Своими оценками ситуации с выставкой в Татьянинском храме делится публицист Андрей Рогозянский.
- На Ваш взгляд, Андрей Брониславович, почему столько критики, почему выставка «Двоесловие / Диалог» воцерковленными людьми плохо воспринята?
- Несомненно, свои резоны у устроителя, настоятеля Татьянинского храма о. Максима Козлова, есть. О. Максим много раз уже отмечал положительное значение мероприятия: показать, что Церковь не отвергает общественную жизнь, что она может не только запрещать и ограничивать, но и находить содержательные стороны. Вряд ли это убедит многих, ведь то, что именуется актуальным искусством, само по себе экзотично. Но, да, можно представить себе взгляд заинтересованного стороннего наблюдателя, и в нем Церковь проявляет добрую волю.
Другое дело, что то же событие отображается внутрь Церкви и на её смысловое поле. Быть может, даже в первую очередь. Здесь запускается другая цепочка коммуникации. Никто не имел нужды в «актуальном искусстве». В церковной традиции в притворе нет обыкновения размещать инсталляции. Тогда, чем актуальное искусство так необходимо, что ему решено отдать часть храмового пространства?
Я не хочу говорить слово «кощунственное» или «диверсия». Но, с другой стороны, человека, увлечённого вопросом значительно меньше о. Максима, тоже нужно понять. Зачем-то его побуждают внимательней вглядываться в эти экзерсисы, принимать их серьезней, чем они того на самом деле требуют. Территориально, всё это хозяйство предваряет вход человека в храм, занимает его мысли и чувства на службе. Официальные лица разъехались, пресса откушала, пообщалась и водворилась в редакции, а храм и его обычная богослужебная жизнь остались...
Через церковные СМИ о. Максим распространил ситуацию дальше. Мысленно каждый примерил инсталляции с хоругвью «Спасайся, кто может» к притвору своей приходской церкви. Люди естественно захотят знать, зачем это надо, каким образом это всё участвует в системе внутрицерковных ценностей, в кругу того, чем всегда живёт храм и на чём строится духовная жизнь. Я нисколько не утрирую. Это обычная коммуникация. Если подобную выставку открыть, предположим, в фойе какой-нибудь медицинской клиники, человек, входящий туда, начнет думать, чем мотивировано нахождение её на данном месте, и какую связь может иметь актуальное искусство с процессом поправки его здоровья.
Ни о чем таком, очевидно, не думали. Диалог не принимал в расчет обычных людей, в жизни которых идеи т. н. «нетрадиционных художников» не занимают никакого места, но зато большое место занимает жизнь Церкви. В выставке мир оказывался разъединенным на причастных к «актуальному искусству» и прочих.
Я уже не говорю, что татьянинская идиллия оторвана от жизни и неверно представляет взаимодействие Церкви и современной культуры, в духе того примиренчества, которое идёт мимо различий высокой и сниженной жизни, образа Божия в людях чистой веры и образа Божия, который якобы следует находить в каждом, до скандальной ведущей «Дома-2». Рассуждать, что, оказывается, не все художники нехристи, а священники ханжи и мракобесы - очень напоминает другую известную благоглупость, мол, в каждом народе и каждой религии есть свои плохие и хорошие люди. Оптимизм заголовков: «Церковь и современное искусство нашли, наконец, пути к взаимопониманию», верен не больше, чем в своё время лозунги: «Русский с китайцем - братья навек».
- Тогда как определить отношение к творениям «актуальных художников»?
- Я не имею ничего против людей со, скажем так, альтернативными наклонностями. Например, ходит человек, и в местах, где вешают таблички «не курить», «не сорить», набивает трафаретом, в той же эстетике: «не убий», «не укради». Просто по городу ходит и оставляет надписи. Такая милая филантропия, и кто, спрашивается, может быть против? Я помню, да и многие, наверно, как в Петербурге по Невскому долгое время гулял забавный такой дядечка с разноцветной бабочкой на проволоке и сажал эту бабочку, улыбаясь, на плечи прохожим - повышал настроение. Ну и прекрасно, надеюсь, он не агент и без социально опасных наклонностей на досуге.
Но нашим милым альтернативщикам потихоньку втолковали, что они теперь не просто так, а «нетрадиционные художники» и вообще по нужде замещают в обществе Айвазовского с Васнецовым. Большинство уже давно никакие не дворники и сторожа, не андеграунд, конечно, а стали профессиональными чудиками - ездят, выступают и выставляются. Но, естественно, общий «чудизм» от этого не меняется, и развивать глубокомысленные дискуссии, просить высказываться в качестве полномочных представителей современного искусства - это театр абсурда. Про что целесообразно говорить в этой компании, это, главным образом, о вреде алкоголя. И сакраментальный вопрос О. Бендера Кисе, «как художник художнику»: «Вы рисовать умеете?», - абсолютно актуален.
