наш с капитаном поступок. Он нам всецело доверял, а это в тех условиях было архиважно. Дело было в том, что как-то ночью к нам с капитаном проник убийца-грабитель и лишь по случайности она (это оказалось женщина) была обезврежена. А незадолго до этого мне предложили взятку за продвижение на президентский пост другого кандидата, бывшего в немецком списке, и оценили такую услугу в 10 тысяч фунтов стерлингов, чего хватило бы и на долгое безбедное существование, и на получение хорошего образования в Европе».
Этот эпизод заслуживал отдельного внимания, и я продолжил.
«После возвращения нашего батальона из-за линии фронта пленные немцы, оказавшие нам помощь в прорыве в роли танкистов и других специалистов, были сгруппированы в отдельный отряд и использовались в мастерских по ремонту бронетехники. И вот однажды мне передали, что я зачем-то потребовался именно этой группе. Что же у них такого могло случиться? Надо было к ним съездить и выяснить, в чем дело. Освободившись в штабе, я вышел на улицу в надежде завербовать какую-либо машину, чтобы доехать до этих мастерских. Знакомых водителей рядом не оказалось, и мне пришлось ждать некоторое время. Вдруг подъезжает, чуть ли не ко мне, легковая машина, и из нее выходит молодая и очень симпатичная женщина. Она поздоровалась со мною, назвала по имени и спросила, кого я жду. Ответил, что мой извозчик где-то задержался, а ехать мне недалеко, к мастерским бронетехники. На это она сказала, что если только в этом дело, она готова меня подвезти, так как направляется в ту же сторону. «Зовут меня Марина, я хорошо знаю многих людей из штаба. Кое-что знаю и о вас, дорогой мой пассажир. Знаю, что вы человек обязательный и упорный, а главное, думающий - и поэтому всегда добиваетесь своего».
Ну что ж, это уже интересно.
«Ну вот мы и приехали, дел у меня здесь немного, на обратном пути я заеду за вами». Я поблагодарил Марину и вошел в помещение мастерских.
Зайдя в конторку, спросил: «Кому я нужен?» В конторку пригласили аж трех немцев. Они поприветствовали меня и рассыпались в благодарностях за то, что они теперь имеют, послушав меня в свое время и выполнив задание по вождению танков и тяжелых грузовиков (Ю.О. - во время перехода батальона через линию фронта под видом немецкой разведчасти). Их просьба-вопрос заключается в следующем. Они образовали у себя лигу антифашистов и созрели до того, чтобы активно включиться в борьбу с фашистами. Они готовы сражаться или делать что-нибудь полезное для окончательного разгрома фашизма. Часть из них готова прямо сейчас сесть за рычаги танков и идти в бой. Я ответил, что это очень похвально и что доложу об этом командованию. Без него этот вопрос не решить. Они заявили, что знают о том, что будь моя воля, этот вопрос был бы решен положительно. «Вы верите людям и в трудную для них минуту подаете им руку помощи, как это было в случае с нами».
Мы пожали руки, и на этом наша беседа закончилась - никаких жалоб или претензий они не высказали.
Выйдя из мастерских, я увидел, что Марина с машиной ждала меня уже у подъезда. Мне ничего не оставалось, как снова занять место пассажира. Мы тронулись. На этот раз Марина повела конкретный разговор. Она поинтересовалась, почему чехословацкая делегация уже несколько раз встречалась со мной. Этот вопрос меня сразу же насторожил. Ответил, что мне поручено было с ними встретиться и посмотреть на их проблемы. Ведь у них на родине после изгнания немцев наступает безвластие. «А что, они рвутся к власти?» Настало время и мне поинтересоваться: «Давайте, если вам будет угодно, проясним, кто вы, кого представляете - какую службу, партию или группу, и что является целью вашей беседы». Марина сказала, что представляет интересы одной из партий в Чехословакии, которая хотела бы видеть в качестве президента своего человека. Этим человеком оказался некто Зденек Плучек (если не изменяет память) от партии социалистов. Во время оккупации был в стране, работал в школе, около 45 лет. Марина заявила, что он выступает за ориентацию страны скорее на Запад, чем на Восток. На мой вопрос «Ну и что же мешает пану Плучеку стать президентом?» Марина ответила, что конкуренция со стороны других партий и поддержка одной из них (а именно группы Новотного) со стороны Советского Союза: «Ведь мы попадаем в сферу его влияния». «Так что же вы тогда хотите от меня, ведь я военнослужащий Советской Армии и должен выполнять приказы ее командования?» Марина призналась, что рассчитывает на далеко не безвозмездную помощь: «За содействие в активном продвижении нашего кандидата вас ждет достойная компенсация - пять тысяч фунтов стерлингов или долларов, а также возможность получения диплома одного из европейских университетов».
