«Серые волки». Часть 2

В конце 1942 года, в связи с надвигающимися событиями на Брянском фронте, в отряде все чаще стали появляться совершенно незнакомые, далеко не молодые люди. Они интересовались не столько жизнью и бытом в самом лагере, сколько тем, что происходило вокруг нас - на прилегающих территориях, занятых противником. Весной 1943 года с одним из таких наших гостей (назовем его Георгием - так он сам отрекомендовался нам) судьба свела нас близко, хотя и на довольно короткое время.

Ранним утром меня вызвал командир отряда и, в присутствии своего заместителя по разведке и еще одного (незнакомого мне) человека, познакомил меня с Георгием, отрекомендовав его как представителя Брянского фронта. Я был коротко проинформирован, что штаб фронта интересует информация об обстановке в некоторых районах и пунктах. Я должен был подобрать еще одного-двух человек из нашей разведгруппы для сопровождения и охраны Георгия, который, как я понял, будет проводить инструментальную съемку и фотографирование нужных объектов.

Нам было приказано не вмешиваться в действия сопровождаемого, а наоборот, выполнять все его указания. При этом на нас возлагалась ответственность за «целость и сохранность» столь ценного сотрудника высокой для нас инстанции. Вести же свое наблюдение и делать выводы из них нам никто, разумеется, не запрещал.

Названные районы были для нас относительно хорошо знакомы по прежним туда походам. Однако в то время, в отдельных местах, все очень быстро менялось. Встал вопрос, брать ли с собой одного или двух разведчиков. Посоветовавшись с Георгием и узнав от него детали поставленной нам задачи, мне стало ясно, что сопровождать его должны, как минимум, три человека, так как кроме функций охраны нам придется выполнять и некоторые его поручения технического характера. По его словам нам предстояла большая и сложная работа на значительной территории, а времени для этого было мало.

Мы, как обычно, взяли с собой весь комплект вооружения, добавив к нему еще пару биноклей и винтовку с оптическим прицелом. Георгий имел с собой компактный походный рюкзак, набитый какой-то аппаратурой. Поскольку ночевки предполагались в лесу, с собой мы также взяли соответствующий набор продуктов, плащ-палатки и самодельные маскировочные халаты.

Выход из лагеря (по нашему собственному маршруту), а также посещение нескольких интересующих нашего гостя мест прошли без приключений. На отдых устраивались с наступлением темноты, вставали очень рано утром.

На третий же день у нас начались сначала небольшие, а затем и более сложные проблемы. Дело в том, что отдельные места, и, очевидно, расположенные на них объекты, находились под усиленной охраной противника. Некоторые из них даже были обнесены колючей проволокой, на которой были размещены различные «погремушки» - порожние консервные банки, гильзы от снарядов и другие металлические предметы. Внутри такой ограды время от времени прохаживались немецкие патрули.

После тщательного обследования прилегающей к таким объектам территории, изучения проложенных тропинок, следов, срубленных кустарников и молодых деревьев, нами были выявлены скрытые посты наблюдения, а также несколько «кукушек» - устроенных на деревьях приспособлений для размещения снайперов противника. По всей видимости, немцы имели все основания опасаться диверсий или наблюдений за такими объектами со стороны партизан и поэтому принимали все необходимые меры к их охране.

В отдельных случаях мы наблюдали даже патрулей со служебными собаками. Такие объекты для нашего гостя представляли особый интерес, так как там, под прикрытием леса, могла размещаться артиллерия, танки, склады боеприпасов, горючего и другое жизненно важное имущество военного назначения. Но все это представляло большую опасность даже для визуального наблюдения, не говоря уже о фотографировании или инструментальной съемке.

После всего увиденного, нами были сделаны определенные выводы, которыми мы не замедлили поделиться с Георгием.

