«Серые волки». Часть 2

Результаты боя на подступах к партизанскому лагерю «Смерть немецким оккупантам» и поражение в нем отборных подразделений бригадного генерала СС Каминского стали предметом подробного изучения и обсуждения у нашего противника. По агентурным данным там была создана специальная комиссия, которая выявила ряд серьезных недостатков при подготовке и проведении этой операции.

Основная вина, как и следовало ожидать, была возложена на разведку. С ее стороны былo совершено много промахов на всем протяжении срока подготовки операции, и особенно, на ее заключительной стадии. Многое было пущено, образно говоря, «на самотек» по принципу: «Авось сама тронется, авось сама пойдет». В целом была допущена переоценка своих сил, а также недооценка возможностей к ведению боевых действий со стороны обороняющих лагерь. Так, совершенно неожиданным для каминцев оказалось то, что партизаны предпримут эффективные оборонительные меры. Не учтено было и очевидное обстоятельство, что бой будет вестись в лесу, хорошо знакомому обороняющимся и мало известному для наступающих.

Много было замечаний и в адрес других служб бригады, а также руководителей ее отдельных подразделений.

В докладе комиссии особо выделялась эффективная деятельность партизанской разведслужбы и ее тесное взаимодействие с прирученной волчьей стаей, что по существу и привело к полному провалу карательной операции со стороны отборных подразделений бригады РОНА. Одно из конкретных предложений гласило о принятии самых срочных и действенных мер по ликвидации волчьей стаи и нейтрализации нашей разведгруппы.

За выводами комиссии последовали довольно жесткие действия.

Было сменено руководство разведслужбы и контрразведки бригады. Каминским был отдан приказ по возможности постараться привлечь наших разведчиков на свою сторону, в противном случае - уничтожить. Уж очень много вреда мы уже принесли новой власти.

Когда нам стало известно через своих агентов о такой угрозе в наш адрес, появилось множество вопросов. В каком направлении будет действовать полиция в ближайшее время? Кто в первую очередь станет предметом охоты - люди или волки? Мнения в среде руководства отряда по этому поводу разделились. Нашлись даже командиры, которые посчитали, что противник просто блефует. Но, к счастью, таких оказалось немного.

Гораздо более здравомыслящие люди полагали, что разгром довольно крупной группировки РОНА, руководимой немецкой спецслужбой, не пройдет без неприятных для нас последствий. Со стороны наших врагов следует ожидать каких-то ответных действий. В связи с этим во всех подразделениях отряда приказано было провести специальные занятия с целью выявления наиболее слабых и уязвимых мест. Всем бойцам вменялось активное в них участие. Поощрялись любые высказывания, предложения - и не только по своей службе. Эти совещания коснулись всех вопросов повседневной жизни лагеря и в итоге дали хорошие результаты.

Работа нашей разведгруппы тоже оказалась предметом обсуждения. Противник уже преуспел в своих планах, и мы только что потеряли двух отличных ребят, которые были схвачены при выполнении очередного задания. Мы пока не располагали деталями их захвата. Их пленение могло быть как результатом хорошо организованной ловушки, так и работой вражеского агента. Однако, полиция уже объявила, что разведчики добровольно перешли на ее сторону и изъявили желание к сотрудничеству с новой властью. Мы же были уверены, что полиция продолжает их обработку и одновременно в пропагандистских целях озвучивает версию об их переходе на свою сторону.

Хотя по линии нашего командования и предпринимались определенные меры по освобождению разведчиков, это трагическое событие несколько осложнило нашу работу - врагу даже удалось посеять ростки сомнения в сердца и души определенной части людей. Мы, конечно, хорошо знали надежность и стойкость наших ребят. Но их ждали изощренные методы обработки, широко применяемые спецслужбой врага. А они могли привести к чему угодно.

В результате коллективных обсуждений и практических учений, нам пришлось кое-что изменить в одежде, обуви и боевом снаряжении. Так, например, в процессе тренировок мы добились, чтобы одна из гранат приводилась в боевое положение не только посредством руки, но и с помощью движения одежды (рукава куртки). Решено было также, что у разведчика должен быть при себе и второй пистолет, спрятанный в складках одежды или белья и приводимый в боевое положение специальным движением руки или тела.

После тщательных испытаний я пришел к выводу, что дополнительное оружие весьма эффективно при неожиданном нападении - эта уловка мне не раз спасла жизнь впоследствии.

Скоро нам стало известно, что противник, зная о нашей манере направлять на задание по два-три человека, организовал у себя десяток-другой антипартизанских групп численностью, возможно, от пяти и больше человек в каждой. Эти группы были направлены в свободный поиск, а наводку для них могли осуществлять их сельские доверенные лица или агенты, оказавшиеся среди партизан в лагере.

Вывод был один - выход на задания в дальнейшем необходимо производить, по возможности, скрытно, по измененным маршрутам, и в группах не менее чем по пяти человек. Были внесены изменения и в тактику движения и систему обеспечения взаимной безопасности.

Вскоре после этих событий рано утром нас разбудил громкий волчий вой.

Быстро одевшись, я и несколько разведчиков вышли на встречу со своими серыми подопечными. Они на этот раз подошли очень близко к месту нашего жительства и вели себя очень беспокойно.

Внимательно присмотревшись к нашим столь ранним посетителям, мы обнаружили, что двое из них притащили с собой довольно внушительных размеров капканы и колья с веревками для их крепления. При этом у более крупного и матерого волка задняя лапа была изрядна повреждена. Пришлось основательно потрудиться, чтобы освободить эту ногу от капкана с привязанным к нему колом, который первоначально на полметра был заглублен в землю.

Можно было себе представить с каким напряжением и болью волк должен был передвигаться вместе со стаей к лагерю, таща за собой капкан и этот огромный кол!

