Эта статья является продолжением ряда публикаций, последней из которых была «О нашей Победе». Но в то же время она является продолжением и серии моих статей «О христианском подвижничестве в современном мире», в частности, ее подраздела «Духовная автобиография», поскольку сейчас я попытаюсь высказать сложившееся у меня в процессе моего воцерковления мнение о современном состоянии Православной Церкви. Итак, эти две темы: «О нашей Победе» и «О Церкви», пересекаются, что я посильно покажу в данной статье.
Но вернусь к своей «Духовной автобиографии». Напомню читателю, что в последней части ее я писал о своих неудачных попытках начать духовную христианскую жизнь, причем заметил, что одной из главных причин этих неудач была моя невоцерковленность. Ведь, цитирую: «Я в то время... даже не был простым членом Православной Церкви, не принимал ее Таинства, откуда же я мог получить благодатную силу для борьбы с грехом и совершения добродетели? Поэтому естественно все время и падал на этом духовном пути». Некоторое время я был христианином, так сказать, «в уме». Читал Священное Писание, пытался молиться и делать добро, но в храм не ходил, не исповедовался и не причащался. И не потому, что я был противником Церкви, но потому, что этому меня никто не учил.
Однако, несколько позже, анализируя причины своих грехопадений и более внимательно изучая Новый Завет, я нашел там заповедь о необходимости для христианина быть членом Православной Церкви; особенно много об этом говорится в посланиях апостола Павла. Поскольку Церковь для меня - это был православный храм, я отправился туда. Зашел в св.Ильинскую церковь г.Одессы, ожидая, что здесь, в Церкви со мной произойдет нечто необычайное и, возможно, даже сверхъестественное, причем весьма способствующее спасению моей души. Но... пришел я в неурочное время, когда утреннее богослужение уже закончилось, а вечернее еще не началось. В храме было тихо и пусто, не считая двух дам средних лет (как я сейчас понимаю, - свешницы и регистраторши), которые вопросительно уставились на меня: «Чего, мол, вам надо, молодой человек»?!
«И действительно, чего мне надо в этом храме?» - подумал я, и с ужасом понял, что не знаю ответа на этот очень простой вопрос. По причине своей дремучей невоцерковленности я не знал элементарнейших вещей, в частности, не знал, что христианин должен делать в храме? И даже простое расписание богослужений было для меня «великой тайной», а название и смысл оных - это вообще была «китайская грамота»! К счастью, я вспомнил, что в каком-то советском кино (разумеется, атеистического содержания) видел, что в церкви верующие ставят свечку перед иконой. Я сделал то же самое: купил церковную свечу, поставил ее перед одной из икон и... удалился, точнее, ретировался. На этом закончилось мое первое после обращения ко Христу знакомство с православным храмом и Православной Церковью.
Разумеется, это было духовное поражение. Того, чего ожидал (сам не знаю чего), я явно не получил. В чем же дело, - думал я, пытаясь найти ответ на этот очень непростой вопрос в книгах. Поскольку в Св.Писании об этом, как мне казалось тогда, ничего не говорилось, я читал более «современную литературку». Поскольку же я не только не имел тогда аскетических творений святых отцов, но даже не знал об их существовании, то такой «литературкой» для меня служили имеющиеся в достаточном количестве и под рукой советские атеистические опусы, особенно журнал «Наука и религия». Религии, правда, в этом журнале было столько же, сколько науки, т.е. ничтожно мало, но я тогда по антисоветско-диссидентской привычке читать между строк надеялся найти там решение своей проблемы. Что же вещала эта «литерутарка» и особенно этот журнал? По их версии выходило, что «церковники» только и занимаются тем, что пытаются уловить в свои сети новых адептов, особенно молодежь.