Наши опасения и предупреждения о грозящих опасностях и необходимости соблюдать повышенные меры предосторожности он, вроде бы, принял всерьез. Между тем, в некоторых его высказываниях я почувствовал то ли недооценку сложившейся ситуации, то ли какую-то долю недоверия к нашим заключениям. Посоветовав нам продолжать вести тщательные наблюдения за всем происходящим, он попросил не мешать ему заниматься своим делом и «не мельтешить у него перед глазами».

Со своей стороны, мы предложили Георгию попробовать с помощью шумовых эффектов несколько притупить бдительность противника на одном из участков, что должно было дать ему возможность приблизиться к объекту и занять выгодную позицию для съемок. Оценив наше предложение, он дал согласие.

Для этого в темное вечернее время и ранние утренние часы на отдельных участках колючей проволоки, где размещались «погремушки», надо было сделать привязки из гибкого материала - веревок, свитых из липового или ивового лыка (коры молодых деревьев). За это привязки можно было бы подергивать, вызывая шум. Это вызовет переполох у охраны и, не исключено, что начнется обстрел и будут запущены осветительные ракеты. Сложность заключалась в том, как сделать незаметным отрыв соединения веревки с проволокой в нужный момент - иначе наша провокация может быть легко обнаружена противником, что еще более осложнило бы обстановку.

Однако, была решена и эта проблема. Мы устроили очень беспокойную ночь на установленном участке. Наутро противник обследовал свои заграждения и, не найдя ничего подозрительного, вероятно решил, что причиной шума были лесные звери или птицы. Последующая съемка этого участка прошла благополучно.

На новом, не менее важном и ответственном участке, у нас, к сожалению, не было достаточно времени для детального обследования местности - торопили сроки. Это чувствовалось и в поведении Георгия, который сам торопился и нас постоянно понуждал к этому же, хотя мы и делали все, что было возможно в наших силах.

Но время! Как мало его было у нас.

Но что сделаешь? Время - не резина, его не растянешь.

Мы, прежде всего, выбрали одно ветвистое и коренастое дерево с хорошим обзором для размещения одного разведчика со снайперской винтовкой. По определенному сигналу он должен был сделать максимум два выстрела по живым целям и покинуть свой пост, чтобы самому не стать мишенью. Мы же с товарищем, по возможности, должны были не отходить далеко от нашего гостя, но при этом и не мешать ему, да и самим не маячить на виду у неприятеля.

Все, как будто, началось хорошо. Однако нас не покидало напряжение и какое-то внутреннее беспокойство - не за себя, а за нашего гостя. Мы сами были неплохо вооружены, знали лес и как им нужно пользоваться в случае острой необходимости. Что касалось нашего опекаемого, то он на какое-то время мог излишне увлечься своими съемками и потерять чувство бдительности.

К сожалению, так оно и случилось.

В какой-то момент Георгий скрылся из нашего виду, решив либо поближе приблизиться к объекту, либо выбрать лучшую позицию для съемок. Кричать «караул» в таких случаях не принято. Кроме того, в предыдущие дни нечто подобное уже бывало не раз и обходилось благополучно. Но на этот раз не обошлось.

До нашего слуха сначала донесся вроде бы приглушенный вскрик человека, пронесся какой-то глухой шум, а затем все стихло. Это нас не на шутку встревожило. Из-за кустов мы начали осторожно рассматривать впереди расположенный участок, а также все вокруг него.

Вдруг, буквально через несколько минут, до нас донеслись обрывки немецкой речи - при этом разговаривало несколько человек. Затем, в поле нашего зрения, в метрах семидесяти от нас по фронту, из мелколесья вышла группа людей. Трое из них были в немецкой форме. Двое из них шли с автоматами наизготовку, а третий немец, выше среднего роста, молодой, спортивного типа, в левой руке держал пистолет, направленный в спину нашему Георгию. Правой рукой он придерживал конец ремня, которым были связаны (за спиной) руки нашего подопечного. Во рту у нашего гостя торчал кляп то ли из еловой шишки, то ли из скомканного носового платка.