Второму, молодому волку повезло больше. У него передняя лапа оказалась в менее мощном по силе захвата капкане. Очевидно, он был рассчитан на более мелкого зверя: лисицу, енота или зайца. Его привязка была сделана из довольно прочной веревки, которую этот бедолага умудрился перегрызть. Тем не менее, нога в капкане и у него была основательно повреждена.

Задача перед нами стояла не простая. Прежде всего, надо было освободить волков от капканов. И чем быстрее, тем лучше - ведь звери мучаются.

Легко сказать, но как это сделать?

Просто разжать челюсти капкана не проблема, но там торчит израненная нога измученного болью зверя, обладающего мощной челюстью, которую он, недолго думая, может пустить в ход. Дело непростое. Ведь под рукой у нас тогда не было никаких приспособлений или обезболевающих средств.

Но внезапно возникшую проблему надо было решать - беспокоились звери, переживали за них и мы.

В конечном итоге, решено было применить силовой метод - и опять-таки при помощи Зорьки и вожака стаи. Но для этого надо их было, прежде всего, успокоить, и что называется обнадежить - внушить, что хотя будет и больно, но сделаем быстро и хорошо.

Для дезинфекции ран приготовили спирт и белый стрептоцид. Кроме того, в хозяйстве лагеря нашли приличный по размерам кусок очень плотного брезента, которым предполагалось изолировать тело и пасть зверя. Для проведения всех стадий операции потребовалось семь здоровых ребят.

Начали с матерого волка.

Его свалили на бок, прикрыли брезентом и держали так три человека. Двое разжали капкан и освободили ногу, а двое других занимались лечением: обрезали куски поврежденной свисающей кожи, а затем промыли раны спиртом и присыпали стрептоцидом.

После завершения операции, все ее участники по единой команде отпрянули от оперируемого. Тот тут же вскочил на все свои четыре лапы и недобрым взглядом обвел своих хирургов.

Со вторым волком дело закончилось быстрее. Он был из молодых, и перед операцией мы дали возможность Зорьке пообщаться с ним.

После завершения лечебных процедур стая окружила потерпевших, и, пообщавшись с ними, несколько успокоилась. Зорька и вожак подошли ко мне и выразили свои знаки благодарности.

Как только страсти среди людей и зверей улеглись, я преподал волкам урок техники безопасности - показал в действии работу капкана.

Все хвостатые быстро включились в процесс обучения и с большим вниманием наблюдали за моими действиями. Раз за разом волки вздрагивали при щелчке, когда челюсти (створки) капкана смыкались, и в капкане оказывалась приличных размеров палка, которую оттуда просто так изъять было невозможно.

В течение дня я и несколько разведчиков, в сопровождении Зорьки, решили посетить место установки капканов.

Этих ловушек оказалось до полутора десятков штук. Причем, судя по следам, добыча одного из капканов стала достоянием охотников. Все обнаруженные капканы (а они оказались разнокалиберными) были нами сняты и утоплены в ближайшем болоте.

В отряде кое-кто задавал мне вопросы по поводу «возни» с волками. Нужно ли было так рисковать - освобождать их от капканов и заниматься лечением, тратя на это спирт и ценные медикаменты?

Я напомнил этим людям с короткой памятью, что мы с ними живы, стоим и обсуждаем эти мелкие и незначительные для экономики отряда вопросы. А ведь своими жизнями мы обязаны именно нашим серым друзьям, которые помогли нам раскрыть замыслы противника и принять своевременные меры по защите лагеря.

Теперь же волки пришли к нам за помощью. В капканы они попали потому, что были голодны и не знали об этом коварном приеме людей. Полагаю, что полученный опыт пригодится членам стаи и их потомкам на многие годы. А оказанная нами помощь попавшим в беду животным еще не раз отзовется добром для нас.

В последующие дни, наблюдая за стаей, я отметил, что раненые звери довольно быстро восстанавливали свою форму и не бросали уже злобных взглядов на своих лекарей. Чтобы ускорить их выздоровление, пришлось дважды подкормить их мясом - правда, далеко не самого лучшего качества, но тем, чем располагали.

Нужно было поддержать в это трудное время наших умных, хорошо помнящих доброту человека и отзывчивых на помощь четвероногих друзей.

Очевидно, что добыча одного волка с помощью капкана воодушевила и других желающих поохотиться на этих вольных зверей. Среди них оказались и старые охотники, специалисты по уничтожению волков. Не исключено даже, что в их среде был и тот самый охотник из поселка Белгород, который принес с охоты мою любимицу Зорьку, когда ей еще было несколько дней от рождения.

Со своей стороны полиция объявила о щедром вознаграждении за поимку или уничтожение волков. Казалось бы, новая власть затеяла благородное дело, начав компанию по уничтожению волков - вредителей домашнего хозяйства крестьян. Однако, наши противники тщательно скрывали, а людская молва говорила о том, что волки стали союзниками и помощниками в борьбе с оккупантами и полицией.

Но поди в этом хаосе мнений разберись.

Поскольку капканы, предназначенные для поимки и уничтожения волков, были нами сняты и утоплены в болоте, мы полагали, что противник не располагал более подобными специальными средствами и поэтому прекратит дальнейшие попытки массового уничтожения животных.

Но вскоре Зорька снова подала знак тревоги.

Когда мы вышли на встречу со стаей, то увидели необычную и очень тревожную картину - часть волков лежали на земле, сотрясаемые судорогами и извергая из пасти пищу в виде кусков мяса. Другие, хотя и стояли на ногах, но покачивались из стороны в сторону.

Внимательно осмотрев остатки пищи (куски добротного мяса без костей), мы пришли к выводу, что мясо, по всей видимости, было отравлено. Волки же в это время сильно голодали. Чем же мы можем в этом случае помочь зверям? Опыта лечения такой напасти у нас не было. Единственное, что я вспомнил, это то, что люди в таких случаях дают пострадавшему выпить молока. Но где его взять? До села добираться пешком слишком далеко и долго - волки за это время могут погибнуть.