Не хочу обижать никого, тем более знакомого мне лично о. Максима. Но давайте хотя бы не будем называть что-либо «произведением искусства» или «творчеством» просто по бедности. Это не искусство, это то, что заменяет собой искусство в современной действительности. Человеку без социопатий и комплексов, со свободным сознанием тем более сложно уяснить, какое отношение к храму имеет этот инфантилизм с парящими золотыми курицами. Если спросить, непосвященный зритель по всей вероятности скажет, что это такие работы учеников воскресной школы храма св. мц. Татьяны, ну или, может быть, что-то, что относится к людям с ограниченными возможностями, из спецучреждений, над которыми приход попечительствует. Понимаете, если как следует не «заморочиться», если не пройти длинными социальными лабиринтами от подражательства западным течениям, Центра Помпиду и «а чем мы хуже?», через андеграунд и богемность к выставке Самодурова, разгрому и известному судебному разбирательству, то... По таким случаям профессор Преображенский, бывало, советовал доктору Борменталю не начитываться по утрам популярной прессы.
Не знаю, что побудило о. Максима Козлова, человека, у которого, вообще, замечательное чувство юмора, развертывать ситуацию в таком... 100% представительском, кондовом ключе, без попытки решить ситуацию посредством шутки, гротеска, упрощения. Но факт налицо. Конечно, всё это с самого начала было куцым и трагикомичным. Непонятно, для чего это нужно было: Первая Трансгалактическая, Церковь выходит навстречу художникам, открывается Диалог... Анонсы чуть не за месяц. 9 работ! Понимаете, 9 работ! При необходимости это можно за вечер выдумать и еще за пять дней натаскать оттуда-отсюда по нитке и вылепить из папье-маше. Полдня на «инсталлирование». Затем коротко презентовать, пошутить, выпить на брудершафт, демонтировать и на следующий день напечатать отчёт в рубрике «Новости приходской жизни»... Нет! Понимая реальные сложности диалога, начинают перестраховываться, создавать ограниченную имитацию. Состав экспозиции 33 раза согласовывают и режут в разных официальных инстанциях, художников на открытии обязывают держать obliko morale и не говорить ничего некруглого. Фуршетом подают кагор с пирогами.
Конечно, идея по-честному неисполнима, а то, что исполнимо, ни на что заметное «не тянет», заорганизовано и протухает ещё прежде открытия. В результате, одни журналисты по дружбе отрабатывают информационный повод, надувая из мухи слона и стандартно тиражируя благоглупости. Другие, менее заинтересованные, даже бить и издеваться над «поп-артом» сильно не стали. Поскольку «грех обижать убогих, им и без того плохо». Теперь вот, со дня на день обещают целый круглый стол с философией «Синего супа»...
Пожалуй, очень проблематичный опыт лично для о. Максима. В его адрес я бы сейчас пожелал не дискуссий, а просто сочувствия. От официальных инстанций - только что инвективы «нАчать» да «углУбить». Всё последующее течение выставки, последствия, - на одном о. настоятеле. И вот, притом, что по вкусам и интересам совершенно не принадлежишь к миру «нетрадиционных искусств», служить ассенизатором и водовозом по отношению к сей революции духа... Водить экскурсии, отвечать на дурацкие или саркастические вопросы, разворачивать апологию, показывать энтузиазм...
Хотя, с другой стороны, вот он, долгожданный пример действия на общественном поприще. Надежды говорить всерьез, завоевывать пафосом, экспромтом соединять несоединимое и отделываться пирогами с кагором, как это обычно бывает в церковном обиходе, конечно, наивны. Рано или поздно в этом нужно было убедиться.
Вообще, я думаю, «ляпы» последних месяцев - желание обаять Ксюшу Собчак, севастопольское ню и т. п. - от того, что публичность в её нынешнем виде оказывается всё-таки ментально чуждой. В больших презентациях от имени Церкви человек чувствует себя, как бы севшим не в свои сани. Против воли он делает лишние движения, смотрится неловко в разных моментах. В конце концов, известно: короля играет свита. Мир в первую очередь, сам должен хотеть сложить глянцевый образ, красивую картинку, наведя ретушь на детали того, что ему нравится. «Ах, обмануть меня нетрудно, я сам обманываться рад...» У Церкви, к сожалению или к счастью, нет такой привилегии. К ней всё равно будут взыскательны, и отмечать будут неудобные детали, а не что-либо еще. Часы на руке Патриарха.
По-прежнему, единственно представительное, что на самом деле удается Церкви, - это богослужение. В остальном, стремясь быть публичным, священник или мирянин оказываются перед перспективой стоять в крайне неудобном положении: совершать кульбиты, эпатировать, зубоскалить и т. д. Хотя, у РПЦ есть два достижения по части публичности: шоумены о. Андрей Кураев и отставной Иван Охлобыстин в майке порноактёра (тоже своя аргументация и социальные лабиринты). Но это своя стихия и ещё более грустная история.