Это уже было кое-что! Конечно, атеисты категорически предостерегали против сих «козней церковников». Но там, где они ставили минус, я по все тому же антисоветско-диссиденскому навыку ставил плюс. «Значит, меня обязательно должны «уловить», ведь я же и есть молодежь (мне тогда было чуть более двадцати)», - думал я, толком не понимая в чем же должно состоять это самое уловление. «Но почему же меня не уловили те две тетки в Ильинке», - рассуждал далее я, и пришел к выводу, что тетки и есть тетки, что от них, «бездуховных», ждать?! Надо найти духовных христиан. В той же «Науке и религии» вычитал, что особым «мракобесием» (читаем духовностью) отличаются православные монахи. «Вот кто меня обязательно уловит», - с надеждой думал я, отправляясь в св.Успенский мужской монастырь г.Одессы, но... и там меня никто не «уловил». Мое небольшое путешествие опять закончилось безрезультатно, и, вернувшись домой, я с раздражением записал в своем дневнике: «С этим монастырем нам не по пути»! Забегая вперед, скажу, что именно в св.Успенском храме этого монастыря я через пару лет принес свое первое после многих лет покаяние на исповеди и принял причастие св.Таин Христовых.
О своих неудачных попытках найти Церковь и войти в нее я посетовал перед знакомым одесским диссидентом, в круг которых тогда входил. И он дал мне воистину змеиный совет, попробовать поискать Церковь в других, инославных общинах. Эта была первая крупная ловушка для души неофита. Правда, я вначале с недоверием отнесся к этому совету, ведь католичество (их храм уже тогда был в нашем городе) я органически и даже, наверное, генетически заведомо отторгал, а все остальные инославные общины были, как я понимал, - секты. Но ради интереса направившись в первую же из них, на их дверях увидел название: «Евангельская Церковь христиан-баптистов».
«Вот эта да, значит и они Церковь!», - подумал я, увидев это рекламное объявление. У меня не хватило ума понять, что тать и разбойник, перелазящий инуде (ср.Ин.10,1), в частности, как это часто бывает в наше время, стучащий в дверь моей квартиры и лезущий в мою душу, никогда не назовет себя татем и разбойником, но каким-нибудь благозвучным названием, например, «церковью» или, на худой конец, почтальоном. Не поняв этой простой вещи, я, как промахнувшийся биатлонист, начал «выделывать штрафные круги», - стал посещать собрания разных сект: пятидесятников, субботников, но, главным образом, баптистов.
В принципе эти нахрапистые в прозелитическом смысле ребята должны были бы «уловить» меня в свою сугубую тьму, но... этого не произошло. Господь меня хранил. Во-первых, по мере соприкосновения с сектантами, я все более и более ощущал, что это - духовная дешевка. Собрания баптистов были построены по следующему принципу: они продолжались 2 часа, причем 40-50 минут в час занимала проповедь, во время которой все сидели, а 10-20 минут пелись псальмы по особым книжкам, которые имел почти каждый баптист. Так вот, эта «проповедь», как правило, была такой убогой и безграмотной, что выдержать ее 40 минут, даже сидя, было крайне трудно. Как я сейчас понимаю, губил баптистов их принцип «всеобщего священства», согласно которому, все они являются священниками Божиими, поэтому все подряд должны проповедовать. В результате чего этим серьезным делом занимались абсолютно неготовые люди. Помню одного старичка, который, по-видимому, получил указание произнести проповедь на следующее место Св.Писания: «Итак станьте, препоясав чресла ваши истиною и облекшись в броню праведности, и обув ноги в готовность благовествовать мир» и т.д. (Еф.6,14-17). Вот за последние слова старикашка, видно не знающий, что сказать, и уцепился. Полчаса он рассказывал о том, какое выдающееся значение в жизни человека имеет... обувь, как целые армии погибали из-за того, что их солдаты не имели сапог и т.д. и т.п. Естественно, что от «проповеди» этого в буквальном и переносном смысле сапожника вяли уши. Или другой пример, какая-то дама (женщины у баптистов также - «священники») проповедует о том, как следует готовиться к христианскому празднику. Как же по примитивному рассуждению женщины следует к нему достойно подготовиться? Оказывается, необходимо и достаточно хорошо убрать квартиру. И вот эта дама начинает рассказывать «чудесную» историю на данную тему, которая, по ее мысли, должна поразить чуткую душу каждого баптиста. Цитирую: «Некие брат и сестры решили перед праздником хорошо убрать свой дом. И вот они убирали, убирали; убирали, убирали, наконец, в изнеможении упав на колени, взмолились к Богу: «Господи! Все ли мы убрали!». И голос с неба им грозно возвестил: «Нет, вы не все убрали! Вот там бумажка, а вот там какашка!!!». Ну, про какашку я, конечно, добавил от себя, а все остальное - голая правда. Что же касается псальмов, то, поскольку их писали такие же «всеобщие священники и священницы», они по своему духовно-художественному содержанию были вполне на уровне сектантской проповеди. О чем весьма выразительно пропел один баптист: аккомпанируя себе на гитаре, он «задушевно» завывал: «Пой моя гитара, пой, Христа воспой!». Не удивительно, что в атмосфере такого духовного маразма меня на собраниях баптистов и прочих сектантов ощутимо преследовал странный запах клизмы; мне все время явственно казалось, что я его чувствую, и даже не духом, а самым обычным обонянием, т.е. носом, чувствую, что мне все время, так сказать, ставят духовную клизму. Вот это-то духовно-чувственное чутье, данное мне, видать, от Ангела-Хранителя, позволило распознать ложь сектантов и уйти от общения с ними.
