Источник: Камертон

От редактора

Публикуя очерк о знаменитом русском мореплавателе, полярном первопроходце Георгии Седове, приглашаем читателей «Камертона» не только мысленно проследить его героический путь, но обратить взор и к другому водному бассейну — Меотиде. Море Меотида, древнее название Азовского, в 2022 году вернуло себе исторический статус «внутреннего российского моря». На берегах его, с интервалом почти в один век, родились два великих русских путешественника: Георгий Седов и Фёдор Конюхов...

Радостно приписывающие к своему... коллективу (коему лишь в начале ХХ века придуман этноним «украинцы») Королёва, Вернадского и сотни других, родившихся на территории, составленной под именем УССР, пока не замахивались на «украинизацию» двух великих россиян. Да и Азовское море забыли причислить к «собственноручно выкопанному»! Не доглядели из своей Жмеринки, иль польские паны, нахлестывая нагайками, не дали глаз поднять? Это российский взор смог с невысокого берега Меотиды разглядеть весь мир.

На 110-летие со дня трагической кончины легендарного мореплавателя

Уроженец поселка Кривая Коса, близ Мариуполя, полярный исследователь Седов, осеняющий своим именем и стоическим духом и сегодняшние русские полярные экспедиции, и ныне продолжает свое устремление на Север и пребывание там.
Среди знаменитых русских мореплавателей гидрограф и полярный первопроходец Георгий Яковлевич Седов (1877–1914) как-то менее знаменит, что ли. Что тому виной, отчего по-разному складывается посмертная слава героев-романтиков — Бог весть. Может, потому что ушел из жизни он весьма молодым человеком, на рубеже тридцати семи лет.

«Русский народ должен принести на это национальное, святое дело небольшие деньги, а я приношу свою жизнь», — писал Седов.

Его, хоть отчасти авантюрный, но высокий и красивый амбициозный замысел покорить Северный полюс и утвердить на нем первенство России воодушевил к 1912 г. многих. К сожалению, он не смог осуществиться. Но об этом — чуть позже.

Георгий Седов родился в семье азовского рыбака, на хуторе Кривая Коса (Область Войска Донского, ныне посёлок Седово в Новоазовском районе Донецкой области).

Посёлок Седово

В семье было четверо сыновей: Михаил, Иван, Василий и Георгий, а также пятеро дочерей: Меланья, Авдотья, Екатерина, Мария и Анна. Отец, Яков Евтеевич Седов, был родом из Полтавской губернии и занимался ловлей рыбы и пилкой леса. Когда он уходил в запой, порой надолго исчезая, то пропивал имущество, и семья Седовых жила впроголодь; потому с семилетнего возраста маленький Ерка вынужден был рыбачить, ходить на поденщину в поле.
До четырнадцати лет Георгий был неграмотен, но когда вернулся отец, юноша закончил за два года все три класса церковноприходской школы и убежал из дома — много работал, плавал и учился.
Упущенные в учебе детские годы наверстывал быстро. В двадцать один год получил диплом штурмана дальнего плавания, а в двадцать четыре, сдав экзамен экстерном, был произведен в поручики по Адмиралтейству и направлен в гидрографическую экспедицию Северного Ледовитого океана. В экспедиционных плаваниях зарекомендовал себя блестяще, став помощником начальника экспедиции.

Биографы утверждают, что еще в 1903 г. он впервые задумался о достижении Северного полюса, когда познакомился в Архангельске с участниками американской полюсной экспедиции Циглера–Фиала.
Во время русско-японской войны 1904–1905 гг. Г. Седов командовал миноноской № 48, несшей сторожевую вахту в Амурском заливе. А в 1906 г. стал помощником лоцмейстера Николаевской-на-Амуре крепости.
В 1908–1910 гг. Седов работал в экспедиции Каспийского моря, затем проводил на Колыме обследование устья реки, а на Новой Земле картировал Крестовую Губу.

Летом 1910 г., перед экспедицией на Новую Землю, Георгий Седов женился на Вере Валерьяновне Май-Маевской.