К счастью, в нашем пищеблоке оказалась трофейная коробка с сухим порошковым молоком. Пришлось использовать часть этого ценного продукта для приготовления жидкого молока для пострадавших животных.

Принесли его к стае, и я объяснил Зорьке, что волки должны выпить этот напиток, иначе они погибнут.

Зорька первой попробовала это «лекарство», показав пример всем остальным.

Молоко возымело свое действие на очищение волчьих желудков, и через некоторое время звери заметно оживились. В конечном итоге все пришедшие к нам за помощью волки выздоровели, хотя до полного восстановления им потребовалось несколько дней.

С помощью Зорьки мы осмотрели участок, где была разбросана отравленная приманка.

Акция была задумана с размахом - мяса для этого не пожалели, и продукт был весьма хорошего качества. Но вот с ядом вышла промашка - то ли его действие было недостаточно сильно, то ли мало его положили в приманку.

Волки от такого «угощения» получили хороший урок, и им не надо было дополнительно объяснять, что таких даров в будущем надо избегать. Тем более, что в районе разброса приманки оказалось несколько туш погибших молодых зверей.

Но противнику надо было как-то преподать ответный урок.

Я попросил своих друзей-саперов поставить среди приманок несколько мин-сюрпризов, которые не опасны для легковесных волков, но рассчитаны на человека.

Через несколько дней нам стало известно, что мины сработали - на них подорвались два охотника за легкой добычей. Это событие заметно снизило интерес наших врагов к дальнейшему применению ядов против наших серых союзников.

Вслед за этими событиями нежданно-негаданно в нашем отряде произошли изменения. Наш шеф, заместитель командира отряда по разведке был переведен из отряда на какую-то важную должность в штабе бригады.

Для нас это была большая потеря.

За довольно продолжительное время мы научились понимать друг друга с полуслова, и не только по рабочим вопросам. Очень часто в разговорах с командиром мы получали намеки, которые, без дальнейшей расшифровки и пояснений, были достаточной информацией для того, чтобы мы сами могли дойти до сути дела и выработать план действий.

Наш командир был человеком вдумчивым и внимательным к людям - не «солдафоном».

На вид ему было лет около сорока. Невысокий, худощавый, с простым крестьянским лицом. Он говорил неторопливо, голос старался не повышать, и в его светлых глазах всегда жило спокойствие. Такая манера поведения располагала к нему людей помимо их воли. Вел он себя всегда очень корректно, прислушивался к мнению каждого подчиненного. Ведь мы много ходили и видели, встречались с разными людьми, проживающими на территории, контролируемой противником. Ошибки наши он не пропускал, но после их разбора мы не чувствовали себя униженными и морально избитыми.

Настоящий старший товарищ, мудрый и надежный друг, много испытавший, много повидавший на своем веку.

Новый же командир разведслужбы отряда нам сразу не понравился. Это был довольно молодой человек - то ли выдвиженец из партийных или комсомольских рядов, то ли присланный в отряд из числа окончивших специальную разведшколу.

При первой нашей встречи в своей программной речи он довольно долго разглагольствовал о необходимости улучшения работы разведслужбы и применении новых методов проведения операций. Примеров он не приводил, так что мы так и не поняли, что он имел в виду. В своем выступлении он также отметил, что на его взгляд наши разведчики недостаточно эффективно используются, и нагрузка на них крайне неравномерная по времени.

Внимательно слушая нового руководителя, мы старались понять, насколько плодотворно у нас с ним сложатся деловые отношения.

Наконец, после своей долгой и пространной речи, он предложил нам кратко высказаться по поводу улучшения работы.

Я взял слово:

- По поводу планового начала в работе разведгруппы. Что это будет за план, и на какое время он будет рассчитан? В наших условиях, как показала практика, планировать операцию продолжительное время, даже с привлечением ограниченного круга людей, дело очень ненадежное. Часто наш противник узнает о таких планах заранее и принимает контрмеры. Мы же при этом не только срываем выполнение задачи, но и теряем опытных, проверенных людей.

- Если говорить о нерациональности использования личного состава, то здесь все скорее наоборот. С нашей точки зрения нам и так слишком часто приходится выходить в одни и те же районы, где за это время практически никаких изменений не происходит. Между тем, при каждом таком выходе на территорию, занятую противником, нашим разведчикам приходится испытывать огромное нервное и физическое напряжение, преодолевать и обходить засады, уходить от погони, лечить ранения. Я уже не говорю, что зачастую приходится голодать по несколько дней. Для нас всегда большое счастье видеть товарищей, возвращающихся живыми и здоровыми из таких походов. Но случаются и потери. Положенные дни отдыха для приведения себя в порядок нам не всегда предоставляются или используются не по предназначению: ребят заставляют принимать участие в общелагерных мероприятиях, не имеющих к нашей специализации никакого отношения.

- Сейчас в районе обострилась обстановка. Противник усилил борьбу против наших мелких групп, выходящих на задание. Особенно он целит в нас, разведчиков, так как нас считают чуть не основными виновниками их поражения в лесном бою. И противник во многом прав. При помощи волков нами были обнаружены приготовленные для наступления на лагерь склады с тяжелым стрелковым вооружением и захвачены в плен два агента противника, подтвердивших нашу версию о подготовке операции по уничтожению лагеря. Если учесть то обстоятельство, что разведчики уже не в первый раз срывают планы противника, то становится понятным, почему он объявил охоту в первую очередь на нас и волков.

- За голову каждого из нас установлены солидные поощрительные премии. Работа диверсанта-разведчика всегда сопряжена с повышенной опасностью. Но теперь условия для нашей деятельности значительно усложнились. Вражеские спецслужбы организовали и пустили в оборот многочисленные лже-партизанские группы, которые, надо полагать, укомплектованы специалистами с опытом, тщательно изучившими результаты наших предыдущих походов. Второе немаловажное условие - это активизация их агентов среди местного населения, где вообще трудно что-то утаить, особенно при специальном наблюдении. За определенную плату они будут доносить и о нас, и о наших людях в подполье. Этих агентов, пока они не проявят себя каким-либо образом, выявить необычайно трудно.