Все увиденное нас ошеломило. Как же это могло случиться? Где и когда была допущена ошибка? Надо было срочно что-то предпринимать!

Нам, в какой-то мере, повезло в том, что немцы двигались не вглубь участка, а вдоль колючей проволоки. Поэтому вскоре они должны были выйти на открытый участок с его внешней стороны. Этим обстоятельством надо было немедленно воспользоваться. Я тут же подал условный знак нашему снайперу. Он, по всей видимости, также наблюдал всю эту картину, и через короткое время последовал приглушенный лесом выстрел.

Шедший впереди немец споткнулся и упал. Другие же на некоторое время явно растерялись и остановились. Мы, стараясь остаться незамеченными, уже быстро продвигались вслед за ними. В свою очередь, я подал сигнал нашему гостю, по которому он должен был упасть. Но он, то ли не расслышав, то ли по другой причине, не выполнил требования сигнала. Лишь смерть впереди идущего немца и замедление движения, очевидно, вернули его к действительности, и на повторный сигнал он тут же попытался упасть, но его крепко держал сзади (за связанные руки) рослый немец.

Мы хотели сразу же открыть огонь по немцам из двух автоматов, но возникла опасность поразить и своего. Тогда я скомандовал своему напарнику, чтобы он взял на себя немца, не связанного с Георгием, а сам вытащил свой безотказный пистолет. Моей мишенью тут же стал главный конвоир. В считанные секунды мы подбежали к убитым, ножом освободили руки Георгия, вынули кляп, схватили рюкзак с инструментами, забрали оружие и документы у немцев и бросились в направлении густого и старого леса. Наш снайпер присоединился к нам.

На охраняемом объекте, услышав стрельбу, подняли тревогу.

За пределы заграждения стали выбегать сначала отдельные солдаты, а затем послышалась громкая команда, и за нами устремилась уже неплохо организованная погоня. Наше положение осложнялось тем, что среди преследователей были проводники со служебными собаками. Они безошибочно брали наши следы. Надо было что-то срочно предпринимать.

Забрав у нашего снайпера часть его груза, я поручил ему остановиться (под прикрытием старого дерева) и попытаться нейтрализовать хотя бы часть собак, а затем следовать быстрым маршем за нами. Из засады удалось убить одну или две собаки. Погоня очень быстро приближалась. Тогда мы решили попробовать поставить на нашей тропе несколько замаскированных гранат с растяжками. Одна из них хорошо сработала и вывела из строя проводника с собакой и несколько солдат.

В результате, темп погони резко снизился. Но впереди нас ожидала еще одна неприятность. Мы уперлись в болото, о котором до этого времени не имели никакого представления - эта конкретная местность для нас была не знакома. Обходить болото было рискованно - неизвестно в каком направлении и как далеко оно простирается. Решили попробовать в него углубиться - тем более, что его берега заросли кустарником, а в глубине, кое-где, были заметны еще живые деревья. Вырубив надежные опорные палки и соблюдая осторожность, друг за другом мы двинулись вглубь этой водяной преграды.

Отойдя на несколько сот метров, мы обнаружили небольшой островок, заросший травой и малорослым кустарником. Здесь же решили сделать привал. В это время, очевидно, погоня дошла до берега болота и, обнаружив наши следы, уходящие в его глубь, открыла бешеную стрельбу из стрелкового оружия. Нам пришлось залечь, хотя кругом выступала вода, и мы уже основательно начали промокать.

Через некоторое время, немцы, не решаясь идти по нашим следам в болото, подтянули к месту действия несколько минометов (судя по взрывам, среднего калибра) и начали интенсивно обстреливать наш предполагаемый путь следования.

В связи с этим нам пришлось рассредоточиться, чтобы не быть всем уничтоженными какой-нибудь «удачной» миной.