Я почувствовал, что разговор наш стал переходить в небезопасную для меня сторону. Очевидно, Марина была в курсе ряда событий, предшествовавших этому разговору. Как я уже упомянул, в Чехии мне в руки попал журнал, где немцы скурпулезно вели учет своих наблюдений и сотрудничества с группами чехов. В этом списке оказалась и так называемая партия чешских социалистов. Встал вопрос: что делать? Отказать напрямую - тебя могут сразу же прикончить. У этих людей, предлагающих фунты и доллары, надо полагать, есть и такие возможности. Решил для себя сразу события не форсировать и встретиться с этим Плучеком.
Такая возможность вскоре предоставилась - здесь же, в Белоруссии.
Стало ясно, что ветер в его сторону, образно говоря, дует из Лондона, так как на главу эммигрантского правительства (Бенеша) там серьезно уже никто не ставит - им нужен, что называется, «свежий патриот». На мой вопрос, каким образом его имя оказалось в немецком журнале, он ответил, что действительно во время оккупации имел дело с немцами - с некоторыми из них заключались взаимовыгодные сделки. Но он хотел бы, чтобы об этом нигде публично не афишировалось: «Мне известно, что Марина назвала вам сумму в 5 тысяч фунтов стерлингов или долларов. В пределах своих полномочий и возможностей кроме ее удвоения, я пока ничего сделать не могу».
Ставки возросли, и я попросил время для обдумывания своих дальнейших действий. Тем более мне хотелось выяснить, кто из других политических деятелей Чехии стоит за этим кандидатом. Он на мои вопросы явно задерживался с ответом, понимая, что эта игра нам обоим может дорого обойтись в случае неудачи.
В конечном итоге, пришлось, конечно, эту игру прекратить - предложение Марины и Зденека отклонить, огласив содержимое немецкого журнала наблюдения.
Результата такого решения ждать долго не пришлось.
О месте нашей с капитаном ночевки, вроде, никто не должен был знать, кроме группы Новотного. Прибыли мы туда довольно поздно, уставшие и потому проигнорировали бутылку сливовицы, выставленную хозяином на наше обозрение. Я еще поинтересовался у капитана, крепко ли он спит. Тот ответил, что, в основном, на сон не обижается. Я подумал - везет же человеку. Несмотря ни на что быстро засыпает и спит так, что хоть из пушки пали. Вот у меня со сном были проблемы. Прежде всего, настораживала новая, незнакомая обстановка. Это чувство опасности я приобрел, сам того не желая, еще во времена партизанства - особенно, когда за спиной был молодежный отряд. Хотя там у нас и была строгая дисциплина и постоянные посты, но все же приобрел я эту настороженность. Еще подумал, что все должно пройти благополучно - ведь мы вдвоем в комнате, плюс хорошо вооружены.
Авось, здесь повезет! Но только я начал дремать, как услышал какой-то подозрительный шорох и увидел мелькнувшую тень в стороне окна. Моментально созрело решение: то, что я увидел - все пока из области догадок и предположений. Нужно было доказательство живого человека. Дай-ка я попробую сделать ему больно, лишу передвижения, предложу сохранение жизни. Произвел пару выстрелов из пистолета и приказал на немецком языке бросить оружие и лечь на пол лицом вниз и руки за спину. Ночной гость тут же выполнил мой приказ. На выстрелы вскочил капитан. Я ему посоветовал включить малый свет - ночник.