Супруга мореплавателя вспоминала, что, вернувшись с Новой Земли, Седов был одержим идеей достичь полюса. Но снова был направлен на Каспий. И лишь 9 (22) марта 1912 г. подал докладную записку начальнику Главного гидрографического управления генерал-лейтенанту А. И. Вилькицкому:

«Горячие порывы у русских людей к открытию Северного полюса проявлялись еще во времена Ломоносова и не угасли до сих пор. Амундсен желает во что бы то ни стало оставить честь открытия за Норвегией и Северного полюса. Он хочет идти в 1913 г., а мы пойдем в этом году и докажем всему миру, что и русские способны на этот подвиг...»

И хотя к этому времени на Северном Полюсе уже побывали американцы Фредерик Кук (1908) и Роберт Пири (1909), газеты восторженно приняли идею первой русской экспедиции к Северному полюсу. Седова поддержали А. И. Вилькицкий, морской министр России И. К. Григорович. К плану экспедиции с пониманием отнесся Государь Николай II. Седову был предоставлен двухлетний отпуск с сохранением содержания, из капитанов по Адмиралтейству он был переведен во флот с чином старшего лейтенанта.
Однако его дерзкий и поспешный прожект, вроде бы адресованный грядущему в 1913 г. 300-летию Дома Романовых, был обоснованно и основательно подвергнут критике со стороны специальной комиссии при Гидрографическом управлении. Арктический зимний опыт Седова был низок, опыта перемещения по дрейфующим льдам у него не было.

Седов вынужден был подготовить уточненный план экспедиции — на 60 собак, с более взвешенными учетом грузоподъемности собак. Груз был уменьшен с 3,25 до 2,18 пуда на одну собаку (около 38 килограммов). Но и дневной рацион собаки пришлось снизить с 1 до 0,6 фунта (приблизительно до 250 граммов). Специалисты отмечали, что и в новом плане Седова были явно авантюрные цифры. Весь поход к полюсу и обратно должен был теперь продолжаться 172 дня — то есть почти полугодие!

Однако Седов говорил:

«Кому же, как не нам, привыкшим к работе на морозе, заселившим Север, дойти и до полюса? И я говорю: полюс будет завоеван русскими...»

Комиссия, опиравшаяся в суждениях на прагматизм, в общем-то резонно отвергла планы Седова. И даже когда сам Император пожаловал на экспедицию 10 тысяч рублей, правительство отказалось выделить деньги.
В газетах стали публиковаться объявления о подписке на пожертвования для экспедиции Седова, был создан комитет по подготовке экспедиции, во главе которого стали книгоиздатели.

***
С трудом и спешно зафрахтованная в конце июля 1912 г. у зверопромышленника В. Е. Дикина судно — старая парусно-паровая шхуна «Святой великомученик Фока» (бывший норвежский зверопромысловый барк “Гейзер” (Geyser) 1870 г. постройки) — 26 августа была переведена из Соломбальской гавани к Соборной пристани Архангельска. На следующий день, после торжественных проводов и молебна, экспедиция отправилась.
Не упустим из вида такой критический взгляд: из-за спешки судно не удалось полностью отремонтировать, и экипаж беспокоила течь. Шхуна была оборудована радиостанцией, однако Седову не удалось нанять радиста, из-за чего аппаратура оказалась бесполезной и была оставлена в Архангельске. 19 августа выяснилось, что грузоподъёмность «Фоки» не позволяет взять все необходимые экспедиции припасы, в результате после частичной разгрузки на берегу были оставлены часть продовольствия, топлива, питьевой воды и снаряжения, в том числе примусы.

^{Макет шхуны "Св. Фока" в музее Седова}

24 августа капитан Дикин, помощник капитана, штурман, механик, помощник механика и боцман «Святого великомученика Фоки» отказались выходить в море с Седовым из-за плохой подготовки к плаванию, и уволились с судна. Седову пришлось срочно набирать новую команду.

Участник экспедиции В. Ю. Визе писал:

«Многое из заказанного снаряжения не было готово в срок… Наспех была набрана команда, профессиональных моряков в ней было мало. Наспех было закуплено продовольствие, причём архангельские купцы воспользовались спешкой и подсунули недоброкачественные продукты. Наспех в Архангельске были закуплены по сильно завышенной цене собаки — простые дворняжки. К счастью, вовремя подоспела свора прекрасных ездовых собак, заблаговременно закупленных в Западной Сибири».