Но самым главным побуждением к последнему было следующее: несмотря на то, что одно время я, «молодой и красивый», достаточно часто посещал собрания баптистов, никто, как и в православном храме, особого внимания на меня не обращал и соответственно, «не уловлял». Это-то главным образом меня от них и оттолкнуло. Не будь такого невнимания, я, вероятно, поддался бы на их посулы и променял бы свое «шило на их мыло», т.е. свое духовно-церковное сиротство на их маразматическую веру. Вот так многие действительно становятся сектантами! Но Господь меня хранил и, слава Богу, этого не произошло! А ведь вполне могло бы произойти, и об этом свидетельствует забавный, можно даже сказать трагикомичный случай, произошедший со мной с полгода тому назад. Еду это я в троллейбусе, и тут ко мне подсаживается какая-то женщина и начинает нести сектантский бред в баптистском духе. Я, было, не думал с ней беседовать, но тут вдруг меня что-то проняло, и я с жаром, причем, неожиданно для самого себя начал ей рассказывать, как когда-то ходил в их баптистскую общину, и никто там не обратил на меня внимания. Смешно и грустно! Я пожилой православный священник, весьма многое почерпнувший из сокровищницы Православия и прекрасно понимающий ничтожество и нищету сектантства, говорил это даже с какой-то обидой. Это потому, что где-то в глубине души затаилась боль от былой раны прошлого духовно-церковного сиротства, и ветер воспоминаний эту рану растревожил.
Какой же вывод можно сделать из всего вышесказанного? Разумеется, и тогда, в молодости я этого не понимал, я тогда был одержим духом гордыни. И можно предположить, что из-за этого Господь не допускал меня в Церковь. Именно так я и решил, когда повзрослел духовно. Но уже значительно позднее понял, что все не так просто. Конечно, я был болен духовно, и не только гордыней, но и другими грехами и страстями. Однако ведь Православная Церковь и есть врачебница или больница для таких как я, людей болеющих духовно. Именно в двери этой врачебницы я первоначально и стучался (хотя и явно неумело), а они не открывались, и духовная больница не принимала меня в свои палаты. Так что дело не только во мне и моих духовных болезнях, но и в Церкви. Ее состояние изменилась.
И что интересно, пройдя «первый круг ада» в виде увлечения баптизмом и прочими сектами, я это понял. Понял, что секты - это секты, а Православная Церковь - это Церковь, но интуитивно я понял и то, что Церковь изменилась. Это было близко к истине, но, к сожалению, я своим слабым умом попытался понять, в чем же состояло это изменение? Учитывая, что тогда я пребывал в одесском кружке диссидентов и «борцов с советской властью», легко догадаться к каким выводам пришел. Они стандартны и их и сейчас исповедуют многие состарившиеся летами, но молодые умом церковные или, лучше сказать, антицерковные диссиденты типа Новодворской: «официальная» Русская Православная Церковь «подчинилась советской власти и извратила свою природу». Отсюда все мои терзания в поисках «истинной Церкви», - думал я. Что же делать? А надо искать «истинную Церковь», которая может быть только антисоветской и подпольной. Поэтому благополучно, как русский колобок, выйдя из лап баптистского волка, и желая вернуться в Православную Церковь, которая, как я, наконец, понял, и есть истинная Церковь, я чуть не был духовно съеден диссидентской лисицей, ибо не пошел в «официальную» РПЦ, а начал искать такую Церковь на сборищах одесских диссидентов. Это была вторая крупная ловушка для души неофита на духовном пути.