Минометный обстрел болота имел свои особенности. Прежде всего, не все мины, попадая в жидкую смесь воды и торфа, взрывались. Те же, которые взрывались, делали это не на поверхности, а на определенной глубине, поднимая при этом фонтаны почвы и воды. При этом часть осколков оставалась в глубине, а осколки, вылетающие наружу, в значительной мере теряли свою поражающую способность. Но грязи и тины на нас эти мины набросали очень много, и нам потом потребовалось немало времени, чтобы очиститься от всей этой «прелести». Слава Богу, никаких ранений, кроме нескольких хороших царапин да ушибов, никто из нас не получил. Ну, а к этому нам было не привыкать.

Если бы кто из нормальных людей мог со стороны увидеть нашу разукрашенную таким образом компанию, то наверняка подумал бы, что встретился с пришельцами-инопланетянами или сбежавшими из спецлечебницы!

На людей мы мало походили, хотя и передвигались на двух ногах (правда, иногда и на четвереньках). Я сказал Георгию, что ему надо было захватить с собой кинокамеру. Тогда бы мы могли заснять это наше состояние, а возможно и показать его в кинохронике с комментариями: «Вот так достается подчас очень нужная нам информация, и в таких чудовищ мы превращаемся, спасая свои жизни». Показывать можно было бы смело, так как узнать нас в таком состоянии никому бы не удалось! Однако, мы не огорчались и не унывали - ведь мы, несмотря ни на что, были живы и практически невредимы, а этому надо было только радоваться! Дальнейшее, опять-таки, во многом будет зависеть только от нас. Рассчитывать на помощь в сложившихся условиях не приходилось.

Тем не менее, все имеет свое начало и свой конец. К вечеру наши преследователи, наверное, решили, что с нами, после такой огневой обработки, покончено, и стрельба прекратилась.

Перед нами встал вопрос - что делать дальше? Идти назад по тем же следам нельзя - возможна засада. Двигаться впотьмах куда-нибудь вперед - опасно, так как можно было запросто угодить в такую трясину, откуда не выберешься. Разумнее всего нам оставалось ждать раннего рассвета, а пока можно было либо вздремнуть, либо послушать нашего гостя о том, каким образом его, по-видимому, не новичка в своем деле, смогли схватить немцы.

Со слов Георгия следовало, что он старался соблюдать все меры предосторожности, но его внимание привлекло что-то необычное на противоположной стороне. Он захотел получше это рассмотреть и сфотографировать. За это время он отвлекся и тут же получил сильный удар сзади по голове. Придя в сознание, он получил еще один удар. Затем ему скрутили руки и стали допытываться на ломаном русском языке о его сообщниках. Он ответил, что он здесь один, но ему не поверили. Немцы развернули его рюкзак и, увидев аппаратуру, даже присвистнули.

Далее они, подталкивая его вперед, заставили его идти в своем окружении. Немцы, все трое очень спортивные, были одеты в форму танкистов с принадлежностью к эсэсовской воинской части, а один из них имел нашивки унтер-офицера. «Мне стало понятно», - сказал Георгий, «что немцы прячут здесь какое-то крупное танковое соединение. Надежды вырваться из рук трех противников у меня, практически, не было, и я стал думать о худшем. Подумал также о вас и пожалел о том, что практически запретил вам находиться рядом. Кроме того, вы не подавали никаких сигналов, о которых мы условились».

На это я ответил, что мы, со своей стороны, быстро предпринимали меры, действуя сообразно со сложившимися условиями. Первый немец был убит снайпером, а «на поданный сигнал ты, парень, не среагировал». Нам пришлось подавать повторный сигнал, а это уже было не безопасно. Но все кончилось, как видим, сравнительно благополучно. Мы на свой счет вправе записать еще трех фашистов, да еще не простых, а танкистов из отборной части. Ведь мы практически лишили немцев одного танкового экипажа.

А теперь всем надо было думать, как выбраться из этой жидкой массы, которую, к тому же, сильно разворотили мины.