«Перед выходом экспедиции некоторые участники ее указывали Седову на неуместность включения солонины в список основных пищевых продуктов экспедиции. Но Седов был упрямый человек и от солонины не отказался, сославшись на то, что в военном флоте и гидрографических экспедициях всегда употребляли солонину».

По плану «Фока» должен был доставить отряд Седова на Землю Франца-Иосифа и вернуться в Архангельск. Однако из-за позднего выхода выполнить план не удалось. Судно было затерто льдами у северо-западного побережья Новой Земли.
Нелегкой оказалась эта вынужденная зимовка: теплой одеждой был обеспечен только полюсный отряд, из-за спешки не хватало многих необходимейших «мелочей».
Прояснился также наш извечный «русский фактор», аналогичный тому, что развалил все поставки фронту в русско-японской войне, — воровство, обман, подлог, не имеющие совестных границ, — купцы обманули Седова, поставив гнилые продукты — солонину и треску, фактически обрекая экспедицию на гибель.
Однако воистину несгибаемый духом Седов — человек с победоносным именем Георгий, невзирая на сложившиеся против него обстоятельства, тем не менее, не оставил намерения в перспективе отправиться на собаках к Северному полюсу с Новой Земли. Вместе с боцманом А. И. Инютиным он прошел с картографической съемкой новоземельского побережья около семисот километров, похудев при этом на 15 килограммов и обморозив пальцы ног.

«На обратном пути жизнь наша была трудна, больше — мучительна, ужасна, — писал он жене. — Около одного большого ледника... оторвало сильным ветром лед вплотную и унесло в море. Образовалась полынья шириной сажен 200. Эта полынья благодаря большому морозу покрылась тонким слоем льда (1,5 вершка). Так как нам деваться некуда было — либо идти назад, либо жить по ту сторону полыньи, обойти нельзя, либо переправляться, я решился на последнее. Сам пошел вперед, пробивая палкой лед и тем выбирая себе дорогу, а матросу приказал точно следовать с нартой по моим следам. Я уже благополучно переходил на другую сторону и в душе радовался, что нам удается переправиться, как вдруг слышу крик. Оглянулся: вижу нарту, собак и человека, болтающимися в воде. Я поторопился, как только можно было, на помощь, но, не дойдя до человека шагов 10, сам провалился по грудь. Матрос просит помощи, а я сам в ней нуждаюсь. ...Не было никакой надежды на спасение. Лед обламывался, не за что было хвататься. Дул резкий холодный ветер со снегом, морозу — 12,5°. Члены коченели. Но Господь, по-видимому, был к нам милостив. Мы выползли снова на лед, подобрались с большой осторожностью к собакам, вцепились в постромки обеими руками, и я крикнул на собак изо всей силы, как только мог: "Прррр..." (вперед). Собаки рванулись, и нарта выскочила на лед, а затем с большой осторожностью добрались до берега...»

^{Седов на борту шхуны "Св. Фока", 1912 г.}

В начале лета пять человек во главе с капитаном Н. П. Захаровым ушли на юг, чтобы добраться до ближайшего становища, а оттуда в Архангельск. На судне кончался уголь. Седов надеялся, что еще летом 1913 г. комитет сумеет обеспечить доставку угля и других припасов на Землю Франца-Иосифа.
Меж тем, когда «Св. Фока», лишенный радиосвязи, в 1912 г. не вернулся, на материке, в России, сразу прозвучали отдельные призывы об организации спасательной экспедиции.

***
Седов пребывал в решимости во что бы то ни стало продолжить плавание к берегам Земли Франца-Иосифа и оттуда идти к полюсу. Но прошло лето, а судно все еще пребывало в ледяном плену. Следует заметить, что Седов к тому моменту переименовал судно в «Михаила Суворина» в честь редактора газеты «Новое время». Возможно, идеолог экспедиции втайне рассчитывал, что смена названия изменит и судьбу корабля.
Когда в сентябре 1913 г. подул восточный ветер, и судно вместе со льдами было отнесено от берега, офицеры, измученные болезнями, голоданием, тяжелыми погодными условиями и воистину бесперспективностью, сразу объявили ультиматум, почти бунт, призвав Седова повернуть назад.
Но начальник экспедиции отказался и несколько дней практически не сходил с мостика. Лавировали в тяжелых льдах, жгли в топке бревна, доски, старые ящики. И все-таки пробились.