И вот я там искал, искал «подпольную, катакомбную» церковь, да так и ничего не нашел! Результат совершенно закономерный, но я тогда этого еще не понимал. Не понимал, что Церковь не может быть подпольной, ибо она призвана Господом ко всемирной проповеди, как Он и заповедал апостолам: «Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари» (Мк.16,15); «Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа» (Мф.28,19). Между тем, очевидно, что нельзя совмещать открытую проповедь всей твари и подпольное существование. По-видимому, поэтому попытка создать в России катакомбную, подпольную (из-за гонений, которые устроили на верующих большевики) церковь была неугодна Господу. По попущению Которого практически все, за крайне редким исключением, общины этой церкви были либо разгромлены НКВД, либо впоследствии вернулись в РПЦ. Следствием этого закономерного исторического факта (который, впрочем, тогда мне не был известен) и являлось то, что в нашем одесском диссидентском кружке, в котором были представлены практически все взгляды и течения и, образно говоря, «каждой диссидентской твари было по паре», тем не менее, представителей «катакомбной церкви» не было. Кстати сказать, слово «катакомбная», которое клеят к слову «церковь», подразумевая, что она подпольная, говорит о некоторой безграмотности клейщиков. Последние берут первое слово из бытности гонимой в древности Римской Церкви, представители коей действительно часто собирались для богослужений в римских катакомбах. Само собой напрашивается вывод: они там, якобы, прятались от гонений, - что далеко не так. Для опытной столичной полиции того времени не составляло особого труда вычислить сии христианские собрания где угодно и произвести облаву.
Затруднение состояло в другом, в том, что катакомбы издревле были местом погребения (в частности, и христианских мучеников - это первая причина, по которой христиане собирались для богослужений там, у чтимых мощей своих святых), т.е. имели статус кладбища. А такие места в Римской Империи почитались священными, их осквернение считалось одним из самых тяжких преступлений, поэтому полиция, да и языческая толпа в таких местах не имели свободы действий. Что являлось второй причиной, по которой христиане, не желающие, чтобы их богослужение было осквернено язычниками, часто совершали его именно в катакомбах. Но вообще говоря, Римская Церковь в древности, хотя и была гонимой, однако не была подпольной и отнюдь не пряталась по катакомбам, но открыто проповедовала миру Христа, что легко заметить по житиям ее святых того времени, которые почти сплошь все до одного были мучениками. В частности, священномучениками были все ее первосвятители (папы Римские) той эпохи гонений.
Но вернусь к своим воспоминаниям о поисках Церкви в одесском диссидентском кружке. Был так некоторое время один священник, но отнюдь не «катакомбной», а Русской Православной Церкви, если мне не изменяет память - клирик Архангельской епархии. Когда я его увидел, то очень обрадовался, решив, что он, наконец-то, объяснит, как мне войти в Церковь и стать ее действительным членом, т.е. воцерковиться? Я подсел к нему на одном из собраний диссидентского кружка и завел разговор, желая узнать эти сокровенные, но такие желаемые для меня вещи. И тут произошло нечто совершенно для меня неожиданное. Вместо нормальных вопросов на эту тему, я неожиданно для самого себя вдруг начал задавать батюшке вопросы в этаком атеистическо-диссидентском духе типа: «А почему Бог попускает злу действовать в мире; за что страдают младенцы; почему праведники гонимы, а грешники торжествуют» и т.д. и т.п., от которых батюшка слегка растерялся, видно приняв меня за какого-то заклятого атеиста и богоборца. При этом внутренний голос (Ангела Хранителя) мне говорил:
«Что ты несешь, ведь ты пришел к православному священнику совсем для другого, важного для тебя и нужного тебе дела - воцерковления», - но я уже вошел в раж и не мог остановиться. В результате, я расстался с батюшкой, так толком и не получив ничего из того полезного, что хотел получить, кроме его домашнего адреса и телефона. Однако больше с ним встретиться не удалось. Хотя я несколько раз звонил ему, но его то не было дома, то он был занят и, в конце концов, уехал в свою Архангельскую епархию из Одессы, где временно находился в отпуске.