Предложения должны быть краткими и деловыми. Первому, как старшему по возрасту и положению, предложили высказаться нашему гостю. Хотя мы и не знали его воинского звания, было ясно, что он далеко не рядовой. Георгий ответил, что в подобной ситуации он оказался впервые и знает только одно - нам надо как можно быстрее выбраться отсюда, чтобы доставить добытые сведения по назначению для принятия соответствующих мер.

Выслушав его, я понял, что решать и отвечать за все дальнейшее должны мы - разведчики. Ясно было одно - впереди нас ждала полная неопределенность. Мы не знали ничего о ширине болота и его состоянии. С другой стороны, двигаться обратно по своим следам очень опасно - почва разворочена минами, а на берегу может ждать засада. Отсюда следовало, что нам надо держать курс на знакомый нам уже берег, уклонившись под некоторым углом вправо или влево от наших следов, в зависимости от состояния болота.

Далее, идти следует только в связке, в максимально облегченном виде. Для этого необходимо снять с себя не только все виды оружия (кроме автоматов с одним диском), но даже и лишнюю одежду. Надежную связку можно сделать из веревки, сплетенной из полос палатки, которую надо распустить на ленты. Для перемещения оружия и других тяжелых грузов нужно сделать несколько легких плотиков из остатков сухих деревьев и кустарника. Перевозимое имущество перед этим должно быть упаковано в пакеты. Плотики будут перемещаться с помощью веревок вслед за нами - по мере нашего продвижения и закрепления на какой-нибудь твердой опоре. Для веревок надо использовать все подходящие для этого вещи, вплоть до нашего нижнего белья.

Я спросил своих спутников, есть ли у кого еще какие замечания и пожелания. Кто-то возразил, что так можно остаться и голыми, на что я ответил, что стесняться нам в этом случае друг друга не стоит, так как среди нас женщин нет. А если мы останемся в болоте, даже одетыми, то несомненно погибнем. Надо рисковать, но действовать как можно быстрее и увереннее. Как мне показалось, этот довод подействовал на всех положительно.

Все члены нашей группы активно начали готовиться к «отплытию» с острова. При этом, однако, мы не забывали вести постоянное наблюдение за прилегающей территорией с помощью биноклей. Не следовало упускать из виду то обстоятельство, что за нами с помощью такой же оптики могло вестись наблюдение с берега. На все приготовления, включая определение маршрута движения, сигналы и порядок передвижения людей и грузов, ушло немало времени. Мы условились, что никакой паники среди нас быть не должно. Кругом та же боевая обстановка, и поэтому от каждого из нас требуются предельная выдержка и максимальные усилия.

Передвижение по болоту оказалось необычайно сложным. Кое-кого не раз приходилось вытаскивать из трясины. Также потребовались усилия по спасению груза, который передвигался за нами на плотах. Где-то пришлось двигаться только вплавь. Но, в конце концов, где-то к полуночи (благо на наше счастье светила луна), все закончилось для нас сравнительно благополучно.

Предельно усталые, но счастливые, мы повалились на твердую землю, в траву, под деревья и кусты. Однако, продолжалось это не долго. Надо было обеспечить более полноценный отдых, а главное выставить охрану, чтобы не стать легкой добычей немцев, упавшей им прямо в руки.

Несмотря на то, что мы были все мокрые и изрядно продрогшие, ни о каком костре не могло идти и речи. Во-первых, на свет ночного костра в лесу слетается вся мерзость. А во-вторых, кто гарантирует, что фашисты не установили свои посты наблюдения, или даже не пустили патрули с собаками?

Отжав и отряхнув от всяких болотных «подарков» белье и одежду, мы скоро оделись - ведь в любую минуту могла возникнуть тревожная обстановка. Несмотря на осознание необходимости находиться в боевой готовности, мы все валились с ног от усталости. Необходимо было обеспечить себе хотя бы кратковременный, но как можно более полноценный отдых, настолько, насколько он был только возможен в тех условиях.