«Больших трудов стоило старому дряхлому судну добраться до этих широт, тем более что на пути встретилось нам столько льду, сколько ни одна экспедиция, кажется, не встречала...».

На вторую зимовку судно встало в бухте Тихой на острове Гукера. Надвигалась полярная ночь. Условия жизни были на этот раз крайне тяжелыми. Помещения едва отапливались, в каютах лежал лед, и одеяла по утрам нередко примерзали к переборкам. Многие продукты кончились. Свежего мяса добыть удавалось редко. Пришла очередь и полутухлой солонины.
И если первая зимовка прошла относительно благополучно, то в бухте Тихой болели почти все, за исключением трех человек. Всех одолевали цинга, одышка, странные «ревматические» боли, заставлявшие передвигаться на опухших полускрюченных ногах. Георгий Яковлевич и сам иногда по целым дням не выходил из каюты.

^{Участники экспедиции}

«Совсем разбиты ноги ревматизмом, — день за днем читаем мы в его дневнике. — Я по-прежнему слаб, кашляю отчаянно... Испытываю какое-то болезненное состояние... Опять ноги простудил, опять голени болят...»

Несмотря на болезнь, несмотря на то, что еще первой зимой большинство ездовых собак погибло, Седов продолжал подготовку к полюсному походу. Пожалуй, никто, за исключением самого Седова, уже не верил, что есть шансы на успех. Выход к Полюсу был назначен на 2 (15) февраля 1914 г.
С Седовым отправились к Полюсу два матроса — Григорий Васильевич Линник и Александр Матвеевич Пустошный, каюр.

Седов в пути тяжело заболел и 5 марта умер.

Похоронен на архипелаге Земля Франца-Иосифа, на мысе Абруцкого острова Рудольфа. Самого северного острова самого северного российского архипелага. Гробом полярному исследователю послужили два парусиновых мешка, в изголовье был поставлен крест, сделанный из двух лыж. В могилу Седову положили флаг, который он мечтал водрузить на полюсе.
9 марта Линник и Пустошный двинулись в обратный путь. В упряжке оставалось 14 собак. Керосину — на 5 варок. Экономя горючее, они ели мерзлое сало, вместо чая пили холодную воду, растапливая снег дыханием. Через пять дней керосин кончился.

Утром 19 марта они вернулись на корабль. Вечером того же дня все собрались вместе. Читали дневник Седова, потом Линник рассказывал о последних днях Седова.
С трудом выживших и вернувшихся спутников Седова по возвращении экспедиции на большую землю неожиданно привлекли к суду за то де, что не спасли офицера, однако они в оправдание предъявили дневники командира.

Ниже приводим цитаты из него. Поражает неизменное и ежечасное сострадание к собакам, которые выполняли свою тяжкую работу в путешествии и очень страдали от холода. Начинается запись с прощания с командой.

Воскресенье, 2 февраля. В 10 ч. отслужили обедню. Прочли мои приказы, говорили речи… Я, доктор и многие другие прослезились.

Вторник, 4 февраля. Сегодня беру в палатку на ночь 4 собаки: «Куцого», «Мальчика», «Пирата» и «Пана». Все время дует ветер, буквально обжигает лицо, того и смотри отморозит щеки. Морозу 36°. Собакам в морду ветер тоже очень чувствителен; несмотря на работу, все-таки они мерзнут в пути, а на стоянке и говорить нечего.

Понедельник, 10 февраля. Здесь встретили немного воды и айсберги плавающие, тюленьи продушины стали попадаться по тонкому льду. Одна сейчас в 5 саж. от палатки. Тюлени сопят и страшно волнуют собак, вероятно, всю ночь бедняги не будут спать. У Пустошного шла кровь ртом и носом. У Линника сильно ноги мерзли.

Суббота, 15 февраля. Я ужасно разбит болезнью. Сильнейший бронхит, болит горло и опухли ноги. Лежу все время в мешке, настоящий мученик.