И так мои терзания и поиски продолжались до тех пор, пока, кажется, на одном из диссидентских собраний не мелькнул некто Петр Рейдман. Диссидентом он не был, но просто из интереса зашел, так сказать, «на огонек», и, оказывается, был крещеным евреем. До крещения он вел довольно распутную жизнь, но затем его сердца коснулась призывающая благодать Божия, и уже в зрелом возрасте он принял в Русской Православной Церкви Таинство Крещения, оказавшись затем по слову Господа «подлинно Израильтянином, в котором нет лукавства» (ср.Ин.1,47). Ибо стал православным христианином не лицемерно, но искренне и от всего сердца. Полностью изменив свой образ жизни, он стал искать в ней не распутства, а святости. Причем Петр был воцерковленным христианином, т.к. не только регулярно исповедовался, причащался, принимал другие церковные Таинства и обряды, но также обладал определенной суммой знаний катехизического свойства и даже некоторой духовной литературой. К тому же у раба Божия Петра были задатки, и даже скажу дар Божий, к катехизации других людей. Он действительно в течение своей жизни многих обратил в христианство, почему и впоследствии, в монашестве принял имя Авраамий (ныне достаточно известный архимандрит Авраамий), как духовный отец, породивший своей проповедью многих православных чад.
Для меня в то время этот человек был настоящей находкой, настоящим кладом! И на этот раз, наученный прошлым горьким опытом, я не стал горделиво выпендриваться, но практически сразу же смиренно сознался ему, что хочу стать христианином не только «в уме», но и на деле, т.е. хочу воцерковиться. И ведь, наконец, получилось! Вот что значит «Бог гордым противится, а смиренным дает благодать» (Иак.4,6; 1 Пет.5,5)! И действительно, Петр достаточно толково и систематически объяснил мне, что надо делать, и что означают те или иные действия в Церкви, к тому же дал мне кое-что почитать на эту тему, т.е. он совершил со мной то, что в древности называли оглашением, а сейчас - катехизацией. Вот в чем я насущно нуждался все это время, вот чего мне в первую очередь все время не хватало, а я долгое время этого даже не понимал и не осознавал! И это не только моя беда, это первая повальная церковная или, точнее, антицерковная беда нашего времени, когда люди, пытающиеся вести христианский образ жизни, не только практически ничего не знают о том, как это осуществить на практике, но они даже не знают и того, что они этого не знают и нуждаются в знании этого, т.е. в оглашении или катехизации.
Эй, там, противники ОПК, болтающие о том, что этот курс обучения нарушает чьи-то права и свободы, а вы не задумывались, что отсутствие этого курса нарушает право множества людей быть благочестивыми (т.е. культурными в православном смысле этого слова) христианами и лишает их этой свободы?!
Впрочем, поскольку наше время весьма и весьма смутное, П.Рейдман во время катехизации, как я сейчас понимаю, допустил, по крайней мере, две существенные ошибки то ли догматического, то ли педагогического свойства. А именно, то ли он так объяснил (догматические ошибки), то ли я так понял (педагогические ошибки), но у Рейдмана объяснение 1) догмата Искупления свелось к тому, что Господь совершил на Кресте что-то для нас совершенно непонятное, поэтому не надо пытаться это и понимать, а лучше делать добрые дела и через сие спасать свою душу. Это совершенно недостаточное и одностороннее истолкование данного догмата является полуправдой, т.е. худшим видом лжи - оно совершенно ложно, что впоследствии сыграло в моей духовной жизни весьма зловещую роль; впрочем, Промысел Божий и это обратил ко благу. 2) Второй существенной ошибкой было мнение, что грех, содеянный каждым человеком, в том числе и мною, после покаяния на исповеди полностью исчезает, так сказать, «сублимируется». Это ошибочное мнение, правда, было не столь фатальным, как первое, но зато оно было куда более «долгоиграющим», подпорчивая каждое мое покаяние на исповеди. Да что там говорить, оно и сейчас подпорчивает, и мне, старому священнику все время приходится с ним бороться, поскольку это своего рода духовная родовая травма, полученная мною при духовном возрождении чрез не самое качественное оглашение. Как сказал бы по этому поводу преподобный Иоанн Лествичник, после своей страшной духовной жажды я, жадно глотая холодную и целительную воду оглашения, невольно проглотил с нею и жабу, и не одну, а, по крайней мере, - две.