Далее я позволил себе высказать некоторые соображения о том, как повысить эффективность операций, применяя нестандартные подходы к их разработке. Задача перед нами была двояка: и дело надо делать, и людей беречь. Ведь подготовить хорошего разведчика - работа не из простых и требует немалого времени, тщательности и больших усилий. Главное же в ней - это склонность и способность человека к такой деятельности.

По ходу разговора было решено, что в сложившихся условиях важно, прежде всего, проверить сведения о подвижных антипартизанских группах в районе деятельности отряда. Для этих целей мне было поручено подобрать и подготовить группу из пяти-семи человек. Особой тайны из этого мы не делали, но и языками, конечно, не трепали. Через два дня группа была собрана, получила напутствие от руководства и отправилась в путь на охоту за нашими охотниками.

Такая операция, по существу, была для нас необычная.

Трудно было заранее сказать что-либо о нашем противнике. Например, из каких бойцов состоят его отряды: опытных или взятых на выбор из личного состава. Какова их численность, какая цель поставлена: уничтожение партизан или их пленение (были сведения, что антипартизанские группы имели указание по возможности партизан брать в плен живыми).

Со своими бойцами мы все эти вопросы подробно обсудили. Условились о сигналах и действиях в зависимости от складывающейся обстановки. Договорились также о выдержке и корректном поведении во всех случаях: никаких грубостей, ссор и тем более драк и провокаций со своей стороны не допускать.

Тактику избрали следующую.

Мы решили представиться тоже антипартизанской группой, но сформированной в Навле, где располагался штаб второго полка бригады Каминского. Имена руководства этого полка и место размещения штаба нам были известны.

Первый день наших взаимных поисков и последующая ночь прошли спокойно - никого мы не встретили. Однако на второй день, ближе к полудню, во время движения мы обнаружили присутствие посторонних людей и слежку за нами. Надо было срочно принимать решение - здесь игра в прятки больше не годилась.

Постановили - самим пойти на встречу с незнакомцами.

Я взял с собой одного из своих парней, вышел на открытое место и громко сказал:

- Кто бы вы не были, прежде чем начинать ссору, надо встретиться и решить, не делаем ли мы с вами одно и то же дело. Поэтому предлагаю вашему командиру со сопровождающим выйти ко мне на встречу и все обсудить.

После короткого замешательства в зоне расположения наших преследователей, ко мне навстречу вышли два человека в обычной цивильной одежде, но с автоматами, пистолетами и гранатами на поясе.

Приближались они очень медленно, очевидно опасаясь провокации. Однако мы вели себя очень спокойно - даже автоматы держали в руках, направленные стволами в землю.

Когда расстояние между нами сократилось до нескольких метров, я внимательно рассмотрел лицо одного из этих «охотников». Оно показалось мне очень знакомым. Несомненно, это был один из раненных нами в лесном бою. Но тогда он был в немецкой форме и при офицерских погонах. А еще раньше я видел этого человека работающим в дворе одной молодой крестьянки в окрестном селе.

Я поздоровался и спросил, кто из них старший. Мой знакомый ответил, что он руководитель группы. Тогда я вторично поздоровался с ним, назвав его по имени - Дмитрием.

Почему Дмитрий?

Потому что при первой нашей встрече в лесу он сам назвал себя этим именем. Тогда, при допросе, я увидел, что пулевая рана его в предплечье не опасная и спросил, как его зовут? и хочет ли он жить? Он ответил утвердительно. Тогда я своим ножом срезал его погоны (и, кажется, петлицы) и сказал: «Веди себя благоразумно и пойдешь в обмен на наших пленных, которые находятся в Локотской тюрьме».

Вскоре стало ясно, что и Дмитрий вспомнил об этом эпизоде.

Тогда я предложил ему отпустить наших сопровождающих, чтобы поговорить с глазу на глаз.

Оставшись наедине, я, прежде всего, поинтересовался у Дмитрия, как ведет себя его раненая рука. Он ответил, что побаливает, но терпимо. Далее нам таиться друг от друга не было смысла. Я прямо сказал, что руковожу партизанской группой, и что мы знаем, кто они на самом деле и на какую охоту вышли. Но у нас намерений затевать борьбу, тем более стрельбу, нет - ради кого и чего? Далее я кратко рассказал Дмитрию о том, что на фронте наступают решающие события, и что их бригаду вскоре может постигнуть далеко не лучшая участь:

- Мне неизвестно, насколько вы там в бригаде информированы, но дела у немцев складываются весьма неблагоприятно. Они уже потерпели ряд серьезных поражений от Красной Армии. У нас за Уралом и на Волге с помощью союзников налажено массовое производство военной техники и боеприпасов. Кроме того, США и Англия поставляют нам в большом количестве и готовом виде всевозможное вооружение, которое быстро вводится в действие. Полагаю, что к концу лета будет освобожден Брянск. Неважны дела у немцев и в Средиземноморье. Их вышвырнули из Африки, развертываются операции против фашистской Италии. Таким образом, их планы на быструю победу над Советским Союзом улетучиваются как утренний туман, хотя сопротивляться они, конечно, будут до последнего.