Было установлено дежурство - не по одному, а по два человека (для перестраховки). Время дежурства сначала было установлено кратким, но по мере отдыха мы его продлили.

Итак, до рассвета мы благополучно дожили, а рано утром уже были в пути, правда на голодный желудок. Дело в том, что имеющиеся у нас продукты, после длительного пребывания в болотной воде, оказались не только не съедобными, но и опасными к употреблению. Весь наш расчет теперь был на «подножный» корм: травы и родниковую воду - благо весна уже вступила в свои права, и все вокруг было покрыто зеленью.

Обратный путь был проделан в хорошем темпе, без особых приключений. К вечеру мы, усталые и голодные, но очень счастливые, добрались до зоны лагеря. Пройдя передовые посты, мы кратко доложили, кто мы и откуда. С постов срочно сообщили в штаб отряда о нашем появлении, так как по истечении установленного нам времени уже были запросы из штаба фронта о возможном нахождении группы и причинах задержки. С Георгием мы договорились, что подробности нашей операции он может доложить командованию по своему усмотрению.

Наш необычный (и весьма непривлекательный) вид, разумеется, вызвал множество вопросов при встрече в отряде с отдельными партизанами, и, особенно, хорошо знакомыми ребятами.

Встретивший нас у штаба командир, окинув нашу группу беглым взглядом, сказал:

- Вижу, ребята, здорово вам досталось. Есть ли среди вас раненые?

Получив отрицательный ответ, он тут же выдал свои обычные распоряжения:

- Всем срочно привести себя в порядок, затем в столовую.

Одному из своих помощников он также поручил срочно связаться с начхозом, чтобы тот выдал нам все необходимое из наших запасов, имея в виду одежду, обувь, белье и прочее. Обратившись к Георгию, он тут же поздравил его с благополучным возвращением и пригласил его зайти на несколько минут в штаб. Кроме того, всем нам было велено пойти в баню.

Трудно даже описать, какое блаженство мы испытывали в бане, после того как был сброшен весь груз забот, переживаний и ответственности, тяготивший нас последние дни. На душе было легко, а к неудержимой радости примешивалось чувство удовлетворения и гордости от выполнения возложенной на нас сложной задачи.

Короче, баня сделала свое дело. Кроме того, к нам, вчера еще четверым бедолагам, присоединились командир, начальник штаба, и еще кое-кто из командования. После бани состоялся ужин, где, конечно, разговор шел о нас - о том, как за нас все переживали, даже не зная, где нас искать в крайнем случае. Все это состояние «подогревалось» непрерывными запросами из штаба Брянского фронта - настолько, как я понял, важна была информация о скрывавшемся в лесах противнике.

Георгий, к его чести, ничего не утаил и все рассказал так, как было - и о своем захвате, и о скором освобождении, и о болотах. Выслушав все это, мне показалось, что наши командиры стали смотреть на нас несколько другими глазами. Мы же вели себя очень скромно, не выступали - ни в роли потерпевших, ни в роли героев. Пусть о нас судят другие, которым мы помогли выполнить задание и спасли жизнь. После ужина нас троих отпустили на отдых, а беседа старших товарищей за столом продолжалась.

Ранним утром нас разбудили, предложили быстро привести себя в порядок, попить чаю и тут же прибыть в штаб отряда за дальнейшими указаниями. В штабе мы застали в сборе командира отряда, начштаба, руководителя разведки и еще несколько незнакомых нам лиц. Командир представил слово Георгию, который сообщил о том, что штаб фронта очень заинтересовался результатами нашей совместной работы, но выразил сожаление по поводу ее незаконченности.

Поскольку он должен возвратиться в штаб в этот же день (за ним вечером должен прибыть самолет), то незаконченную работу он предлагает провести нашим разведчикам, так как они уже имеют опыт, многое знают и умеют и, после проведения им дополнительного занятия, смогут самостоятельно выполнять необходимые функции. Для этого он оставит некоторые карты и приборы для ведения съемок и привязки их к местности.