Из всего вышесказанного очевидны две основные беды современной Церкви - это либо отсутствие катехизации (оглашения), либо наличие в этой катехизации элементов ложных, не православных учений, чего в Православной Церкви, в принципе, быть не должно. Но все это, на мой взгляд, лишь симптомы болезни, которая, как я давным-давно понял и говорил об этом выше, состоит в изменении состояния Церкви. Многие православные христиане сознательно или, чаще, интуитивно ощущают изменение этого состояния, поэтому и пытаются протестовать, что ощущается, в частности, и на РНЛ. Но, «слыша звон и не зная, где он», - они невпопад протестуют против частностей, например, «против богатых священников». А в чем же на самом деле проблема?
Выскажу свое мнение, подчеркиваю, лишь мнение, впрочем, основанное на пророчестве Господа нашего Иисуса Христа: «Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Мф.16,19). Обычно эти слова понимаются в том смысле, что ад не одолеет Церковь, и такое толкование является совершенно верным, но, по моему мнению, недостаточным. Думаю, если бы Господь хотел сказать только это, то Он бы так и сказал: «Я создам Церковь Мою, и ад не одолеет ее», но Он почему-то сказал: «ВРАТА ада не одолеют ее». А ведь что такое врата? Очевидно, это устройство, которое не позволяет кому-то куда-то войти или, соответственно, откуда-то выйти. Тогда по смыслу этих слов и этого пророчества выходит, что Церковь сойдет во ад, и его врата не смогут ей помешать в этом. Но в свое время она и выйдет из ада, и, снова же, его врата не помешают ей сделать это.
Думаю, что именно такому толкованию сих слов Господа и соответствуют реалии новейшей церковной истории, когда в процессе третьей, «безбожной» пятилетки планировалось к 1942 году закрыть все храмы РПЦ. И действительно, к 1939 году их на территории России осталось всего лишь около сотни. Все это можно считать самой низшей точкой, так сказать, сошествия Русской Православной Церкви во ад. И другая очень важная вещь, о которой говорят современные подвижники благочестия и исповедники, прошедшие большевистские лагеря, наверное, более всего являющие собой на земле образ ада. Так вот, по словам этих исповедников, там, в лагерях была настоящая Церковь, там была настоящая духовная жизнь у тех, кто к ней стремился, там подавалась для сего изобильная благодать. Что это, как не образ Церкви, находящейся в аду?!
Но, как мы знаем из истории, согласно пророчеству Господа (Мф.16,19), ни врата ада не удержали Церковь, ни, соответственно, ворота лагерей - исповедников, ! После известного исторического изменения курса Сталиным начинается ее выход из ада. Думаю, этот процесс продолжается и в наше время. Во всяком случае, если один из симптомов болезни - отсутствие катехизации, являющееся следствием запрета ее советской властью, в значительной степени в наше время преодолен, то второй симптом - наличие неправославных учений в РПЦ, которые мешают ее членам вести благочестивую христианскую жизнь, остается. Наиболее типичный пример этого - неспособность современного богословия и современных богословов определиться с догматом Искупления. А ведь это не просто догмат, а основа нашего спасения. Без правильного, православного его понимания невозможно, или, в лучшем случае, крайне затруднительно само спасение души христианина. Что я, как выше вкратце упомянул, и испытал на собственной шкуре.
Но, тем не менее, Русская Православная Церковь продолжает выходить из того ада, в который она попала после 17-го года. Признаком и следствием этого является ее значительный вклад в «победу под Москвой» в конце зимы 2012. Этот вклад констатировался СМИ, в частности, об этом говорилось на РНЛ. Вот это-то, думаю, раздражает не только проигравший Запад, но и инфернальные силы ада, из которого исходит Церковь. Это последнее и является, на мой взгляд, основной причиной нынешней антицерковной компании.
(Продолжение следует)