- Вы же для них - просто пушечное мясо. Они пускают вас вперед, а сами всегда где-то позади. Немцам вы будете нужны только до поры, до времени. С одной целью - для борьбы с партизанами в брянских лесах, куда они сами не хотят совать носа. При отступлении же вас, скорее всего, переместят в белорусские леса, опять же для стрельбы в русских. А что будет, когда фронт приблизится к границе, и фашисты покатятся дальше на Запад? Если от вашей бригады вообще что-нибудь останется к тому времени, то куда вас направят? В Польшу? Но всем известно, как относятся поляки к любым пришельцам. Да и надо полагать, что и сами немцы там не будут рады тем вольностям, поборам и грабежам населения, которые они позволяют вам допускать здесь. Скорее всего, вас расформируют и сольют с РОА, армией бывшего генерала Власова, а руководство ваше уберут, как ненужное. Это немцы умеют отлично делать.

- Дмитрий, с моей стороны больше не будет никакой агитации. Ты все должен решить сам - как тебе дальше жить, с кем дружить и против кого воевать. Но тебе хорошенько надо подумать о своей будущей жизни - одним нынешним днем жить нельзя. Ты заметно старше меня, очевидно побывал уже в переделках. Нет на свете безгрешного человека. Но наша задача - увидеть свой грех, осознать его и начать исправлять. А ведь работа на кровожадного захватчика русской земли и поработителя русского народа - это действительно большой грех. Что ты мне скажешь на это?

Внимательно посмотрев на меня, Дмитрий спросил:

- Как мне тебя называть и сколько тебе лет?

Я ответил:

- Называй меня Серым, а лет мне уже порядочно, я рождения 1925 года.

Услышав мой ответ, Дмитрий снова внимательно посмотрел мне в лицо и удивленно сказал:

- Вот уж не думал, что мне придется вот так запросто разговаривать с совсем юным, но уже везде известным партизанским разведчиком Серым. Ты просто не сходишь с языка у наших руководителей, и особенно когда речь идет о подвластной тебе стае волков. Кстати, где они сейчас, и как ты их призываешь?

Я ответил:

- Тебе и твоим парням с ними лучше не встречаться. А здесь они могут быть, ну скажем, минуты через три-четыре.

Дмитрий продолжил и сказал, что много раз думал о своей судьбе, но все не решался сделать крутой поворот:

- Но после того, что услышал от тебя, буду решать окончательно. Сейчас, после того боя, меня, офицера, сумевшего выйти из плена (конечно, с твоей помощью), назначили заместителем начальника разведки, и это мой, по существу, первый выход в «поле». И вот как он обернулся для меня.

Я прервал его:

- Лучше бы нам встретиться за круглым накрытым столом у твоей подружки Наташи. Много можно было бы сказать друг другу.

После этих слов Дмитрий остолбенел и долго молча смотрел мне в лицо. Наконец, он спросил, что я знаю об их отношениях и откуда.

Я ответил, что знаю немного, и что меня такие дела не интересуют. Но я видел его однажды, еще до службы в полиции, работающим в огороде дома в известном ему селе. Просто у меня неплохая память на лица людей, с которыми приходится повторно встречаться.

- И еще, коллега, у меня есть к тебе один деликатный вопрос. Наших двоих парней-разведчиков кто-то из ваших взял в плен. Известно ли тебе что-то о том, каким образом они оказались в плену? До нас дошла информация о том, что они, вроде бы, дали согласие работать у вас. Так ли это?

Дмитрий ответил, что точными сведениями по этому вопросу он не располагает, но при первой возможности постарается все выяснить. Я подчеркнул, что для нас это очень важно, и нам очень бы хотелось выручить своих ребят из плена.

Посмотрев на часы, я сказал, что наши подопечные, очевидно, соскучились без нас:

- Мы же, при желании, на что хочется надеяться, могли бы продолжить нашу беседу в другое время и в другом месте. А сейчас нам нужно решить вопрос о том, что мы скажем нашим подчиненным. Например, подойдет ли для вас вариант, что мы - спецгруппа второго полка, расквартированного в Навле? Я же скажу, что вы - спецгруппа из партизанского отряда имени Шаумяна. Мне также очень хочется познакомить тебя с одним хорошим человеком и моим старшим другом, который перешел сейчас на ответственную работу в штаб нашей бригады. Я думаю, что он мог бы помочь тебе. Если ты решишься на этот шаг, то не медли и найди меня. Мою кличку ты знаешь. Буду ожидать от тебя разумного и положительного решения. А пока продолжай работать в новой должности и не планируй больших неприятностей для нас. Если же это будет невозможно, то в любом случае о них нам бы хотелось знать заранее. И прими один важный совет: больше не выходи в составе группы против партизан, особенно против моих молодцов.

- И последнее. Где-то вблизи, очевидно, должна блуждать еще одна ваша группа. Не исключено, что нам предстоит встреча с ней. Поэтому просил бы тебя сообщить мне пароль, если он установлен, сколько человек в группе, насколько они подготовлены, и что за человек руководит этой группой. Это очень для меня важно. Я не сторонник кровопролития и без острой необходимости первым драку не начинаю. Так воспитан с детства родителями, которые у меня глубоко верующие люди.

Дмитрий подробно проинформировал меня об их второй группе. В ее состав входили семь человек, а командир по имени Владислав в целом производит положительное впечатление. Он из числа окруженцев. Был ранен, к числу рьяных службистов не относится, всегда ровный и уравновешенный. Я же на прощание сказал ему, что если мы столкнемся с ними, то попробуем пообщаться с ними по-человечески, без драки.

Окончив наш разговор, мы подошли к нашим объединенным бойцам, которые внимательно наблюдали за нами, но без комментариев. Я еще пошутил, что может быть за знакомство следовало бы и граммов по 50 принять? Мне ответили, что не помешало бы, но для начала их нужно было дать, а потом еще и разрешить принять.

На этом наши пути с группой Дмитрия разошлись.

Отойдя в лес и приняв все меры предосторожности, мы решили пообедать и провести небольшое совещание для взаимного обмена информацией и наблюдениями. Как выяснилось, у ребят в целом впечатление было положительным, никаких подозрений и враждебных действий с другой стороны проявлено не было. Я сказал, что об их командире у меня также в целом осталось положительное впечатление, но имеется еще ряд вопросов, которые подлежат выяснению.