А эта запись, сделанная, как мы теперь понимаем, незадолго до кончины, пронзительна своим обращением к солнцу:

Воскресенье, 16 февраля. Болен я адски и никуда не гожусь. Сегодня опять мне будут растирать спиртом ноги. Питаюсь только одним компотом и водой, другого ничего душа не принимает. Конечно, съел бы яичко, сметанки, жареного цыпленка, даже чашку кислой капусты. Но где все это? Увидели выше гор впервые милое, родное солнце. Ах, как оно красиво и хорошо! При виде его в нас весь мир перевернулся. Привет тебе, чудеснейшее чудо природы! Посвети нашим близким на родине, как мы ютимся в палатке, как больные, удрученные, под 82 °C широты.

В свете трагедии не оставит читателя равнодушным и последнее письмо полярного героя к жене — Вере Май-Маевской:

«Дорогая, милая Веруся! В случае моей смерти хлопочи о себе в Морском ведомстве. Твой образок и некоторые мои вещи тебе передадут… Итак. Прощай, родная, крепко целую, — любящий твой Георгий».

***
Сегодня Седово — посёлок городского типа в Новоазовском районе Донецкой народной республики, расположенный в 58 км от Мариуполя на Кривой Косе. Поселок был основан в 1750 г. и до 1940 г. так и назывался — Кривая Коса. Советская власть, в увековечение памяти знаменитого уроженца поселка, дала ему имя трагического мореплавателя.

Возьмем в помощь цитату из статьи черкасщанки Елены Буевич «От Кривой косы до Северного полюса», написанную еще до киевского госпереворота 2014-го года:

«Маленький, по южному суховатый, весь в приземистых низкорослых акациях, поселочек Седово в сентябре кажется почти заснувшим. По широкой, пыльной дороге еще почти летний ветерок гоняет примету бурного отдыхательного сезона — какую-нибудь конфетную обертку. Вдоль трассы — прозрачные, обезжизненные костяки металлических конструкций. Совсем недавно здесь были натянуты тенты, в кафешках играла музыка, румянились шашлыки, и в обед толпы пляжников с детьми и надувными кругами подмышкой заглядывали сюда в поисках общепитовских благ. <…> Исторический музей Седова невелик, но наполнен. Как скрупулезно и с какой любовью собирались по миру здешние экспонаты! Например, часть обшивки и подковки корабля “Святой мученик Фока”, который увез экспедицию к Полюсу. Или совковая лопата, найденная на месте гибели Седова на острове Рудольфа».

^{Храм в пос. Седово}

Именем Седова названы пролив, две бухты, гидрографический ледокол «Георгий Седов», ледокольный пароход «Георгий Седов» и барк «Седов», Ростовское-на-Дону ордена «Знак Почёта» Мореходное училище, ледник и мыс на острове Гукера (архипелаг Земля Франца-Иосифа), остров в Баренцевом море, мыс в Антарктиде, два залива и пик на Новой Земле, а также улицы в Днепропетровске, Запорожье, Мурманске, Казани, Киеве, Липецке, Москве, Новосибирске, Перми, Ростове-на-Дону, Санкт-Петербурге, Севастополе, Северодвинске, Туле, Камышине, Седово, Новоазовске, проспект в Екатеринбурге.
Георгий Седов стал одним из прототипов Ивана Татаринова в знаменитом романе «Два капитана» Вениамина Каверина. Во время работы над романом писатель Каверин консультировался у Николая Пинегина, двоюродного брата Седова, по вопросам географии и узнал от него много сведений из биографии первопроходца, которые и вошли в роман.
Снят и художественный историко-биографический фильм «Георгий Седов» (сценарий С. Нагорного, режиссёр Б. Григорьев, в главной роли И. Ледогоров; киностудия имени Горького, 1974). Именем Седова называли и называют корабли.

Благодаря имени отважного южного человека в историю полярных путешествий вошел длившийся 812 суток дрейф гидрографического ледокола «Георгий Седов», пересекшего Северный Ледовитый океан.
В 2003 г. на могилу исследователя была привезена земля от места его отчего дома. Так «невидимой связью объединил Георгий Седов астрономический полюс Земли и свой родной поселок».

^{​Крест, установленный Седовым на Новой Земле в бухте Тихой.}

Примечание:

Курсивом отмечены цитаты Г.Седова.