В американском издании The New York Times появилась довольно паническая публикация немецкого журналиста в защиту атомных электростанций. Публикация — неожиданная по двум причинам. Во-первых, автор встает на пути у прогресса и впрягается за опасную для природы технологию. Во-вторых, он делает это на страницах издания — рупора мирового прогресса. Выступить против "зеленой" энергетики в NYT — примерно то же, что защищать там Путина. Или даже Трампа.
Суть статьи: последний ядерный реактор на территории ФРГ будет остановлен в 2022 году. Последняя угольная станция замрет несколько позже, в 2038-м. Одновременно правительство стимулирует покупку электромобилей, которые потребуют больше электроэнергии. В связи с этим нелишне напомнить, что с 1990 года, когда Германия впервые запустила программы по энергосбережению, потребление энергии увеличилось в стране на десять процентов (без соответствующего роста населения). И, вероятно, продолжит расти и дальше.
При этом расширение использования многих "зеленых" источников энергии, возможно, близко к своим пределам. Жители и так уже сыты нависающими над ними ветрогенераторами. Тут и там немцы протестуют против строительства новых ветряков, круглые сутки гудящих и выносящих им мозг непрерывной игрой в "день-ночь-день-ночь" (попробуйте жить в обстановке, когда тень от гигантской лопасти падает на ваш дом каждые пару секунд). При этом располагать новые ветряки вдали от населенных пунктов трудно по простой причине: Германия вся заселена. Втыкать новые ветрогенераторы становится просто некуда.
Итог: ФРГ может столкнуться с дефицитом банального электричества.
Но при этом 60% граждан по-прежнему настроены категорически против АЭС, "потому что они радиоактивные", "потому что была авария в Фукусиме" (или, добавим от себя, потому что они смотрели "Чернобыль" и им зашло). Несмотря на разработки ученых, в первую очередь российских, которые открывают возможность использования того, что принято считать "отработанными тепловыделяющими элементами", — прогрессивное общественное мнение категорически против.
Как пишет автор колонки, немецкая нация, обычно "радостно делающая то, что выглядит хорошим", впала в ступор, столкнувшись с необходимостью выбрать меньшее из двух зол. А у самой Германии по этому поводу могут быть огромные проблемы в будущем.
Фактически речь идет о своеобразной идеалистической авантюре, которая оправдывается не каким-либо стратегическим расчетом, а просто высотой заявленной моральной планки.
Заметим: в колонке практически не упоминается природный газ (российский, путинский, несвободный). Но выступить на страницах The New York Times еще и в защиту газа было бы совсем самоубийственно, поэтому германского журналиста надо просто понять и простить. Он и так проявил чудеса смелости.
...Что тут интересно для нас с вами.
Перед нами — яркий, но лишь один из множества примеров того, как в конфликт между собой вступают реальность и воинствующий идеализм. Главное — это явление шире каких-либо "зеленых истерик" и грозит стать чумой XXI века, поражающей мозги на огромных площадях. В том числе у нас.
Ведь по сути природа у германской противоатомной паники та же, что и у недавнего нашумевшего телевыступления российского комика на глобальные темы.
Комик, напомним, встревоженным гражданственным голосом саркастически нес, что остальной мир построил большой адронный коллайдер, а Россия — ракету (плохая, плохая Россия). Так вот: по накалу боевого идеализма (наука хорошо, война плохо) это выступление было совершенно эталонным, по накалу глупости и невежества — тоже образцовым (комик просто не был в курсе участия России в строительстве БАК. Строго говоря, что такое коллайдер, зачем он нужен и имеются ли коллайдеры у России — комик, надо думать, тоже плевать хотел).
Так вот: само явление — общее. Европейские экорадикалы школьного возраста тоже ни черта не понимают в том, за что истерично выступают, однако разбираться просто не кажется им нужным — ведь "чтобы пользоваться телефоном, не обязательно знать его устройство".
Несомненная моральная правота (экология хорошо, загрязнение плохо) выступает для них вполне годной заменой знаний. А если добавить к моральной правоте владение актуальными мемами и навыки тупого школьного троллинга, которые демонстрирует любая грета, то можно не только ценить себя ни за что, просто за нахождение на правильной стороне истории. Можно еще и презирать тех, кто на правильной стороне не находится.
Таким образом широкие массы боевых идеалистов получают свой бесплатный паек социального самоуважения — без какого-либо труда. Ибо моральная правота — штука куда более энергосберегающая, чем знания.
...Теоретически на этом месте можно было бы обвинить во всем эргономичный дизайн мозга так называемых зумеров или поговорить о "поколении ЕГЭ".
Но у меня есть версия. Зумеры — не только и даже не столько поколение, сколько модный стандарт мировосприятия. То есть если человеку 35 или 50 лет — это вовсе не значит, что он точно не бросит критически думать и читать длинные тексты, не перейдет на мемасики и ролики, не отвергнет противные вопросы из серии "А что вы знаете по данной теме на самом деле?" и не начнет требовать чего-нибудь морально великолепного:
— выдать всем пострадавшим от советских репрессий 100500 миллиардов, "потому что это же были миллионы жертв";
— раздать всем территории, на которые претендуют желающие, "потому что у нас огромная страна и мы не можем с ней управиться";
— раздать 100500 миллиардов всем пострадавшим от распада СССР, "потому что это было народное достояние, разграбленное и попиленное";
— отказаться от ракет — ведь жить надо со всеми в мире; ввести огромные пособия всем и за все и начиная с 18 лет — ведь людей надо беречь; декриминализовать наркоторговлю — ведь тысячи бедных мальчиков и девочек, попавшиеся на ней, ломают себе жизни и уезжают на годы в тюрьмы;
— и далее, и далее без конца.
Во всех случаях реальные эффекты этого голубиного хлопанья крыльями не просто неизвестны боевым идеалистам — они им неинтересны, неприятны и противны.
И кого тут на самом деле стоит пожалеть, так это тех "взрослых" (не в возрастном, а в ролевом смысле слова), которым не везет руководить обществами, состоящими из детей — боевых идеалистов.
Германию, положим, может спасти газ из несвободной России. А что если несвободной взрослой России, готовой решить созданные идеалистами проблемы, однажды просто не окажется?