Поэтому я всех попросил и даже строго приказал нигде, никому ни слова не говорить о нынешней нашей встрече:

- Здесь еще есть много неясного, и преждевременная информация может принести только вред. Когда будет полная ясность, все узнаете.

Далее я сообщил, что у нас не исключена еще одна подобная встреча. Но надо иметь в виду, что эта группа из стана противника. Наши же установки (кто мы и откуда) остаются те же. Цель этой группы - наше пленение или ликвидация. Хотелось бы не допустить кровопролития, а взять их всех живыми. Никого нельзя упустить, но оружие пускаем в действие только в крайнем случае. Если ситуация станет критичной, можем на помощь позвать волков. Но это в крайнем случае. Очень уж наши подопечные в последнее время стали агрессивными по отношению к нашему противнику.

И действительно, к концу второго дня мы натолкнулись на группу людей из семи человек, одетых в гражданскую форму, но хорошо вооруженных.

Назвав руководителя группы по имени, я сказал, что имею на него положительную характеристику и вызвал на разговор с глазу на глаз.

Наш разговор длился около часа.

В конце беседы я прямо сказал Владиславу, что если они хотят и дальше жить, то для них я вижу только один выход - тут же распрощаться со своим позорным статусом вояк Каминского и занять достойное место среди защитников Родины от агрессора. Для этого надо сейчас же сложить оружие и пойти с нами. В противном случае смерть либо от автоматной пули, либо от клыков наших серых союзников-волков.

Владислав задумался, но не артачился и не торговался.

От него последовали вопросы: «Что с нами будет, как нас встретят в вашем отряде?»

Я ответил:

- Все вы будете живы, никто над вами издеваться не будет. Пройдете обычную проверку и в конце концов окажитесь в рядах защитников Родины, а не ее врагов.

Немного подумав, Владислав предложил, чтобы я взял инициативу в свои руки, а он меня поддержит.

Я поинтересовался у него, хорошо ли он знает людей в своей группе, и не может ли быть с их стороны сопротивления? Владислав ответил, что четверых он знает сравнительно давно, и они люди разумные, окруженцы или бежавшие из плена. Что касается остальных двоих, то они ничем себя не проявили, и о них ему трудно заранее что-то сказать.

Решили, что к объединенной группе наших разведчиков и его бойцов мы подходим вместе, а все остальное я беру на себя.

Подойдя к бойцам, я прежде всего спросил как у них самочувствие и какие они ведут разговоры. Затем я объявил всем, что сейчас для них будет сообщена очень важная информация.

Но прежде чем сообщить ее, спросил:

- Имеются ли среди вас те, кому надоело жить на этом свете?

Выждав минуту и не получив положительного ответа, я продолжил:

- Значит все любят жизнь и не спешат с ней расставаться. Ну а раз так, то слушай мою команду. Она касается всех присутствующих. Построиться в шеренги, снять с себя все вооружение и положить его перед собой!

Как и ожидалось, этот приказ вызвал недоумение не только у бойцов Владислава, но и у моих разведчиков.

Я повторил, что команда касается всех и выполнять ее надо побыстрее.

Когда разоружение было произведено, я дал новую команду:

- От оружия два шага назад!

- Сделали? Хорошо. Убедительная просьба всем вести себя благоразумно и, как говорят, не дергаться.

- Позвольте представиться. Я руководитель партизанской разведгруппы по кличке Серый. То, что все наши новые знакомые хотят жить - это похвально. Но вот вопрос - как жить, чем жить и ради чего жить? Мы с вами в разных лагерях, охотимся друг за другом словно звери, убиваем и калечим друг друга. Но ради кого и чего? Вы пошли вольно или невольно на службу к нашим злейшим врагам - фашистам, не считающих нас за людей. Служите в эсэсовской бригаде карьериста и предателя Каминского, боретесь с партизанами. Но ради чего все это? Вы не задумывались? Германия войну проигрывает и на Востоке, и на Западе, и на Юге. Удары по этому фашистскому монстру становятся все сильнее. Скоро немцы побегут на Запад, а куда деваться вам? Скорее всего остатки вашей бригады перебросят в белорусские леса и болота опять же для борьбы с партизанами. Но и там ни немцам, ни вам места не будет. Что вы будете делать? Пассивно ожидать прихода Красной Армии, трибунала, а затем либо расстрела, либо работы на шахтах и рудниках Севера и Сибири? Я предлагаю вам добровольно стать в ряды защитников нашей Родины. Шанс для спасения редкий. Пройдете определенную проверку, карантин и вольетесь с новой силой и своим умением в наше партизанское движение. Готов ответить на все ваши вопросы.

Вопросов было немало.

В основном они сводились к тому, будут ли пытки при допросах, преследование по злопамятству и прочее. Я ответил, что ничего подобного не будет, а все остальное будет зависеть от них самих, их энергии и желания показать себя и смыть позорное пятно своего пребывания в полиции. Заметил, что в отряде действуют, и довольно успешно, немало бывших полицейских.

Когда вопросы иссякли, я спросил еще раз каждого из группы Владислава, согласны ли они добровольно сложить оружие и перейти на сторону партизан.

Как и ожидалось четверо твердо заявили о своем желании сделать это добровольно и немедленно. Двое оставшихся помедлили, но в конечном итоге тоже заявили о своем согласии. Один из них спросил, правда ли то, что я командую, кроме того, и стаей волков? Я ответил утвердительно, и, показав на лес, сказал, что волки рядом, и с ними лучше им не встречаться.

После этого я добавил, что верю нашим новым соратникам, но во избежание ненужных недоразумений должен действовать по принципу «Доверяй, но проверяй».

Поэтому всем пленным была дана команда: «Тщательно осмотреть карманы и выложить на землю любые виды вооружения - патроны, гранаты, пистолеты, детонаторы, ножи».