- При каких условиях диалог с художниками мог бы всё же состояться, одновременно не нанеся вреда церковному миру?
- Карта мероприятия могла быть совершенно иная. Во-первых, здесь мог быть не только самый «писк» авангардной идеи, но и более крепкие, выдержанные, техничные работы, не обязательно в каноническом стиле или реалистичные, но в свободной манере. Мне например непонятно, почему диалог нужно вести обязательно на кромке культурного поля - там, где искусство сближается со своим отрицанием, и где основным методом становится провокация. Среди участников вполне могли быть работы церковных иконописцев, архитекторов, раскрывающие их с менее известной стороны - в качестве современных авторов. Такие люди есть.
Второе: это вполне мог быть частный выставочный зал, с той же тематикой и идеей. Выставка курируется о. Максимом, официальные лица Церкви посещают её и делают соответствующие заявления. Почему нет? В такой обстановке обе стороны могут думать, передвигаться, говорить куда свободней. В том, что мы видим сейчас, центральную роль играет всё же эпатажная комбинация: храма с валянием ваньки и отрицанием устоев, разнообразных, главным образом, художественных. Следовательно, как ни крути, своя рука - владыка, и свято место поиспользовали. Сильно предосудительно или нет, могут быть мнения. Но пенять, кроме самих себя, не на кого. Решение на грани, в той области, про которую всегда говорили: «от греха подальше».
Третье - неправильное медиа-освещение. Вместо обращения к целевой аудитории, которая для неформальных акций не очень-то велика, устроители зачем-то перешли к «стрельбе по площадям». На сам диалог это имело угнетающее действие, в коммуникацию вошла масса малоподготовленных, неискушенных людей и т. д. Вперед выступили политика, презентация. Об этом мы уже говорили.
Тогда вопрос: зачем? А затем... Некоторые считают, что Церкви это полезно, и православных время лечить от чрезмерной церковности. Безразлично - актуальным искусством, карьерой, бестселлерами, «Матрицей», антикоммунизмом, католичеством, движением несогласных, движением Якименок, мотоциклами... Наверняка, выставка побуждалась и этим. Прописывалась в качестве этакой пилюли, причем исподволь, без особенных аннотаций. Любое миссионерское мероприятие сейчас не обходится без второго плана: вполне бесцеремонного мытья мозгов, имеющего в виду формирование «свободной личности». Благо, что своим мозги мыть - оно проще. Сержантская психология... Внушение, что ни при каких обстоятельствах нельзя быть маргиналами, и выставка актуального искусства, стало быть, спасает Церковь от впадения в маргинализм. Хотя, я, честно, плохо понимаю, что такое этот «маргинализм». Никто пока толком не умеет здесь ничего сказать. В нормальном обществе «актуальное искусство» - маргинализм, аборты - маргинализм, проституция - маргинализм. А в ненормальном обществе, наоборот, не признавать актуальное искусство, не делать аборты и т. д. означает быть маргиналом. Так что, как мы на будущее собираемся управляться со своей «маргинальностью» с учётом глобально-толерантного «мэйнстрима», я ума не приложу.
Да. Но хорошо было видно, как по отмашке, после открытия выставки ожила-заходила обычная для такого рода ситуаций декадентская камарилья: страдания по тому, какие-всё-таки-православные-не-такие. «Как сладостно Отчизну (и Церковь) ненавидеть». Кураев привычно диагностировал невежество и фарисейство, Чапнин как всегда упирал на коммунистические пережитки и т. д. В принципе, всё равно, какой повод. Программа составлена, действующие лица есть, ружье заряжено и повешено на стену. Теперь, с этими действующим лицами нам жить от выстрела к выстрелу. Примерно то же происходило недавно со Сталиным, Власовым, байкерами. На днях в разговоре узнал от одного весьма почтенного человека, что выставку «Двоесловие/Диалог» нужно было провести затем, что народ уж больно расходился в ходе судебных процессов по выставкам «Осторожно: религия!» и «Запретное искусство». Настораживающе смотрятся «тысячи лиц», стоящих вместе... Но не на любом же месте затевать построения и выволочки! Выставка не поразила воображения, не выявила ничего того, что следовало бы непременно показать миру. Каким образом отношение к «актуальному искусству» должно было от этого поменяться?
Опять плохо узнаёшь, конечно, во всём этом о. Максима. Но, как говорится, с кем поведёшься... Решение делать big bang - большое, общественно резонансное мероприятие, Диалог с большой буквы вместо домашнего, камерного диалога принималось наверняка не без участия некоторых доблестных представителей медиа-коммуникаций, и этим, к сожалению, предопределилось всё остальное.
- Спасибо.