После этого объявления и краткого совещания нас в штабе осталось несколько человек - трое из состава бывшей разведгруппы - «болотников» (так нас окрестили товарищи) и два-три человека из руководства разведподразделения отряда. Все обсуждение сводилось к тому, где надо было применить приборы, что сфотографировать, а также какие пометки необходимо было сделать на картах и в каком виде изложить свои дополнительные соображения.

Командованием был определен ряд конкретных пунктов, а остальное было на наше усмотрение. Было предложено сформировать, как минимум, три разведгруппы по три-четыре человека - так, чтобы руководителем в каждой из них был один из нас троих, получивших уже некоторый опыт подобной работы. Вся встреча и подготовка к операции были объявлены строго секретными. Нас предупредили, что мы должны быть готовы к выходу в любую минуту. Каждая группа получит время и направление выхода отдельно - в целях нашей же безопасности.

Сроки проведения операции были крайне сжатыми - того требовала обстановка на фронте. Надо было и поторапливаться, и в то же время не терять бдительности. Как потом мне стало известно, группы разошлись по разным направлениям для работы в разных районах. В этой операции от нас требовалась предельная скрытность действий, так как враг ни в коем случае не должен был знать о ведущимися за его объектами наблюдениями, особенно о съемках с помощью специальных приборов.

У нас был приказ ни в коем случае «не светиться», то есть, по возможности, не оставлять за собой следов - вплоть до ликвидации возможных свидетелей наших действий. Таковы были жестокие законы войны. Для этого приходилось применять бесшумные приемы и меры по устранению патрулей, охраны и даже, иногда, излишне любопытствующих. Конечно, иной раз жалко было какого-то случайного зеваку - но мы ведь не знали, кто он таков, а любопытство в наших условиях могло привести к провалу всей операции. Он ведь вполне мог оказаться или болтуном, или агентом противника.

Нет необходимости подробно останавливаться на отдельных эпизодах этой операции - они, во многом, были очень похожи на многие другие наши будни. Достаточно сказать, что к установленному сроку все три группы вернулись в отряд без потерь, имея лишь легкие ранения, ушибы, повреждения суставов ног и валящую с ног усталость.

После доклада последней из прибывших групп был объявлен всеобщий отход ко сну. Наутро последовал приказ - всем троим руководителям разведгрупп срочно собраться вместе, имея при себе все приборы, карты, записи своих наблюдений, и прибыть в пункт N, где ожидалось приземление легкого самолета из штаба Брянского фронта.

Наше путешествие туда закончилось без происшествий, но ожидание самолета, как нам показалось, растянулось на долгое время. Погода стояла солнечная, яркая. Небо было без облаков. Казалось бы, для нас самые подходящие условия, но авиаторы считали такую погоду для себя самой опасной - ведь она была очень подходящей для немецких истребителей. Поэтому надо было дожидаться либо изменения погоды, либо вечера.

Наконец, практически в сумерках, мы услышали гул нашего легкого самолета, который сравнительно легко приземлился по световым разметкам. Подрулив к нам, летчик тут же выбросил несколько тюков груза. Погрузив нас троих и еще несколько тяжело раненых и больных бойцов, самолет взмыл в воздух и пошел очень низко над землей, чуть не задевая своими колесами верхушки деревьев, в направлении линии фронта. К этому времени уже порядочно стемнело, и нападение авиации противника было маловероятно. Зато снизу самолет неоднократно подвергался обстрелу - но все обошлось. Мы благополучно пересекли линию фронта и, оказавшись на своей территории, облегченно вздохнули.

Приземлились мы на полевом аэродроме. К самолету тут же подрулила легковая машина (в темноте трудно было определить ее марку), откуда нам навстречу вышел Георгий. Он тепло поздоровался с нами, и мы все вместе отправились прямо в столовую, где основательно подкрепились.