Своим бойцам я предложил собрать все их вооружение - автоматы и винтовки разрядить и вручить каждому по их принадлежности.

То, что нашим бывшим противникам было вручено их же оружие, произвело на них благоприятное впечатление. Значит им, хотя и не до конца, но верят.

Пора было собираться в обратный путь.

Наша колонна выстроилась так: двое разведчиов впереди, двое с флангов и двое замыкающих на расстоянии 20-25 метров от остальной колонны. Мы с Владиславом шли рядом в конце колонны.

Примерно через полчаса наша группа сделала небольшой привал, чтобы перекусить тем, что еще оставалось в наших мешках. Я дал команду разведчикам быстро осмотреть прилегающую территорию на 100-150 метров вокруг и выставить дозорных. Трапеза прошла быстро и спокойно, и мы снова тронулись в путь к лагерю.

Как обычно в таких случаях, доставку «гостей» я запланировал на один из передовых наших постов. Но об этом необходимо были уведомить заранее. Поэтому, кратко изложив суть дела на бумаге, я отрядил одного из разведчиков срочно связаться с командованием отряда еще до нашего прибытия. В результате, по прибытии на пост нас уже ожидали представители нашей контрразведки. Я представил им Владислава и всю его группу как добровольно сдавшихся и попросил наших товарищей, по возможности, деликатно обойтись с ними, так как они опасаются репрессий с нашей стороны. Добавил, что думаю, что из них в будущем выйдут неплохие бойцы.

Попрощавшись с нашими новыми коллегами и пожелав им всего доброго в дальнейшем, мы отправились в лагерь.

Командованию отряда подробно было доложено о проведении нами бескровной операции по обезвреживанию и пленению «охотников» за партизанами. За операцию нам была объявлена благодарность. Я еще раз высказал свое мнение, что эти семеро скоро проявят себя с самой лучшей стороны.

И действительно, в последующее время мне неоднократно приходилось встречаться со своими бывшими пленниками. Они уже неплохо ориентировались в наших нелегких условиях и показали себя настоящими воинами. При встрече они не раз благодарили разведчиков за то содействие, в результате которого они оказались в рядах партизан.

Ну что ж, слава Богу.

О своей встречи и особой договоренности с Дмитрием я никому в отряде не сказал, полагая, что это дело требует более высокой компетенции, например на уровне командования бригады. Поэтому моей целью стала задача как можно быстрее связаться с нашим бывшим наставником по разведке, который как раз теперь и работал в штабе бригады.

Для этого пришлось приложить немалые усилия.

Наконец, при встрече я рассказал ему все о наших приключениях и моем разговоре с Дмитрием, в котором он выразил согласие на сотрудничество с нами. Занимая такой пост в стане нашего врага, он может принести немалую пользу нашему делу. Пояснил, что в целом у меня сложилось о нем очень положительное впечатление, но в случае чего у нас имеется на него и соответствующий материал воздействия. Я также добавил, что ожидаю от него конкретных предложений о новой встрече.

Мой старший товарищ поблагодарил меня за такую весьма неожиданную и ценную для него находку и поинтересовался: «Нельзя ли ускорить эту встречу»? Я сказал, что попытаюсь сделать все, что могу.

Однако, мне не пришлось рисковать, организуя это мероприятие.

Дня через два-три я получил по своим каналам записку, в которой было всего несколько слов и цифр. Точно не помню настоящих цифр, но их порядок и значение были примерно такими: «Ната, 20.19. 2 странника». Эти означало, что встреча состоится 20 числа в 19 часов с двумя людьми в доме Наталии в известном мне селе. Откровенно говоря, это сообщение для меня было очень приятной новостью. Значит, я не ошибся в Дмитрии.

Уведомить моего старшего друга в штабе бригады было уже делом техники.

В назначенный день к нам в отряд приехал мой бывший опекун и с ним еще один незнакомый мне человек. После их разговора с командиром мне было поручено с группой разведчиков до десяти человек в полном снаряжении поступить в распоряжение представителей бригады и сопроводить их до места назначения и обратно. При этом возлагалась особая ответственность за их «целостность».

Мы вышли в путь, заблаговременно обговорив порядок и график движения. По дороге я сообщил нашим спутникам все, что знал о месте назначения и то, что мы держим этот дом и прилегающие участки под наблюдением.

В село прибыли скрытно, приняв меры предосторожности, чтобы не «светиться» для любопытных глаз. Один из наших наблюдателей сообщил, что в доме находятся двое мужчин и одна женщина, и, что ничего подозрительного в округе замечено не было.

Без пяти минут 19 часов я, в сопровождении одного из своих бойцов, вошел в дом. В большой комнате окна были занавешены, а за столом при зажженной лампе сидел Дмитрий и незнакомец - оба в гражданской одежде. Я поздоровался и спросил, все ли в порядке и можно ли начинать беседу. Кроме того, сообщил, что дом мы взяли под охрану от всяких случайностей. Получив утвердительный ответ, я вышел из дома и подал условный сигнал нашим спутникам. Когда они вошли в сени, я сообщил, что встреча будет двое на двое, ее безопасность мы гарантируем.

Втроем мы вошли в дом, и я представил стороны друг другу, сказав в заключение, что более подробно они могут познакомиться при разговоре, но уже без меня. И те, и другие при этом заявили, что не имеют никаких возражений против моего присутствия. Однако, поблагодарив их за такую любезность, я ответил, что мне поручено заниматься их безопасностью и, пожелав успехов в переговорах, вышел из комнаты.

Итак, переговоры начались в 19 часов, а закончились в 21 час. Неплохо для начала! За два часа можно было многие вопросы решить.

В 21 час на крыльцо вышла Наталья и тихонько позвала меня.

Едва войдя в сени, я неожиданно попал в ее поразительно сильные объятия, закончившиеся крепким поцелуем. Я опешил от такого небывалого еще в моей жизни события и, немного растерявшись, спросил:

- Ты что, Наталья, делаешь?