Когда он это сделал, удивлению нашему не было предела. Первые слова капитана: «Откуда это чудо у нас?» Дело в том, что впотьмах я не рассмотрел, да и не мог предположить, что на диверсию к нам будет направлена женщина. Одна из моих пуль прошила ей ногу. Пришлось этой незнакомке задать несколько вопросов: «Кто вас направил? С какой целью? Я вижу у вас довольно серьезный пистолет. На кого вы работаете?» Капитан в это время проверял подходы к нашему убежищу. Возвратясь, сообщил, что кто-то впопыхах резко удалился в темноте, но стрелять вне дома он не стал.
Незнакомка сначала упорно отмалчивалась, но потом, после того как я ей показал пистолетом на другую ее ногу, а затем руки и голову, начала понемногу говорить. Ее наняла та самая конкурирующая с Новотным партия, члены которой, по ее словам, вроде бы выдвинулись уже из Лондона в республику. Оплата в английской валюте, хотя раньше были и немецкие марки, и доллары. Отец ее немец, мать - чешка. Живет в Чехии с самого рождения. Профессия - наемный убийца. Работала на немцев, а сейчас на тех, кто предложит свои услуги. Ее главная задача была похищение документов. Устранение свидетелей было оставлено на ее усмотрение - в бутылке сливовицы было подмешено снотворное, чтобы устранить возможные помехи ее действиям.
Посоветовавшись с капитаном, решили пригласить сюда Новотного с его товарищами. Разговор предстоял серьезный и архисрочный. Надо заниматься форсированием хотя бы временного правительства, пока не поздно. Налетит лондонское воронье, и вся наша работа коту под хвост. Да и эту амазонку надо бы во всем ее обличии предъявить чехам. Это убедительный факт, а там пусть сами с ней разбираются, как сочнут нужным. Так и сделали.
После этого случая больше покушений на нас не было. Однако, враг избрал другой, более надежный способ - клевету. В адрес советского посольства в Праге и в Москву были направлены письма, дискретирующие наши с капитаном действия в Чехии. Оплачена эта работа была теми же фунтами стерлингов, которые были предложены ранее и мне. Причем в их случае очень дешево. Этих трех клеветников мы вскоре выявили. Правда к тому времени их уже осталось двое - они потеряли одного своего, когда попытались завербовать четвертого. Это все были отголоски той лондонской группы, которая была очень недовольна потерей президентской власти. Один из авторов этих писем в посольство СССР, сделанных под диктовку агента в Москве, признался в настоящем происхождении этих писем и высказался за их отзыв, но наше посольство в Праге, вольно или невольно подыграло их агенту из правительства Бенеша, да и английской службе в целом. В конечном итоге, получается, что они добились своего бескровно, несмотря на желание самого Новотного оставить меня в своем окружении».
Мой собеседник спросил: «Степан, ты же получил там ранение?»
«Да, было такое дело с отметками на всю жизнь. Но что поделаешь, если тот, которому было поручено это дело, занялся другими делами - сборами барахла немецких семей? Попал в госпиталь, где врачи времени зря не теряли - занялись очищением моего лица от всяческих вкраплений после взрыва, поставили на место переносицу и нос. Все это делали по невесть каким образом сохранившейся фотокарточке, сделанной незадолго до ранения. Долго лечили голову, а потом и зубы. Пришлось им обстоятельно надо мною поработать».
Вопрос: «А что ты получил за Чехословакию, какие награды?»
Ответ: «Ничего, кроме покалеченной головы, потери зубов и частично зрения и слуха».
На это мой собеседник сказал: «Ты сделал большое дело - в столь короткий срок смог добиться таких результатов. Очень жаль, что это событие для тебя никак не было отмечено. Со стороны ЦК КПСС из людей, имевших даже косвенное отношение к приходу Новотного к власти, восемь человек были награждены орденами Отечественной Войны и Трудового Красного Знамени».
На это я ему заметил, что до глубины души обидно, что несмотря на то, что слово «победа» сейчас у всех на устах, сами многие победители сейчас после войны ничего не имеют и с трудом пробивают себе дорогу в мирной жизни.
Наша беседа подошла к концу. Хозяин дал мне свои телефоны, предложил звонить в случае острой необходимости. Не пришлось!