Георгий кратко ввел нас в курс дела. На отдых нам отводилось несколько часов. Рано утром мы должны были привести себя в порядок, позавтракать и приступить к интенсивной работе. Нам предстояло встретиться со специалистами и, прежде всего, все им рассказать о наших наблюдениях (с привязкой к картам), при этом высказывая вслух все свои сомнения и предположения, в том числе и малодостоверные сведения. Далее мы должны были отвечать на их вопросы.

На мой вопрос, зачем нужна малодостоверная информация, Георгий ответил, что штаб, располагая сведениями, полученными из разных источников, сравнивает и уточняет их - так, что порой даже сомнительные данные позволяют докопаться до истины. Затем он добавил:

- Особенно ценными являются ваши личные наблюдения. Вот почему мы рискнули привезти вас сюда.

После двух дней такой работы нам многое стало ясно. Общение со специалистами нам также помогло понять, что мы, выходя в «поле» на задание, далеко не всегда обращаем внимание на некоторые мелочи, которые служат сигналом чего-то более значительного. В общем, урок мы получили довольно знатный. Жаль было только, он нам не был преподан намного раньше.

На третий день нас троих принял начальник штаба фронта. Он сказал, что командующий фронтом находится в Москве на каком-то важном совещании, и, к сожалению, не может лично встретиться с такими опытными и очень полезными для армии партизанскими разведчиками.

Далее он сказал, что штаб фронта не только доволен нашей работой по раскрытию резервов фашистов, которые они скрывали в Навлинских лесах, но и тем фактом, что мы, фактически, спасли жизнь подполковнику разведуправления фронта (при этом была названа фамилия Георгия), которому, в результате, удалось собрать точные сведения о дислокации сил противника.

Оказалось, что в лесу был спрятан целый танковый корпус фашистов, в состав которого входило множество тяжелых танков «Тигр» и самоходных орудий «Фердинанд». Эти, и другие полученные нами сведения, были своевременно переданы в надлежащие инстанции, и теперь дело за нашими бомбардировщиками.

В заключение, генерал сказал:

- За все то, что вы для нас сделали и еще будете делать в будущем, командованием фронта принято решение наградить всех троих орденами Боевого Красного Знамени. Поэтому, по поручению командующего, который, к сожалению, отсутствует, позвольте мне лично вручить их вам тут же.

Последовали аплодисменты и с нашей стороны благодарность об оказанном доверии. И еще раз благодарность со стороны Георгия.

После небольшого застолья по такому поводу, нас отправили на тот же полевой аэродром, где нам опять пришлось дожидаться «благоприятных» условий для вылета в отряд. Обратный перелет прошел с теми же обстрелами, но без «мессершмидтов» противника. Однако, пара из них появилась буквально через несколько минут после того, как наш «кукурузник» взял курс обратно...

Очевидно, немцы серьезно относились к охране того, что они спрятали в лесах, подальше от посторонних глаз.

В отряде нас встретили хорошо. Поздравили с благополучным возвращением и столь высокими наградами. Нашим орденам особенно радовались наши собратья-разведчики.

Меня же не покидала мысль, что это все, конечно, хорошо, но уж слишком далеко и широко мы теперь известны, а впереди дел еще невпроворот, и всякое может произойти. Наши недруги о нас теперь тоже могут иметь хорошее представление - поэтому бдительность нельзя терять ни на минуту.

И главное, что эту мысль необходимо было постоянно внушать всем членам нашей группы - а их набиралось двадцать и более человек, и каждый обладал своим характером и своей мерой восприятия действительности. Кроме того, наша радость была сильно омрачена горькой для нас новостью - несколькими днями раньше двое наших соратников, в силу каких-то особых обстоятельств, оказались в плену у врага, где их теперь ожидали истязания и неминуемая смерть.

Наш враг вел за нами непрерывную, беспощадную охоту, и об этом нужно было постоянно помнить