Она тут же в полголоса быстро заговорила:

- Спасибо тебе за Дмитрия! Он очень хороший человек, но бывает иногда крайне нерешительным и упрямым. Ты его просто преобразил и развернул на другой путь, что он сам долгое время сделать не решался.

Поняв в чем дело, я сказал:

- Вы оба будьте благоразумны, думайте о будущей жизни, о защите нашей земли от захватчиков. Но помогая нам в борьбе против них, соблюдайте и осторожность. Она никому еще не помешала.

После этого я вошел в дом, где теперь уже застал четверых единомышленников, сидящих за столом, на котором стояла бутылка с крепким напитком и что-то приятное из закусок. При моем появлении все обратили свои взгляды на меня, а Дмитрий, на правах хозяина, начал благодарить меня и моих товарищей-разведчиков за эту встречу, которая круто изменила его жизнь.

Его спутник налил в стакан водку и, вручив его мне, предложил тост за меня и моих товарищей. От этого приятного дела, особенно после удачно завершенных переговоров, было трудно отказаться.

После тоста Дмитрий обратился по имени к моему бывшему командиру и спросил:

- Откуда вы берете таких ребят: умных, смелых, находчивых и я бы сказал, человеколюбивых? Ведь смотри, что получается: без всяких угроз и насилия я и мой товарищ сидим с вами за столом и обсуждаем очень острые и важные для Родины проблемы. Тогда, при нашей длительной беседы в лесу я подумал: «Кто и когда учил этих ребят и искусству разведки, и политике, и дипломатии?» А когда узнал его возраст, то в душе просто ахнул и обрадовался, что на Руси имеются такие люди. Кроме того, я знаю, что ты, Серый, без единого выстрела увел за собой вторую нашу группу охотников под командованием Владислава. Значит, они тебе тоже поверили. Мне также известно, что ты им даже оружие вернул, правда, без патронов - чтобы они себя чувствовали не как пленные, а уже причастные в какой-то мере к партизанам. Это же надо было до этого додуматься! Когда об этом эпизоде доложили Каминскому, он был поражен и возмущен всем случившимся. Вызвал своего заместителя, подполковника Белая, и поручил ему покончить, наконец, с «этими наглецами и их волчьей стаей». Кроме того, он также приказал увеличить премию за ваши головы.

На это мой бывший шеф сказал:

- А помнишь, Дмитрий, как из Навлинской тюрьмы увели более 30 заключенных, а также без единого выстрела более десятка полицейских? (Ю.О. - глава «Авантюристы»). У нас тоже сначала никто не хотел поверить в это.

Дмитрий, обратившись ко мне, спросил:

- Сколько же вас было при этом? Ведь тюрьма хорошо охранялась!

Я ответил, что нас было трое разведчиков, еще пять полицейских, взятых в плен и превращенных в союзников и шестеро сельских молодежных активистов. Из тюрьмы наш конвой увеличился еще человек на десять из полицейских. У нас в отряде эту операцию расценили как авантюрную. Может быть, это и было в какой-то мере похоже на авантюру, риск был немалый, но и расчет оказался верным. Такой подход и людям нами применялся многократно и всегда себя оправдывал.

- С вами, Дмитрий, было несколько иначе. Я вас до этого видел дважды - последний раз, когда «разжаловал» вас в рядовые после боя. Я близко видел ваше лицо и глаза, а это уже немалая информация о человеке. Вы очень трудно принимаете решение, на чем-то спотыкаетесь, на чем-то зацикливаетесь. При нашей повторной встрече в лесу я почувствовал, что вам нужен лишь небольшой толчок со стороны. Я, конечно, мог ошибиться, но результат, что называется, налицо. Таким образом, можно сказать, что наша взаимная охота была весьма плодотворной.

Тогда я даже не предполагал, что Дмитрий впоследствии сыграет важную роль в моей жизни - но об этом впереди (Ю.О. - глава «На хуторе»).

Мои охраняемые встали из-за стола, и начали прощаться с гостеприимными хозяевами, обмениваясь понятными для них репликами. Настроение их, судя по всему, было очень хорошее. Я поблагодарил хозяев за угощение и за хороший прием и пожелал им всего доброго до встречи в более благоприятных условиях.

Когда мы вышли из дома, я подал сигнал своим разведчикам. Мы собрались и двинулись в обратный путь, но по другой дороге, которая была несколько длинней той, по которой мы пришли.

На вопрос со стороны наших спутников, почему мы избрали другой путь, я ответил:

- Береженого Бог бережет. Наша задача - живыми вернуться в лагерь.

Меня спросили, есть ли какие-нибудь опасения на счет. Я ответил, что они всегда есть, и особенно их нужно принимать во внимание тогда, когда кажется, что все хорошо и никаких сомнений нет. Только так можно избежать гибели или провала.

По пути в лагерь нами соблюдались все меры предосторожности. Наши старшие товарищи вели между собой в полголоса беседу, к которой я особого интереса не проявлял.

По прибытию я доложил командиру о выполнении задания, добавив, что никаких происшествий ни в пути, ни в месте назначения не было.

Наши гости еще раз поблагодарили нас за четкую и безопасную организацию встречи с такими нужными людьми и, пожелав нам дальнейших успехов, вскоре отбыли в место расположения штаба бригады.

В заключение скажу несколько слов о двух наших товарищах, оказавшихся в плену.

Их освобождению мешал один очень неприятный человек, занимающий важный пост в полиции. Именно он пустил слух о том, что наши ребята перешли на сторону новой власти. Вразумлению он не поддавался, и поэтому пришлось воспользоваться обстоятельствами (свадьбой его сына) и применить нестандартный ход, после чего его сняли с должности по состоянию здоровья.

С его преемником мы сумели договориться, и разведчики были освобождены без кровопролития.